Глава 4
На следующий вечер «граф Монте-Кристо» устраивал вечеринку для богатых русских, отдыхающих на Лазурном Берегу. К сожалению, мы на нее опоздали из-за того, что были вызваны в полицию для дачи официальных показаний. Андрюша пока не появился. В полиции также оказалось еще несколько человек, летевших нашим рейсом, которые узнали меня. Я сама узнала только одну женщину, да и то потому, что несколько раз видела ее на пленке. Под ней сломалось кресло, но она к тому времени уже успела подцепить панель в потолке, слетела на пол с панелью, быстро вскочила и ухватила кислородную маску, к которой потянулась загребущая рука какого-то мужика из кресла сзади. Мужик получил по морде и отключился от удара, а не от отсутствия кислорода в салоне.
В полиции тетка орала, что ей испорчен отдых, и требовала компенсации. При виде меня она бросилась к нашей компании аки коршун, причем с такой резвостью, словно была молодой горной козочкой, а не напоминала бурую медведицу-шатунью.
Мы услышали, что она прилетела отдыхать после сложного судебного процесса. Любовница мужа, которую тетка (разумеется, вместе с мужем) застала в своей собственной постели, требовала оплаты пластической операции по реставрации носа, скулы и челюсти. Правда, ничего не добилась. Единственный свидетель, муж, заявил, что любовница такой и была в момент его с ней знакомства. Жена ему ежедневно объясняет, кто он есть, и поэтому он прекрасно понимает, что на него никто, кроме такой уродки, не позарился бы. Он также сказал, что подобрал любовницу на районном «пьяном углу», после того, как выпил с друзьями пива. Два друга это подтвердили.
Я поинтересовалась у тетки, почему муж так заявил, подумывая, что могу вставить этот материал в одну из статей о бытовухе.
– Так мой-то не работает и не хочет, – как само собой разумеющееся заявила тетка. – Кому он нужен в пятьдесят лет? А друзьям я тоже иногда наливаю и работенку подкидываю.
Когда мы вернулись в особняк, веселье было уже в самом разгаре. Мы отправились переодеваться и вскоре спустились в сад с фонтанами, в которых, вероятно, намечалось купание по национальной традиции. Мы с Татьяной были в платьях для коктейля и босоножках, Пашка надел белые брюки и рубашку-поло, а также прихватил камеру. Мы не сомневались, что на вечеринке будет что заснять, если и не для «Криминальной хроники», то для коллег из «Светской».
В парке стояли столы для фуршета, пили вино и водку. Девушки по большей части были юными, гораздо младше нас с Татьяной, хотя кое-кто явно приближался к тридцати, но очень хорошо следил за собой. Мужчины были солидными и холеными. Платья на девушках, по-моему, скорее напоминали широкие пояса, чем собственно платья, поскольку заканчивались – как бы помягче выразиться? – едва прикрывая причинные места и рекламируя дорогих производителей нижнего белья, а начинались… как правило, чуть выше сосков. У некоторых, правда, из-под платьев торчали лифчики. Возможно, это такая мода, но мне лично не нравится, когда сверху или снизу торчит нижнее белье, хотя я ведь не солидный мужчина… Ведь эти женщины одеваются для мужчин?
Также мы с Татьяной обратили внимание на ремни на головах у девушек. Наверное, они называются как-то по-другому. В мои школьные годы какое-то время было модно носить обручи, так вот эти ремни выполняли роль обручей, у кого-то проходили перед ушами, у кого-то за ушами, а над центром лба застегивались, и иногда с пряжками. Предполагаю, что часть пряжек украшали настоящие драгоценные камни.
– Пиво тут есть? – Пашка поймал какого-то официанта за рубашку. Официант оказался русским.
Вместо пива была драка, на этот раз между бабами.
Она началась, как раз когда мы подходили к столам. Ближе к берегу, на полянке, собралась толпа гостей, которая подбадривала кого-то криками, улюлюкала, хлопала в ладоши. Мы присоединились к народу и увидели, что в центре круга верхом на известной светской львице Екатерине Собакиной сидит оперная певица Магдалина Сухоручко и дерет львице гриву, сопровождая действия высказываниями о том, что она думает о Собакиной и ее родственниках.
