Часть вторая
Герцог и его герцогство
Глава 4
Герцог и новая аристократия
К 1059 году ситуация в Нормандии стабилизировалась. Вильгельм вышел победителем из четырнадцатилетнего периода почти непрерывных войн. В прошлом остались грозящее опасностью время взросления и зависимость от французского короля. Вильгельм сумел остановить совместную агрессию Парижа и Анжу, а смерть графа Жофрея и короля Генриха избавила его от самых опасных противников в Галлии. Впервые после его прихода к власти нормандцы могли почувствовать себя в безопасности от внешней угрозы. Сам герцог получил возможность использовать шесть сравнительно спокойных лет, оставшихся до вторжения в Англию, для дальнейшего усиления.
К тридцати годам Вильгельм добился таких успехов, которые не могли не вызывать признания. Уважительные отзывы о его достижениях так или иначе проскальзывают во всех комментариях современников. На это стоит обратить особое внимание, поскольку завоеванный авторитет, помимо всего прочего, явился базой для новых свершений.
Как известно, век войн салютует воинам. Вильгельм мог служить воинским эталоном. Высокий и статный, обладавший недюжинной физической силой, доказавший свою храбрость на поле брани (достаточно вспомнить кампанию 1051 года), он, даже и не обладая герцогским титулом, привлекал бы к себе внимание окружающих. Однако этими достоинствами обладали многие из его современников, и сами по себе они не могли быть причиной того пиетета, с которым стали относиться к герцогу его подданные. Возможно, объяснение следует искать в уникальном сочетании качеств, присущих только Вильгельму. Он был жесток, но ровно настолько, чтобы привлечь на свою сторону сильных людей того жестокого века, когда проявление мягкости трактовалось как слабость. Вне всяких сомнений, в определенном смысле он был баловнем судьбы. Проявляемую к нему благосклонность «небес» старались подчеркнуть хронисты, особенно после 1066 года. Даже соглашаясь с этим, нельзя игнорировать то упорство, с которым уже в ранней юности герцог продвигался к намеченным целям. Оно же помогло преодолеть повзрослевшему Вильгельму измену и успешно вести многолетнюю войну против превосходящих сил противника. Победу в нескончаемой борьбе, которую ему пришлось вести в период между 1046-м и 1060 годами, можно с полным правом считать его личным триумфом.
Однако невозможно объяснить мощь Нормандии, которая проявилась в третьей четверти XI века, когда она вступила в конфронтацию с Англией, только личным авторитетом Вильгельма. Превратить герцогство в одно из сильнейших в военном плане государств Европы Вильгельму помогла та политическая структура, которую ему удалось создать. Ее основой стали два процесса, полным ходом развивавшиеся в провинции в тот период: рост новой аристократии и возрождение нормандской церкви. И если первый дал герцогству силу, то второй определил направление его политики. Оба процесса стали развиваться еще до того, как Вильгельм II пришел к власти, но он придал им новый импульс и, что еще более важно, сумел объединить их потенциал и заставить действовать в своих интересах. На особенности развития аристократии, церковной жизни и герцогской власти мы и намерены теперь обратить наше внимание, поскольку без этого трудно понять ход дальнейшей истории. Ведь именно сочетание этих трех аспектов сделало Нормандию достаточно мощной, чтобы завоевать Англию, и определило главные черты этого завоевания. Самый героический период в истории герцогства начался только тогда, когда эти процессы набрали достаточную силу и были направлены великим государственным деятелем в одно русло, что и придало Нормандии такую необычную для христианского мира в 1066 году энергию.
