Я не хочу жить в скотском обществе. Не хочу, чтобы мои дети, внуки, правнуки жили в скотском обществе. Криком кричу и буду кричать: не хочу!
Верно, многие устали. Порой можно слышать: да отстаньте вы с вашей историей, с вашей победой, с вашей борьбой. Эту, довольно большую числом, часть нашего общества важно подбодрить и оживить. Чтобы пополнить ею ту часть, которая хочет жить по-человечески, а не по-скотски. Вот я свою задачу так и вижу: будить и не давать уснуть…
У меня вот какая мысль. Мы проиграли «холодную войну», да? Но мы, говорят, проиграли и Бородинское сражение. А что было потом, а? Даже Москву сдали. А что было потом? Нет, русский дух проявит свою силу, свою мощь и – победит.
В честь того, кто честью не поступился
Введение в книгу о достойнейшей судьбе
Виктор Сергеевич Розов… Именно он – герой этой моей книги. Известный писатель, знаменитый драматург, автор сценария фильма «Летят журавли», признанного одним из лучших в мировом кино.
Однако главным в этой книге о нем будет обращение не к пьесам и сценариям, а к личности их автора и драматургии его жизни, особенно на последнем, завершающем этапе.
Как назвать то время – с 1990 года, когда состоялась первая моя беседа с ним для газеты «Правда», до 2004-го, оказавшегося прощальным? Называют по-разному. Например, временем перестройки и реформ. Или годами рождения новой России. Многие из тех, рядом с кем он жил и работал, самодовольно именующие себя ныне творческой элитой, воспринимали все происходившее тогда с ликованием.
А в его восприятии это была трагедия великой страны. Уничтожение Советской власти, которой за многое он искренне и глубоко был благодарен. Обозначившийся вначале как нечто невообразимое, а потом вдруг ставший ужасающим фактом развал Советского Союза. Ликвидация русской, советской духовности и культуры, без чего немыслима для него Россия…
И как же быть ему, старому человеку, родившемуся в далеком 1913 году, когда вокруг развертывается и нарастает вакханалия разрушения?
Другие деятели искусства (весьма существенное число) приветствуют: все правильно, так и надо! Исходят угоднической слюной в подобострастии к новой власти.
А он твердо встал против.
Запахло большой кровью. На горизонте – расправа над «бунтовщиками». И та самая «элита», собранная в Бетховенском зале Большого театра, вдохновляет главного властителя на «решительные действия».
– Раздавите гадину! – сбиваясь на визг, кричит популярная актриса.
– Канделябрами их, канделябрами! – подстрекает впавший в истерику пианист, вполне сознавая при этом, что «канделябры» по воле президента могут стрелять.
– Холуяж! – припечатает участников того сборища и всех других ельцинских подпевал честный русский, советский писатель Виктор Розов.
А когда свершится то, к чему призывали «мастера культуры», когда танковые орудия ударят по Дому Советов и польется кровь, он, перекрывая одобряющие и поощряющие на продолжение кровопролития вопли, со страниц «Правды» заявит: «Сеются зубы дракона».
Давайте же воздадим ему должное. И попробуем представить, разобраться, понять, что двигало этим человеком в его действиях и высказываниях, которые многим из недавно близких ему людей, прямо скажем, казались недопустимыми и весьма странными. Недаром, как рассказывал мне режиссер Сергей Розов, сын Виктора Сергеевича, одна известная театральная критикесса, не выдержав, однажды обратилась к нему с крайним недоумением и осуждением:
Виктор Сергеевич Розов – знаменитый писатель, драматург, сценарист
– Ну почему вы себя всем противопоставляете?
– А знаете, – ответил он, – вчера незнакомая женщина в магазине подошла ко мне и сказала: «Спасибо вам, вы один говорите правду».
И сколько было таких, как та критикесса! «Террор среды» – понятие реальное. Этот террор проявлялся не только в приватных осуждениях, подобных приведенному выше, не только в изоляции большинством СМИ, где он сразу стал неприемлемым. В тех же СМИ появились по его адресу злобные материалы, переносить которые было тяжело.
Но – он не сдался. Не уступил. Не отступил. Почему?
Вы все лучше поймете, прочитав эту книгу. Беседы, которые я вел с ним почти пятнадцать лет (самых трудных, самых горьких!), были в полном смысле исповедальными. Предельно искренне и откровенно говорил он обо всем и обо всех, в том числе о себе. И, осмелюсь сказать, многое раскрывалось мне в тех беседах.
Выделю, с моей точки зрения, самое главное. Это его любовь к Родине и обостренная совесть.