– Так драться можно только из-за мужика, – заметил Пашка, ни к кому конкретно не обращаясь.
– И из-за карьеры тоже, – сказала я, поскольку лично знала Магдалину (в прошлом – Вальку).
– Вы оба не правы, – повернулся к нам импозантный мужчина, в котором я узнала одного из известных олигархов. – Сухоручко посчитала личным оскорблением нелицеприятное высказывание о своей святой покровительнице Марии Магдалине и вступилась за ее честь.
Мы втроем отвесили челюсти. В этот момент Магдалина Сухоручко стала цитировать Библию и объяснять Собакиной и всем собравшимся, что о блуде Марии Магдалины там нет ни слова. На нее имеется несколько ссылок в четырех канонических Евангелиях, причем кратких. С уверенностью можно говорить только о четырех моментах. Во-первых, Мария Магдалина была одной из женщин – последовательниц Христа. Во-вторых, она присутствовала при распятии. В-третьих, являлась свидетельницей воскрешения Христа. В-четвертых, на нее была возложена миссия передать послание Христа, то есть весть о том, что через победу Христа над смертью вечная жизнь предлагается всем верующим.
Каждый пункт Сухоручко подчеркивала выдиранием очередной пряди у Собакиной. Вероятно, для лучшего запоминания. Мне было интересно, у Собакиной свои волосы или нарощенные? Уж больно легко вырывались. Или это Валька-Магдалина такая специалистка?
– Слушайте, бабы, кончайте теологический спор! – рявкнул какой-то поддатый дядька. – Или морды друг другу бейте, или расходитесь, королевы ринга, блин!
Магдалину с трудом оттащили от Собакиной. Я быстренько направилась к ней, чтобы поздороваться, выразить свое восхищение и одобрение ее действиями. Я, откровенно говоря, терпеть не могу Собакину, с которой, правда, не знакома. Но у нее тоже сразу же нашлись сочувствующие, и гости разделились на два лагеря. Наш оказался больше.
Оперная певица Магдалина Сухоручко еще недавно была стриптизершей Валькой, демонстрировавшей свои натуральные прелести у шеста. А у нее на самом деле все натуральное. В стриптизе ее высмотрел один очень серьезный восточный человек по имени Важа Георгиевич, который любит все пристойное и всегда все делает основательно. Иван Захарович с ним знаком с молодости и относится с большим уважением, что для меня является прекрасной характеристикой.
Хотя Важа Георгиевич нашел Вальку Сухоручко в стриптизе, куда она прибыла с самостийной Украины, где не было работы и нечего было жрать, он не мог позволить, чтобы она и дальше там крутилась, показывая себя в голом виде другим мужикам. На эстраду, которую считал видом стриптиза, он ее тоже отправлять не захотел и решил поместить в оперу.
Важа Георгиевич лично отправился в известный на весь мир оперный театр и заявил о желании видеть свою любовницу на сцене. В свою очередь он пообещал оказать театру спонсорскую помощь. Важу Георгиевича очень внимательно выслушали и поинтересовались, умеет ли дама петь. Важа Георгиевич этого не знал и, откровенно говоря, даже не поинтересовался у Вальки. Он мог точно описать, какие у нее формы, но вот насчет голоса сказать было нечего. Кроме того, Важа Георгиевич помнил слова одного продюсера девичьей группы, с которым приятельствовал. Девушки в группе регулярно меняются, а объявляя очередной кастинг, продюсер приглашает внешне симпатичных и имеющих танцевальную подготовку. По его словам, главное – иметь презентабельную внешность и уметь двигаться, а петь он научит.
Поэтому Важа Георгиевич и удивился вопросу. Он же деньги предлагает, и немалые! Певиц же для других целей берут. Но Важа Георгиевич на всякий случай предупредил, что в случае, если кто-то из театра поведет себя с Валькой непристойно, он их лично «зарэжет». Ему объяснили, что он может не беспокоиться, в театре все, за малым исключением, по другой части. Важа Георгиевич еще больше обрадовался своему выбору приложения талантов новой любовницы и подумал, что следующих он, пожалуй, тоже будет пристраивать сюда. А поэтому надо завести хорошие контакты к взаимному удовлетворению.