Наибольший интерес представляет становление нормандской феодальной аристократии. Общее понимание данного процесса дает, безусловно, правильная и достаточно четкая теория образования феодальной лестницы, состоящей из сюзеренов, сеньоров и вассалов. Но она не раскрывает локальной специфики, особенно интересной в случае с Нормандией. Гораздо полезнее в этом плане исследовать развитие нескольких особенно примечательных феодальных родов провинции. Причем особое внимание следует уделить тому, как им удалось добиться могущества и эффективного взаимодействия с герцогом. В определенной степени создание полной картины будет затруднено из-за нехватки подробностей и деталей личной жизни их представителей, но это может быть компенсировано сведениями из источников, повествующих о более крупных исторических событиях, в которых они принимали участие. Сложнее дело обстоит с отбором фактов. Дело в том, что к написанному хронистами о влиятельных современниках, от которых авторы могли напрямую зависеть, априори следует относиться с осторожностью. А исследователь Нормандии сталкивается еще и со специфической проблемой, связанной с генеалогическими описаниями знатных семейств герцогства, добавленными Робертом из Ториньи к хроникам Вильгельма Жюмьежского в XII веке. Некоторые современные исследователи относятся к ним как к достоверному фактическому материалу. Между тем использовать эти известные генеалогии следует с большой осторожностью, обязательно сверяя с другими источниками. Одним словом, изучая процесс становления светской нормандской аристократии, с помощью которой герцог завоевал Англию и которая составила основу новой английской правящей прослойки, нам предстоит объединить сведения об отдельных семьях с информацией, содержащейся в источниках по истории Нормандии в целом.
Мы остановимся на четырех аристократических родах, которым предстояло сыграть весьма заметную роль в европейских делах. Начнем с дома Тосни. Самым первым известным нам его представителем, имя которого упоминается в исторических источниках, является некий Ральф де Тосни. Возможно, в хрониках идет речь о Ральфе II, а возможно – о его отце Ральфе I. Главное, что этот Ральф получил в качестве неотчуждаемого владения земли Тосни, входившие в Руанскую епархию. Сообщается, что произошло это при архиепископе Гуго, то есть между 942-м и 990 годами. О Ральфе II имеется уже чуть больше информации. В 1013-м или 1014 году герцог Ричард II доверяет ему оборону Тилльери, а чуть позже (по другим источникам – до того) он побывал в Италии. Дата и обстоятельства его смерти неизвестны. Унаследовавший его титул и имение сын Роже I тоже действовал не только в Нормандии, но и за ее пределами, в частности в Испании. Имеется также информация, что он был женат на женщине по имени Годехильдис, которая после его смерти стала женой графа Эврё Ричарда. Приблизительно в 1040 году Роже погиб в одной из междоусобных войн, которые охватили Нормандию в ранний период правления герцога Вильгельма. Его противником тогда был Роже Бомонский. Неудачный исход сражения, однако, не помешал сыну Роже Тоснийского Ральфу III унаследовать титул и владения отца, а впоследствии сыграть заметную роль в истории Нормандии. Он отличился в кампании против французского короля в 1054 году, а затем в битве при Гастингсе. После завоевания Англии он вернулся в Нормандию, где и умер 24 марта 1102 года. Источники много сообщают о его богоугодной деятельности в тот период. В частности, он передал богатые дары целому ряду приходов и монастырей, в их числе Сент-Эврёлю, Лакруа-Сен-Лефруа, Лебек-Херлуину и Жюмьежу.
Первые достоверные сведения о пожаловании земель на правах фамильной собственности касаются именно семьи Тосни. Как действовало это общее для нормандских аристократических семей право, видно из вышеописанного порядка наследования. Существенным фактором увеличения влиятельности и богатства клана Тосни, как и других аристократических родов Нормандии, были брачные союзы его представителей. Вдова Роже I, как уже говорилось, стала графиней Эврё. Его сестра, выйдя за Ги де Лаваля, связала Нормандию с Меном, а мужем одной из дочерей был стюард нормандского герцога Вильгельм фиц Осберн, впоследствии граф Херефорд. Не обошлось, естественно, и без перспективных матримониальных союзов со старыми аристократическими домами Англии. Так, Ральф IV (сын отличившегося при Гастингсе Ральфа III) женился на дочери Уолтофа, сына графа Нортумбрии Сиварда.