Признаюсь, само намерение мое подготовить и выпустить документальную книгу о нем вызвано было в первую очередь именно этими сильно выраженными – необыкновенно сильно! – свойствами его натуры. Ведь мы дожили ныне до общественного состояния, когда очень многим, если не большинству, такие человеческие свойства кажутся уже чем-то нереальным, выдуманным, да и ненужным. Абстракции какие-то, просто слова – не более того. Что за любовь к Родине? Какая там еще совесть, какая честь? «Не говорите красиво…»
Его примером хочется всех, а особенно молодых, убедить: есть это чудо – душевно красивый русский человек. Советский человек. Было и должно быть. Вопреки насаждаемому скотству, культивируемой власти денег, поощряемому и захватывающему индивидуализму, который справедливо называют зоологическим…
Вот в 1941-м почти двадцативосьмилетний актер Московского театра Революции, имеющий «белый билет», то есть освобожденный от воинской обязанности, добровольно и настойчиво просит зачислить его в ополчение. Уходит на фронт. Переносит тяжелейшее ранение и возвращается в жизнь буквально с того света. А мог он туда не пойти? Нет, он – не мог.
«Я должен быть там, где всего труднее», – скажет потом Борис, герой его пьесы «Вечно живые» и его фильма «Летят журавли». Но ведь это устами написанного им персонажа говорит сам он, Виктор Розов!
А теперь сбросим полвека. Год 1991-й. Над Родиной опять угроза. Кто-то этого не понимает, кто-то, воспользовавшись ситуацией, хочет получше устроиться, сделать карьеру, чего-нибудь в созданном хаосе прихватить и разбогатеть. Разумеется, честному человеку это противно, однако старый писатель, да еще инвалид, мог бы, наверное, постараться сохранить личное спокойствие.
Нет, он себе опять говорит: «Я должен быть там, где всего труднее». А если уж совсем точно, это говорит его совесть. И он, как когда-то в начале великой войны, снова добровольцем вступает в бой за Родину.
Конечно же, это был его бой за Родину – все, чему на протяжении без малого пятнадцати лет я стал очевидцем и свидетелем. А оружие в том бою могло быть у него единственное: слово.
И вот страна услышала слово великого патриота и гражданина Виктора Розова. На сей раз не с театральных подмостков, не с кино– или телеэкрана, а с газетных страниц. Основной трибуной для него становится «Правда».
Вряд ли есть надобность подробно объяснять, почему именно она. Его позиция совпала с позицией газеты «Правда». Ну а большинство других, с позволения сказать – «демократических» изданий просто перестали его печатать, как почти полностью закрытым оказался для него и телевизионный экран.
В советские годы Виктор Сергеевич не раз печатался на страницах главной газеты страны, о чем сам свидетельствует в своей замечательной автобиографической книге «Путешествие в разные стороны». Но советские годы – это иное. Тогда многие из творческой интеллигенции рвались, за честь почитали выступить в «Правде». А вот по мере нарастания антисоветской, антикоммунистической волны, в ходе так называемой перестройки, положение резко менялось. И я, возглавляя тогда редакционный отдел прессы и публицистики, это очень хорошо чувствовал.
Бывало, договоришься с известным писателем о статье, а наступит срок – он вдруг тебе сообщает, что не будет писать. О причинах вскоре и спрашивать уже не приходилось. Причина, в общем-то, ясна: «не подходит» им теперь «Правда». Одни внутренне быстренько перевернулись и думают сегодня уже совсем не так, как вчера. Другие, может, и не вполне перевернулись, да боятся об этом заявлять, даже появляться со своей фамилией в «Правде» трусят.
Но велика ли, в сущности, разница? Можно ли сказать, кто хуже – сознательный предатель, конъюнктурный перевертыш или обыкновенный трус?
Вот в какой ситуации обратился к Виктору Сергеевичу Розову с предложением написать статью или побеседовать со мной для моей газеты. Он согласился сразу, без колебаний. Готов побеседовать, и сам готов приехать в редакцию. Хоть завтра.
Право же, мне показалось, что он словно ждал этого предложения. И на следующий день, сильно припадая на покалеченную во время войны ногу, вошел в мой редакционный кабинет. Приветливо поздоровавшись и сбросив полушубок, сказал:
– Что ж, давайте говорить.
Эту нашу беседу, состоявшуюся в декабре 1990-го и напечатанную в феврале 1991 года, вы прочтете на страницах книги. Далее я о ней еще кое-что выскажу, а сейчас подчеркну то, что меня тогда особенно поразило. Человеку без малого восемьдесят и передвигаться с раненой ногой, опираясь на палку, как вижу, ему крайне тяжело, а он почему-то пустился в этот путь. Ведь мог бы меня к себе позвать, и я приехал бы, мне-то легче.
– Ничего, – отвечает. – Зачем же вас утруждать, если я в этой беседе заинтересован…
Ну разве не удивительно? Потом, конечно, я не буду позволять ему ради меня такие путешествия, да и со временем даваться они станут ему все труднее, но – поездки ему и потом придется совершать. Причем даже еще чаще! Дело в том, что первые же его выступления в «Правде» вызвали сильнейший читательский отклик. Для многих, очень многих слово Розова оказалось спасительно необходимым. Люди захотели общаться с ним не только через газету, но и лично. И посыпались приглашения – встретиться в том или ином коллективе, выступить, ответить на вопросы.
