27. Варшава
– Это моя дочь! – воскликнула она, указав на фотографию. Патрик Вейш подошел к стене и пристально вгляделся в снимок. – Судя по всему, фото недавнее, – констатировала она. На заднем плане виднелось здание клиники. – Почему оно висит здесь?
Хелен почувствовала, как в ней вскипает ярость. Никто не имеет права вешать над столом фотографию ее шестнадцатилетней дочери! То, что это произошло в тысячах миль от ее дома, в особняке эксцентричного польского миллиардера, только усиливало ощущение, что здесь происходит нечто ужасное, и к ярости добавилось чувство страха.
– Это ваша дочь? – В голосе Патрика звучало удивление.
Хелен пригляделась. Фотография была хорошего качества. На ней Мэйделин не улыбалась, но и несчастной не выглядела. На лице ее было то особое выражение – сочетание силы и печали, – которое очаровывало не только ее мать, но и врачей, и учителей. И наверняка некоторые мальчишки из класса тоже не остались к ней равнодушными. Если бы эта фотография висела над ее собственным рабочим столом в лаборатории, она стала бы чудесным напоминанием о доме. Но здесь она казалась совершенно лишней. Только теперь Хелен заметила, что на снимке что-то написано. Madrid: Museo Nacional del Prado, ML[9], и завтрашняя дата.
Хелен покачала головой и показала на надпись.
– Что это значит?
Вейш тоже прочел то, что было написано рядом с фотографией Мэйделин.
Тем временем Хелен окинула взглядом остальные бумаги, висевшие на стене, и снова вернулась к фотографии дочери. Больше она не сомневалась: старик Вейш, безумен он или нет, задумал что-то дурное, и на Мэйделин его планы тоже распространялись.
«Нужно позвонить в полицию», – подумала она. Но что скажет на это Вейш-младший? Как бы там ни было, речь идет о его отце. Она рассматривала его со стороны. Патрик стоял рядом, сильно наклонившись вперед, и изучал висевшие на стене документы. Он тоже выглядел встревоженным.
– У меня такое чувство, что здесь что-то не так… – осторожно произнесла она, наблюдая за его реакцией.
Патрик Вейш медленно обернулся к ней, посмотрел ей прямо в глаза. Было видно, что он тоже пытается совладать с собой.
– Мне тоже так кажется.
Лицо его было серьезным, он глубоко вздохнул. Перед ее внутренним взором тут же возник теплый коричневый оттенок, и Хелен почувствовала, что немного расслабилась. Однако нехорошее ощущение – та самая смесь ярости и страха – не отступало.
– Скажите, что вам известно! – потребовала она резче, чем намеревалась.
– Простите, что я не посвятил вас во все сразу, но я не знал, можно ли вам доверять и не являетесь ли вы… частью всего этого.
Удивленная, Хелен откинулась на спинку кресла.
– Частью чего?
– Вы позволите? – Патрик Вейш осторожно отодвинул кресло, на котором все еще сидела Хелен, и склонился над клавиатурой, лежащей на столе перед ними. Нажал на какую-то клавишу, и монитор включился. Пальцы Вейша мелькали над клавиатурой, а затем по экрану побежали ряды зеленых цифр и букв.
– Что это такое?
– Как я уже говорил, мой отец стал успешным благодаря антивирусному программному обеспечению.
Хелен покачала головой. Она хотела поговорить о Мэйделин и бумагах на стене, а не о компьютерах.
– И это его программа? – с трудом выдавила она.
Ее собеседник многозначительно улыбнулся и покачал головой.
– Нет. Это – прямая ее противоположность.
– Компьютерный вирус?
Патрик Вейш кивнул:
– Думаю, его создал мой отец. На этом компьютере есть несколько его версий, и каждая последующая совершеннее предыдущей. – Теперь он обеспокоенно хмурился.
Хелен не знала, что сказать. По сравнению с тем, в чем она подозревала его отца, компьютерный вирус был детской игрушкой. Кроме того, вряд ли вирус объяснит, почему на стене висит фотография ее дочери.
– Больше вы ни в чем его не подозреваете? Только в том, что он создал компьютерный вирус? – недоверчиво спросила она.
Вейш был по-прежнему серьезен.
– Я еще не совсем понял, на что он способен. Но если мои первые предположения верны, то он окажет значительное влияние на мир, в котором мы живем. Боюсь, что он способен уничтожить основы того, что составляет все наше существование.
Хелен пыталась понять, о чем он говорит. Конечно, о вирусах ей уже доводилось слышать, например о «троянах», с помощью которых похищали пароли. А также о том, что секретные службы используют вирусы для того, чтобы устраивать диверсии на атомных станциях. Однако прежде она не считала их угрозой благополучию всего мира.
– Вы считаете, что этот вирус может спровоцировать войну или что-то в этом роде?
