Глава 3
Разузнать домашний адрес Марины оказалось проще простого. Его сообщила подругам Нелли Александровна, которая, в отличие от директора, была полностью на стороне подруг.
– Девочки, если правда то, что о вас рассказывают, вас нам сам Господь послал! Ведь не виноват Сережка! Может, парень и не семи пядей во лбу, но ведь и не убийца тоже!
– Вы его хорошо знаете?
– Как же не знать! Племянник он мой! Как после армии вернулся, так все без работы сидел. Жениться однако же успел. Да еще и ребеночка Галке заделал. Вот сестра меня и упросила к нам на работу парня пристроить. Хоть и небольшие деньги, но зато постоянно. А с маленьким ребенком у молодой семьи каждая копейка на счету будет.
И всплеснув руками, горестно прибавила:
– Ой, да кабы знала, какая из этого трудоустройства беда выйдет, нипочем бы не стала содействовать!
– Ну а теперь нам посодействуйте. Глядишь, совместными усилиями мы вашего племянника из беды и выручим.
– Чем же мне вам помочь? Меня ведь тут ночью не было.
– А кто был? Сергей вам не рассказал, кто еще тут ночью присутствовал?
В глазах Нелли Александровны заплескалась паника.
– Кроме Антона, – уточнили подруги, и администратор немного успокоилась.
Она поманила девушек к себе поближе и сказала:
– Виноват племянник-то, вот в чем беда-то. Спал он ночью. Хотя по службе ему спать не положено.
– Почему же заснул тогда? Может, выпил лишку?
– Не пьет Сереженька! Капли в рот не берет! – тут же горой встала на защиту племянника Нелли Санна.
Пьянство казалось ей чуть ли не более значительным пороком, чем убийство, которое пытались повесить на ее племянника.
– Да очень уж за день устает племянник, прямо выматывается.
Интересно, чем так утомляется Сергей, не имеющий другой работы, кроме ночной службы охранником в бассейне?
– Так ведь Галочка на сносях, последние денечки в больнице долеживает, – горячо заговорила Нелли Александровна. – То одно ей принести надо, то другое. Я ее не осуждаю, женщине в ее положении внимания хочется. Но Галочка очень уж раскапризничалась. Сережа целый день между ней и домом разрывается. И в доме все надо к прибытию ребеночка приготовить. Ну, коляску-то они после получения детской карточки решили купить. С нее все равно деньги только в детских магазинах потратить можно. Вот ведь наше государство какое! Вроде бы и дает, а на самом деле только показывает. Может, молодые коляску бы с рук купили или у знакомых по дешевке взяли. А поди попробуй. Карточка-то ведь только в магазинах действует. А там цены выше потолка задраны! Ох, расходы какие огромные. Ну, кроватку, допустим, им соседи отдали. Но ведь ее же еще собрать надо. И другие всякие дела. Устает очень за день Сереженька, уматывается.
Но что его так уматывает-то? Коляску выбирать и покупать не надо. Кроватку только собрать. Небось соски, одежду и прочее детское барахлишко сердобольные родственники или те же соседи молодым собрали. С чего же Сергей так устает?
Подруги решили, что этот факт они пока отложат в копилочку, а подумают над ним на досуге. Пока что им было нужно найти человека, который бы знал Марину лучше других.
– Ни с кем у нас она не дружила. Да и кто стал бы компанию водить с такой задавакой? Хотя…
– Что?
– Виталик вам про нее рассказать сможет. Он с ней вместе в соревнованиях участвовал. А у них, у спортсменов, круг тесный. Все друг друга знают.
Виталий оказался темноволосым мужчиной лет тридцати пяти – тридцати семи, обычно он занимался с мальчишками постарше. Что поделаешь, век чемпиона короток. Какие призы до тридцати лет успел отхватить, те твои. А про остальные забудь. До них тебе уже не добраться, молодежь опередит. Тридцать лет – время уходить на тренерскую работу или, по крайней мере, задумываться, чем станешь заниматься дальше.
