Викинги. Ирландская сага. Глава девятая (Д. Л. Нельсон, 2013)

Глава девятая

До рассвета оставалось еще несколько часов, и маленький отряд, состоящий примерно из дюжины воинов, осторожно двигался по низинам и балкам, стараясь держаться в тени и подбираясь к стенам крепости Клойн. Первым шел Торгрим. За ним на длинных, как у аиста, ногах-ходулях вышагивал Старри Бессмертный, по пятам за которым, в свою очередь, топал Харальд, приземистый и широкоплечий. Торгрим видел, что Харальд старается вытеснить Старри со второго места, на что берсерк не обращал ни малейшего внимания.

Торгрим принял решение, едва выйдя из шатра Арнбьерна. Он не мог обратиться к Хескульду Железноголовому через голову Арнбьерна, это было бы неправильно, но Арнбьерн не мог запретить ему отправиться в Клойн, если таково его желание, и взять с собой столько добровольцев, сколько потребуется.

– Берсерки пойдут с тобой, можешь даже не сомневаться, – заявил Старри, когда Торгрим объяснил ему свой план.

Так оно и получилось – уже через десять минут они были готовы к выходу, вооруженные до зубов и переминающиеся с ноги на ногу с тем нетерпеливым выражением на лицах, с каким собака ожидает команды хозяина. Торгриму пришло в голову, что, пожалуй, берсерки были не лучшими кандидатами на участие в предстоящей вылазке, но тут уж ничего поделать было нельзя. Они оказались единственными, на кого он мог рассчитывать, да и то потому, что Старри отчего-то решил держаться рядом с ним.

Заодно Торгрим разбудил и Харальда, который, в отличие от берсерков, никак не желал просыпаться, но, уразумев наконец, что от него требуется, стряхнул с себя сон и был готов уже через пару минут. И вот теперь они крадучись двигались в ночи.

У Торгрима был план или, по крайней мере, идея, которая при нужде могла сойти за таковой: проникнуть в крепость через маленькую дверь, сохранять в тайне свое присутствие насколько возможно, открыть главные ворота и удерживать их в таком положении. Как только створки распахнутся, в форте неизбежно воцарятся хаос и паника, что, как надеялся Торгрим, привлечет внимание норманнов.

Он попытался объяснить свои резоны берсеркам, но те, едва начав слушать, буквально сразу же потеряли интерес к его объяснениям. Такие вещи, как планы, их ничуть не занимали.

Пригнувшись, воины маленького отряда крались вдоль гребня невысокого холма, который укрывал их от взглядов часовых на стене форта. Отблески света подсказали Торгриму, где стражники разожгли костры у главных ворот, и он обошел это место по широкой дуге, после чего вновь подобрался к кряжу в сопровождении Старри и Харальда.

– Вон там, сразу же за кругом света, мы по одному пересечем открытое пространство и доберемся до стены форта, – пояснил он.

– Так близко к кострам? А почему не подойти к форту с северной стороны, где света нет вообще? – пожелал узнать Харальд.

– Потому что там у стражников на стенах глаза уже привыкли к темноте. А здесь костры высветят любого, кто захочет подойти к главным воротам, но при этом разглядеть, кто крадется в тени, будет очень трудно.

Они пригнулись и вновь двинулись вдоль хребта холма, но, пройдя еще футов двадцать, Торгрим снова подал команду остановиться.

– Первым пойду я, – вызвался Старри, пожалуй, слишком нетерпеливо и слишком громко. Харальд было запротестовал, но Торгрим поднял руку.

– Первым пойду я, – отрезал он. – Харальд – следующий. А потом, Старри, ты по одному начнешь отправлять своих людей. Сам пойдешь последним.

Он не стал дожидаться возражений, чуть ли не ползком перебрался через высокий гребень и принялся спускаться по склону. Роса быстро намочила его кожаные сапоги. На левой руке у Торгрима висел щит, и он старательно придерживал его, чтобы тот не лязгнул о рукоять Железного Зуба и не выдал его стражникам.

Трава сменилась утоптанной землей, когда он добрался до расчищенного участка, окружавшего форт по периметру, совсем так, как он видел в своем волчьем сне. Сторожевые костры у ворот горели ярко, и он избегал смотреть на них. Пригнувшись, он стремглав пересек открытое пространство, напряженный, в любой миг ожидающий окрика, но ослепительное пламя костров, треск углей, звуки ночи и просто поздний час, когда бдительность неизбежно ослабевает, надежно укрыли его от глаз любого наблюдателя.

