Глава четвертая
Кликлик, и вперед, в волшебный город света и тьмы… Реки холодных электронных огней, огибающие геометрически правильные острова, текущие под мостами, останавливающиеся перед плотинами, тихо струящиеся здесь, с ревом несущиеся там… Огоньки, перемигивающиеся, как на дисплее пинбола… Грохот, шорох…
Я пробрался к оазису спокойствия, откуда открывалась вся картина, где-то окуная палец, где-то касаясь пилона, чтобы чувствовать эхо пульсирующей информации. Врата открывались и закрывались, нейтральные сигналы проносились мимо товарными поездами… Не то, не то, не то…
Время приостановилось. Да и в любом случае – Боже, до чего приятно вернуться… Я мог ждать. Казалось, что, если бы мое тело сейчас умерло, я продолжил бы существование в окружающей громадной машине. Кликлик…
Замедли, останови, увеличь, расширь.
Да.
Вот, поймал. Цепочка-символ с ежемесячной стипендией: 11111010000000, с моим именем. Я проследил ее до своего счета. Немедленное уведомление о получении, с тем же кодом, возникло, словно феникс, из электрически потрескивающего гнезда, стремглав помчалось в силовую линию, по которой прибыли мои деньги…
Я пометил его, ухватил, последовал за своим именем. Вдоль цепи кабельных трасс, подвешенных (отметил я на другом уровне сознания) на опорах, от острова к острову, по медным и оптоволоконным проводникам, змеящимся по каналам, к расчетной палате Майами, через другой, еще более крупный город огней и дальше вперед, вниз, вверх, вокруг, насквозь, от терминала к терминалу: Атланта, Нью-Йорк, Нью-Джерси и затем…
Нью-Джерси, правление «Ангро энерджи».
Да, разумеется. Но я должен был убедиться.
Я нырнул. И выплыл на фондовой бирже, омываемый успокаивающими ритмами прогнозов цен на пшеницу. Память возвращалась…
Эль-Пасо. Мне семь лет. Я сижу на полу в торговом центре, где работают мои родители. И, как другие дети с игрушками, беседую со старым, модели 1975 года компьютером, отключенным от информационной сети на ремонт, но работающим в режиме проверки. «Что с тобой? – спрашиваю я. – Почему ты сбиваешься?» Затем в моей голове вспыхивают разряды, и я ввинчиваюсь в город огней; только где-то их нет. Здесь, здесь, здесь – и здесь!.. Так я впервые скользнул в компьютер. Я…
Напомнил о себе другой мир – более медленный, менее яркий. Я смутно осознавал, что кто-то стоит у моей машины на стоянке возле банка, смотрит на меня. Я не хотел возвращаться, но увы… Пришлось стряхнуть с себя видение, скользнуть назад в свою голову, посмотреть на назойливого прохожего.
В белом брючном костюме, невысокого роста, темноволосая, довольно хорошенькая, с восточными чертами лица. Она не сводила с меня глаз.
Я чувствовал, что должен ее знать.
Я опустил стекло.
– Как твои дела, Дон? Ты неважно выглядишь.
Энн. Энн Стронг. Я не помнил ничего, кроме этого, но именем-то можно воспользоваться.
– Мне давно уже не было так хорошо. Что ты здесь делаешь, Энн?
– Меня ты по крайней мере помнишь, – сказала она. – А я уж стала сомневаться.
– На мне пока рано ставить крест, – с улыбкой заметил я и выпалил еще кое-что: – Любишь цветы?
– Их так много, и все такие красивые, – ответила девушка. – Такие чистые… краски.
Что-то в ней… особенное. Не «краски» она хотела сказать, другое слово, я чувствовал. У нее действительно было особое отношение к цветам, но…
– Ты давно в городе?
– Нет. – Она чуть качнула головой. – Тебе здесь нравится?
– Я постепенно привязался к нему.
– Понимаю. Но неужели же нет ничего увлекательнее, чем сидеть в машине на стоянке возле банка?
– Ожидаю откупных денег от «Ангро», – бросил я – отчасти наугад, прощупывая, а частично потому, что уже начал подозревать связь.
Энн нахмурилась, поджала губы, поцокала, медленно качая головой.
– Кнутом и пряником. Старое правило.
– Ну, я-то кнутом не ограничусь.
– Откуда такая злоба, Дон?
– Почему ты здесь?
– Приехала в банк получить по чеку и увидела знакомое лицо.
– Ладно. Тебя подбросить куда-нибудь?
– Я собиралась перекусить.
– Есть одно приличное местечко. Залазь.
Она села в машину, и мы выехали на дорогу, повернув налево.
– Отдыхаешь, значит, – заметил я.
– Вроде того.