– Скажите, а правда, что Марина в сторону Сергея поглядывала?
– Дрянь она! Честно вам это скажу! Хоть и нехорошо, у нее мужа убили, пожалеть ее надо. А не могу! И тренер из нее никудышный, и как человек она отрава! Думаете, чего ее в большие бассейны на тренерскую работу не взяли? Чего она к нам устроилась?
– Почему?
Виталий помолчал, а потом неожиданно принялся объяснять подругам:
– Мир спорта – он ведь маленький. Все спортсмены, кто хоть что-то из себя представляет, друг друга знают. На соревнованиях встречаются, на олимпиадах. Городской уровень, районный, все равно, неважно. Если ты один раз на крупных соревнованиях выступил или, тем более, призовое место взял, то ты уже в команде. А Марина в команде никогда не была.
– В смысле? Не завоевывала призов?
– Призы она как раз брала. Хоть и не первые места, но вполне достойно на чемпионатах выступала. Но многие выступали достойно. А на чемпионаты ездила всегда она. А любой чемпионат – это уже добавочное очко в корзинку спортсмена. Пусть призовых мест и не завоевал, а все равно участник такого-то чемпионата. Звучит?
– Звучит.
– Вот, а Марина всегда одинаково действовала. Находила себе любовников среди членов спортивного комитета, от которых зависело, кто на чемпионат поедет. И вперед! Выиграть или проиграть, для Мариночки неважно было. Она и тогда не на спорт, а на замужество заточена была. Вечно возле нее какой-нибудь богатенький «папик» увивался. Вечно она перед всеми другими девчонками пальцы гнула. Да и нам – ребятам от нее тоже доставалось. Мол, и неудачники мы, и денег больших никогда не заработаем. До олимпийских рекордов, и правда, никто из нас не дотягивал. Но ведь не всем суждено золото на олимпиаде схватить. Зачем же издеваться?
– Марина ведь и сама тоже особых успехов не демонстрировала.
– У нее другое на уме было. Вот она замуж за богатого чела выйдет, денежками его распоряжаться станет, тогда хвост полностью и распустит. И то сказать, как она за своего Антона Петровича замуж вышла, так пальцы растопырила во все стороны, обратно и не загнуть! Если кто из наших еще как-то и общался с Мариной до ее замужества, то после свадьбы все наши о ней и вспоминать не хотели.
– Почему? Не пригласила вас на свадьбу?
– Нет, почему же, как раз на свадьбу и пригласила. Специально, чтобы перед нами своими брильянтами покрасоваться. Только и слышно было: эти туфли столько-то тысяч стоят. Эта накидка еще дороже. А это платье вообще миллион! И не кристаллы на нем, а настоящие брильянты. А потом речь еще задвинула. Я чуть со стула не упал. Общий смысл в том, что все мы неудачники, она одна в шоколаде.
– А чем муж Марины занимался?
– Строительная фирма у него.
– Вот как?
Что же, строительный бизнес весьма доходный. Главное, были бы объекты под заказ. А что строил муж Марины?
– Всякие спортивные сооружения строил. Отец у Антоши в спорткомитете не последнее место занимал. А теперь так и вовсе депутатом заделался. Конечно, строительство стадиона на Крестовском острове он сыну отдать не мог, там другие деньги и другие люди эти деньги получили. Но заказы на те объекты, что помельче, постоянно сыночку подбрасывал. Отсюда и деньги у Марины на обновки. Всякие там спортивные площадки возле школ, детский районный спортивно-оздоровительный центр, ну сами понимаете, все это ее муженек отстраивал. Верней, его компания. Понимаете, какие деньги там крутились?
Да, подруги понимали. Если возводимые мужем Марины объекты строились на деньги государства, то хапнуть там можно было очень прилично. А если еще знать нужных людей… Рука, как известно, руку моет. Отец давал Антону Петровичу выгодные контракты, Антон Петрович, в свою очередь, давал кому-то из знакомых выгодные рабочие места. Ты мне, я тебе.