Прижавшись к земляной стене, которой была обнесена деревушка Клойн, он немного подождал, переводя дыхание, и стал смотреть в том направлении, откуда пришел. Открытое пространство уже пересекал Харальд. Он также добрался до стены незамеченным и распластался на ней, пока Торгрим наблюдал за тем, как в темноте к ним приближается приземистая фигура Нордвалла Коротышки.

Торгрим вдруг улыбнулся про себя и покачал головой, осознав всю драматическую нелепость ситуации. «Ну и для чего я отправился в этот дурацкий и рискованный набег? – спросил он себя. Впрочем, ответ был ему хорошо известен: – Чтобы поскорее покончить с этими дурацкими и рискованными набегами».

У себя дома в Вике он располагал такими богатствами, которых обычному человеку хватило бы на несколько жизней. На своем веку ему довелось пережить такие приключения, о каких остальные могли только мечтать. Все, казалось бы, на этом можно и остановиться. Но попасть домой они с Харальдом могли только с помощью Арнбьерна, а тот не намеревался отправляться в обратный путь, не разжившись изрядной добычей.

«Сейчас я ничего так не хочу, как покончить со всем этим и вернуться домой, – думал Торгрим, – но, чтобы найти для этого средство, придется еще раз взяться за меч. Ну, значит, так тому и быть».

Последним открытое пространство проскочил Старри и всем телом прижался к стене. Торгрим подался к нему и увидел, как Старри кивнул в темноте. Все бойцы были уже на этой стороне. Движения Старри понемногу становились все более дергаными и нервными. В нем просыпался берсерк.

Торгрим положил было ладонь на рукоять Железного Зуба, но потом сообразил, что сейчас ему требуется совсем другое оружие. Опустив руку, он вынул длинный кинжал, который носил в ножнах на правом бедре, и двинулся вперед, держась поближе к стене и время от времени задевая ее щитом. Он был уверен, что теперь их никто не заметит, – внизу, у подножия стены форта, лежала густая тень, и любому стражнику пришлось бы далеко перегнуться наружу, чтобы разглядеть их. Но, кто бы ни остался в Клойне, они будут опасаться нападения со стороны поля, а не от подножия.

Они обогнули угол форта, пройдя четыреста футов. И еще четыреста. Торгрим пытался прикинуть, где может находиться эта потайная дверь, но теперь он смотрел на стену под совсем другим углом. Они двигались почти на ощупь в сплошной темноте, и лишь с одной стороны над ними нависала мрачная громада крепостной стены. А потом рука Торгрима коснулась края деревянной рамы, он замедлил шаг, а вслед за ним остановились и остальные. Он провел ладонью по полотну двери, и контуры ее начали медленно проступать из темноты. Все, они были на месте.

Торгрим протянул свой щит Харальду и поудобнее перехватил кинжал. Согнув руку в локте, он дважды коротко постучал рукояткой по двери, сделал паузу и стукнул в третий раз, совсем так, как тот человек в его волчьем сне. Он подождал. Изнутри не доносилось ни звука. Лишь сзади неслышно переступали с ноги на ногу берсерки, которым не терпелось добраться до врага. Вокруг по-прежнему царила мертвая тишина. Где-то вдали заквакали лягушки. И вдруг с другой стороны раздался приглушенный скрип засова и скрежет петель. Дверь распахнулась.

Торгрим шагнул в дверной проем и оказался лицом к лицу со стражником, который отпер ему дверь. Спросонья тот выглядел злым и недовольным, но только до того момента, пока не сообразил, что Торгрим – никакой не ирландец. Ночной Волк видел, как на лице его промелькнула череда сменявших друг друга чувств – удивление, смятение, гнев, страх. Левой рукой он схватил стражника за тунику, выдернул его из проема и обратным движением правой руки вцепился ему горло. Извиваясь в конвульсиях, тот беззвучно рухнул на землю.

Харальд вернул отцу щит. Тот повесил его на левую руку, а правой во всю ширь распахнул дверь. Где-то здесь должен быть еще один стражник, в этом Торгрим не сомневался. И точно, тот как раз поднимался с небольшой лавки, и на лице его было написано то же самое полусонное раздражение. Торгрим оглушил его ударом щита по голове и перешагнул через упавшее тело, а шедший следом за ним Харальд прикончил стражника тем же способом, которым его отец расправился с первым.