В общем, он сказал директору и художественному руководителю, чтобы они хорошо подумали. И те придумали.
У художественного руководителя имелся талантливый племянник, композитор, которому, несмотря на дядины связи, никак не удавалось пробиться. У племянника в загашнике лежала написанная опера «Мария Магдалина», которую ни один театр не решался поставить из-за стоимости проекта. Требовались новые декорации, костюмы, технические приспособления (например, молодой композитор хотел, чтобы семь бесов выпрыгивали из спины Магдалины, а это не так просто осуществить технически).
Художественный руководитель с директором предложили спонсировать этот проект Важе Георгиевичу. Важу Георгиевича обещали указывать на всех афишах как спонсора, он также потребовал в свое распоряжение занавес, на котором разместит свою рекламу. О занавесе какое-то время спорили и в конце концов договорились, что на время постановок «Марии Магдалины» будут использовать не обычный, а второй, на котором новый спонсор может размещать все, что пожелает. Во всех других операх будет обычный.
Оставалось решить вопрос с партией, которую будет исполнять дама Важи Георгиевича. Сотрудники театра пригласили Вальку на прослушивание. Им стало дурно уже после того, как они услышали ее хохляцкий акцент в разговорной речи, а уж после пения совсем поплохело. Для примера она исполнила «Песню про зайцев», прославленную Юрием Никулиным в «Бриллиантовой руке», «Катюшу» и гимн Советского Союза, потому что слов российского не знала. Во всех случаях сильно фальшивила. На вопрос, что она еще знает, она честно ответила, что только матерные частушки, а вышеупомянутые песни у нее в голове с детства отложились.
– Значит, вы давно мечтаете петь на оперной сцене? – чуть-чуть придя в себя, спросил художественный руководитель.
– Никогда об этом не думала, – опять честно ответила Валька. – И вообще, что мне в опере предстоит петь, я узнала только вчера, когда Важа велел на прослушивание отправляться.
– А где-то еще петь собирались? – не отставал художественный руководитель.
– На эстраде, – ответила Валька. – Я давно спонсора искала.
– Вы считаете, что подходите для эстрады?
– Конечно. С моими-то данными. Кстати, у вас что, клипы снимают, а то я не очень представляю, что и как тут делается?
Параллельно состоялась моя встреча с композитором. Мы с Ильей учились в одной школе, он – на два года старше. Я его вспомнила при личной встрече, а он видел меня по телевизору и решил воспользоваться дальним знакомством.
В первый раз мы встречались еще до появления на горизонте Важи Георгиевича и Вальки Сухоручко. Илья просил меня поискать спонсора на «Марию Магдалину» среди моих знакомых и обещал процент. К моему сожалению, желающих не нашлось. После появления Важи Георгиевича Илья снова позвонил и попросил выяснить по моим каналам, что представляет собой этот человек и не опасно ли с ним связываться.
После проведения маленького расследования я сообщила, что связываться опасно, но стоит. Нужно просто делать то, что он хочет, а он в долгу не останется. По крайней мере, мелкая подстава – не его стиль, а спонсирование оперы по меркам Важи Георгиевича относилось к мелочам.
В следующий раз Илья позвонил в полном отчаянии, буквально рыдая в трубку. Во-первых, рушилась мечта всей его жизни. Во-вторых, он за эту самую жизнь опасался. Дело было в том, что Вальку Сухоручко никак нельзя было выпустить на оперную сцену и позволить петь. Это означало конец театру. Илья не знал, к кому обратиться, а поскольку из всего его круга общения с мафией лично знакома была только я, он спрашивал у меня совета.
Мне стало жалко парня, еще я решила, что хорошо иметь человека, который тебе чем-то обязан. Мы встретились втроем – Илья, Пашка и я. Илья в подробностях описал ситуацию, рассказал про оперу, про прослушивание, про «зарэжу».
– Юля, что делать? – Илья смотрел на меня доверчивым взглядом маленького спаниеля.
