Глава II
Мотивы преступного поведения
§ 1. Соотношение понятий преступления и преступного поведения
Под поведением в психологии понимается присущее живым существам взаимодействие с окружающей средой, опосредствованное их внешней (двигательной) и внутренней (психической) активностью. Другими словами, жизнь человека представляет собой непрерывный поток активности, и этот поток включает в себя не только разного рода действия, но и переживания – психическую активность в виде восприятий, мыслей, чувств и представлений. При этом психическая активность присутствует всегда, даже если она и недоступна внешнему наблюдению и не производит каких-либо непосредственных изменений во внешнем мире.
В рамках рассматриваемой проблемы невозможно ограничиться делением активности на внутреннюю и внешнюю, различать виды активности только по тому, исчерпываются ли они переживанием или включают также реальные действия. Активности следует разделить на произвольную и непроизвольную в зависимости от их соответствия «интенции переживающего или действующего субъекта, от контроля их целесообразности и коррекции (или возможности такой коррекции)».[72]
При произвольной активности человеком осознается преследуемая цель и возможность контроля за ходом разворачивающихся процессов, как внешних, так и внутренних. Произвольная активность всегда проходит на фоне более или менее отчетливых ожиданий предполагаемого результата деятельности или возможных последствий такого результата. Наиболее явно эти ожидания выступают в волевых действиях, однако они прослеживаются и в сугубо импульсивных реакциях (например, при аффектах).
Среди единиц произвольного поведения необходимо различать действия[73] и навыки. Действия – это произвольная, преднамеренная, опосредствованная активность, направленная на достижение осознаваемой цели. Одной из основных характеристик действия является его рефлексивность, т. е. самопознание субъектом внутренних психических актов и состояний. Человек до и во время действия может оценивать намеченную цель с точки зрения перспектив успеха, корректировать ее, чувствовать себя ответственным за возможные результаты, продумывать их последствия для себя и окружающих, осознавать, как они в действительности воспринимаются и оцениваются другими индивидами. Напротив, устоявшиеся способы действия (навыки, привычки), сформированные путем повторения, характеризуются высокой степенью освоения и отсутствием поэлементной сознательной регуляции и контроля. Но даже когда волевые действия автоматизируются до уровня навыков, ожидания предполагаемого результата или его последствий продолжают играть свою роль в регуляции активности. Лишенные рефлексивности, они, однако, восстанавливают ее при нарушении протекания деятельности.
Непроизвольными являются единицы активности, представляющие собой биологически рефлекторные реакции. Объединяет непроизвольные действия одно – отсутствие сознательных намерений и плана их осуществления. Такие действия могут носить адаптивный характер (например, мигание, отдергивание руки при воздействии болевого раздражителя) и неадаптивный (например, хаотичные движения в ситуациях помрачения сознания). Отсутствие сознательных намерений при непроизвольной активности совсем не означает, что подобная активность беспричинна, нецелесообразна и не поддается объяснению. Ее объяснение связано с ответом на вопрос: почему, по какой причине произошло данное действие? Искать же мотивацию и ставить вопрос: зачем, с какой целью совершались действия, имеет смысл только применительно к произвольным единицам активности.[74]
Таким образом, в рамках рассматриваемой в настоящей работе проблемы интерес для исследования представляет произвольное поведение человека, т. е. взаимодействие человека с окружающей средой, опосредствованное его внешней и внутренней активностью, при котором человеком осознается преследуемая цель и возможность контроля за ходом разворачивающихся внутренних и внешних процессов.
Активность человека можно различать также и по тому, насколько она нормативна или индивидуальна, т. е. отклоняется от правил, привычного поведения. Нормативная активность – это поведение человека, соответствующее правилам, существующим в определенном социуме. Человек, как правило, ведет себя так же, как все в его социальной группе. В принципе, почти к любым жизненным ситуациям применимы правила поведения, обязательные в данной субкультуре и восходящие к ее традициям. Индивидуальная активность – это поведение человека, отклоняющееся от правил, привычного поведения.
Однако следует помнить, что деление активности человека на нормативную и индивидуальную имеет относительный характер. Одна и та же единица поведения может быть нормативна по отношению к правилам, существующим в определенной социальной группе, но в то же время может быть индивидуальна в отношении правил поведения, существующих в обществе. В рамках настоящего исследования интерес представляет нормативная или индивидуальная активность человека с точки зрения ее соответствия нормам права либо нормам морали, обычаям, существующим в обществе в целом, а не в отдельно взятой социальной группе.
Деление поведения человека на нормативное и индивидуальное применимо, как правило, к его внешней активности, так как именно по реальным действиям человека можно сделать вывод, насколько его поведение отклоняется или соответствует общепринятым нормам. Мысли человека, его желания и стремления, какими бы крамольными они ни были, не наказуемы, и никто без анализа внешней активности человека (физической, вербальной) не может определить содержание внутренней активности и ее соответствие или несоответствие каким-то правилам. По крайней мере, думать мы можем о чем угодно и как нам хочется, однако наши реальные действия должны соответствовать нормам того общества, членами которого мы являемся.
Исходя из вышесказанного, индивидуальную активность человека можно разделить на две группы:
– противоправная активность, т. е. отклоняющаяся от правил, изложенных в законах данного общества;
– активность, отклоняющаяся от иных, не правовых норм, существующих в обществе (норм морали, обычаев и т. д.).
Противоправную активность можно условно в интересах настоящего исследования разделить на две группы:
– индивидуальное поведение, внешне выражающееся в действиях, нарушающих нормы уголовного права;
– индивидуальное поведение, внешне выражающееся в действиях, нарушающих иные нормы права.
Однако индивидуальное произвольное поведение человека, внешне выражающееся в действиях, нарушающих нормы уголовного права, нельзя механически приравнивать к индивидуальному преступному поведению. Границы произвольной активности в области правового регулирования общественных отношений более сужены. Во-первых, здесь речь идет только о действиях человека, о его внешней произвольной активности. Во-вторых, несколько по-иному, чем в психологии, трактуется понятие произвольности поведения – человек должен осознавать не только преследуемую цель и возможность контроля за ходом внутренних и внешних процессов, но и социальную значимость своих действий и ответственность за их совершение.
Можно выделить следующие правовые критерии отнесения действия к сознательному и ответственному:
– человек по возрасту и своему психическому состоянию должен отдавать себе отчет в своих действиях (бездействии) и руководить ими;
– человек должен осознавать основные физические и социальные качества своих действий;
– человек должен предвидеть возможные последствия своих действий или, по крайней мере, должны существовать объективные и субъективные возможности такого предвидения.
Между тем указанных критериев для привлечения человека к уголовной ответственности недостаточно, так как преступными по действующему УК РФ могут быть признаны действия, обладающие признаком общественной опасности, т. е. причинившие значительный ущерб общественным отношениям, охраняемым уголовным законом, либо создавшие реальную угрозу причинения такого вреда. Так, в силу ст. 14 УК РФ «не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности».
Общественная опасность действия (бездействия) традиционно трактуется в уголовном праве как способность деяния причинить значительный вред общественным отношениям. Федеральным законом от 25 июня 1998 г. из ч. 2 ст. 14 УК РФ были исключены слова, раскрывающие понятие общественной опасности. В прежней редакции ст. 14 УК РФ звучала следующим образом: «не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности, т. е. не причинившее вреда и не создавшее угрозы причинения вреда личности, обществу или государству».
Представляется, что изменение редакции ст. 14 УК РФ можно оценить в двух аспектах. С одной стороны, изменения были совершенно оправданы и справедливы, так как отсутствие факта причинения вреда либо создания угрозы причинения вреда личности, обществу или государству свидетельствует об отсутствии в действиях человека не только признаков преступления, но и признаков любого другого правонарушения, так как все нарушения норм права причиняют или создают угрозу причинения вреда охраняемым законом интересам, а отнесение того или иного правонарушения к гражданскому деликту, административному проступку либо преступлению зависит от характера и степени причиненного общественному отношению вреда.
Вместе с тем указание в уголовном законе на критерии отграничения преступления и иного правонарушения все-таки необходимо. И с этой точки зрения следовало бы не исключать из ст. 14 УК РФ слова о причинении вреда или создании угрозы причинения вреда личности, обществу или государству, а определить характер и степень такого вреда оценочным понятием, известным уголовному праву, например таким, как «значительность».