Итак, они проникли внутрь крепости. Торгрим двинулся вдоль стены, стараясь держаться в тени, обшаривая взглядом небольшой поселок во внутреннем дворе форта Клойн. В тусклом свете луны, которую то и дело закрывали облака, он разглядел смутный и грозный силуэт башни и спросил себя, а не заперлись ли люди внутри, воображая, что находятся в безопасности, и не втянули ли лестницы сквозь высокие двери сразу же после того, как тяжеловооруженная пехота покинула город. Насколько он мог судить, в башне запросто поместился бы весь Клойн. До сих пор ему попались лишь два ирландца. И оба были уже мертвы.

Он двинулся дальше, быстро и осторожно, ступая совершенно бесшумно. И вдруг до его слуха донесся какой-то странный скребущий звук, который могла бы издавать мышь или крыса, только более громкий, и, казалось, он раздавался где-то совсем рядом. Торгрим остановился и обернулся. Нордвалл Коротышка грыз край своего щита, пытаясь удержать себя в руках. Торгрим заметил, что и остальным берсеркам становится все труднее владеть собой. Харальд тоже обратил на это внимание и метнул на отца выразительный взгляд, словно бы говоря: «Не представляю, что мы будем дальше с ними делать…»

– Терпение, ребятки, терпение, осталось совсем немного, – громким шепотом произнес Торгрим и двинулся вперед.

Он видел, как по верхнему краю стены, в двадцати футах у них над головой, расхаживают вооруженные люди, но они смотрели наружу, в темноту, а не на внутреннее пространство городка. Да и с чего бы им смотреть в другую сторону?

Норманны шли быстро. Торгрим едва не упал, наткнувшись на редкую изгородь из жердей, обозначавшую границу чьей-то собственности. Примерно в двухстах футах от стены он различил круглую деревянную постройку – должно быть, жилище какого-то крестьянина, увенчанное конусообразной соломенной крышей. Он остановился и вновь осмотрелся, пытаясь определить свое местоположение. Отсюда он мог разглядеть около десятка одинаковых домиков, каждый из которых был окружен клочком возделанной земли. Диаметр форта составлял примерно четверть мили, и, по расчетам Торгрима, крепостные стены могли вместить от двух до трех дюжин подобных домишек, включая высокую деревянную церковь, очертания которой он разглядел справа от башни.

Город по центру рассекала широкая дорога, и Торгрим на мгновение заколебался, а не пойти ли по ней в открытую, с таким видом, словно они имеют на это полное право. Иногда лучше всего прятаться на открытом месте. Но, немного поразмыслив, он все-таки решил не рисковать. Вместе этого он перевалился через изгородь на другую сторону. От удара о землю его грудь пронзила острая боль, и он понял, что разбередил рану. Двинувшись дальше, он услышал, как остальные последовали за ним.

Еще один забор. Они перебрались через него, и вдруг Торгрим услышал звук, которого боялся больше всего и которого с замиранием сердца ожидал с той самой минуты, как только они вошли в маленькую дверь, оставив за собой мертвого стражника. Неподалеку раздалось глухое и угрожающее рычание, пока еще слишком низкое, чтобы взывать тревогу, но становившееся все громче.

– Проклятье! – свистящим шепотом выругался Торгрим.

Одним слитным движением он сунул в ножны кинжал и обнажил Железный Зуб. Не успело лезвие сверкнуть в тусклом лунном свете, как рычание перешло в громкий заливистый лай, недвусмысленно говорящий о том, что опасность близка.

«Надеюсь, эта чертова тварь сидит на привязи», – подумал он, ускоряя шаг. Но, к несчастью, пес оказался на свободе. Он уже несся к людям от ближайшего домика, причем в темноте виднелся только его гигантский силуэт и оскаленные зубы. Примерно за десять футов до одного из берсерков по имени Йокул он взвился в прыжке, но все его усилия привели лишь к тому, что в полете его встретил меч Йокула, вспорол ему брюхо и отшвырнул его в сторону.

Своим надсадным лаем псина, однако же, разбудила все окрестных собак. Сначала отозвались те, что охраняли покой близлежащих домиков, но потом проснулись и принялись вторить им собаки уже всей деревни, так что вскоре викингам стало казаться, будто на них ополчились все псы Западного мира.

– Сколько же… чертовых… собак… держат… эти чертовы… ирландцы? – захлебываясь словами, прошипел Старри.

