© Светлана Белова, 2015
© J. Martin-Bagnaudez, фотографии, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
События, описанные ниже, произошли во Франции в самом конце XV века. Почтенный клирик, Матье де Нель, на закате жизни решил поведать миру о некоторых загадочных происшествиях, в которых ему в своё время удалось разобраться. Он оставил на суд потомков «Мемуары визитатора1». Часть его воспоминаний легла в основу данной книги.
ПРОЛОГ
Ранним утром 5 июля 1484 года парижане спешили к воротам Сен-Дени, через которые Карл VIII должен был въехать в ожидавшую его столицу.
Главное – успеть занять место поудобней, откуда можно будет рассмотреть молодого короля и его невесту. И не беда, если ждать придётся долго, событие того стоило: не каждый день Париж становился свидетелем торжественного въезда недавно коронованного монарха. По давней традиции голова Карла Валуа была увенчана золотой короной в Реймсе, но грандиозные празднества были приготовлены именно здесь, в Париже.
По распоряжению магистрата улицы очистили от мусора, фасады домов украсили яркими полотнищами и коврами, а мостовую посыпали свежей травой и цветами. На площадях по пути следования королевского кортежа установили накрытые вышитыми скатертями столы с обильным угощением.
Королевский прево и нотабли с раннего утра собрались у ворот Сен-Дени, ожидая чести сопровождать короля к собору Нотр Дам, где молодой монарх пообещает епископу Парижа оберегать вольности Церкви.
На протяжении всей улицы Сен-Дени, ведшей от одноимённых ворот к центру города, стояла плотная стена народа. Первые лучшие места, разумеется, заняли купцы и главы ремесленных цехов. Люду помельче пришлось довольствоваться задними рядами, но и там шла отчаянная борьба за право стоять поближе.
По заполненным теснившимся народом улицам ловко сновали продавцы разных яств, расхваливая свой товар, – ближайшие дни сулили им хорошие барыши. В общем, Париж с нетерпением предвкушал давно невиданные торжества.
Наконец залпы пушек на городской стене возвестили о вступлении Карла VIII в столицу. В тот же миг триста птиц, выпущенные из клеток птицеловами с Нового моста, взметнулись в небо. Многотысячная толпа восторженно приветствовала короля, заглушая своим криком звон колоколов.
Впереди королевского кортежа шло двенадцать трубачей и множество музыкантов в одинаковых одеждах цвета морской волны. Павлиньи перья, приколотые к их шляпам золотыми пряжками, весело вздрагивали при каждом шаге.
Карл ехал на поджаром белом жеребце, покрытом голубой шёлковой попоной с вышитыми на ней золотыми королевскими лилиями. На щеках короля, ещё не знавших бритвы цирюльника, играл румянец – приём, оказанный ему горожанами, очень польстил молодому монарху. За ним следовала старшая сестра, Мадам Анна де Боже и её муж – глава Регентского совета, но всему Парижу было известно, что в действительности регентом королевства была Мадам.
Вслед за Анной де Боже взору парижан предстали богатые носилки Маргариты Австрийской. Шёлковая занавеска была приподнята, давая возможность полюбоваться невестой короля. Правда, невесте было всего лишь три года, но какое это имеет значение, если у неё такие восхитительные синие глаза и прекрасные тёмные локоны.
С наступлением темноты городские кварталы осветились множеством факелов, в распахнутых окнах домов зажглись светильники и фонари. Народ, охваченный лихорадкой безудержного веселья, танцевал вокруг пылающих на площадях костров и пил впрок за здоровье щедрого монарха – по распоряжению Карла VIII вино раздавалось всем желающим.
В епископском квартале острова Сите веселились, как и во всём Париже, а то и больше, поскольку рядом с северной башней Нотр Дам и улицей Глатиньи размещались «весёлые» дома вперемешку с тавернами и гостиницами сомнительной репутации.