Таким образом, преступное поведение можно определить как произвольное индивидуальное поведение, внешне выражающееся в действиях (бездействии), нарушающих нормы уголовного закона, причиняющих значительный вред либо создающих угрозу причинения значительного вреда личности, обществу или государству, совершаемых лицом, имеющим возможность в силу своего возраста и психического состояния отдавать отчет в своих действиях и руководить ими, сознающим основные физические и социальные качества своих действий, предвидящим возможные последствия своих действий либо имеющим реальную возможность их предвидения исходя из объективных обстоятельств и своих субъективных качеств.
Понятие преступного поведения характеризуется рядом признаков (составляющих), часть из которых раскрывает его психологическую сущность, а часть – правовую.
К психологическим признакам (составляющим) индивидуального преступного поведения относятся:
– поведение как совокупность внутренней и внешней активности человека;
– произвольность поведения, т. е. осознание человеком преследуемой цели и возможности контроля за ходом разворачивающихся процессов, как внешних, так и внутренних;
– индивидуальность как свойство определенной, самостоятельной, отдельно существующей личности;
– индивидуальность как свойство поведения, отклоняющегося от существующих в обществе правил.
К правовым относятся признаки, характеризующие не преступное поведение в целом, а действие, в котором это поведение внешне проявляется, и субъективные особенности человека, который это действие совершает.
Такое действие характеризуется тем, что оно:
– нарушает нормы уголовного закона, т. е. признаки этого действия формально описаны в нормах УК РФ;
– причиняет значительный вред либо создает угрозу причинения значительного вреда личности, обществу или государству.
Признаки, характеризующие субъективные особенности человека, заключаются в том, что указанное выше действие совершается лицом:
– имеющим возможность в силу своего возраста и психического состояния отдавать отчет в своих действиях и руководить ими, т. е. совершается субъектом преступления;
– сознающим основные физические и социальные качества своих действий, предвидящим возможные последствия своих действий либо имеющим реальную возможность их предвидения, исходя из объективных обстоятельств и субъективных качеств, т. е. с позиции уголовного закона совершается виновно.
Под преступлением уголовный закон понимает виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом под угрозой наказания (ст. 14 УК РФ). Хотя такое понятие преступления не содержит некоторых перечисленных выше признаков (например, субъекта преступления), являющихся обязательными для любого преступления, можно сделать вывод, что преступление является лишь внешним проявлением преступного поведения, его основной, но не единственной, частью. В уголовном праве речь идет только о действии (бездействии) человека, о его внешней произвольной активности. Следовательно, упрощенно преступное поведение можно представить как произвольное индивидуальное поведение человека, внешне выражающееся в совершении им преступления.
Таким образом, преступление является одной из разновидностей внешнего проявления произвольного поведения человека (см. Приложение 2). Выделение преступления как особой категории произвольного поведения в отдельную группу обусловлено существованием в обществе определенных норм (как морали, так и права). По мере развития общества претерпевают изменения и указанные нормы, в результате чего один вид произвольного поведения, ранее признававшийся преступным, попадает в разряд правомерного, другой же, считавшийся правомерным, становится уголовно противоправным. Однако произвольное поведение, признававшееся преступным, но впоследствии получившее статус правомерного, или считавшееся правомерным, но в результате криминализации ставшее уголовно-противоправным, объективно продолжает существовать, и мотивы его совершения остаются прежними. Например, не так давно скупка и перепродажа товаров с целью наживы (спекуляция) согласно УК РСФСР представляла собой преступное деяние, в основе совершения которого лежали материальные потребности человека. Законодатель исключил из УК РСФСР соответствующую статью отнюдь не потому, что подобные действия перестали иметь место в обществе. Спекуляция, во всяком случае то, что под ней понималось, реально существует и в настоящее время и совершается ради удовлетворения тех же материальных потребностей, хотя уже и не является уголовно наказуемой.
В связи с этим можно предположить, что общие понятия мотивов преступного поведения и мотивов нормативного произвольного поведения не имеют принципиальных различий. Оценка мотивов поведения как мотивов преступления зависит, прежде всего, от того, признается ли обществом данное поведение преступным или правомерным и сознает ли это субъект, совершающий данное деяние. Поэтому представляется невозможным чисто правовое определение мотивов преступного поведения. Рассмотрение вопроса о сущности мотивов преступного поведения должно осуществляться только при психологическом анализе произвольного поведения в целом.
Среди юристов распространено мнение о том, что правовое понимание мотива в силу известных особенностей поведения индивида, связанных с нарушением норм права, отличается от понимания мотива в психологии мотивации. Однако такая позиция может привести к неверному пониманию сущности мотива поведения, а в итоге – к абсурду, «ибо любая научная отрасль может отстаивать свое право на единственно верное объяснение одного и того же явления»[75].
§ 2. Понятие мотива преступного поведения
Действие индивидуально постольку, поскольку оно не определяется всецело ситуацией. Всегда существуют различия между людьми, действующими в одинаковых условиях, что требует ответа на вопрос о мотивах, о том нечто, что побуждает, толкает или заставляет людей поступать в данной ситуации так, а не иначе.
В то же время нельзя недооценивать роль ситуации в детерминации поведения человека. Если рассматривать действия (или их результаты) как следствия, то в простейшем случае их причины можно отнести либо к ситуации, либо к личности. В связи с этим как в психологии, философии, так и в юридической науке можно выделить три основных подхода к объяснению поведения человека. Следует отметить, что в психологии и философии существует гораздо больше направлений по объяснению поведения человека. Однако все эти направления, на первый взгляд абсолютно различные и неповторимые, в конечном счете, в той или иной мере сводятся к трем основным подходам к объяснению поведения человека.
Первый подход заключается в объяснении поведения с точки зрения теории свойств. В этом случае причины поведения сводятся исключительно к личности, точнее, к индивидуальным диспозициям действующего субъекта: свойствам, факторам, привычкам и другим индивидуальным особенностям личности.[76] Наиболее наглядно это видно на примере классификации темпераментов. Люди, характеризующиеся различными темпераментами, как правило, в одних и тех же условиях действуют по-разному. Или, например, пословица «умный в гору не пойдет, умный гору обойдет» свидетельствует об обыденном объяснении поведения человека в этом случае с позиции индивидуальных качеств личности.
Конечно, при таком подходе характеристики ситуации в качестве возможных причин действий (бездействия) полностью не игнорируются. Ситуации отводится роль импульса к действию, катализатора соответствующей диспозиции. Из множества личностных диспозиций актуализируется та, которая настроена на данную ситуацию. Наблюдаемое поведение связывается со свойствами, обозначающимися, например, как «готовность помочь» или «задиристость», которым приписывается характер мотива, и предполагается, что соответствующие индивиды стремятся проявить такое поведение всякий раз, когда для этого предоставляется возможность.[77]
Объяснение поведения с позиции теории свойств породило другой подход к поиску возможных причин поведения человека. Уязвимым местом теории свойств является допускаемая однородность поведения по отношению к ситуациям. Но ведь люди изначально не делятся на «плохих» и «хороших», они становятся таковыми лишь в определенных ситуациях. В сходных ситуациях поведение одного человека не так однотипно, как можно было ожидать при предположении, что действие целиком основывается на ситуационной актуализации уже имеющихся диспозиций.
Сторонники второго подхода к объяснению поведения человека локализуют основные его причины уже не в личности, а в ситуационных факторах, особенностях ситуации.[78] Их интерес направлен на выявление причин, обусловливающих изменение поведения во времени: приспособление живого существа к меняющимся ситуационным условиям. В этом случае индивидуальные различия остаются вне сферы внимания, действие изменяется во времени вследствие накопления опыта. Несмотря на односторонность локализации причин поведения при таком подходе ситуационизм продолжает существовать не только в обыденном сознании, но и в профессиональном. Например, 49 % опрошенных автором осужденных при ответе на вопрос: что явилось мотивом совершения ими преступления, ссылались на особенности сложившейся ситуации, 21 % опрошенных судей считают, что мотивом преступления может являться определенный стимул, другими словами, какой-то внешний раздражитель.
Третий подход к объяснению поведения представляет собой синтез, преодолевающий крайности теории свойств и ситуационизма. Его последователи считают, что поведение обусловлено как личностными, так и ситуационными факторами и является результатом взаимовлияния индивидуальных диспозиций и особенностей актуальной ситуации. При дисперсионном анализе результатов конкретных экспериментов было установлено, что значительно большая доля дисперсии поведения объясняется взаимодействием между личностью и ситуацией.