Я знаю, он старался не отказывать никому, сколь бы ни было это трудно. Не раз видел у него дома, как после таких встреч, мучаясь, под охи жены Надежды Варфоломеевны, пытался – в тазу с водой или иными какими-то способами – «успокоить» натруженную больную ногу. Затем прибавились серьезные проблемы с сердцем. Затем – и вовсе неожиданное…
Однако до последнего он старался не утрачивать этих живых связей с людьми. И, конечно, постоянных связей с «Правдой», которой был от души признателен и благодарен.
«Пользуясь случаем, – писал он, – хочу сказать спасибо газете «Правда» за то, что она есть, за то, что она такая. Я эту газету люблю. В ней действительно много Правды».
А когда в 2002-м подошло наше 90-летие, он для юбилейного номера продиктовал мне по телефону:
«Моя подружка «Правда» всего на полтора года старше меня. Мы вместе, рядом прошли большой и нелегкий путь. Всякое бывало. Однако и в самые трудные для газеты времена она держала свою марку.
Откровенно скажу: когда страну нашу начали ломать через колено, когда смешались все ценности, я очень боялся, что газета «Правда» не выдержит и займет какую-нибудь недостойную позицию. Нет, к счастью, этого не случилось. По-прежнему «Правда» осталась верна Правде. Не ударилась в конъюнктуру, не развалилась от всех страшных нажимов. Стояла и продолжает крепко стоять!
Все, что происходит в это драматическое время со страной, с обществом, находит отражение на ее страницах. Мне особенно дорога позиция «Правды» по вопросам литературы и культуры в целом. Дорого и то, что предоставляла мне возможность выступать по самым острым проблемам нашей жизни. Увы, далеко-далеко не каждая газета могла на это пойти – смелости не хватает…
Рад, что в «Правде» сохранился журналистский костяк не изменивших своим убеждениям, не предавших Родину людей. Вот так и продолжайте марку держать!»
Это его слова из года 2002-го. Уже в каком-то смысле итоговые. А ведь до этого сколько пережил вместе с «Правдой», став членом нашего Общественного совета в самый критический момент!
Газету не раз закрывали. Распространителей ее преследовали. В 1993-м, после расстрела Верховного Совета, ельцинский клеврет, прибывший к нам в редакцию, прямо заявил:
– Борис Николаевич не хочет, чтобы в стране выходила газета «Правда»!
Можно считать неким чудом, что, в конце концов, «Правда» продолжила свой выход. Но если это все-таки свершилось, то в немалой степени благодаря духовным ратникам, не предавшим Правду. И Виктор Сергеевич был здесь в первом ряду таких наших авторов, как Леонид Леонов и Юрий Бондарев. Валентин Распутин и Александр Зиновьев, Владимир Бушин и Сергей Кара-Мурза, Татьяна Доронина и Николай Губенко…
Невозможно назвать всех, но вклад каждого остался запечатленным на газетных страницах. Вклад его, Виктора Розова, – очень весомый. Вклад в отстаивание Правды.
Когда-то поэт написал:
Лицом к лицу лица не увидать.
Большое видится на расстоянье.
Вот мы и видим сегодня.
А другой поэт выразился так: «Все минется – одна правда останется».
Она и осталась о том трагическом, смутном времени, которое теперь, хотя несколько иначе, продолжается, но вместе с тем принадлежит истории.
Вклад Виктора Розова – очень весомый. Вклад в отстаивание Правды
Осталась, например, в ужасающем признании поэта-лирика Окуджавы после кровавой расправы над российским Верховным Советом, свершившейся двадцать лет назад: «Для меня это был финал детектива. Я наслаждался этим. Я терпеть не мог этих людей, и даже в таком положении никакой жалости у меня к ним совершенно не было. И, может быть, когда первый выстрел прозвучал, я увидел, что это – заключительный акт. Поэтому на меня слишком удручающего впечатления это не произвело».
Вот вам правда о Булате Окуджаве и всех других, кто наслаждался, радовался, ликовал вместе с ним под залпы танковых орудий, убивавших людей.
Но осталась и другая правда о том, что произошло тогда, – Виктора Розова: «Особенно страшно, когда интеллигенция мутирует, когда она, которая веками стояла на стороне униженных и оскорбленных, была поборницей добра и милосердия, вдруг, оскалившись, начинает вопить о мщении, о безжалостности, об уничтожении «врага». Кровь, пролитая при расстреле Дома Советов, навеки запятнала их пиджаки, фраки и мундиры. Слезы матерей, отцов, жен, детей по убитым и покалеченным выступают белой солью на их упитанных лицах… Произошла же национальная катастрофа, свершилось великое народное бедствие!»
Ну как? В чьих устах Правда? На чьей она стороне?
Благородный голос Виктора Сергеевича Розова доносится к нам сквозь годы, давая убедительные уроки совести, честности и чести.