VI
Четыре шанса принцессы
Королева-мать пригласила к себе молодую королеву.
Больная Анна Австрийская дурнела и старилась с поразительной быстротой, как это всегда бывает с женщинами, которые провели бурную молодость. К физическим страданиям присоединялись страдания от мысли, что рядом с юной красотой, юным умом и юной властью она – лишь живое напоминание о прошлом.
Советы врача и свидетельства зеркала меньше огорчали ее, чем поведение придворных, которые, подобно крысам, покидали трюм корабля, куда начинала проникать вода.
Анну Австрийскую всё больше огорчали свидания со старшим сыном. Раньше король, чувства которого были скорей показные, чем искренние, заходил к матери на один час утром и на один – вечером. Но с тех пор, как он взял в свои руки управление государством, утренние и вечерние визиты были сокращены до получаса; мало-помалу утренние визиты вовсе прекратились.
По утрам мать и сын встречались за мессой; вечерние визиты были заменены свиданиями у короля или у принцессы, куда королева ходила довольно охотно ради сыновей. Вследствие этого принцесса приобрела огромное влияние при дворе, и у нее собиралось самое блестящее общество.
Анна Австрийская чувствовала это.
Больная, вынужденная часто сидеть дома, она приходила в отчаяние, предвидя, что скоро ей придется проводить время в унылом и безнадежном одиночестве.
С ужасом вспоминала она одиночество, на которое обрекал ее когда-то кардинал Ришелье, невыносимые вечера, в течение которых, однако, ей служили утешением молодость и красота, всегда сопровождаемые надеждой.
И вот теперь она решила перевести двор к себе и привлечь принцессу с ее блестящей свитой в темные и унылые комнаты, где вдова французского короля и мать французского короля обречена была утешать всегда заплаканную от преждевременного вдовства супругу французского короля.
Анна задумалась. В течение своей жизни она много интриговала. В хорошие времена, когда в ее юной головке рождались счастливые идеи, подле нее была подруга, умевшая подстрекать ее честолюбие и ее любовь, подруга, еще более пылкая и честолюбивая, чем она сама, искренне ее любившая, что так редко бывает при дворе, и теперь удаленная от нее по мелочным соображениям.
Но с тех пор в течение многих лет кто мог похвалиться, что дал хороший совет королеве, кроме госпожи де Мотвиль[6] и Молены, испанки-кормилицы, которая в качестве соотечественницы была поверенной королевы? Кто из теперешней молодежи мог напомнить ей прошлое, которым она только и жила?
Анна Австрийская вспоминала о госпоже де Шеврез, которая отправилась в изгнание скорее добровольно, чем по приказанию короля, а затем умерла женой безвестного дворянина. Она задала себе вопрос, что посоветовала бы ей госпожа де Шеврез в подобных обстоятельствах, и королеве показалось, что эта хитрая, опытная и умная женщина отвечала ей своим ироническим тоном:
«Все эти молодые люди бедны и жадны. Им нужны золото и доходы, чтобы предаваться удовольствиям. Привлеките их к себе подачками».
Анна Австрийская решила последовать этому совету. Кошелек у нее был полный. Она располагала большими суммами, собранными для нее Мазарини и хранившимися в надежном месте. Ни у кого во Франции не было таких красивых драгоценных камней, особенно такого крупного жемчуга, при виде которого король каждый раз вздыхал, потому что жемчуг на его короне казался мелким зерном по сравнению с ним.
Анна Австрийская не обладала больше ни красотой, ни очарованием. Зато она была богата и привлекала посещавших ее придворных либо надеждой на крупный карточный выигрыш, либо подачками, либо, наконец, доходными местами, которые она очень умело выпрашивала у короля, чтобы поддерживать свое влияние.
В первую очередь она испытала это средство на принцессе, которую ей больше всего хотелось привлечь к себе. Несмотря на всю свою гордость и самоуверенность, принцесса попалась в расставленные сети. Богатея понемногу от подарков, она вошла во вкус и с удовольствием получала преждевременное наследство.