Однако статистическое взаимодействие личностных и ситуационных переменных не опровергает ни теорию свойств, ни ситуационизм. Подтверждено, что, хотя и в гораздо меньшем числе случаев, поведение может объясняться как чисто личностными факторами, так и ситуационными. [79]
Личностные диспозиции и особенности ситуации не противостоят друг другу как внешнее и внутреннее, они взаимодействуют, влияют друг на друга и на само поведение. В результате возникает циклический процесс непрерывного взаимодействия и преобразования, в котором субъект, деятельность и ситуация обусловливают друг друга: действие влияет на ситуационные переменные, которые меняют личностные переменные, что меняет само действие и т. д.
Несмотря на разнообразие подходов к объяснению поведения человека проблема мотивации сводится к поиску ответа на вопрос: почему человек поступает так или иначе.[80] Трудность состоит в том, что в схему поведения приходится вводить понятия мотива и мотивации, которые представляют собой нечто вымышленное, научную объяснительную ценность которых еще необходимо выявить и доказать.
X. Хекхаузен отмечает, что «в действительности никаких мотивов не существует».[81] Мотив и мотивация напрямую не наблюдаемы и тем самым недоступны непосредственному познанию. В этом смысле они не могут быть представлены как реальные факты действительности, поэтому являются условными, облегчающими понимание, вспомогательными конструктами нашего мышления (гипотетическими конструктами). Гипотетический конструкт нельзя выдумать и произвольно поместить в мир, его познавательная ценность определяется не чем иным, как в первую очередь его местом. Промежуточное положение гипотетического конструкта между исходными условиями ситуации и индивидуальными особенностями субъекта, с одной стороны, и последующими наблюдаемыми явлениями в самом поведении – с другой, позволяет выявить схему объяснения действия.
Значение мотива как гипотетического конструкта сводится к объединению связей, обнаруживаемых между исходными условиями ситуации и последующим действием, к фиксации устойчивых индивидуальных особенностей людей. Таким образом, мотив играет роль объяснительного понятия, особенности наличной ситуации рассматриваются как мотивирующие поведение переменные, актуализирующие устойчивые мотивы человека. Такая актуализация представляет собой процесс двустороннего взаимодействия между характеристиками ситуации и мотивами субъекта (см. Приложение 4).
Принимая во внимание, что мотив и мотивация рассматриваются как гипотетические конструкты, используемые для объяснения индивидуальных различий в поведении людей, а также то обстоятельство, что в психологии, философии, криминологии существует множество различных концепций объяснения поведения человека, необходимо выделить основные положения, лежащие в основе исследования мотивов поведения человека в настоящей работе.
Определение мотива возможно только посредством уяснения его роли в процессе регуляции деятельности. Мотив представляет собой гипотетический конструкт, т. е. некое психическое образование, выполняющее определенные функции в процессе инициации поведения человека. Понятие мотива невозможно отождествить с уже имеющимися конкретными психологическими понятиями, так как мотивационное значение может иметь обширный круг ценностных диспозиций субъекта.[82]
Выделяются три основных функции мотива: побуждающая, направляющая и регулирующая. Термин «мотив» является производным от латинского «двигать, толкать, приводить в движение»,[83] поэтому не вызывает сомнения, что основная функция мотива – функция побуждения активности человека. При этом мотив не только побуждает к совершению какого-либо действия (бездействия), но и является источником возникновения определенных психических процессов, в своей совокупности определяемых как мотивация. [84]
Направляющая функция мотива заключается в постановке человеком цели действия (бездействия) и определении пути ее достижения. Мотив «становится фактором, направляющим деятельность, так же, как обозначенная на карте дорога указывает направление пешеходу, помогая решить, пойдет ли он влево или вправо на ближайшем перекрестке…»[85]
Наделение мотива регулирующей функцией обусловлено традиционным закреплением за ним определенной роли в регуляции поведения: во-первых, мотив непосредственно влияет на процесс протекания внутренней активности человека, побуждая и направляя ее, и, во-вторых, мотив оказывает воздействие на поведение человека. Мотив присутствует и до начала внешних действий, и во время их совершения, и только после достижения человеком поставленной цели его сменяет другой мотив, более актуальный. Если же мотив перестает быть актуальным до или во время совершения действий, то они теряют значимость для субъекта и прекращаются.
В рамках изучения мотивов поведения человека необходимо ответить на следующие вопросы:
– почему человеку присуща произвольная активность, что служит источником возникновения как внутренней активности (в том числе и процесса мотивации), так и внешней – реального поведения человека;
– почему в одних и тех же объективных ситуациях для достижения сходных целей разные люди избирают различные типы поведения (в том числе правомерные и неправомерные);
– почему в рамках одного и того же типа поведения люди избирают различную его форму, различные способы действия (или бездействия), различные конкретные средства достижения цели?
Исходя из поставленных вопросов, можно сделать вывод, что понятие мотива будет более плодотворным, если разложить изначально целостный конструкт «мотив» на более частные, связанные друг с другом конструкты. Это позволит лучше объяснить особенности целенаправленности действий индивида.[86]
Мотивы формируются в процессе индивидуального развития как относительно устойчивые оценочные диспозиции. В связи с этим люди различаются по индивидуальным проявлениям тех или иных мотивов, у разных людей возможны различные иерархии мотивов.
Поведение человека в конкретной ситуации мотивируется не любыми или всеми возможными его мотивами, а тем наиболее сильным мотивом в их иерархии, который при данных условиях ближе всех связан с перспективой достижения соответствующего целевого состояния. Такой мотив активируется, становится действенным. При этом одновременно могут активироваться и другие мотивы, соподчиненные ему или находящиеся с ним в конфликте.
Под мотивацией понимается побуждение к действию определенным мотивом.[87] Мотивация мыслится как процесс и как результат этого процесса. В первом виде мотивация представляет собой процесс выбора между различными возможными действиями, процесс, регулирующий, направляющий действие на достижение специфических для данного мотива целевых состояний и поддерживающий эту направленность. Результатом данного процесса выступает не сама деятельность человека. Деятельность складывается из отдельных функциональных компонентов – восприятия, мышления, научения, воспроизведения знаний, речи или моторной активности, а они, в свою очередь, обладают собственным накопленным в ходе жизни запасом возможностей (умений, навыков, знаний). От мотивации зависит, как и в каком направлении будут использованы различные функциональные способности. Поэтому представляется целесообразным введение нового гипотетического конструкта для определения результата процесса мотивации. Другими словами, необходимо выделить такое психическое образование, которое являлось бы итогом процесса мотивации и отражало бы в себе все основные элементы, входящие в структуру мотивации (потребность, мотив, цель, конкретный способ реализации задуманного). Таким гипотетическим конструктом, обозначающим указанное психическое образование, по мнению ряда психологов, мог бы выступать термин «побуждение».[88]
Мотивация не является единым процессом, равномерно от начала и до конца пронизывающим поведенческий акт. Она складывается из разнородных процессов, осуществляющих функцию саморегуляции на отдельных фазах поведенческого акта: процесса осознания потребности и постановки общей цели поведения, процесса актуализации мотива и выбора типа поведения, процесса выбора конкретного объекта и (или) конкретного способа поведения. Безусловно, указанные процессы являются гипотетическими, так как объективно выявить их границы невозможно.
Мотив является центральным звеном мотивации поведения и участвует в ней до тех пор, пока:
– индивид не достигнет целевого состояния;
– либо не приблизится к целевому состоянию настолько, насколько позволят условия ситуации;
– либо целевое состояние не перестанет угрожающе отдаляться;
– либо изменившиеся условия ситуации не сделают другой мотив более насущным, в результате чего последний актуализируется и станет доминирующим.[89]
Мотивация объясняет целенаправленность поведения, которая особенно бросается в глаза, когда один и тот же человек пытается достичь одну и ту же цель совершенно различными способами. В случае, когда непосредственная попытка достижения цели наталкивается на преграду, избирается другой путь.
Таким образом, суть мотивации заключается в выборе между различными возможностями, и основная нагрузка при ответе на вопрос: почему происходит такой выбор, ложится именно на понятие мотива как основного элемента мотивации.
Проведенное автором анкетирование судей показало, что 21 % опрошенных считают мотивом преступления интерес; 23 – цель, к достижению которой стремится человек; 19 – желание, ради удовлетворения которого человек совершает преступление; 14 – чувства; 7 – то, чем человек объясняет себе свои поступки; 5 – стимул; 7 % – то, что лежит в основе выбора человеком того или иного пути удовлетворения своего желания. Такой разброс мнений объясняется, прежде всего, отсутствием единого понимания мотивов поведения в теории уголовного права и криминологии.