– А за сценой за нее никто не может петь? – подал голос Пашка. – Фонограммы у вас, как я понимаю, не бывает, но если просто кого-то поставить? А она будет рот раскрывать.
– Это не эстрада, – вздохнул Илья. – Если честно, мы это уже обсуждали. И если бы у нее была какая-то маленькая партия, то мы бы, конечно, так и поступили, но Важа Георгиевич настаивает, что она должна постоянно находиться на сцене.
Я глубоко задумалась, и тут у меня мелькнула совершенно дикая мысль…
– А она обязательно должна петь? – уточнила я.
Илья хлопнул глазами.
– Это же опера, – сказал он.
– Я понимаю, что это опера, но – со специфическими условиями. Нужно уточнить у Важи Георгиевича, согласится ли он, чтобы Валька весь спектакль пребывала на сцене, но молчала. Как мне сказали, он мужчина здравомыслящий.
– А что она будет делать на сцене? – робко уточнил композитор.
Я предложила ввести поющий персонаж – alter ego Марии Магдалины. Илье, конечно, придется оперу доработать, но ведь, если что хочешь получить, приходится идти на компромиссы. Вальке сошьют самые шикарные костюмы, на голову наденут парик с длинными золотистыми распущенными волосами. Вообще волосы могут служить одеждой Марии Магдалины. И пусть себе к зрителям то одним боком поворачивается, то другим, демонстрируя свой дивный бюст.
Илья задумался, потом спросил, не могу ли я присутствовать на встрече с Важей Георгиевичем и лично изложить ему свою идею. Я решила, что знакомство с Важей Георгиевичем мне совсем не помешает, тем более он должен меня знать заочно.
Мы очень мило побеседовали, Важа Георгиевич на прощание меня даже в щечку поцеловал и сказал, что меня правильно считают здравомыслящей девушкой и он лично понимает, почему меня так любит Иван Захарович.
Потом мы познакомились и с самой Валентиной. Она меня поразила. Вот это стать! Рядом с Валькой я чувствовала себя Дюймовочкой, потому что на голову ниже, а по формам… Не будем о грустном. Более того, та обладала потрясающим практическим умом, благодаря которому и пробивалась в жизни.
Меня поразило, что Сухоручко, несмотря на десять классов официального образования, очень много читает, хотя и все подряд. Оказалось, что она из учительской семьи и высшее образование не получила не потому, что не хотела, а потому, что не было возможности. Отец умер, на Украине остались два младших брата, один – больной. Требовалось зарабатывать деньги. Кроме Вальки было некому.
Мы сразу нашли общий язык, поняв, что не конкурентки ни в профессиональном, ни в личном плане. Наши карьеры никак не пересекаются, на нас реагируют совершенно разные мужики. С другой стороны, мы можем быть друг другу полезны.
Идея сменить имя также принадлежит мне. Важа Георгиевич ее одобрил и прислал огромный букет роз.
Премьера прошла на ура, как и все последующие спектакли. Народ валил валом, многие впервые в жизни побывали в оперном театре. Конечно, ряд критиков выступили с разгромными статьями, но их называли завистниками и злопыхателями, не понимающими современных тенденций.
Екатерина Собакина была совсем другой. Если Магдалина Сухоручко пробивалась сама, неважно какими частями тела, то Катьке выход в «высшей свет» обеспечили мама с папой, политики, блин. Богатство, связи плюс собранный компромат на нужных людей давали дочке возможность появляться в роли то телеведущей, то писательницы, то эстрадной певицы, но больше всего она прославилась как художница.
Она нарисовала копию картины Малевича в розовом цвете, что вызвало бурный восторг критиков (или оплаченных, или чем-то обязанных маме с папой) и очень активное обсуждение в Интернете (в другой тональности). Все задавались вопросом: что хотела сказать Собакина? Сама она заявила, что так видит мир. Потом несколько светских львиц повторили ее опыт, выступив с желтым, синим, сиреневым и полосатым квадратами, но Собакина была первой, и слава досталась ей. Ее даже стали называть «Пикассо XXI века». Пикассо с Малевичем, наверное, в гробах переворачивались при каждом упоминании своих имен в одном контексте с Собакиной.