Матье де Нель с трудом лавировал в толпе, запрудившей узкую улицу. Шум стоял невообразимый: смех, крики, звук рожков и труб сливались в оглушительную какофонию. Проходя мимо кабачка «Толстуха Марго», он имел несчастье привлечь к себе внимание девицы для утех. Несмотря на праздник, царивший в городе, ей, похоже, в этот день не везло.
– Соглашайтесь, святой отец, я дорого не беру, – не отставала девица, цепко ухватясь за полу его рясы.
Он с досадой поморщился и бросил ей монетку.
– Пойди, поищи удачу в другом месте.
– Что это вы мне как нищенке бросаете жалкие гроши! – Взвилась девица, но монетку всё же спрятала в декольте. – Я приличная девушка, а не какая-то там грязная потаскушка!
– Пошла прочь! Ты пьяна! – он резко оттолкнул проститутку. Толпа с радостным криком подхватила её, увлекая в свои недра.
Наконец показались очертания приорства Сен-Дени-де-ла-Шартр – ему непостижимым образом удалось пристроиться между Нотр Дам и Большим мостом. Здесь было не так многолюдно и менее шумно.
У самых ворот приорства лежал малый, очевидно, хвативший лишку. Его фетровая шляпа с длинным пером валялась тут же, втоптанная в пыль. Матье де Нель равнодушно переступил через распростёртое на земле тело и громко постучал.
В окошечке блеснули настороженные глаза привратника.
– Ах, это вы, брат Матье.
Лязгнул засов и ворота распахнулись.
– Помогите, святые отцы, – послышался слабый голос лежавшего на земле человека.
– Чем же мы можем помочь тебе, сын мой? – ответил привратник. – Утренняя прохлада протрезвит тебя, а с трезвостью придёт и облегчение.
– Я не пьян, святой отец, – простонал человек, тщетно стараясь принять вертикальное положение. – То есть да, я, конечно, выпил, но не столько, чтоб замертво свалиться на городской улице.
Матье де Нель взял из рук привратника факел и посветил им в лицо незнакомца.
– Постой-ка, я, кажется, тебя знаю. Вот только не могу припомнить, где я мог тебя видеть.
– На рыночной площади, святой отец. Мы давали там представления последние три недели. Я жонглёр, – пояснил малый, с трудом поднимаясь на ноги. – Послушайте, святые отцы, не могли бы вы приютить меня на несколько дней в своей обители?
Монахи понимающе переглянулись: по давней традиции преследуемый мог получить убежище в монастыре или церкви, и преступники довольно часто прибегали к этой уловке.
– Клянусь вам, святые отцы, тут нет никакого подвоха, – стал уверять жонглёр. – Понимаете, меня послали отнести деньги в таверну «Синий вепрь», но я успел добежать только до этого места, когда из темноты выскочили трое, а может и четверо, я не разобрал хорошенько, и принялись меня бить. Я оборонялся, как мог, и верьте мне, святые отцы, я знаю, как это делать, но… В общем, кожаный мешочек исчез, а я получил напоследок удар по голове такой силы, что…
Жонглёр не успел закончить свой рассказ, как из-за угла показался патруль сержантов из Шатле2. Освещая дорогу факелами, они направлялись к приорству Сен-Дени-де-ла-Шартр. За ними следовали зеваки – столкновения людей короля и монахов на радость горожанам нередко заканчивались доброй дюжиной тумаков.
– У меня есть приказ арестовать жонглёра по прозвищу Зубоскал, – заявил предводитель сержантов. В руке он сжимал секиру – отличительный знак полицейского из Шатле.
Жонглёр сдавленно охнул и вжался в стену.
– Вот как? Боюсь, господин сержант, у вас ничего не получится, – ответил Матье де Нель, закрывая собой дрожавшего как в лихорадке жонглёра.
– Что вы! – вытаращил глаза привратник. – Это же люди королевского прево!
– Именно поэтому мы откликнемся на просьбу жонглёра.