До недавнего времени в психологической литературе, посвященной проблеме мотивации (а в юридической литературе и в настоящее время), под мотивом понималось побуждение к действию.[90]И это не случайно, ведь основной функцией мотива является побуждение поведения. Между тем, по данным современной психологии, актуально переживаемый мотив как стремление к чему-либо непосредственно поведение не побуждает.[91] Функция побуждения поведения составляет сущность мотива, но лишь как потенция, как готовность к действию. Потенциальные же мотивы становятся реально действующими при определенных условиях.
По поводу использования термина «побуждение» как синонима мотива X. Хекхаузен писал в своей работе: «Если на заре научных исследований, а в обыденной речи и сегодня, понятие мотива обозначало осознанное побуждение к действию, рефлексию его замысла, то позднее профессионалы от такого понимания отказались. Ведь действие оказывается мотивированным, в смысле его целенаправленности, даже не сопровождаясь сознательным намерением субъекта или даже когда вообще трудно себе представить какое-либо намерение. Должно существовать нечто, что позволяет выбрать между различными вариантами действия, что “запускает” действие, направляет, регулирует и доводит его до конца, после чего начинается новая последовательность действий, в которой снова можно усмотреть уже другую целенаправленность»[92].
Нередко мотивы обозначаются как влечения, желания, стремления, интересы[93]. Но последние в современной трактовке означают фактически не вид мотива, а лишь этапы возникновения, становления и развития существующей мотивации. [94]
Вызывает сомнение отождествление мотива с эмоциями.[95]Эмоции, являясь непосредственными переживаниями, сопровождающими отдельные жизненно важные ситуации, имеют кратковременное действие. Эмоции выражают оценочное отношение к отражаемым явлениям и оказывают определенное влияние на степень выраженности мотива, но содержательная сторона мотива не меняется под их воздействием.[96] Например, человек становится свидетелем насилия в отношении близкого ему человека и в состоянии сильного душевного волнения, вызванного действиями насильника, лишает последнего жизни. На первый взгляд может показаться, что поведение человека в данном случае побуждалось лишь его эмоциями, возникшими при виде насилия. На самом же деле мотивами его поведения могут являться, допустим, месть, пресечение противоправных действий, т. е. такие психические явления, которые выражают содержательную сторону мотивации.
В некоторых случаях эмоции становятся потребностью и приобретают мотивационное значение. Речь идет о стремлении отдельных людей к переживаниям тревоги, риска и т. п. Например, 4 % опрошенных автором осужденных к лишению свободы за совершение преступлений против жизни и здоровья личности, за совершение изнасилования и хулиганства на вопрос: почему Вы для удовлетворения своего желания избрали именно преступный путь, а не правомерные действия, ответили: «Захотелось “пощекотать нервы”». В сущности, это указывает на искаженную личностную интерпретацию потребности к самовыражению личности, а не на то, что данные эмоции послужили мотивом поведения субъекта.
В качестве мотивов не могут выступать и чувства[97], поскольку последние представляют собой одну из основных форм переживания человеком своего отношения к предметам и явлениям действительности. В отличие от ситуативных эмоций, отражающих субъективное значение предметов в конкретных сложившихся условиях, чувства обладают относительной устойчивостью и являются субъективной формой существования потребностей.
Чувства в отличие от мотивов не побуждают сами по себе к действиям, они являются лишь определенной формой существования мотивов. Мотивы становятся реальными побуждениями, только став предметом устойчивых чувств.[98]
Представляется неправомерным ставить знак равенства между мотивом и психическим состоянием человека.[99] Психическое состояние – это не что иное, как обобщенная характеристика эмоциональных аспектов психики человека в определенный отрезок времени. К психическим состояниям относятся проявление чувств (настроения, аффекты, тревога и т. д.), проявления внимания (сосредоточенность, рассеянность), воли (решительность, растерянность, собранность), мышления (сомнения), воображения (грезы), проявление индивидуальных психических свойств (вспыльчивость, несдержанность) и т. д.
Мотивы побуждают поведение при различных психических состояниях человека. Термин «психическое состояние» используется для условного выделения в психике индивида относительностатического момента. Психические состояния обычно кратковременны, мотивы же могут направлять поведение человека в течение длительного времени[100].
Вызывает сомнения отождествление мотива со стимулом к определенному поведению, т. е. с внешним воздействием на индивида, или с предметом потребности.[101] Внешняя мотивация здесь отсутствует, поэтому стимулы могут лишь содействовать изменению мотивации, обусловливать динамику психических состояний индивида и являться причиной смены одного психического состояния другим, но сами мотивами быть не могут. С другой стороны, не все потребности предметны. Например, при удовлетворении эстетической потребности действия могут представлять ценность сами по себе.
В юридической литературе можно встретить точку зрения, определяющую антиобщественную установку как единственную предпосылку правонарушения.[102] Между тем установка представляет собой субъективные ориентации индивида как члена социальной группы (или общества) на те или иные ценности, предписывающие ему определенные социально принятые способы поведения. Другими словами, установка – это занятая личностью позиция, а не мотивы поведения.[103]
К. Обуховский понимает под мотивом формулировку (мысленную, устную или письменную). По его мнению, если человек не сформулировал мотив совершенного или совершаемого действия, не создал мотив, одобренный им, это практически означает только то, что он не имел мотива действия и, следовательно, действие его было неосознанным, немотивированным.[104]
Этой позиции близка точка зрения А. А. Ковалкина и Д. Н. Котова, определяющих мотив как «осознанное и оцененное побуждение, принятое лицом в качестве идеального основания и оправдания преступления».[105]
Однако большинство психологов и философов, изучающих проблемы личности, полагают, что подлинные мотивы поведения осознаются далеко не полностью и не всегда, во всяком случае во время совершения действий.[106] Содержательная сторона мотива не всегда адекватно отражается в сознании, а иногда и вовсе в нем не фиксируется. Для того чтобы обеспечить внутренний душевный комфорт, люди предпочитают не замечать подлинных мотивов своего поведения, объясняя его себе и другим (т. е. формулируя) «благородными» побуждениями. Нетрудно заметить, что в приведенных понятиях мотив подменяется мотивировкой, что не одно и то же. Человек иногда склонен оправдывать или неверно объяснять мотивы своих поступков.
Такое не совсем верное понимание мотива поведения присутствует и у практических работников. Так, например, 7 % опрошенных автором настоящей книги судей считают мотивом то, чем человек объясняет себе свои поступки. Хотя аналогичного понимания мотива придерживаются всего 6 % осужденных к лишению свободы за совершение различных преступлений.
Часто мотив понимается как осознанная потребность, побуждающая человека действовать для ее удовлетворения.[107] Однако сведение понятия мотива к одной лишь потребности не может в полной мере объяснить поведение человека. Эту же мысль можно встретить в некоторых монографиях, посвященных данной проблеме.[108]
Интересна позиция Н. Иванова, который, основываясь на результатах психофизиологических исследований, понимает под мотивом удовольствие, которое лежит в основе любого поведенческого акта. По его мнению, человек действует в большинстве случаев во имя получения удовольствия.[109] В то же время сведение мотива поведения к удовольствию, получаемому в результате определенного поведения, фактически определяет мотив как функциональную потребность, при удовлетворении которой человек не стремится к какому-то опредмеченному результату, а совершает действия ради самих действий, получая от этого удовольствие. Однако функциональные потребности не исчерпывают всей массы потребностей, большинство которых являются предметными.
Говоря о мотивах поведения, мы всегда имеем в виду конкретные поступки индивида, реально существующие в объективном мире. Но поведение человека как внешнее выражение субъективного обладает индивидуальными особенностями, определенными чертами, отличающими поведение одного субъекта поведения от другого, даже если в основе действий обоих лежит одна и та же потребность. Закономерно возникает вопрос: почему поведение разных людей так различно даже в том случае, когда они действуют ради удовлетворения одной и той же потребности? «Вполне очевидно, что сущность проблемы заключается не в содержании потребностей, а в форме и средствах их удовлетворения»,[110] хотя потребность, безусловно, играет не последнюю роль в инициации поведения человека. Поэтому, думается, что в понятие мотива кроме осознанной потребности необходимо включать и другие психические явления, которые в своей совокупности выступают в качестве субъективных причин конкретного поведения индивида.
Рассмотрев основные подходы к определению понятия мотива поведения, существующие как в психологии, так и в криминологии и теории уголовного права, попытаемся ответить на ранее поставленные в настоящей работе вопросы:
– почему человеку присуща произвольная активность и что служит источником возникновения данной активности;
– почему для достижения одних и тех же целей разные люди избирают различные типы поведения;
– почему в рамках одного и того же типа поведения, направленного к достижению сходных целей, люди избирают различные конкретные средства достижения цели?