Гениальное произведение выставлялось в Кремле, Госдуме, Совете Федерации. Оригинал общественности не показывали, только фотографии шедевра, хотя многие мои знакомые собирались на вернисаж, чтобы от души поплеваться.
– Девчонки, как я рада, что вы здесь! – воскликнула Валька-Магдалина, расцеловала нас с Татьяной и с самым серьезным видом пожала руку Пашке. – Хоть кто-то из нормальных людей! Кстати, а что вы здесь делаете? Это сборище же не по твоей части, – она посмотрела на меня. – Или намечается какой-то труп?
Мы пояснили, что один уже есть, насчет других пока не в курсе, но, если Валька-Магдалина про какие-то услышит, пусть сообщит нам. Я в свою очередь поинтересовалась, где Важа Георгиевич и что во Франции делает Сухоручко. Отдыхает, работает, тусуется, рекламирует себя? Или, может, театр сюда прибыл с гастролями?
Оказалось, что Важа Георгиевич во Франции по делам и сегодня никак не мог прийти на вечеринку. А Валька-Магдалина приехала в рекламных целях – поклониться мощам Марии Магдалины. Процесс будет сниматься, а потом демонстрироваться народу.
– Кстати, может, вы подключитесь? Я не знаю, почему Важа вас не пригласил. Я с ним обязательно поговорю.
– Секундочку, – перебила я. – Ты хочешь сказать, что мощи Марии Магдалины находятся во Франции? Как они тут оказались?
Наша компания с большим удивлением узнала от Сухоручко, которая специально изучала этот вопрос, что на протяжении истории появлялось пять (!) мощей Марии Магдалины. Одни якобы находились в Константинополе (изначально в Эфесе), вторые в Риме, разделенные между церквями Святого Иоанна Латеранского и Святой Марии дель Пополо; третьи в Монсеррато, четвертые в Неаполе и пятые во Франции, в аббатстве Святой Марии Магдалины в Везелейе. И это – не говоря про различные отдельные реликвии, например капли крови, собранные Марией Магдалиной у подножия креста, на котором распяли Иисуса, или кусочек лба, которого касался Христос в Гефсиманском саду.
Валька-Магдалина призналась нам, что у нее волосы дыбом вставали, когда она по приказу Важи Георгиевича читала о мощах, к которым ей следовало съездить в рекламных целях. А ведь она изучила далеко не всю литературу, посвященную этой теме. Наверное, десятой части не прочитала! Возможно, в других источниках фигурируют еще какие-то мощи Магдалины. Но ей хватило и пяти, которые она нашла. Результаты исследований она представила спонсору, и он объявил, что они поедут во Францию.
– Девчонки, когда слышите про какие-то мощи, ни в коем случае не тратьте время – если вам такое в голову придет – на то, чтобы стоять в очереди к ним. В Средние века это был очень прибыльный бизнес и с ними такое творили… – Валька-Магдалина закатила глаза.
– А сейчас? – спросила я.
– Вероятно, тоже, – сказала наша знакомая и выразительно на меня посмотрела.
Я замерла на месте. Иван Захарович мог нас сюда послать ради мощей? С другой стороны, зачем они ему? Хотя он никогда не упускает прибыль…
Следовало разобраться. Правда, для начала я поинтересовалась у Вальки-Магдалины, где она вообще добывала информацию. Вроде бы она сказала, что что-то читала. В Интернете? В Публичке? Я, признаться, не могла представить Сухоручко в Публичке, даже зная про ее любовь к чтению, но ведь в здравом уме ее и на оперной сцене тоже не представишь, однако она на нее регулярно вылезает.
Оказалось, что в помощь Вальке-Магдалине был придан преподаватель латыни из университета, чтобы они вместе разобрались с вопросом. Источники на итальянском читал Илья, который в свое время выучил этот язык в силу необходимости. Потом подключили пожилую преподавательницу французского, которую рекомендовал Илья. Работали и в читальных залах, и домой книги приносили, и в Интернете шарили. Интернетом занималась сама Валька.