– Одумайтесь, брат Матье, – не унимался привратник, – этот малый наверняка совершил нечто тяжкое, иначе сержанты не стали бы разыскивать его в такой день. В любом случае, подобное самоуправство не понравится нашему приору.
– Послушайте, святые отцы, – вмешался сержант. – После того, как я вам всё объясню, уверен, вы сами захотите отдать преступника в руки королевского правосудия.
Услышав последние слова, Матье де Нель саркастически хмыкнул.
– Этим вечером мэтр Нику, проживавший по улице Кенкампуа, был найден зарезанным в собственном доме, – вёл далее сержант, обращаясь главным образом к привратнику. – Свидетели утверждают, что преступление совершил вот этот человек, – он указал секирой на жонглёра.
– Я так и знал, – выдохнул привратник. – Господин сержант, хватайте его!
– Стойте! – крикнул Матье де Нель. Сержанты, подавшись было в сторону жонглёра, повиновались его властному голосу и замерли на месте. – Этот человек попросил убежище в приорстве Сен-Дени-де-ла-Шартр. И клянусь всеми святыми, он его получит!
С этими словами он схватил несчастного за шиворот и втолкнул его во двор. Привратник захлебнулся от негодования, но Матье де Нель резко осадил его:
– Помолчите, брат Тибо. Я сам всё улажу с господином приором, – он повернулся к возмущённому сержанту. – Сударь, хорошо ли в день королевского праздника хватать людей по ложному доносу?
– Я выполняю свой долг, – по-петушиному вскинул голову сержант.
– Вот-вот, а долг каждого доброго христианина – проявлять милосердие к ближнему, – едко заметил Матье де Нель, захлопывая ворота.
Сержантам ничего не оставалось как не солоно хлебавши покинуть квартал, где королевское правосудие было ограничено властью епископа. Не меньшее разочарование испытали и зеваки – потасовки, на которую они рассчитывали, не получилось, уж слишком быстро сдались сержанты.
Кто-то из пьяной толпы обозвал полицейских трусами, за что тут же был схвачен и, невзирая на сопротивление, уведён в королевскую тюрьму.
– Почему вы воспротивились аресту? – зашипел привратник, запирая тяжёлой щеколдой ворота. – Если этот жонглёр убийца…
– Не думаю, – прервал его Матье де Нель. – Разве вам не показалось странным, что сержанты направились прямиком сюда, будто заранее знали, где искать убийцу? Если не ошибаюсь, улица Кенкампуа находится довольно далеко отсюда.
– Тому должно быть какое-то простое объяснение, – продолжал упорствовать привратник.
– Разумеется. Его оклеветали – вот вам моё объяснение, – Матье де Нель повернулся в сторону жонглёра, нервно теребившего перо на своей шляпе: некогда достойное украшение петушиного хвоста имело теперь облезлый вид. – Но дабы не нарушать покой приорства Сен-Дени-де-ла-Шартр, в котором я всего лишь гость, я сейчас же уведу этого человека.
– Возможно, вы и правы, – пошёл на попятную привратник, явно обрадовавшись последним словам. – В конце концов, то, что сержанты сразу явились сюда, выглядит действительно подозрительно, но и вы должны меня понять. Вам-то что, вы на днях покинете Париж, а я…
– Да, да я вас отлично понимаю, – перебил его Матье де Нель. – Давайте лучше посмотрим, свободна ли улица. Чем быстрее мы покинем стены этой достойной обители, тем вам будет спокойней.
Ранним утром следующего дня им удалось без большого риска выехать из Парижа через ворота Сен-Жак. Сложности начались в Орлеане. Франсуа де Брилляк, епископ Орлеанский, возмутился поступком любимого племянника до такой степени, что пригрозил отправить строптивца назад в аббатство. Матье выдержал не одну схватку с дядей, прежде чем тот уступил и согласился спрятать беглого жонглёра в одном из орлеанских монастырей, где тот спустя год принял постриг.