А в результате государственные денежки из полноводной реки, предназначенной строго для определенного русла, разбивались на сотни маленьких ручейков. И каждый такой ручеек тек в карман вполне конкретного чиновника или подрядчика.
– Так, может, его из-за этих денег и грохнули?
– Сомневаться в честности Маринкиного мужа я могу, сколько душеньке угодно, – признался Виталий, – но доказательств его махинаций у меня нету никаких. Да, деньги он зашибал огромные. Маринка хвасталась, что у них и вилла где-то в Испании уже куплена, и еще куча недвижимости по всему городу приобретена. Вряд ли все это на честно заработанные деньги. Но к суду, насколько я знаю, муж Марины ни разу не привлекался.
Ну из этого и надо было исходить. Фактами экономического мошенничества пусть занимается налоговая. Подруги будут заниматься тем, что им хорошо понятно и очевидно – убийством Антона Петровича. Но им почему-то упорно казалось, что если бы Антона Петровича заказали его конкуренты, которым он где-то перешел дорогу, или люди, с которыми он забыл вовремя поделиться своими доходами, то действовали бы эти личности совсем иначе.
– Нож в живот – это почерк уголовника. Заказные убийства так пошло не обставляются.
– Откуда ты знаешь? А вдруг убийца настолько хитер, что догадался выдать заказное убийство за обычную бытовуху?
– А зачем тогда жену убитого сюда приплетать? И ее коллег? Ведь именно на них подозрение и падает в первую очередь.
– Так на этом расчет, может, и строился. Чем больше подозреваемых, тем преступнику легче затеряться среди них. Не все ли равно, кого из близких обвинят в убийстве Антона? Лишь бы на реального заказчика тень не упала.
Но пока подруги решили, что им надо побольше разузнать о личной жизни супружеской пары. В бассейне они уже что могли разузнали. Марина была неприятной личностью. Зазнайкой и задавакой, обожавшей пускать пыль в глаза своим менее обеспеченным знакомым. Антон – ее муж, греб деньги лопатой. Теперь вопросы у девушек имелись к соседям Марины, знавшим эту семью изнутри.
Как ни странно, дом, в котором жили Марина и ее муж, находился совсем недалеко от бассейна. Новое панельное здание, облицованное кирпичом. Застекленные лоджии. Парковка под домом. Благоустроенная территория. Здание очень выигрышно смотрелось на фоне своих соседей – рядовой застройки конца прошлого века. Все эти потрепанные жизнью панельные «семиэтажки» и их обитатели должны были неминуемо корчиться от зависти при виде выросшего рядом с ними молодого, сильного и богатого «соседа».
Разбираясь уже немного в характере Марины, девушки понимали: она поселилась в этом доме не зря. Ей нравилось каждый день проходить мимо своих менее обеспеченных соседей и, задрав нос, усаживаться в новенький блестящий «Мерседес» своего мужа. Поселись Марина с супругом в более респектабельном квартале, уже Марине пришлось бы чувствовать свою ущербность. Ведь против их «Мерседеса» всегда найдется человек, ездящий на «Майбахе» или «Бентли».
– В общем, дом хороший, но единственное его достоинство – кругом живут простые небогатые люди, перед которыми легко форсить по полной программе.
– Интересно, Марина тут одна такая зазнайка или другие соседи по лестнице еще почище ее будут?
Но оказалось, что новый дом заселен вполне адекватными людьми. Например, когда подруги представились представительницами ТСЖ, им немедленно открыли двери. И симпатичная чистенькая бабушка с круглыми щечками и уютным передничком усадила их пить чай.
– Садитесь, девоньки. Мои-то все на работе. Внук на кружок побежал. Свободна я, могу вам время уделить. Чего на сей раз случилось? На что деньги собираете?