– Если я тебя правильно поняла, то всю эту исследовательскую работу организовал и оплатил Важа Георгиевич? – уточнила я.
Татьяна слушала с большим интересом. Пашка, судя по виду, страдал по пиву, и я предложила ему пока сходить в кухню или в наши апартаменты и поживиться там баночкой-другой. Пашка ушел.
– Организовывала я, – скромно сообщила Сухоручко, – но дал задание и оплачивал Важа.
Мы с Татьяной переглянулись, потом посмотрели на Вальку-Магдалину.
– Ну я же вам сказала, девочки, что думаю, – заявила она. – Юля, как ты считаешь, он меня не подставит?
– Нет, по крайней мере, пока нет. Он вложил в тебя много денег, то есть в проекты, в которых ты фигурируешь. Он получает с тебя дивиденды, и не только в материальном плане. Мне Илья говорил, что прорабатывается вопрос о гастролях в Италии. Это на самом деле так?
Выяснилось, что Важа Георгиевич заказал Илье еще пару опер про Марию Магдалину, и после исследовательской работы Илья выступил с предложением написать оперы о девах-мученицах, которые считали Марию Магдалину своей покровительницей (как наша Валька). Во всех этих операх у Сухоручко будет большая роль этой самой молчаливой покровительницы, которая постоянно стоит на сцене. Важа Георгиевич проект одобрил, и в настоящее время Илья работал над «Екатериной Сиенской». Это самая знаменитая из женщин, на которых повлияла идея Марии Магдалины. Она тайно дала обет безбрачия в возрасте семи лет (как утверждают источники), а также тайно практиковала бичевание с группой друзей, опять же с раннего возраста. Родители упорно пытались выдать ее замуж, начиная с двенадцати лет, она не менее упорно сопротивлялась. В конце концов ей позволили вступить в доминиканский орден как послушнице. Это если вкратце. Подробности мы сможем узнать, когда придем послушать (а в данном случае и посмотреть) оперу.
Третья опера тоже будет о какой-то итальянке, только Валька-Магдалина не помнила, о какой именно. С этими постановками можно будет ездить на Запад с гастролями. Более того, у нас блаженные не выбирали Марию Магдалину своей святой покровительницей, как мученицы в западных странах. А Важе Георгиевичу требовалась именно она.
– А он сам какого вероисповедания? – поинтересовалась Татьяна. Мы обе не знали, плакать нам или смеяться.
– Да вроде атеист, – пожала плечами Сухоручко. – Мы, если честно, это никогда не обсуждали. Но судя по практическому подходу…
– Так, давай подробно про мощи, – попросила я. – Что он хочет сделать?
– Не знаю, – вздохнула Валька-Магдалина. – Честно не знаю. Но очень бы хотела выяснить.
Мы попросили рассказать про французскую святыню. Откуда она здесь-то взялась?
По словам Вальки, она сама прочитала (или услышала в пересказе нанятых Важей Георгиевичем людей) несколько версий. Например, в одной утверждалось, что Мария прибыла морем, как и другие святые и апостолы, которые приезжали во Францию, сошла на берег в Марселе и там стала проповедовать Евангелие. В процессе апостольской работы (а судя по Евангелиям, именно она – первый апостол) святая обратила в христианство язычника, принца Марсельского. По другой версии, она не проповедовала, а уединилась и каялась в грехах. По третьей Магдалина вместе с Лазарем и Марфой бежала из Палестины во время преследования иудеев. Там они стали бы первыми жертвами, как близкие друзья Христа. После долгого путешествия по морю они оказались во Франции. Еще одно, частое объяснение появления мощей во Франции – все возможно для господа, он делает то, что пожелает. Тем, кто сомневался в существовании святыни, рассказывали о божественном наказании, которое выпало на долю предыдущих скептиков.
– Мы нашли множество версий! – воскликнула Сухоручко. – У нас у всех просто волосы дыбом вставали! Самый здравомыслящий человек запутается! Причем кто с ней вместе только не путешествовал! Это и Максимин, и Лазарь с Марфой, и Сидоний, и еще какие-то люди. И чем она только не занималась! И проповедовала, и каялась, и уединялась, и лечила. Но результат всегда один и тот же: мощи во Франции, причем в одном определенном аббатстве, и их туда доставил вполне определенный монах, совершивший героическую «святую кражу».