Не вызывает сомнения, что источником любой человеческой активности выступают потребности, являющиеся первопричинами поведения.[111] В психологической литературе существует довольно обширный круг определений потребностей живого организма. В настоящей работе под потребностью понимается состояние индивида, создаваемое испытываемой им нуждой в объектах, необходимых для его существования и развития, и выступающее источником его активности.[112]
Потребность характеризуется единством субъективного и объективного. Хотя потребность есть внутреннее состояние индивида, она всегда направлена на определенные объекты внешнего мира. Потребность выступает как жизненная задача, которая должна быть решена субъектом для его существования или развития.
Потребности присущи любому живому организму. Все животные имеют потребности в пище, воде, в обеспечении кислородом, в продолжении рода. Но животным в отличие от человека эти потребности заданы природой в фиксированном виде. Диапазон же потребностей человека по сравнению с животными более широк. Это связано, в первую очередь, с его жизнью в обществе, с более высоким уровнем развития. Конечно, человеку, как и любому организму, присущи органические потребности, которые занимают немаловажное место в иерархии человеческих потребностей. В ряде случаев органические потребности могут превалировать над социальными. Например, в истории цивилизованного человеческого общества известны случаи людоедства, когда потребность в пище затмевала все другие социальные потребности. В то же время можно привести ряд фактов, когда люди жертвовали своей жизнью, отказывали себе в пище ради общественно значимой цели.
Выступление органических и социальных потребностей в качестве основных источников активности человека зависит от степени осознанности им общественных интересов, от степени внутреннего принятия человеком этих интересов. Говорить же о том, что удовлетворение органических потребностей является лишь условием для социальной деятельности человека, не совсем верно. Современное общество еще не дошло до того этапа духовного развития, когда социальные потребности занимают главенствующее положение по отношению к органическим. Поэтому в качестве первопричин общественно значимого поведения человека могут выступать как органические, так и социальные потребности.
Необходимо сказать, что потребности выступают в качестве источников не только физической активности человека, но и, главным образом, источником психической активности, т. е. потребность выступает не только первопричиной последующего поведения субъекта, но и причиной начала развития процесса мотивации. При этом связь между потребностью и конечным поведением человека осуществляется через целую сеть психических образований, в своей совокупности и динамике представляющих процесс мотивации.
Потребность выступает в качестве первопричины деятельности человека только в случае ее осознания: только поняв, в чем он нуждается, что ему нужно, определив объект своей потребности, индивид проявляет активность (внутреннюю, а затем при определенных условиях – внешнюю). Определив объект потребности, субъект тем самым формирует общую цель своих действий, которая впоследствии в процессе мотивации будет конкретизирована, будут определены способы достижения данной конкретизированной цели. Следует отметить, что «объектом-целью мотивации человека часто оказывается не уже существующий материальный объект (к примеру, пища или сексуальный партнер), а определенный уровень исполнения или результата, достичь которого собирается человек…»[113]
Процесс осознания индивидом потребности можно представить следующим образом. Сначала у человека возникает влечение – психическое состояние, выражающее неосознанную или недостаточно осознанную потребность. В дальнейшем представленная во влечении потребность либо не осознается и угасает, либо осознается, превращаясь в конкретное желание, мечту, интерес, стремление к цели и т. д. Психическое состояние, выражающее неосознанную или недостаточно осознанную потребность, может иметь относительно длительные временные рамки, если потребность актуализируется при отсутствии в окружении соответствующего ей предмета. В этом случае формируется специфическое состояние мотивационной установки, означающее потенциальную готовность к активной реакции при появлении предмета потребности. Когда такой предмет появляется, к нему возникает эмоциональное отношение, которое, собственно, открывает субъекту потребностную значимость предмета (в виде положительной или отрицательной оценки) и побуждает направить на него активность.[114]
Влечения, желания, интересы не являются видами мотива, а, как уже упоминалось, представляют собой определенные этапы развития мотивации. Под желанием в данном случае следует понимать отражающее потребность переживание, перешедшее в действенную мысль о возможности чем-либо обладать или что-либо осуществить. Интерес представляет собой форму проявления познавательной потребности, обеспечивающей направленность личности на осознание целей деятельности и тем самым способствующей ориентировке, ознакомлению с новыми фактами, более полному и глубокому отражению действительности. При возникновении интереса объект становится эмоционально привлекательным для человека. Интерес в динамике своего развития может превращаться в склонность как проявление потребности в осуществлении деятельности, вызывающей интерес.[115]
В юридической литературе распространено мнение о том, что причинами преступного поведения являются в большинстве своем потребности патологические, извращенные.[116] Думается, что потребности всегда нейтральны с точки зрения их социальной полезности или антисоциальности и неправомерно разделять их на полезные и вредные. Например, желание иметь деньги, быть материально обеспеченным присуще большинству людей. Один для удовлетворения такой материальной потребности перейдет на другую работу, где ему обещают более высокую зарплату и квартиру, другой – совершит кражу. Но в обоих случаях первопричиной поведения будет выступать одна и та же потребность.
То же самое можно сказать и о хулиганских действиях, в основе которых лежат, на наш взгляд, абсолютно нейтральные потребности. Например, потребность проявить себя, показать окружающим свою удаль у одного лица может вылиться, скажем, в прыжок с моста в воду на глазах у окружающих, у другого – в хулиганство. Или потребность выразить показное пренебрежение к обществу у одного человека проявится в открытой критике общества, неучастии в выборах, хождении по улицам города босиком и т. п., у другого – в действиях, грубо нарушающих общественный порядок.
Подтверждением вышесказанного может служить тот факт, что 21 % из общего числа опрошенных автором осужденных, отбывающих наказание за совершение кражи, при ответе на вопрос: ради удовлетворения какого желания Вы совершили преступление, указали на желание нормально жить, иметь материальное благополучие; 14 % – хотели таким образом поправить семейный бюджет, иметь достаток в семье. При ответе на аналогичный вопрос судей применительно к конкретному уголовному делу, которое они рассматривали, 25 % указали, что осужденный за кражу действовал ради желания накормить себя и свою семью, 12,5 % – ради желания хорошо жить.
Выдвигая тезис о том, что только осознанная потребность выступает в качестве первопричины поведения человека, необходимо указать, что в научной литературе, как психологической, так и юридической, можно встретить и мнение о том, что причинами поведения человека могут выступать не только субъективные, но и объективные факторы.[117] Например, совершение действий в результате предъявления к человеку социальных требований, которые должен выполнять каждый независимо от его желания,[118] иными словами, когда индивид, не имея потребности в определенном поведении, все-таки совершает эти действия в силу каких-то внешних причин.
Конечно, было бы идеально, если бы, например, общественный долг полностью совпадал с потребностями, имеющимися у человека. Но такое идеальное сочетание встречается не так уж и часто. Думается, что сторонники указанной позиции подменяют реальное положение дел идеальными представлениями и именно поэтому существует точка зрения о том, что объективно заданная необходимость может выступать в качестве внешней причины поведения человека при отсутствии у него при этом потребностей к совершению данных общественно полезных действий.[119]
Может показаться, что при крайнем проявлении физического насилия и принуждения внешнее воздействие может выступать причиной поведения человека. Но даже телесное наказание и пытка предполагают создание в сознании мотивационной структуры – определенных интересов и конкретных целей, принимаемых сознательно. Подвергаясь физическому насилию, человек делает свободный выбор приоритетов – принять требования или отвергнуть их. «Физическое принуждение может сделать действия казуально невозможными, но не может сделать их казуально необходимыми».[120]Можно ограничить свободу человека, заключить его в камеру, посадить на цепь, замуровать в стену, лишить, наконец, жизни. Все это лишь делает невозможными определенные его поступки. Но ни одна мера физического принуждения никогда и никого не заставила еще непосредственно сделать что-то. Человек только сам решает, делать ему это или нет.[121]
Интересный факт: из 42 % опрошенных автором осужденных, указавших на какие-то внешние обстоятельства как мотивы совершения ими преступления, 83 % признали, что действовали ради удовлетворения своего желания.
Таким образом, в качестве непосредственных причин любого поведения человека могут выступать только внутренние психические явления как результат взаимодействия личностных факторов и объективных условий ситуации. Основной из таких причин, в первую очередь, является активированная потребность. Если к человеку предъявляется определенное социальное требование (нравственное, моральное, правовое) совершить или же отказаться от совершения каких-либо действий, то субъективные причины реального осуществления такого требования можно разделить на две группы.
Во-первых, когда у человека имеется осознанная потребность, соответствующая предъявленному ему социальному требованию и являющаяся источником его активности.