Не без удивления подруги узнали, что жители этого новенького дома за истекший год уже четыре раза сдавали деньги на незапланированный ремонт.
Первым в доме сломался лифт, причем компания, которая его устанавливала, кивала на компанию-продавца. А та, в свою очередь, кивала на компанию-производителя. Ну а последняя вовсе находилась в ближнем зарубежье и свое представительство в России давно свернула. Время шло, лифт не работал, судебная тяжба грозила затянуться еще на долгие годы. И жители начали сами собирать на ремонт. Ну не топать же каждый раз пешком до пятнадцатого этажа?
Потом ситуация повторилась с электропроводкой. Затем загудели и лопнули трубы горячего водоснабжения. Несчастный дом буквально был нашпигован всевозможными неполадками и недоделками. Устранять их жильцам приходилось за собственные средства.
– Что по нашим исковым заявлениям слышно? Вернут нам хоть какие-нибудь деньги?
– Вернут!
Леся отвечала бодро. В конце концов, живем в правовом государстве. Пусть встречаются еще отдельные нечистоплотные личности, но в целом дела обстоят совсем неплохо. И суды обиженные вкладчики и дольщики порой выигрывают. Почему же жильцам этого дома не выиграть хотя бы одну из ведущихся тяжб?
– Уже через месяц на счета нашего ТСЖ придут первые поступления.
– Вот хорошо! – заулыбалась бабушка. – Сегодня же невестку с сыном обрадую! Они-то бьются изо дня в день, чтобы кредит выплатить. А тут то одно, то другое. Хорошо еще, что внуку за школу платить пока не надо. Он у нас в английскую ходит, хоть и трудно парню, а надо. Это же какие деньжищи, если репетиторам платить. Час занятий тысячу рублей стоит. В неделе у них семь часов английского поставлено. Всего за месяц почти тридцать тысяч выходит. А если еще математику, русский язык и историю посчитать? Это же вообще никаких зарплат не хватит.
Но подруги были бездетны. И хотя они считали недопустимым введение платного образования в школах, этак вовсе никто учиться не станет, но сейчас они хотели услышать от симпатичной говорливой бабушки совсем другое.
– А как у вас с соседями дела обстоят?
Маринина квартира находилась над квартирой милой бабушки, и поэтому подруги возлагали на старушку большие надежды. Эти надежды оправдались в полной мере. Стоило девушкам задать свой вопрос, как бабушка прямо вздрогнула.
– На больную мозоль мне наступили! Черт с ним, с электричеством. Обойдемся без лифта и горячей воды. Но вот соседи! Вот уж вечная головная боль!
– Чего? Пьянствуют? Дерутся?
– Нет, такого не скажу. Но шумят! Каждую ночь у них гулянка! А потолки тут такие, что люстры у нас прямо пляшут. Наверху ходят, у нас треск идет!
– И часто пляшут?
– Говорю же, каждую ночь. Мы уж и полицию вызывали. Не едут!
– Почему?
– Небось сунул муженек Маринкин кому-то из их отделения взятку. Вот они теперь глаза на все закрывают. Ох, не повезло нам. На весь подъезд одна такая гадина и есть. И нам в соседи сверху досталась!
– Это вы про Марину?
– Про нее самую! Вы тоже уж слышали? Сил больше нету ее терпеть. Все нервы она нам истрепала! И наглая какая! Ты ей слово, она тебе десять в ответ. И все такие обидные! Мол, все мы голь перекатная. Пыль под ее ножками целовать не достойны. С мужем они в нашем убожестве поселились исключительно, чтобы нам всем жизнь светом своим озарить. Только так, как они живут, жить и нужно. А мы, неблагодарные, убогие, нищие и все такое прочее.
– Да уж, неприятная личность вам в соседки досталась.
– Куда хуже! – согласилась бабушка. – Так бы и придушила охальницу!
Подруги мигом насторожились:
– А мужа ее? Его тоже бы придушили?