– Что-что совершил? – воскликнула Татьяна. – А как насчет «не укради»?
Сухоручко рассказала нам поразительные вещи про furta sacra, или святые кражи, от которых монастыри и церкви получали огромную выгоду. Священники и монахи, каким-то образом прознав о чудодейственной силе реликвий или просто о чьей-то святости, крали священные артефакты для собственных общин. Кражи происходили с «разрешения» или даже одобрения святых (они являлись монахам и священнослужителям во сне). Затем вскрывались гробницы (естественно, по ночам), собирались кости, и вор возвращался домой. При других обстоятельствах подобное считалось бы грешным делом, совершенным против других христиан, но тут, наоборот, воров делали героями и восхваляли за добродетель. Общины хвалились кражами. Никакого позора в «святой краже» не было, потому что ее целью являлось прославление местной церкви. В особенности этим грешили монастыри в периоды упадка. Мощи помогали выправить финансовое положение.
Мирское значение мощей и различных реликвий оказалось чуть ли не более важным, чем духовное: обладание ими давало церквям, монастырям и отдельным личностям высокий статус, власть и деньги. Спрос на мощи и реликвии стал удовлетворять развивающийся бизнес. Появились предприниматели, которые продавали украденное или «обнаруженное» тому, кто больше даст.
Вообще христиане собирали мощи, начиная со второго века. Вначале, правда, это были только останки мучеников. Собирали и предметы, которых, как считалось, касались святые. Первыми ими стали интересоваться византийские императоры, в течение пяти столетий собравшие самую большую коллекцию мощей и реликвий в мире. Она рассеялась по всему свету после взятия Константинополя крестоносцами в 1204 году.
– Странно, что люди не задумываются, – сказала я, – о том, что мощи могут оказаться поддельными.
– А ты вспомни нашу соседку с первого этажа, – вдруг сказала Татьяна.
Я тут же поняла, кого она имеет в виду. Мне квартира досталась в наследство от тетки, и я съехала от родителей, а Татьяна гораздо дольше знает ту женщину, которую имела в виду. Мы неоднократно обсуждали ее с другими соседями. Она, можно сказать, помешалась на религиозности, стала разговаривать со всеми в наставительном тоне и, как кажется, воспринимает нас всех как недоразвитых, конечно, погрязших в грехе. Когда-то она была совсем другой, милой и доброй, но не сложилась личная жизнь, она осталась одна, друзей всех растеряла. Но речь сейчас не об этом. Как-то Татьяна удивилась, что эта соседка не знает совершенно никаких городских новостей. Она ответила, что «батюшка запрещает газеты читать». Невольно задумываешься – а почему?
Тем временем Сухоручко продолжала рассказывать нам о том, что творилось в Средние века.
Почитание не останавливало набожных людей от дурного обращения с мощами. Тела эксгумировали, расчленяли и развозили по всей Европе. Это была обычная практика, поскольку считалось, что душа присутствует в каждой части тела, и палец или часть лобной кости святого творит такие же чудеса, как и все тело целиком. Требовалось раздать святыни как можно большему количеству монастырей и, соответственно, получить больше денег.
Мы не успели договорить. К нам подошел Важа Георгиевич.
– Здравствуйте, девочки! – расплылся он в широкой улыбке и облобызал меня, а потом и Татьяну. Тут подошел Пашка, которого Важа лобызать не стал, но руку пожал.
Я решила брать быка за рога. Ну не убьет же меня Важа Георгиевич за вопрос? Тем более с нашим покровителем (хотя и не святым) знаком и уважает…
Я спросила, почему нас с Пашкой не пригласили снимать поклонение Вальки мощам Марии Магдалины.
– Так приезжайте! – как ни в чем не бывало воскликнул Важа Георгиевич. – Откуда ж я мог знать, что вас принесет во Францию?! – Он посмотрел на меня, хитро улыбнулся и добавил: – И мне кажется, что ваша специфика – это свежие трупы, не правда ли?