Расширение владений Тосни, однако, встречало сопротивление в Центральной Нормандии. В двадцати милях к западу от них раскинулся Бомон, название которого дало имя еще одному известнейшему нормандскому семейству. Оно и стало самым непримиримым противником владетелей Тосни. Основателем клана, получившим в собственность земли Бомона, был Хамфри Вьейлский. О его происхождении сообщается только, что он, возможно, являлся «сыном Турольда из Понт-Одемер» и, с еще меньшей достоверностью, внуком некоего Торфа. Но имя самого Хамфри часто встречается в сообщениях о походах герцога Роберта I, верным соратником которого он, судя по всему, был. Известно также, что он основал два монастыря: мужской – Сен-Пьер и женский – Сен-Леже. Умер он в 1047 году, оставив наследство сыну Роже, который сумел расширить семейные владения настолько, что стал именоваться «Бомонским». Однако достигнутое положение на протяжении ряда лет было довольно шатким. В течение первого периода герцогства Вильгельма Бомон вел настоящую войну с Тосни за спорные земли. Жертвами этой междоусобицы стал не только Роже II Тоснийский, но и родной брат Роже Бомонского. Однако сам он вышел из нее еще более богатым. Он уехал из Вьейля и обосновался в холмистой местности неподалеку от Бомона, где построил великолепный замок, сохранившийся до наших дней. На протяжении всего периода правления герцога Вильгельма он оставался весьма сильной и влиятельной фигурой. При Гастингсе он лично не сражался, но в знаменитой битве участвовал его старший сын Роберт. Судя по всему, Роже Бомонского интересовали прежде всего нормандские земли. Однако документы свидетельствуют, что к 1086 году ему принадлежали несколько имений в Дорсете и Глостершире. Его сыновья достигли большего, войдя в число крупнейших землевладельцев Англии и став графами: Роберт – Лейстершира, а Генрих – Варвика. Таким образом, Роже Бомонский начал активную политическую деятельность в начале правления Вильгельма II и еще был жив после составления «Книги Судного Дня», он заложил основы земельной собственности одного из богатейших семейств Нормандии и оставил после себя двух сыновей, ставших английскими графами. Неординарная биография, не правда ли?
Других семей, которые могли бы сравниться с владетелями Тосни и Бомона по силе и богатству, в Нормандии практически не было. Но менее знатных аристократических домов в интересующий нас период в герцогстве появилось довольно много. В качестве примера можно привести семейство Вернон. Известно, что, когда герцог Роберт I между 1032-м и 1035 годами передал земли монастырю Сен-Вандриль, располагавшемуся в Сервилле (приблизительно в десяти милях от Руана), он сделал это с согласия некоего Гуго Вернонского. Существуют документы, доказывающие, что семейство Гуго имело и другие поместья в этом районе. Одна из записей сообщает, что в 1053 году Вильгельм Вернонский и его отец Гуго, который к тому времени стал монахом, передали в дар руанскому монастырю Святой Троицы земельный участок, расположенный приблизительно в пяти милях от Мартавилля. Более того, не исключено, что незадолго до этого интересующее нас семейство стало полноправным владетелем всего Вернона. Данное предположение представляется вполне вероятным, поскольку в начале правления герцога Вильгельма эти земли были отданы Ги Бургундскому, который, как известно, в 1047 году впал в немилость и был лишен нормандских владений. Это обстоятельство и могло составить основу будущего благосостояния новой аристократической семьи. По крайней мере, один из актов дарения собственности монастырю Сен-Пэр в Шартре упоминает о представителях этого рода как о полноправных владетелях всего Вернона, включая его замок. Ими они остались и после завоевания Англии, о чем свидетельствует еще один акт – о дарении монастырю Лебек, подписанный Вильгельмом Вернонским в 1077 году. Отметим, что это довольно редкий случай, когда история далеко не самого знатного рода новой нормандской аристократии подтверждается абсолютно достоверными документами сразу четырех монастырей.