– Про того худого слова не скажу, – не почуяв подвоха, откровенно ответила бабушка. – Наверное, тоже еще тот скот, коли с такой женушкой живет. Только он уж в возрасте, да и из себя далеко не красавец. Жену свою, опять же, шибко обожает. Прямо трясется над ней. Смотреть противно. Мы с мужем почти пятьдесят лет душа в душу прожили, а никогда он мне таких слов не шептал, что муж Маринкин ей в постели говорит.
Ляпнув, старушка замолчала. Она испуганно смотрела на подруг, проверяя, поняли они, ЧТО именно она сказала, или же нет? Но подруги не рассердились. Наоборот, заулыбались и спросили:
– Бабушка, вы что же, прослушку у них в спальне установили?
Соседка покраснела так, что даже ее седые волосы, казалось, покраснели. И со слезами воскликнула:
– Довели ироды! Ведь довели до греха!
– О чем вы?
– Не смогла я устоять! Она предложила, а я не удержалась!
– Да про кого вы говорите, бабушка?
– Про Лидку! Чтобы ей пусто было, шельме меченой!
И добрая бабушка пустилась в откровенности. Оказалось, что пару недель назад к ней заявилась соседка – Лидка. Муж у нее сидел, мать сидела, сестра сидела, брат тоже сидел, одна Лидка была на свободе и вследствие этого сильно бедствовала.
– На работу ее с такими родственничками ни в одно приличное место, ясное дело, не берут. Хоть Лидка сама по себе честная, ни копейки чужой вовек не возьмет, но ни образования у нее нет, ни способностей особых. Но жить-то ведь как-то надо. Квартиру они получили, когда под программу расселения коммуналок попали. Пятеро их было, да еще бабушка с ними – ветеран войны проживала на тот момент, так что трешку они получили на всю семью. Хоть и уголовники, а все-таки государство дало им шанс. Небось чиновники решили, коли бабушка ветеран войны, может, и внуки у нее не совсем пропащие.
Но оказалось, напрасно они так решили. Вскоре вся семейка из отличной новенькой трешки перекочевала обратно в привычные места обитания – на нары.
– Не прошло и года, как они в нашем доме поселились, как Лидка совсем одна осталась. И как жить? За свет ей платить надо? Надо! За газ платить надо? Надо! За вывоз мусора, за горячую воду, за холодную воду, за…
Одним словом, избавившись от родственников-уголовников, Лидка всерьез затосковала. Хоть она и была в семье за последнюю шестерку, однако свою миску похлебки имела. И спала в теплой отапливаемой квартире. А тут к ней косяком потянулись жалобщики, то из Петроэнергосбыта, а то и из Газпрома. Впрочем, последняя организация ограничивалась письмами, но их содержание от раза к разу становилось все более и более угрожающим. Того и гляди, перекрыли бы газовые трубы, и привет!
– Вот Лидка и придумала, коли уж ее никто на работу официально не берет, она свои услуги нам – своим соседям предложила. Окна помыть, полы надраить, картошку из магазина притащить. Это все Лидка. Она у нас на все руки мастерица. И не пьет совсем. Со спокойной душой и ребенка ей можно поручить из школы привести. И в пятой, семнадцатой и тридцать восьмой квартирах она малышей в садик по утрам водит. Мамашам вставать в такую рань неохота, они Лидке по сто рублей платят, она и довольна. Триста рублей утром, триста рублей вечером. Это шестьсот. Еще с двумя собаками гуляет три раза в день. Снова шестьсот. Потом в магазин для Марии Федоровны, это еще сто. Да полы помыть у Ирки из двадцатой, это еще двести. Ну, так за день пара тысяч и накапливается, а то и побольше того. Лидка, она ведь не гордая, за работу копейки берет. А только целый день пашет. На эти деньги и живет. Обувь себе в секонд-хенде покупает. Дешевле выходит, чем стоптанные набойки у сапожника менять.