Во-вторых, когда актуализируется потребность, хотя и не соответствующая по своему содержанию предъявляемому требованию, но в то же время выступающая в качестве субъективной причины совершения (или несовершения) им действий, вытекающих из данного требования.
Например, не секрет, что граждан, не нарушающих запрета, содержащегося в уголовно-правовых нормах, можно разделить на две группы. Одну – составляют люди, которые не совершают преступлений в силу сознания ими того, что подобные действия противоречат интересам общества, а значит и их личным интересам. В другую группу входят люди, не совершающие преступлений именно в результате страха перед возможностью наступления определенных негативных последствий, которые могут наступить при совершении ими уголовно-противоправных действий: привлечение к уголовной ответственности и назначение наказания, осуждение со стороны окружающих, потеря доверия и т. д.
Или, например, в случае развода один, оставив жену с малолетним ребенком, будет добровольно выплачивать ей денежные средства на содержание ребенка только потому, что у него имеется потребность заботиться о своем ребенке, окрашенная, скажем, чувством любви к нему и в то же время чувством вины перед ним. Другой – в такой же ситуации также будет выплачивать денежные средства, но уже по другой причине. Он может это делать, удовлетворяя, например, такие свои потребности: спокойно жить, чтобы не было неприятностей с правоохранительными органами, чтобы не было никакого вмешательства со стороны бывшей супруги в его жизнь, или потребность поддержать о себе хорошее мнение окружающих, выглядеть честным, благородным человеком в глазах сослуживцев, друзей и т. д. В обоих случаях человека, внешне исполняющего свой общественный долг, толкают на это, в первую очередь, актуальные потребности, даже и не совпадающие по содержанию с предъявляемым к нему социальным требованием. Поэтому непосредственной причиной поведения человека выступает потребность, а не объективно заданная необходимость.
Говоря о потребностях как о первопричинах поведения человека, необходимо сказать и о том, что в основе конкретных действий индивида может лежать не только одна-единственная потребность, но и их совокупность. Детерминация конкретного поведения несколькими потребностями происходит тогда, когда потребности, имеющиеся у человека, сопоставимы друг с другом в данной ситуации, когда, совершая какой-либо поступок, человек может удовлетворить сразу же несколько своих потребностей одновременно. В данном случае наличие нескольких сопоставимых осознанных потребностей у индивида только укрепляет его решимость совершить какие-то конкретные действия.
Например, подросток, совершая кражу, действует для удовлетворения не только своих материальных потребностей, но и потребности духовной, потребности выделиться, показать своим друзьям, на что он способен, какой он «смелый», потребности иметь авторитет, быть лидером среди товарищей. Однако, даже если поведение инициируется несколькими потребностями, одна из них всегда является доминирующей, другими словами, при ее отсутствии поведение бы не началось.
Таким образом, в основе произвольной активности человека лежат осознанные потребности, определяющие общую цель в виде материального объекта или уровня исполнения или результата, к достижению которого стремится человек, и побуждающие его действовать для достижения этой цели.
Как уже отмечалось, потребности с точки зрения их социальной полезности или антисоциальности всегда нейтральны. Но тогда возникает закономерный вопрос: почему один человек удовлетворяет свои потребности одним способом, другой же для удовлетворения тех же потребностей действует прямо противоположным образом, один совершает правомерные поступки, другой – преступление?
Ю. М. Антонян, анализируя в своей работе мотивы убийств, писал: «Итак, хулиганские побуждения – это стремление в вызывающей форме проявить себя, выразить пренебрежение к обществу и его установлениям… Но в вызывающей форме можно проявить себя, отнюдь не преступая уголовный закон (например, манерами, одеждой). То же самое можно сказать и о пренебрежении к обществу, формы и способы которого столь многообразны, что перечислить их попросту невозможно. Возникает вопрос, почему в одних случаях, желая проявить себя в общественно нежелательной форме, один человек использует нецензурные выражения в общественных местах, а другой может лишить кого-то жизни?»[122]
Вернемся к примеру с удовлетворением материальных потребностей. Один человек для их удовлетворения попытается найти себе высокооплачиваемую работу, открыть собственное дело, работать по совместительству и т. д., другой – совершит неправомерные действия, например кражу. Можно предположить, что существует определенное психическое образование, побуждающее человека избрать тот или иной тип поведения в рамках удовлетворения своих потребностей, т. е. ввести в процесс мотивации гипотетический конструкт, объясняющий такой выбор.
Рассматривая процесс индивидуализации способов удовлетворения потребностей, К. Обуховский выделяет три фактора, определяющих ход индивидуализации: конкретизацию, ментализацию и социализацию. Конкретизация способов удовлетворения потребностей заключается в том, что человек в ходе повседневной практики отбирает и закрепляет ограниченное число наиболее эффективных способов удовлетворения определенной потребности. Ментализация основывается на отражении в сознании содержания потребности и делает возможным сознательное участие человека в конкретизации способов удовлетворения потребностей. Социализация способов удовлетворения потребностей основывается на подчинении их определенным ценностям культуры, в рамках которой течет наша жизнь. Конкретизация, ментализация и социализация определяют то, что можно назвать индивидуальным стилем жизни.[123]
В целом положительно относясь к точке зрения К. Обуховского, все же следует заметить, что такая позиция не разрешает основной проблемы мотивации: почему человек поступает так или иначе? Речь скорее идет о процессе формирования индивидуальных особенностей поведения отдельно взятого человека, а не о процессе мотивации конкретного поведения. Для непосредственной инициации поведения человека недостаточно наличия осознанной потребности, должно существовать нечто, что позволяет выбрать между различными вариантами действия.[124]
Итак, лицо осознает и начинает переживать имеющуюся у него потребность, тем самым определяя общую цель поведения, т. е. представление о том, что ему необходимо иметь, что ему необходимо сделать, чтобы удовлетворить свою потребность. В случае актуализации материальной потребности эта общая цель проявляется, скажем, в виде желания иметь определенные материальные блага или желания иметь деньги для их приобретения. В дальнейшем перед человеком неизбежно встает вопрос, каким образом осуществить это желание? И он вынужден, оценив собственные возможности и возможности ситуации, предполагаемые последствия своего поведения, определить и принять определенный способ удовлетворения своей потребности, наиболее эффективный, по его мнению, в сложившихся обстоятельствах, и тем самым конкретизировать общую цель поведения. Иначе желание останется неудовлетворенным или его удовлетворение будет отложено на более поздний срок, до стечения благоприятных внешних обстоятельств или принятия решения действовать при любых обстоятельствах, т. е. до выбора индивидом определенного пути удовлетворения имеющейся у него потребности. Например, человек решает совершить кражу, тем самым он конкретизирует поставленную перед собой общую цель – иметь деньги. Теперь эта цель выглядит уже другим образом – неправомерно изъять деньги у другого человека и обратить их в свою пользу.
Из опрошенных автором осужденных, отбывающих наказание в виде лишения свободы за совершение кражи, 46 % при ответе на вопрос о мотивах совершенного ими преступления указали не на желание, ради удовлетворения которого они совершали преступление, а на то, что лежало в основе выбора пути удовлетворения данного желания. Из них 42 % считали мотивом совершенного ими преступления тяжелые жизненные обстоятельства, 25 % – наличие благоприятной ситуации для совершения преступления, 17 % – совершили кражу, так как не видели другого выхода из сложившейся ситуации, и соответственно по 4 % осужденных полагали мотивом совершения ими кражи возможность быстрого достижения цели или наличие наглядного примера.
Приведенные данные свидетельствуют, что в основе выбора человеком того или иного пути достижения поставленной цели лежат определенные обстоятельства, прошедшие через сознание человека и предопределяющие создание в сознании человека мотивационной структуры, т. е. вылившиеся в статическое на данный момент психическое образование, суть которого есть представление человека о наиболее эффективном способе достижения цели в данной ситуации.
Таким образом, выделенные в качестве гипотетического конструкта психические образования выполняют в процессе мотивации следующие функции: определяют тип поведения человека, побуждают его действовать определенным образом для удовлетворения переживаемой им потребности, для достижения поставленной перед собой цели. Такие образования конкретно опредмечивают имеющуюся у человека осознанную потребность и тем самым играют существенную роль в процессе мотивации.
Психические образования, позволяющие выбрать между различными вариантами действия, возникают на основе сложившихся у человека взглядов на мир, представлений о добре и зле и т. д., другими словами, на основе его внутренних установок, системы его ценностных ориентаций. Они формируются у человека в процессе становления личности и характеризуются относительной устойчивостью во времени, находясь в потенциальном состоянии. Конечно, при изменении мировоззрения человека, при принятии им новых жизненных принципов (что вполне возможно) меняются и указанные психические образования.