То же средство Анна Австрийская испробовала на принце и даже на самом короле. Она завела у себя лотереи.
Одна из таких лотерей была назначена в день, до которого мы довели наш рассказ. Анна Австрийская разыгрывала два прекрасных бриллиантовых браслета очень тонкой работы. В них были вставлены старинные камеи большой ценности; сами бриллианты были не очень дороги, но оригинальность и изящество работы были таковы, что при дворе многие желали не только получить эти браслеты, но просто увидеть их на руках королевы, так что в дни, когда она надевала их, считалось особой милостью позволение любоваться ими, целуя руку королевы-матери.
По этому поводу придворные придумали галантный каламбур, говоря, что браслеты были бы бесценными, если бы, на свое несчастье, не красовались на руках королевы. Этому каламбуру была оказана большая честь; он был переведен на все европейские языки, и на эту тему ходило более тысячи французских и латинских двустиший.
День, когда Анна Австрийская разыгрывала в лотерее бриллианты, был для нее решающим: двое суток король не показывался у матери. Принцесса дулась после сцены с дриадами и наядами. Король, правда, не сердился, но могущественное чувство уносило его вдаль от придворных бурь и развлечений.
Анна Австрийская сделала хитрый ход, объявив на следующий вечер знаменитую лотерею. С этой целью она повидалась с молодой королевой, которую, как мы сказали, утром вызвала к себе.
– Дочь моя, – сказала Анна, – сообщаю вам приятную новость. Король самым нежным образом говорил мне о вас. Король молод, и его легко увлечь. Но до тех пор, пока вы будете возле меня, он не решится оставить свою супругу, к которой к тому же он сильно привязан. Сегодня вечером у меня лотерея; вы придете?
– Мне сказали, – с робким упреком заметила молодая королева, – что ваше величество разыгрываете в лотерею свои прекрасные браслеты. Но ведь они такая редкость, что нам не следовало бы выпускать их из королевской сокровищницы, хотя бы потому, что они принадлежали вам.
– Дитя мое, – сказала Анна Австрийская, отлично понимая молодую королеву, желавшую иметь эти браслеты, – мне во что бы то ни стало нужно заманить к себе принцессу.
– Принцессу? – спросила, краснея, молодая королева.
– Ну да! Лучше видеть у себя соперницу, чтобы наблюдать и управлять ею, чем знать, что король у нее, всегда готовый ухаживать за ней. Эта лотерея – приманка, которой я пользуюсь с этой целью; неужели вы порицаете меня?
– Нет, нет, – вскричала Мария-Терезия и в порыве искренней, детской радости, свойственной испанкам, в восторге захлопала в ладоши.
– И вы не жалеете, дорогая, что я не подарила вам браслеты, как сначала хотела сделать?
– О нет, нет, дорогая матушка!
– Итак, дитя мое, принарядитесь, чтобы наш вечер вышел как можно более блестящим. Чем веселее будете вы, чем вы будете очаровательнее, тем больше вы затмите остальных женщин своим блеском.
Мария-Терезия ушла в полном восторге.
Через час Анна Австрийская принимала у себя принцессу и, осыпая ее ласками, говорила:
– Приятные вести. Король в восторге от моей лотереи.
– А я совсем не в восторге, – отвечала принцесса, – я никак не могу свыкнуться с мыслью, что эти прекрасные браслеты могут оказаться на чьих-то чужих руках.
– Полно, – сказала Анна Австрийская, скрывая улыбкой жестокую боль в груди. – Не возмущайтесь так, милая… и не смотрите на вещи так мрачно.
– Ах, королева, судьба слепа… Говорят, вы приготовили двести билетов?
– Ровно двести. Но вы ведь знаете, что выигрышный только один.
– Знаю. Кому же он достанется? Разве вы можете угадать? – с отчаянием произнесла принцесса.