Патрик Вейш выпрямился, поискал взглядом, куда бы сесть, а затем устроился на краешке стола прямо напротив нее.
– Осторожно! – воскликнула она и вытащила из-под него старую книгу, которая бросилась ей в глаза еще раньше. Пока он извинялся так, словно это была ее вещь, Хелен положила книгу себе на колени.
– Нет, не войну, и никакие атомные ракеты он тоже не запустит. Как я уже говорил, я не до конца понял принцип действия, но считаю, что он поражает нечто вполне банальное: гармонию… или, вернее будет сказать, пропорции.
Хелен покачала головой. Хотя, будучи неврологом, она занималась достаточно сложными вещами, но не никак не могла понять, к чему клонит Патрик Вейш.
– Когда я сказала, что здесь что-то не так, я имела в виду не это. – Она указала на монитор, по которому по-прежнему бежали бесконечные ряды чисел. Произнося эти слова, она провела ладонью по переплету книги, которую держала в руках. Та казалась мягкой и теплой. В нос ей ударил запах старой бумаги. – Я имела в виду статьи из газет, висящие на стене, о подготовке к выборам Мисс США в Мексике. А еще изображение пчелы и карту мира рядом с ней. Вы в последнее время не следили за новостями?
Патрик Вейш с удивлением повернулся к стене и бросил взгляд на статьи, о которых она говорила.
– Нет, здесь, в Польше, я занимался расшифровкой кода вируса и в основном сидел здесь, в подвале, – извиняющимся тоном произнес он. – А что не так с этими выборами Мисс США и пчелами?
Похоже, он действительно ни о чем не слышал. В этот момент она поняла, что он выглядит очень усталым. Кожа у него была загорелой, и темные круги под глазами можно было заметить не сразу. Но теперь, когда он сидел очень близко к настольной лампе, она увидела на его лице признаки переутомления.
– Автобус с участницами конкурса красоты был похищен примерно неделю назад неподалеку от Акапулько. Девушки до сих пор не найдены.
Вейш провел рукой по волосам, но несколько упрямых прядей так и остались стоять торчком.
– Я не понимаю, как это связано с моим отцом. Ладно, он тоже пропал…
– Кроме того, во всем мире загадочным образом гибнут пчелы. Я читала об этом во время перелета. И если я правильно помню, в статье были перечислены страны, отмеченные на этой карте красным.
Он снова проследил взглядом за ее указательным пальцем. На миг в комнате стало тихо, а затем Патрик Вейш громко расхохотался.
– Вы ведь не думаете на самом деле, что мой отец имеет к этому какое-то отношение? Похищение, гибель пчел?
Она не сводила с его лица серьезного взгляда, и мимические морщинки на нем исчезали, пока она смотрела на него.
– Вы серьезно? – наконец спросил Патрик, но прозвучало это скорее как утверждение. – Это же безумие!
– Вы сказали, что ваш отец безумен! – Хелен снова взглянула на фотографию своей дочери, висевшую на стене. Затем она покосилась на все еще бегущие по монитору ряды чисел.
– Ну да, говорил, но я имел в виду скорее эту выставку! Или вот это! – Он указал в угол комнаты, куда Хелен пока что не смотрела.
В полутьме она заметила поблескивающую металлом дверь, в которой виднелось стеклянное окошко. На нем красовался желтый знак, предупреждающий о биологической опасности.
– Что там?
– Подойдите и посмотрите, – ответил Вейш.
Хелен неохотно поднялась. Осторожно, словно не доверяя полу, она двинулась к двери. За стеклом, затянутым тонкой металлической сеткой, горел слабый свет. На полпути она остановилась и снова внимательно посмотрела на Патрика Вейша. Он по-прежнему сидел на краешке письменного стола, скрестив на груди руки, и наблюдал за ней.
Наконец она оказалась у двери. Медленно повернула голову, заглянула в окошко рядом с желтой предупреждающей наклейкой. Она увидела слабо освещенное помещение, длинное и узкое, похожее на операционный зал. В центре помещения на глыбе цемента лежали различные инструменты, которые можно встретить в лабораториях. Ничего особенного. Если верить предупреждающему знаку, то за дверью должны находиться какие-то биологические организмы или субстанции, от которых исходит потенциальная опасность.
Хелен сфокусировала взгляд на ближайших предметах и проверила, насколько прочна эта дверь. Впечатление она производила солидное. По бокам Хелен обнаружила края силиконового уплотнителя. Она опять обернулась к Патрику Вейшу, который продолжал наблюдать за ней. Хелен произнесла одно слово:
– Что?
Не отвечая, он едва заметно кивнул в сторону двери.
Хелен снова устремила взгляд через вставленное в стальную дверь стекло, а затем наконец увидела это в дальней части комнаты. На миг ей показалось, что это появилось там только сейчас. Из прочного стеклянного ящика, закрепленного на стене в другом конце помещения, ей улыбалась женщина.