– Ну а при чем тут ваша соседка сверху? – остановила Кира разговорившуюся бабулю.
– Так я с чего и начала-то! – спохватилась бабушка. – Лидка и на Марину тоже батрачила. И почаще, чем на других. Марина ленивая и еще жадная. То есть на наряды ей денег не жаль, а вот прислугу нормальную нанять, тут ее жаба душит. Лидку к себе звала, если что сделать надо. Знала, что Лидка только с лица уродина, глаза у ней одного нет, а работает нормально.
– Значит, эта Лида работала у Марины домохозяйкой?
– Полы помыть, стекла протереть, за ерундой какой в магазин или аптеку сбегать – это все к Лидке. Ну, посуда и белье в машинках мылись-стирались, но загрузить-то эти машинки надо? Опять же, Лидкина забота. Вытащить, высушить, потом выгладить. Из домашних дел Марина только обеды готовила, да и то по настроению. Хочется ей, приготовит, а нет, так готовую еду из ресторана закажет.
– Но вы начали рассказывать с того…
– Да знаю я! – отмахнулась старушка. – Экие вы молодые все торопливые, право слово! И ведь, по идее, это нам, старикам, торопиться надо, смерть-то наша уж не за горами. А вам-то, молодым, куда спешить?
Подруги промолчали. Они уже поняли, что любая их фраза вызывает у говорливой старушки целый фонтан ненужной информации. Лучше уж они помолчат. Пусть бабушка говорит, как может. Авось когда-нибудь и доберется до сути происходящего.
– Вот Лидка намедни явилась ко мне, вроде бы за работой, а у самой физиономия вся такая красная. Вижу, сказать чего-то хочет, но не решается. Ну, пошла ей навстречу. Чего, Лида, говорю, случилось-то? А она как фыркнет, как расхохочется. Ох, говорит, знали бы вы, что Маринка со своим мужем в кровати вытворяют. Я у них уборку делала, киноцентр от пыли протирала да, видать, случайно на кнопку воспроизведения нажала. Сначала даже не поняла, чего включила-то. Экран огромный, вблизи и не разобрать ничего. Но как поняла, прямо вся уржалась! Звука почему-то не было, но и без озвучки видно было, как Антон перед Мариной в костюме собачки прыгает. А она вроде как дрессировщица в цирке. Чуть что ей не по нраву, она мужа по мягкому месту и стегает. Он у нее с табуретки на табуретку прыгает. Из одежды одни трусы шелковые с бахромой. И на голове шапочка смешная – колпачок блестящий с кисточками. Вроде как у цирковых животных бывают.
Подруги слушали и не знали, верить им или нет.
– Лида говорит, он уж так старался перед Мариной. И лаял, и визжал перед женой, и на задние лапки вставал, и подлизывался по-всякому. Ручки целовал да слова всякие, что нету ее на свете лучше, нету красивее, нету добрее. Это он про Маринку-то! Вот что любовь с мужиками делает. Он ей – лапочка, цыпочка, сладкая. А по мне, так я хуже гадины в жизни своей не встречала. Хорошо хоть, что сталкивались с ней не так часто. А вот Лидка, так та целые дни с Мариной тет-а-тет в пустой квартире проводила. Уж всякого навидалась, надо думать.
Но подруги уже поняли, что тот раз, когда Лидка примчалась с откровениями о личной жизни Марины, был единичным. Очень уж домработницу «распирало» от увиденной любовной игры между хозяином и Мариной. Вот и не выдержала, прибежала, выболтала чуток. Но про остальные художества своих хозяев рот держала на замке.
И выяснив у старушки номер квартиры Лиды, девушки отправились к домработнице.
Жила Лида на первом этаже. Едва услышав, что с ней хотят поговорить, тут же распахнула дверь. Не очень-то осторожно. Впрочем, опасаться Лидке было нечего. Красотой она не блистала настолько сильно, что вряд ли вызвала бы какие бы то ни было эмоции даже у самого что ни на есть сексуального маньяка.