– Идем дальше. Нам нельзя терять времени, – в полный голос произнес Торгрим, поскольку таиться уже не имело смысла.

Перепрыгнув через ближайшую изгородь, он пробежал через дворик и устремился к следующему частоколу. Теперь сквозь лай собак он явственно различал уже и людские голоса, а в разных концах поселка один за другим вспыхивали факелы.

Впереди показались главные ворота, подсвеченные огнем костров, разведенных по обе стороны от них. Рана в груди отзывалась острой болью на каждый его шаг, и он уже чувствовал, что туника начинает намокать от крови. Кольчугу он надевать не стал, как и Харальд, поскольку ирландцы кольчуг не носили и характерный металлический лязг ее звеньев выдал бы их с головой. Впрочем, сейчас, на бегу, с трудом переводя запаленное дыхание, он ничуть не жалел об ее отсутствии.

– Берегитесь собак! – не оборачиваясь, крикнул он. – Сейчас они спустят их с привязи!

Ирландцы знали лишь то, что внутри крепости оказались чужаки, но сколько их и где они находятся, они еще не выяснили. «Вместо того, чтобы организовать оборону, они пока что ограничатся тем, что спустят на нас собак, – решил Торгрим, – чтобы те обнаружили неприятеля и заставили его залечь». Именно так поступил бы на их месте и он сам.

Они находились уже в футах пятидесяти от ворот и бежали по открытому месту безо всяких заборов и изгородей, когда их наконец заметили стражники на стенах. Торгрим не знал ни слова по-ирландски, но заполошные крики, отчаянные жесты и щелчки накладываемых на тетиву стрел говорили сами за себя.

До ворот оставалось тридцать футов, когда Торгрим увидел собак. Их было не меньше десятка, они мчались с разных сторон, распластавшись в беге, захлебываясь лаем и лязгая клыками.

Молот Тора! Он не хотел останавливаться, пока они не доберутся до главных ворот и не распахнут их. До той поры о помощи главных сил приходилось только мечтать. А еще они не могли позволить, чтобы стражники преградили им путь к воротам. Но если они и дальше будут бежать, то собаки просто догонят их и разорвут на куски.

– Стена щитов! Делаем стену! – закричал он, пытаясь остановиться и пробежав по инерции еще несколько шагов.

Едва он успел вскинуть свой щит, как одна из собак прыгнула прямо на него, оскалив клыки. Из ее распахнутой пасти летела пена. Он принял ее на щит и отшвырнул в сторону, одновременно рубя мечом другую. Он надеялся, что его люди успеют образовать нечто вроде оборонительного круга и, быть может, даже отступить к воротам, не подпуская к себе собак.

Откуда-то слева, из темноты, на него прыгнула еще одна собака. Торгрим не видел ее до тех пор, пока клыки не впились ему в предплечье. Закричав от боли, он попытался поразить ее мечом, но не мог достать пса клинком – ему мешал собственный щит. Еще один зверь прыгнул на него справа, но его яростный лай перешел в жалобный вой, когда в полете его встретил меч Харальда и отбил в сторону. Харальд шагнул влево и проткнул клинком пса, повисшего на руке отца, а потом пронзил его вновь и несколько раз ударил мечом, пока тот наконец не разжал клыки и не свалился на землю.

Отец и сын развернулись навстречу очередной собаке, но тут вдруг перед ними оказался Старри с топором в одной руке и коротким мечом в другой. Он заработал ими, словно ветряная мельница, и Торгрим с опозданием сообразил, что жуткий вой, который он поначалу принял за собачий, на самом деле издавал Старри Бессмертный. Рядом с ним появились и другие берсерки. На руке у Нордвалла повисла собака, раскачиваясь взад и вперед в такт взмахам топора шведа, но Коротышка, казалось, просто не обращал внимания на столь досадную помеху.

Йокул и еще один воин, имени которого Торгрим не знал, стояли спина к спине в окружении воющих и лязгающих клыками собак, которые так и норовили прошмыгнуть под их смертоносными клинками. Один пес уже лежал на земле неподвижно, еще двое, поджав хвосты, ковыляли прочь. Торгрим спросил себя, когда же в Клойне закончатся собаки, и вдруг увидел, как Йокул подпрыгнул на месте, резко развернулся, наобум взмахнул мечом и рухнул навзничь. Из его шеи торчало короткое древко стрелы. В мгновение ока сторожевые псы набросились на него и принялись рвать на куски. Торгрим обернулся. Стражники кучей столпились на стене, и несколько человек уже держали луки наизготовку.