Процесс актуализации устойчивых психических образований, лежащих в основе выбора человеком пути удовлетворения своих потребностей, протекает всегда во взаимосвязи с внешними факторами, конкретной жизненной ситуацией. Например, законопослушный гражданин, никогда ранее не совершавший серьезных правонарушений, а тем более преступления, находит на улице дипломат с крупной суммой денег и присваивает их. Представляется, что значительное число законопослушных граждан, исходя из сегодняшних условий нашей жизни, поступили бы точно так же, даже сознавая, что подобные действия являются наказуемыми. Это означает, во-первых, что человек подсознательно потенциально был готов к совершению противоправных действий при наличии определенных благоприятных внешних условий и, во-вторых, что сложившаяся ситуация, будучи осознанной человеком, послужила решающим условием для совершения им неправомерных действий. Потенциальная готовность человека при взаимодействии с внешними факторами стала актуальной в данной ситуации и послужила субъективной причиной его поведения. Это означает, что у человека в сознании была какая-то «червоточинка», было что-то негативное, если его жизненные принципы позволили ему совершить антисоциальные действия. Другой же человек даже в самой тяжелой жизненной ситуации в соответствии со своей жизненной позицией не изберет антисоциальный (а тем более – неправомерный) путь достижения поставленной перед собой цели, даже если его потребность не будет удовлетворена.
Примером может служить авиакатастрофа, произошедшая 12 октября 1972 г., когда самолет, совершавший чартерный рейс из Монтевидео в Сантьяго, потерял управление и на высоте трех тысяч метров врезался в одну из горных вершин Анд. На борту самолета находилось 45 пассажиров. Многие погибли сразу при ударе, несколько человек замерзли позже. 16 оставшихся в живых продержались 72 дня и были спасены. Позже выяснилось, что когда найденные среди обломков самолета продукты иссякли и шансов выжить не осталось, спасшиеся решили расчленить и съесть замерзшие тела погибших. Примечателен тот факт, что один из шестнадцати выживших так и не поступился своими принципами и не последовал примеру своих товарищей. Он голодал и находился при смерти, когда самолет был обнаружен спасателями.
Говорить о том, что введенные в структуру поведения человека в качестве гипотетических конструктов, позволяющих объяснить выбор индивидом пути удовлетворения имеющейся у него потребности, устойчивые психические образования, приводящие к совершению преступления, обладают общественной опасностью, было бы неправильным, так как в этом случае механически переносились бы свойства и характеристики действия человека на субъективные причины этого действия. Между тем внешние формулировки содержания рассматриваемых психических образований (не было другого выхода, тяжелые жизненные обстоятельства и т. д.) в равной степени можно относить как к нормативному, так и к индивидуальному поведению. Однако, как отмечалось, при произвольном поведении индивид всегда осознает основные свойства своих действий, отчетливо предвидит предполагаемый результат. При совершении правомерных действий человек осознает их нейтральность либо полезность по отношению к другим членам общества. Соответственно при совершении противоправных действий он осознает их негативный, антисоциальный характер. И если человек при осознании общественной вредности своих действий все-таки их совершает, значит, устойчивые психические образования, лежавшие в основе выбора индивидом формы удовлетворения своей потребности, качественно отличаются от подобных психических образований, ведущих к совершению общественно нейтрального или общественно полезного действия, даже при внешнем одинаковом формулировании. Представляется, что такое качественное отличие можно условно сформулировать как антисоциальность устойчивых психических образований, так как в итоге они приводят к индивидуальному поведению, совершению человеком либо правонарушения, либо аморальных действий.
Таким образом, устойчивые психические образования, детерминирующие антисоциальное поведение лица, в большинстве случаев антисоциальны по своей сути, так как человек осознает, что избирает тип поведения, не одобряемый обществом. Основанием для наделения свойством антисоциальности устойчивых психических образований, побуждающих индивида избрать антисоциальный путь удовлетворения своих потребностей, на наш взгляд, служат два условия. Во-первых, общество должно признавать данное поведение антисоциальным путем закрепления этого в нормах морали и других социальных нормах, либо неправомерным – путем указания об этом в законе. И, во-вторых, сам человек должен осознавать, что избранный им тип поведения является антисоциальным.
Конечно, можно оспорить утверждение, что все действия, нарушающие закон, являются антисоциальными по своему содержанию. Настоящая работа не имеет цели исследовать данную проблему и поэтому принимается за аксиому то, что любое противоправное поведение обладает определенной степенью антисоциальности. Отсюда отсутствие одного из указанных выше условий не позволяет говорить об антисоциальности устойчивых психических образований, лежащих в основе выбора человеком того или иного пути достижения цели. Например, при ошибочном представлении лица о том, что содеянное им является преступным, в то время как в действительности законодатель его таковым не признает, имеет место так называемое мнимое преступление, и уголовная ответственность в этом случае исключается. Соответственно и устойчивые психические образования, послужившие причиной избрания человеком такого типа поведения, не могут быть признаны антисоциальными.
Если человек считает свое поведение правомерным, тогда как на самом деле оно является преступным, уголовная ответственность за содеянное, как представляется, также не должна наступать. Не случайно в проекте УК РФ, опубликованном в «Российской газете» 25 января 1995 г., прямо предусматривалось освобождение от уголовной ответственности лица, которое, совершая предусмотренное уголовным законом деяние, не осознавало и не могло по обстоятельствам дела осознавать его противоправность. Хотя данное положение и не было принято, построив логическую цепочку, такой же вывод можно сделать при анализе ст. 14 и 25 УК РФ, в которых определяется преступление и раскрывается понятие умышленной формы вины. Для привлечения человека к уголовной ответственности за совершение умышленного преступления, в первую очередь, необходимо установить, что он сознавал общественно опасный характер своего действия (бездействия). Общественная опасность деяния согласно ст. 14 УК РФ является обязательным признаком преступления, и именно по данному признаку преступление отграничивается от иных правонарушений. Следовательно, лицо, сознающее общественную опасность своего действия (бездействия), тем самым сознает, что оно совершает преступление. Преступление представляет собой уголовно-противоправное деяние, т. е. запрещенное уголовным законом под угрозой наказания (ст. 14 УК РФ), а значит, лицо, совершая преступление, должно осознавать его противоправный характер. Если же человек не осознает противоправности содеянного, другими словами, общественной опасности своего действия (бездействия), то уголовная ответственность исключается и, соответственно, устойчивые психические образования, лежавшие в основе выбора данного типа поведения, нельзя считать антисоциальными.
Как уже отмечалось, какими бы оправдывающими ни были внешние обстоятельства совершения преступления, лицо переступает запретную черту, избирает неправомерный тип поведения, в первую очередь, потому, что его ценностные ориентации позволяют ему это сделать. Закон не допускает совершения преступления в любых случаях. Каждый из нас в сложной жизненной ситуации или ситуации, благоприятной для совершения правонарушения, неизбежно встанет перед выбором средств удовлетворения своих потребностей. И если чашу весов перетянет преступный способ выхода из данной ситуации, то психические образования, послужившие причиной выбора неправомерного пути удовлетворения потребности, по своей сути будут антисоциальны, конечно, при наличии рассмотренных выше условий.
Таким образом, в основе выбора человеком того или иного типа поведения в рамках удовлетворения одной и той же потребности (или потребностей) лежит относительно устойчивое психическое образование, присутствующее у него в потенциальном состоянии, сформировавшееся на основе его ценностных ориентаций, социальных установок, мировоззрения и актуализировавшееся в результате взаимодействия с объективными условиями ситуации. При преступном поведении лица, при условии осознания им этого факта, такое психическое образование характеризуется определенной степенью антисоциальности.
При установлении субъективных причин поведения, в том числе преступного, всегда имеются в виду конкретные действия (бездействие) человека, реально существовавшие в объективном мире. Но для объяснения именно конкретного, определенного поведения человека недостаточно выявить осознанную потребность, явившуюся источником активности личности, и актуализированное устойчивое психическое образование, лежащее в основе выбора лицом определенного типа поведения.