Сколько ей было лет, сказать подруги не брались. Пожалуй, лет тридцать. Но от природы ноги у Лидки были кривые. Волосы редкие и какого-то неопределенного цвета. Физиономия опухшая, нос перебит. Одним словом, вид ее мог бы вызвать жалость, если бы не боевой огонь, горевший в ее единственном уцелевшем глазу. Второй, стеклянный, тусклый и мутный, смотрел на мир как-то искоса. И поэтому подруги долгое время не могли приноровиться. Им все время казалось, что Лидка разговаривает не с ними, а обращается к кому-то еще, кого они сами не видят.
– Мы вам хотим предложить одно дело.
– Работа мне всегда нужна, – бодро откликнулась Лидка. – Каждая копейка на счету.
Еще бы! Лидка снабжала передачами всех своих «сидельцев». И чтобы прокормить три взрослых рта, ей приходилось пошевеливаться. А не то вернувшиеся с зоны родичи могли и прибить Лидку за непочтительность и скудные харчи.
– Чего делать надо?
– Прямо тут говорить?
– Проходите, – спохватилась Лида. – Да не разувайтесь, чай, не у себя дома!
Квартира у нее была большая, но порядком уже захламленная. Убираясь у чужих людей, Лидка с редким равнодушием относилась к собственному обиталищу. Поддержание порядка тут ложилось на жиличек, которым оборотистая Лидка сдала две пустовавшие у нее в квартире комнаты. Но и жилички на ниве домашнего хозяйства особо не надрывались.
Поэтому на кухне, куда Лидка привела подруг, с трудом удалось расчистить местечко для всех троих.
– Какая работа? – тараторила нетерпеливая Лидка. – Учтите, я еще в нескольких местах подрабатываю, так что на целый день никак не могу.
– Не беспокойтесь, много времени и не понадобится.
– Ну а чего делать-то надо? Если что-то криминальное, то я не по этому делу. У меня все мои сидят. Если я тоже сяду, что с нами будет? Квартиру у нас точняк отберут. Да и несладко на зоне без грева с воли.
Лидка рассуждала очень здраво. И от этой рассудительности подругам стало сначала жарко, а потом жутко холодно. Это же как надо изувечить морально человека, чтобы он жил такой жизнью и не стремился ни к какой другой? Но сама Лидка явно не сознавала, что жизнь ее кошмарна. Была деловита и вполне даже довольна собой. Принялась загибать пальцы, вспоминая своих клиентов и поминутно повторяя, что ни к какому криминалу она сейчас не способна.
– Никакого криминала и не потребуется. Мы хотим расспросить вас про Марину. Марину Савченко.
– А что такое? Нормальная хозяйка. Платит мне исправно. Каждый день по семьсот рубликов отстегивает, а то и по тыще.
Но тут же Лида прикрыла рот руками.
– Ой! А вы не из налоговой? Если из налоговой, то сразу учтите, я ничего у Мариночки не получаю. Из чистого сострадания у нее убираюсь. Мариночке одной тяжело, вот я ей и помогаю по-соседски.
В единственном глазу Лидки заплескался страх, и подруги поспешили ее успокоить.
– Нам твои доходы без интереса. Мы по поводу Марины и ее мужа. Мирно они жили между собой? Любили друг друга?
– А чего это я должна вам рассказывать? – подбоченилась Лидка. – Ничего я вам не скажу!
– Скажешь, голубушка. Если не хочешь пойти за соучастие, все скажешь.
И Кира сунула под нос Лидке фальшивое удостоверение сотрудника полиции. У Леси в сумочке лежало точно такое же. В обоих документах по круглой печати шла надпись мелкими буковками: «Розыгрыш». Таким образом, удостоверение никак нельзя было счесть настоящим. Но все, кому подруги его предъявляли, почему-то не разглядывали печать, а сразу же пугались и принимали девушек за сотрудников полиции.