– За мной! К воротам! – Лучники представляли собой куда бóльшую опасность, чем собаки. – Старри, собирай своих людей и отступай к стене!

Приказ-то он отдал, но вовсе не был уверен, что берсерки услышат его и тем более выполнят. Вокруг них с рычанием и лаем бесновались собаки, то и дело приседая для прыжка, но нападать уже не торопились, и Торгрим понял, что берсерки свирепостью превосходят собак и те это почуяли.

Вот он, долгожданный момент.

– Харальд, за мной! – прокричал Торгрим и побежал вперед, приближаясь к огромным деревянным створкам, которые могли впустить окружающий мир в Клойн, а могли и отгородить от него. В землю перед ним вонзилась стрела, он споткнулся об нее и едва не упал. Старри с берсерками образовал нечто вроде арьергарда, не позволяя собакам напасть на них с тыла.

Торгрим уже различал огромную поперечную балку, запиравшую ворота, но решил, что у них с Харальдом достанет сил, чтобы поднять ее. До ворот оставалось десять футов, когда с дальней стороны из темноты вынырнули трое мужчин и бросились к ним, держа мечи наизготовку.

Первый налетел на Торгрима и замахнулся клинком, намереваясь разрубить его пополам. Торгрим отвел щит в одну сторону, а руку с мечом – в другую, открываясь и словно приглашая неприятеля нанести неуклюжий удар. Когда же тот последовал, он подставил под него щит, отбросил клинок противника в сторону, а своим нацелился в его незащищенную грудь.

На том бы все и кончилось, но тут ирландец справа ударил по мечу Торгрима, ударил неловко, но удачно, и острие Железного Зуба уткнулось в землю. Он тут же попытался нанести рубящий удар Торгриму в голову, но совершил ошибку, и Ночной Волк поймал меч ирландца на свой щит, шагнул вперед и каблуком двинул ирландца в коленную чашечку. Он почувствовал, как подалась кость, услышал громкий хруст, а в следующий миг воин с криком рухнул на землю.

Торгрим перенес все внимание на первого нападавшего, уголком глаза приметив Харальда, обменивавшегося ударами с третьим стражником за его спиной. Ирландец знал свое дело, и всего шестью месяцами ранее юноша стал бы для него легкой добычей, но теперь Харальд был уже совсем другим человеком. Он умело орудовал щитом и мечом, отражая нападение ирландца, вооруженного мечом и кинжалом, и клинки их тускло поблескивали в свете факелов.

«Надо поторапливаться», – подумал Торгрим. Его противник оказался самым никудышным мечником из всех троих, и Торгрим не стал попусту терять времени. Когда его собственный выпад был отбит, он принял чужую контратаку на щит и нанес разящий удар, после чего перешагнул через упавшего и пронзил клинком шею воина, с которым дрался Харальд, не обратив внимания на неодобрительное выражение, появившееся на лице сына.

– К воротам! – крикнул Торгрим и на мгновение оглянулся.

Берсерки были полностью поглощены битвой с собаками и стражниками, которые осторожно наступали на их передовой отряд, сообразив наконец, сколь он малочислен. Еще один из берсерков лежал мертвый, а другой бился в конвульсиях, силясь вырвать торчавшее из живота древко стрелы.

Торгрим ухватился обеими руками за поперечину.

– Помоги мне! – крикнул он Харальду, и они вдвоем взялись за тяжеленную дубовую балку и приподняли ее из железных захватов.

Отшвырнув ее в сторону, они навалились на деревянные створки. На крепостном дворе уже царил хаос, кричали люди, выли собаки, но все звуки заглушал колокольный звон церкви, призывавший горожан к оружию. Это хорошо. В этом и заключался его план. Шум и суматоха за крепостными стенами станут призывным кличем для войска викингов.

Торгрим и Харальд дружно навалились на створки ворот. Поначалу те сопротивлялись, но потом подались, пошли уже легче и наконец распахнулись настежь. Оборона Клойна была прорвана, и норманнам открылся путь в самое сердце форта. Но за распахнутыми воротами крепости царила мертвая тишина и темнота. Здесь не было видно признаков жизни, и ничто не предвещало того, что вскоре кто-то придет им на помощь. Если вообще когда-нибудь придет.