В заключение приведем пример семьи Монфор-сюр-Риль. Из представителей этого аристократического дома раньше всех упоминается Турстан из Бастанбурга, которому герцог, согласно документу от 1027 года, пожаловал земли в Пон-Оту. Скорее всего, им подписаны также два акта о пожертвованиях для обители Вандриль, направленные на утверждение герцогу примерно в это же время. У него была дочь и два сына – Вильгельм Бертран и Гуго I Монфорский. Скорее всего, имя этого Вильгельма встречается в документе, подтверждающем передачу земель монастырю Мон-Сен-Мишель. О Гуго известно, что он большую часть времени проводил в Монфоре (примерно в пяти милях от Пон-Оту) и погиб в междоусобице с Уолчелином Феррьерским в годы анархии. Его сын Гуго II Монфорский обеспечил возвышение семьи. Он был одним из предводителей нормандцев в сражении при Мортемере. Его подписью заверен целый ряд герцогских документов 1060–1066 годов, касающихся Байе и Кана. Участвовал Гуго II и в битве при Гастингсе. Причем во время завоевания Англии он был уже весьма влиятельной персоной. Известно, что, уезжая в 1067 году в Нормандию, герцог оставляет на его попечение важнейшую крепость Дувр. Он становится обладателем нескольких крупных имений в Англии, а в Нормандии добавляет к унаследованному Монфору Кокуенвиллер.
Кратко описанная нами история четырех семейств весьма типична для той части нормандской аристократии, представители которой стали главной опорой Вильгельма Завоевателя. И здесь очень важно отметить, что земли, названия которых присоединились к их именам, стали родовыми владениями только в первой половине XI века. Это уже позже они стали искать корни своего генеалогического древа в более ранних событиях. Но как бы ни доказывало семейство Тосни, что их мифический дядя Рольф участвовал в набеге на Нормандию, с землями Тосни их род стал ассоциироваться только при Ральфе II (в крайнем случае при Ральфе I), а по-настоящему крупными феодалами они стали только при Ральфе III. То же касается и владетелей Бомона, которые могли вести поиск своих предков в сколь угодно давние времена, но подлинная их история началась с Хамфри Вьейльского, а в полную силу они вошли при пережившем Вильгельма Завоевателя Роже. Семейство владетелей Вернона стало играть заметную роль в период между 1035-м и 1053 годами. Влияние клана Монфор-сюр-Риль начало расти примерно в это же время при Турстане Бастанбургском, а пика своего достигло благодаря человеку, имя которого занесено в «Книгу Судного Дня». Отсюда можно сделать важное для нас заключение: люди, которые окружали герцога Вильгельма и которых он повел на завоевание Англии, принадлежали в массе своей к «молодым» аристократическим родам, набравшим силу в период его правления.
Точно определить, какие земли передавались в собственность новым владельцам и каким образом это происходило, сейчас достаточно трудно. До нас дошло не так много документов, чтобы определить, кому ранее принадлежали те земли, которые затем стали основой могущества новой феодальной знати Нормандии. Роберт из Ториньи в своих генеалогиях высказывает предположение, что целый ряд пожалований, благодаря которым появилось много новых богатых землевладельцев, был сделан герцогиней Гуннор, вдовой Ричарда I. То, что многие владения, ставшие позже ассоциироваться с аристократическими семьями, ранее были собственностью герцогской фамилии, подтверждается и другими источниками. Известно, например, что герцогиня Юдит, первая жена Ричарда II, владела огромным земельным участком в Лювине. После ее смерти земли эти должны были перейти аббатству Бернье. Но, как минимум, частью из них явно распорядились по-другому. По крайней мере, Феррьер-Сент-Иллер и Шамбре упоминаются в качестве специального пожертвования одного из новых аристократических семейств. Уолчелин Феррьерский, вне всяких сомнений, обосновался здесь ранее 1040 года. Скорее всего, в это же время в собственность его рода перешел и находящийся в трех милях Шамбре (ныне Брольи). В более поздних документах он рассматривается как часть домена семейства Феррьер, представители которого стали одними из первых нормандских баронов.