Вот и Лидка попалась на эту уловку. Выражение ее глаза мигом поменялось. Страх уступил место льстивому подхалимажу пополам с откровенной опаской. Лидка знала, что любви со стороны правоохранительных органов она и ее семейка вряд ли заслуживают. Но вроде бы ей самой лично опасаться было нечего.
– В чем соучастие-то? – хмуро спросила она. – Маринка, она из порядочных. Что любовника имеет, так то законом не преследуется. Это только ее дело и ее мужа.
Хлоп! И сразу в дамки! Подруги просто не верили, что вот так с первого выстрела взяли и выбили «десяточку»!
– У твоей хозяйки есть любовник?
– Ну… Имеется.
– Кто такой?
– А я почем знаю? Мужик. Звать Артемом. Марина с ним днем или утром встречалась, когда муж на работе.
– И где они встречались? У нее дома?
– До такой глупости Марина еще не дошла. Нет, к нему ездила. Или в гостиницах устраивались, не знаю. Но дома у Марины этот Артем только один раз был.
– Почему ж посмел? Это же неосторожно.
– Работает он с мужем хозяйки, вот поэтому и набрался наглости, заявился. Вроде как бумаги какие-то принес. Только бумаги он мог бы и прямо Антону Петровичу в офисе отдать, зачем же домой, да еще в отсутствие самого Антона Петровича заявляться? А он заявился! Я как услышала, что его Артемом звать, сразу же всю фишку просекла. Любовник это, тот самый, которому Марина по телефону постоянно названивает! Не выдержал, значит, притащился.
– Небось, целоваться сразу принялись?
– А вот и нет. Я же дома была. Как же при мне страсть проявить? Наоборот, Марина с ним холодно держалась. Только он это, больше некому!
– И как тебе этот Артем понравился?
– Ничего. Смазливый. На бабу смахивает, мне такие мужики не нравятся. Альфонс только.
– Почему альфонс?
– Да хотя бы потому, что Марина ему всегда сама звонит. Не он ей, а она ему. Ясно почему, Артем этот просто денежки тратить не хотел. И подарков он Марине не делает. Но все равно она находит его неотразимым. Она ему прямо так по телефону и говорила: «Темочка, ты мой лапусечек. Ты моя крошечка любимая. Хочу тебя все время обнимать. Знаю, что нам надо быть поосторожнее, пока все не кончится, но ничего не могу с собой поделать! Мчусь к тебе, мой птенчик». Ну, и еще всякие ласковые словечки прибавляет. Типа, моя рыбка, счастье мое, радость моя, твоя мамочка к тебе сейчас приедет. Сюсюкается с ним, прямо как с младенцем. Хотя младенцев, вообще-то, не переваривает. И чужих детей всегда от себя гонит. Бывало, войдет в лифт, и если ребенок какой вместе с ней сядет, Марина всегда на его мать шипит. Мол, не подпускайте вашего слюнявого ко мне. Не хочу, чтобы одежду испортил.
Да, к детям Марина была холодна. Даже в бассейне она не особенно цацкалась со своими маленькими воспитанниками, хотя это была ее прямая служебная обязанность. Наверное, она куда охотней взяла бы себе старшую группу, реальных чемпионов, да только не удалось ей это. Старших воспитывали заслуженные тренеры страны. Не имеющая никакого стажа тренерской работы Марина пока на такую должность не тянула.
Но тотчас мысли подруг вернулись к куда более важной информации. Итак, у Мариночки имелся любовник. И еще у нее был богатый муж, который прыгал под ее команды, словно цирковая собачка. Интересно, и что из этого могло следовать дальше?
Подруги невольно переглянулись. Одна и та же мысль пришла им в головы одновременно. А уж не Марина ли прикончила своего муженька? Просто для того, чтобы на свободе предаваться любви со своим обожаемым мужчиной?