– Но раз мы тут, мы хотели бы снять вашу Магдалину…
– Мы поедем послезавтра, – объявил Важа Георгиевич и сказал, что нам позвонят, во сколько быть готовыми. – В несколько мест.
– В несколько мест? – переспросила я. – И везде есть мощи Марии Магдалины?
– Везде что-то есть, – кивнул Важа Георгиевич. – Связанное с Марией Магдалиной. Вы можете продумать, что будете там делать – кроме съемки.
– В смысле? – не поняла я.
– Лечиться, получать прощение или освобождаться от бесов. Но если не хотите – не надо.
Валька ошарашенно посмотрела на своего покровителя. Для нее услышанное явно стало новостью.
– Ты будешь освобождаться от бесов, – с самым серьезным видом заявил ей Важа Георгиевич.
– А… как?
– Тебе все расскажут. Ты же знаешь, что я нанимаю на работу только профессионалов?
Я не стала задавать глупых вопросов про договоренности с французами. Я не сомневалась, что Важа Георгиевич, вернее его помощники уже все организовали.
– В Средние века на гробницы с мощами возлагали список своих грехов, и они тут же прощались, – сообщила нам всем начитанная Валька.
– Вот и вы все можете написать и возложить, – кивнул Важа Георгиевич. – Я, правда, не знаю, будет ли там гробница… Но ничего, что-нибудь найдем.
– Я не поняла, мощи Марии Магдалины есть во Франции или их нет во Франции?! – воскликнула Татьяна.
– Была создана легенда, – устало пояснила Сухоручко, – для обогащения монахов Везелея и окрестных земель, которые принимали паломников. В том районе Франции в определенный период истории разбогатели: ведь паломников нужно было где-то селить и кормить. Купцы арендовали торговые места и тоже обогащались. Иностранцы должны были платить налоги за допуск к мощам. Ехали с разных концов света – за прощением грехов, за чудесами, за излечением…
– Но какая-то святыня была? – уточнила я.
– Да, конечно. Потом эти «обнаруженные» мощи разделили на несколько частей. Была очень пышная церемония с участием Людовика IX, его брата, трех сыновей, большой свиты и папского легата. Это был наивный и доверчивый король, но он почитал реликвии, у него имелась большая коллекция, и, кроме того, он очень любил присутствовать при переносе останков святых и совершил несколько паломничеств. Сам король получил значительную часть мощей, но и собственноручно раздал куски собравшимся в церкви. И Везелей, где это происходило, – только одно из мест во Франции, где происходили такие процессы.
– И именно эти мощи можно посмотреть и сейчас? – спросила я.
– А мы тебе о чем толкуем, Юля?! – воскликнул Важа Георгиевич. – Ты же всегда была такая сообразительная девушка. Можно. Только в туристических справочниках о них, как правило, не пишут. Поэтому мои люди сейчас специально занимаются поиском на местах. Точно могу тебе сказать, что рака с головой Марии Магдалины находится в Сен-Максимине. Ее выносят в день почитания святой, целая процессия устраивается. У них это 22 июля.
– В России 4 августа, – вставила Валька-Магдалина.
– Вы не останетесь до того времени? – спросила я у Важи Георгиевича.
– Зачем нам?! Мы в индивидуальном порядке. Мне нужно, чтобы Валя перед телекамерами сделала все, что я ей велел. Но к голове мы не поедем. Адреса вам сообщат, как я уже сказал. Вернее, вам сообщат, когда будет транспорт. Мы за вами заедем. Вас трое, да?
– А не думаете свозить мощи в Россию? – не отставала я.
– Думаю, – кивнул Важа Георгиевич. – Ты же знаешь, Юленька, что я известный меценат. Сейчас уже заканчиваются трехсторонние переговоры между мной, французами и Русской православной церковью. Я собираюсь привезти мощи на своем самолете. Но все должно быть сделано на высшем уровне! – Важа Георгиевич поднял вверх указательный палец и чем-то напомнил мне Жириновского на предвыборном плакате.