– Вы напомнили мне сон, который я видела сегодня ночью… Ах, сны мои хорошие… я сплю так мало.
– Какой сон?.. Вы больны?
– Нет, – улыбнулась королева, удивительной силой воли подавляя новый приступ боли в груди. – Итак, мне снилось, что выиграл браслеты король.
– Король?
– Вы хотите спросить меня, что стал бы делать король с браслетами?
– Да.
– И все же было бы очень хорошо, если бы король выиграл их, потому что, получив эти браслеты, он должен был бы подарить их кому-нибудь.
– Например, вернуть их вам.
– В таком случае, я сама немедленно подарила бы их кому-нибудь. Ведь не думаете же вы, – со смехом сказала королева, – что я пускаю эти браслеты в лотерею из нужды. Я просто хочу подарить их, не возбуждая зависти; но если случай не избавит меня от затруднения, то я приду ему на помощь… Я прекрасно знаю, кому мне подарить эти браслеты.
Слова эти сопровождались такой обворожительной улыбкой, что принцессе пришлось заплатить за нее благодарным поцелуем.
– Вы ведь отлично знаете, – добавила Анна Австрийская, – что король не вернул бы мне браслетов, если бы выиграл.
– В таком случае, он подарил бы их королеве.
– Нет, по той же причине, по какой не вернул бы и мне; тем более что, если бы я хотела подарить их королеве, я обошлась бы без его помощи.
Принцесса искоса взглянула на браслеты, которые сверкали на соседнем столике в открытом футляре.
– Как они хороши, – вздохнула она. – Но ведь мы забыли, что сон вашего величества – только сон.
– Я буду очень удивлена, – возразила Анна Австрийская, – если он не сбудется: все мои сны сбываются.
– В таком случае вы можете быть сивиллой.
– Повторяю вам, дитя мое, что я почти никогда не вижу снов; но этот сон так странно совпадает с моими мыслями, он так хорошо вяжется с моими догадками.
– Какими догадками?
– Например, что браслеты выиграете вы.
– Тогда их выиграет не король.
– О! – воскликнула Анна Австрийская. – От сердца его величества не так далеко до вашего сердца… сердца его дорогой сестры… не так далеко, чтобы сон можно было считать несбывшимся. У нас много шансов. Вот сосчитайте.
– Считаю.
– Во-первых, сон. Если король выиграет, он, конечно, подарит браслеты вам.
– Допустим, что это шанс.
– Если вы сами выиграете их, они ваши.
– Понятно.
– Наконец, если выиграет их принц…
– То он подарит их шевалье де Лоррену, – звонко засмеялась принцесса.
Анна Австрийская последовала примеру невестки и тоже расхохоталась, отчего боль ее усилилась и лицо внезапно помертвело.
– Что с вами? – спросила в испуге принцесса.
– Ничего, пустяки… Я слишком много смеялась… Перейдем к четвертому шансу.
– Не могу себе представить его.
– Простите, я тоже могу выиграть браслеты, и если выиграю, положитесь на меня.
– Спасибо, спасибо! – воскликнула принцесса.
– Итак, я надеюсь, что вы избраны судьбой и что теперь мой сон начинает приобретать реальные очертания.
– Право, вы внушаете мне надежду и уверенность, – сказала принцесса, – и выигранные таким образом браслеты будут для меня еще во сто раз драгоценнее.
– Итак, до вечера!
– До вечера!
И они расстались.
Анна Австрийская подошла к браслетам и заметила вслух, рассматривая их:
– Они действительно драгоценны, потому что сегодня вечером с их помощью я завоюю одно сердце и открою одну тайну.
Потом, обернувшись к пустому алькову, прибавила:
– Не правда ли, моя бедная Шеврез, ты так повела бы игру? – И звуки этого забытого имени пробудили в душе королевы воспоминания о молодости с ее веселыми проказами, неиссякаемой энергией и счастьем.