Весьма наглядный пример перераспределения земель герцогского дома в пользу новой знати представляют владения графа Рудольфа, единоутробного брата Ричарда III. Он имел поместье в Сен-Филберт на берегах Риля, несколько крупных наделов, включая Кошерель и Джою, в Эврё, земли в центральной части Иври и, скорее всего, был сеньором Паси, входившим в то время в состав Бретея. Большинство этих владений, в первую очередь наделы в Эврё, были тем или иным образом присоединены к герцогскому домену еще на раннем этапе правления Викингов. Однако впоследствии они были переданы Рудольфу его отчимом или единоутробным братом. Их дальнейшая судьба еще более примечательна. Часть иврийских земель перешла к старшему сыну графа Гуго – епископу Байе. Сен-Филберт унаследовал второй сын – Джон, епископ Авранша, который передал их в собственность епархии. Но большая часть владений графа, включая Паси и другие поместья в Бретее, в качестве приданого его дочери Эммы перешли к Осберну, стюарду герцога Роберта I и телохранителю юного Вильгельма Завоевателя. А Осберна, бесспорно, можно считать типичным представителем новой нормандской аристократии, стремительно набиравшей в это время силу. Лишь небольшая часть обширных поместий досталась ему по наследству. Достоверно известно, что Херфаст, его отец, почти все завещал монастырю Сен-Пэр в Шартре. Он сам приумножил свои земельные владения в период между 1020-м и 1040 годами, в том числе и за счет бывшей собственности герцогского дома. Позже они перешли его сыну Вильгельму фиц Осберну, будущему графу Херефорда и одному из самых богатых людей Нормандии.
Очевидно, что источником приумножения собственности новой нормандской знати являлись не только герцогские, но и церковные земли. Неспроста чуть ли не на каждом заседании Священного синода в период до 1040 года звучали обвинения в адрес прелатов, раздававших епархиальные земли мирянам. Известно, что Ральф II Тоснийский, отправляясь в Апулию, уже знал названия своих будущих нормандских имений, которые до этого принадлежали кафедральному собору Руана. Конечно, это можно объяснить тем, что Рольф был родственником архиепископа Гуго. Но в то же самое время большой земельный надел в самом центре Дувра, принадлежавший епархии, передается другим светским сеньорам. Схожим образом действовал епископ Котанса Роберт. Обвиненный в передаче церковных земель родственникам, он оправдывался необходимостью иметь надежных союзников среди мирян. Похоже, что главными жертвами такой политики прелатов оказывались монастыри. Так, со времен герцогини Юдит и, как минимум, до 1025 года переданные ею монахам земли Вьейля, Бомона и Бомонтеля считались собственностью аббатства Бернье. Однако к 1035 году они оказываются частью владений некоего Хэмфри де Ветулиса. Возможно, лучшей иллюстрацией может служить история семейства Монтгомери, первоначальные владения которых едва ли не целиком состояли из бывших монастырских земель. Первым из представителей этого рода, судя по дошедшим до нас документам, получил надел, отчужденный от того же аббатства Бернье, Роже I. Между 1025-м и 1032 годами он добавляет к нему Вимутьер, принадлежавший ранее монахам Жюмьежа. Согласно хартии герцога Ричарда II, датированной 1025 годом, район Троара с прилегающими к нему Айраном и Альменешем передается аббатству Фекан. Документы более позднего периода называют владетелем Троара и Айрана Роже I Монтгомери, а Альменешеза – его сына Роже II. Похоже, что именно земли трех старейших монастырей Нормандии заложили основы могущества рода Монтгомери.
Конец ознакомительного фрагмента.