Что-то с ней… В голове зазвенели, предупреждая, колокольчики. Словно я уже нащупал причину, но та упрямо от меня ускользала.
Неважно, решил я. По крайней мере – не жизненно важно. В пропаже части моей биографии и в исчезновении Коры из-за ее связи со мной виновата «Ангро энерджи». Мне так казалось.
Я собирался отправиться в Нью-Джерси и поднять там большой шум. Я собирался отыскать людей, которые пока лишь темными силуэтами маячили в затуманенной памяти.
Их имена вспомнятся, вспомнятся их лица. Я найду их. Я заставлю их говорить. Они вернут мне Кору, иначе я… что-нибудь сделаю. Что-нибудь разоблачающее или отчаянное. Или и то, и другое. Выбора у меня больше не оставалось.
Я въехал на стоянку возле небольшого кафе, куда иногда заглядывал. Сейчас, в необеденное время, там вряд ли будет многолюдно.
Мы вышли из машины, и я чуть не взял Энн за руку. Внезапно налетел запах гиацинтов.
Мы сели за маленький угловой столик, я вдруг ощутил зверский голод. Зеленый суп, салат, побольше мяса, охлажденный чай, пирог – я заказал все. Энн взяла салат и чай.
Теперь я был совершенно уверен, что знал ее, когда работал в «Ангро». Но в каком качестве? Хоть убей, не помню.
– Хорошо, что ты здесь счастлив, – помолчав, произнесла Энн.
– Бывали времена посчастливее.
– Вот как? – Ее глаза расширились, к щекам, показалось, прилила кровь. Но только на миг. Тут же лицо Энн застыло. – Ничего, еще вернутся твои радости. Все придет.
Мне почудился аромат роз.
– Кто знает?
Она перевела взгляд на тарелку, подцепила вилкой листок салата.
– Кое в чем можно не сомневаться.
– Например? – отозвался я.
– Сотрудничество с власть предержащими приносит предсказуемые результаты.
– В наши дни не поймешь даже, с чего начинать.
– Ты испытываешь беспокойство.
– Да.
– А говоришь, что тебе здесь нравится.
– Верно. Но скоро я уеду.
Ее глаза встретились с моими.
– Так не начинают, – сказала она.
– Тебе известен лучший путь?
– Любой путь, который не связан с необдуманными поступками, лучше.
– С удовольствием показал бы тебе окрестности, – заметил я, – но скоро самолет. В Нью-Джерси.
Я внимательно следил за ее лицом, надеясь уловить реакцию. В воздухе расплылся запах жасмина.
А выражение лица нисколько не изменилось, когда она сказала:
– Не глупи, Дон. Это как раз и есть необдуманный поступок.
– Что же посоветуешь делать? – спросил я ее.
– Ступай домой. Никуда не уезжай. Рано или поздно с тобой свяжутся…
– Хорошо, давай напрямую! Тебе известно больше, чем мне. Где она?
Энн покачала головой.
– Понятия не имею.
– Ты знаешь, что происходит.
– Я знаю только, что ты вспоминаешь вещи, которые лучше не вспоминать.
– Сделанного не вернешь. А я не собираюсь торчать дома и ждать, пока зазвонит телефон.
Она положила вилку на тарелку, достала платочек и промокнула губы.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты пострадал.
– Мне бы тоже, – сказал я.
– Не лети в Нью-Джерси. С тобой произойдет что-то ужасное.
– Что?
– Не знаю.
Я издал горловой звук, и Энн торопливо вскочила.
– Извини.
Я сразу же поднялся и пошел за ней. Но она сделала несколько шагов и исчезла в туалете, а я в нерешительности остановился.
Мимо проходила наша официантка с кофе.
– У женского туалета есть второй выход?
– Нет, – ответила она.
– Окна?
Она покачала головой.
– Четыре зеленых стены.
– Спасибо.
Я вернулся за столик и доел пирог. Выпил охлажденный чай, затем попросил кофе.
В туалет зашла седая женщина. Когда чуть погодя она выходила, я к ней подошел:
– Прошу прощения, там нет невысокого роста девушки с восточными чертами лица, в белом брючном костюме?
Она поглядела на меня и покачала головой.
– Нет. Никого нет.
Когда я расплачивался в кассе по счету, оставив чаевые на столике, мне почудился голос Энн:
– Никуда не уезжай. Думаешь, сейчас у тебя неприятности? По крайней мере ты жив! Сиди дома, не дразни собак.
Я огляделся по сторонам, но Энн нигде не было. И все-таки я почти физически ощущал ее присутствие.
– Неудачно, – пробормотал я. – Ты что – омрачила мне рассудок?
Ее смех смешался с ароматом цветов.