Допустим, Х совершает из мести убийство У путем его отравления. Что побудило Х совершить данное преступление? Во-первых, осознанная потребность отомстить У. Во-вторых, актуализированное устойчивое психическое образование, побудившее Х избрать преступный способ мести – убийство. А затем закономерно возникает вопрос: почему Х совершил убийство У путем отравления, а не с помощью огнестрельного оружия, ножа или путем удушения и т. д.? Казалось бы, ответ на этот вопрос прост: Х отравил У, потому что решил отомстить ему. Но таким образом ответить на поставленный вопрос просто невозможно или, во всяком случае, такой ответ не представляет какой-либо исследовательской ценности. Поэтому не совсем верно было бы утверждать, что Х именно отравил У, потому что решил отомстить ему. В данном случае более правильным было бы утверждение, что Х совершил убийство У, потому что хотел отомстить последнему. А вот почему он избрал способом убийства именно отравление..?
Вернемся к примеру с материальными потребностями. Предположим, что А взломал двери в квартире Б и совершил кражу его вещей. Что лежало в основе действий А? Во-первых, осознанная потребность в виде желания иметь деньги или определенные вещи. Во-вторых, актуализированное психическое образование, побудившее А избрать неправомерный путь удовлетворения своей потребности. Но почему А похитил вещи именно у Б, почему А именно взломал дверь в квартире, а не проник в нее, допустим, через форточку?
Из приведенных примеров можно сделать вывод о том, что в обоих случаях вымышленные преступники чем-то мотивировали свои конкретные действия в рамках избранного ими типа поведения. Например, А проник в квартиру именно к Б, так как знал, что Б хранит дома много ценных вещей, что его подолгу не бывает дома, а проник в квартиру путем взлома дверей, потому что, скажем, не знал другого способа осуществления задуманного, так как Б жил на третьем этаже и проникнуть в квартиру через форточку было невозможно и т. д.
Таким образом, причины выбора конкретного объекта посягательства, конкретных средств, конкретного способа совершения преступления отличны и от осознанных потребностей, и от устойчивых психических образований, лежащих в основе выбора человеком того или иного типа поведения. Для объяснения конкретного поведения требуется введение еще одного гипотетического конструкта – определенных психических образований, лежащих в основе выбора конкретного объекта и конкретного способа поведения.
Представляется, что психические образования, являющиеся причиной направленности поведения на конкретный объект[125] и конкретным способом, не присутствуют у человека в потенциальном состоянии, а всегда возникают в каждой конкретной ситуации, т. е. характеризуются ситуативностью в отличие от устойчивых психических образований, находящихся в потенциальном состоянии и в результате актуализации выступающих в качестве непосредственной причины выбора человеком определенного типа поведения.
Возникновение ситуативных психических образований, лежащих в основе выбора конкретного объекта и конкретного способа поведения, является следствием взаимодействия объективных условий ситуации, с одной стороны, и определенных субъективных факторов – навыков, умений, опыта, профессии человека, знаний о среде и своих возможностях, – с другой. Выделенные ситуативные психические образования целиком привязаны к определенному моменту в жизни человека, но, тем не менее, сходные образования могут возникать и на протяжении длительного времени при повторяющихся тождественных актах поведения в объективных условиях ситуации, несущественно отличающихся друг от друга.
Например, преступник, обладая определенными знаниями и опытом, используя благоприятное стечение обстоятельств, на протяжении длительного времени действует одним и тем же способом: подсыпает сильнодействующее снотворное в пищу потерпевших, а затем совершает хищение находящихся при них вещей.
Рассматриваемые ситуативные психические образования не только являются внутренней причиной выбора человеком конкретного объекта и конкретного способа действия (бездействия), но и позволяют четко определить конечную цель поведения. Так, при совершении человеком кражи этапы конкретизации цели поведения можно представить следующим образом:
– общая цель, определяемая осознанной потребностью, – иметь деньги, хорошо жить и т. д.;
– конкретизированная в результате актуализации устойчивого психического образования, лежащего в основе выбора типа поведения, общая цель – тайно изъять деньги у другого человека и обратить их в свою пользу;
– конкретная конечная цель действий, допустим, такая – проникнуть путем взлома дверей в квартиру Б в его отсутствие и вынести оттуда ценные вещи.
Следует уточнить, что ситуативные психические образования не обязательно в каждом конкретном случае лежат в основе выбора человеком одновременно и конкретного объекта и конкретного способа поведения. Лицо уже при осознании потребности и постановке общей цели может знать объект будущего поведения. Так, 27 % осужденных к лишению свободы за совершение различных преступлений изначально при принятии решения об удовлетворении своей потребности путем совершения уголовно-противоправных действий знали, кто будет потерпевшим от будущего преступления. Например, заранее знали, кто будет потерпевшим, 37,5 % осужденных, отбывающих наказание за совершение убийства при отягчающих обстоятельствах, 41 – за совершение убийства без отягчающих и смягчающих обстоятельств, 30 – за причинение тяжких телесных повреждений, 67 – за грабеж, 33 – за вымогательство. Заранее знали объект будущего преступления 33 % осужденных за присвоение, растрату или хищение государственного имущества путем злоупотребления своим служебным положением, 100 % осужденных за незаконные действия с наркотическими средствами (ст. 228 УК РФ). Осужденные за получение взятки должностные лица в 50 % случаев заранее знали, кто будет взяткодателем. Таким образом, возникшие ситуативные психические образования явились причиной выбора лишь конкретного способа поведения, так как объект поведения был известен заранее.
В других ситуациях конкретный способ поведения может быть изначально заложен в устойчивом психическом образовании, лежащем в основе выбора того или иного типа поведения, или в самой осознанной потребности, выступившей источником активности человека. Например, существуют преступления, совершение которых иными конкретными способами просто невозможно: изнасилование; посев или выращивание запрещенных к возделыванию растений, содержащих наркотические вещества, неисполнение приказа и др. В указанных случаях ситуативные психические образования лежат в основе выбора конкретного объекта поведения, а способ известен виновному заранее.
Необходимо отметить, что ситуативные психические образования, инициирующие выбор конкретного объекта и (или) конкретного способа поведения, как правило, нейтральны по своему содержанию. Причинами выбора человеком конкретных средств, конкретного способа и конкретного объекта как правомерного, так и неправомерного поведения могут выступать одни и те же психические образования. Например, врач совершает ряд убийств скальпелем, потому что имеет медицинское образование и использует этот инструмент в процессе профессиональной деятельности, знает, как с ним обращаться, и имеет его в своем распоряжении. Но в другой ситуации, когда, допустим, потребовалось разделать тушку поросенка, он мог бы использовать для этого тот же скальпель по тем же самым указанным выше причинам.
Думается, что среди ситуативных психических образований все же можно выделить определенную часть, обладающую определенной степенью антисоциальности. Например, преступник выбирает тот или иной способ совершения убийства именно для того, чтобы причинить особые страдания жертве.
В отличие от устойчивых психических образований, лежащих в основе выбора человеком того или иного пути удовлетворения имеющейся у него потребности, которые характеризуются как антисоциальные в зависимости от оценки индивидом и обществом характера действия, ситуативные психические образования относятся к антисоциальным или общественно нейтральным вне зависимости от наделения указанными свойствами внешних действий человека. Содержание ситуативных психических образований (независимо от того, является поведение человека нормативным или индивидуальным) в одних случаях может быть нейтральным, а в других – может не соответствовать общечеловеческим нормам морали, когда выбор конкретного объекта или конкретного способа действия происходит по соображениям, не одобряемым обществом. Поэтому условиями наделения того или иного ситуативного психического образования свойством антисоциальности, на наш взгляд, являются:
– признание обществом в целом определенных причин выбора конкретного объекта и конкретного способа поведения антисоциальными;
– осознание самим человеком, что данный выбор сделан им по антисоциальным причинам.
При отсутствии хотя бы одного из этих условий ситуативные психические образования, явившиеся непосредственной причиной выбора человеком конкретного объекта и (или) конкретного способа поведения, необходимо определять как нейтральные.
Таким образом, в основе выбора человеком конкретного объекта и (или) конкретного способа действия (бездействия) в рамках избранного им типа поведения лежит ситуативное психическое образование, возникающее в результате взаимодействия объективных условий ситуации и определенных субъективных факторов: навыков, умений, опыта, профессии, знаний о среде и своих возможностях, и позволяющее четко определить конкретную цель поведения.
С учетом проведенного анализа можно сделать вывод о том, что субъективными причинами поведения человека являются:
осознанная потребность (потребности), определяющая общую цель, к достижению которой стремится лицо, и выступающая источником возникновения процесса мотивации и источником физической активности индивида для достижения этой цели;
устойчивое психическое образование, присутствующее у человека в потенциальном состоянии, которое в результате актуализации побуждает его конкретизировать общую цель и выбрать тот или иной тип поведения в рамках удовлетворения одной и той же потребности (или потребностей);
Конец ознакомительного фрагмента.