Глава 4
Из приказа, подготовленного начальником штаба оперативного руководства вермахта генералом А. Иодлем и подписанного фельдмаршалом В. Кейтелем:
23 июля 1941 года
Учитывая громадные пространства оккупированных территорий на Востоке, наличных вооруженных сил для поддержания безопасности на этих территориях будет достаточно лишь в том случае, если всякое сопротивление будет караться не путем судебного преследования виновных, а путем создания такой системы террора со стороны вооруженных сил, которая будет достаточной для того, чтобы искоренить у населения всякое намерение сопротивляться… Командиры должны изыскать средства для выполнения этого приказа путем применения драконовских мер…
Указ
Президиума Верховного Совета СССР
«О мобилизации военнообязанных по Ленинградскому, Прибалтийскому особому, Киевскому особому, Одесскому, Харьковскому, Орловскому, Московскому, Архангельскому, Уральскому, Сибирскому, Приволжскому, Северокавказскому и Закавказскому военным округам»:
На основании статьи 49 пункта «л» Конституции СССР Президиум Верховного Совета СССР объявляет мобилизацию на территории военных округов – Ленинградского, Прибалтийского особого, Западного особого, Киевского особого, Одесского, Харьковского, Орловского, Московского, Архангельского, Уральского, Сибирского, Приволжского, Северокавказского и Закавказского.
Мобилизации подлежат военнообязанные, родившиеся с 1905 по 1918 год включительно.
Первым днем мобилизации считать 23 июня 1941 года.
Председатель Президиума
Верховного Совета СССР М. Калинин
Секретарь Президиума
Верховного Совета СССР А. Горкин
Извилистая шеренга маленьких красных флажков, обозначавшая линию фронта, протянулась сверху вниз по всей карте, от холодных северных морей до черноморских пляжей. Везде шли бои – тяжелые, кровопролитные, без передышек, и если вдруг на одном участке фронта ненадолго замолкала канонада, то на других она начиналась с удвоенной силой. Уже несколько дней красные флажки меняли свое расположение, пятясь назад, оставляя врагу все новые и новые населенные пункты, высоты, километры шоссе и грунтовых дорог, железнодорожные вокзалы и пристани, аэродромы и заводы, оставляя под оккупацией людей…
Стоя перед картой, начальник одного из подразделений разведуправления Генштаба РККА генерал Ермаков, известный сотрудникам разведки под псевдонимом Старый, смотрел на закрашенные зеленым цветом лесные районы Белоруссии. Он словно пытался отыскать взглядом одному ему ведомую точку, не нанесенную на карту.
– Таким образом, – продолжал читать сводки стоявший за спиной генерала капитан Колесов, – до Минска спецэшелон, отправленный со станции Вязники, не дошел. В настоящее время никаких сведений о машинах, следовавших под командой капитана погранвойск НКВД, с момента их отбытия по направлению к Вязникам, более не имеется. Связь с агентурной сетью в Белоруссии временно прервана.
– А груз машины везли особый, – отходя от карты, закончил Ермаков. – Противник уже взял Минск. Наверху есть мнение, что во время войны это дело военной разведки. Нам и предстоит искать.
– Так точно, – закрыв папку с бумагами, вытянулся Колесов.
Генерал прошел к своему столу, сел, знаком предложил присесть Колесову. Закурив, откинулся на спинку стула – он всегда сидел только на стульях, чтобы меньше ныла раненная еще на Гражданской спина, – и, прикрыв глаза, подумал, что в тугой узел сплелись, казалось бы, далекие друг от друга вещи: вывезенные из госбанка деньги, девять ящиков с золотом, партийный архив области, безвестно пропавший капитан Денисов, встретивший на границе связного и получивший от него документы, касающиеся стратегических замыслов немецко-фашистского командования в начавшейся войне.
Да, война все смешала, поломала планы, искалечила судьбы, разбросала людей, сделав их без вести пропавшими. Жив ли Денисов, какова судьба разведданных, полученных им от погибшего при переходе границы связного? Что могло произойти по дороге на маленькую станцию Вязники или что-то случилось на самой станции? Почему нет никаких сведений ни о Денисове и его машинах, ни об эшелоне? Целый поезд не иголка – но как в воду канул!
Страшная штука неизвестность, тем более в условиях постоянно меняющейся обстановки на фронтах, когда немец так и прет вперед, не считаясь с потерями.
Ночью Ермакова вызывали в ЦК[5]. Объяснили всю важность задачи по спасению или уничтожению архива обкома. Генерал и сам прекрасно понимал, что за бумагами стоят жизни множества людей, в том числе и оставшихся на территории, временно занятой врагом.
Не менее, а то и более важны в сложившихся условиях и принесенные связным копии немецких документов. Зная, что именно хочет сделать противник, можно попытаться остановить его, разрушить сложившиеся замыслы, заставить метаться в поисках новых решений, перебрасывать резервы, терять время и инициативу, а время выиграть сейчас крайне нужно, жизненно необходимо!
Ермаков прямо сказал ночью в ЦК ВКП(б), что спасти партийный архив – дело практически нереальное: даже уничтожение такой массы бумаг весьма сложная задача! Еще надо выяснить, что с документами, переданными связным, где они, что с деньгами, с золотом?
Голова кругом пойдет от всего этого. В ящиках с золотом не один танк или самолет, если перевести их стоимость на деньги, а в последнем сообщении из Белоруссии только сухая констатация факта: капитан Денисов с грузом денег и золота был в райкоме и, погрузив архив, убыл к станции Вязники. И запросить больше некого – теперь там немцы.
– Ваше решение? – не открывая глаз, спросил капитана Ермаков.
– Направим группу, – встал Колесов.
– Сиди, – вяло махнул рукой начальник.
В последнее время он спал по три часа в сутки, но старался не показывать виду, как устал, как давит нервное напряжение и что он уже иногда просто боится читать последние сводки с фронтов.
– У нас там нет точек опоры, – открыл глаза генерал. – И нет времени ждать, пока их создадут. Сам знаешь, все началось внезапно, а район действия группы будет недалеко от новой границы, установленной в тридцать девятом году. Что же, посылать людей, как письмо Ваньки Жукова – на деревню дедушке?
– В известном смысле, – Колесов открыл свою папку. – Я разговаривал с товарищами, нам дают явку подпольного райкома. Явку и пароль. Как раз в деревне.
– Одну? – потер рукой лоб Ермаков. – Мало! Но и на том спасибо. Кого назначаете командиром группы?
– Капитана Волкова. Он прекрасно подготовлен, выполнял ранее ряд специальных ответственных заданий в спецкомандировках. После ранения полностью оправился. Получит свой обычный псевдоним – Хопров.
– Там сейчас большая плотность войск противника, – генерал встал из-за стола и снова подошел к карте. – Правда, леса – прекрасное укрытие. Но большую группу мы отправить не сможем: с людьми очень напряженно. Об этом вы подумали?
– Да. Заместителем командира назначается лейтенант Красной армии Трофимов, остальных берем из воздушно-десантной бригады, а радиста из школы войск связи. Окончил курс с отличием, занимался в аэроклубе, характеризуют как виртуоза радиодела.
– Хорошо, но на подготовку больше двух суток дать не могу. И постарайтесь еще сократить срок. – Ермаков повернулся к столу. – Где эти Вязники, где?
Колесов быстро достал из папки сложенную гармошкой карту-десятиверстку, развернул, поискал глазами знакомый кружочек, обозначавший городок Вязники.
– Вот, товарищ генерал, – он показал Ермакову на маленькую точку. – А вот тут, – карандаш Колесова скользнул по карте в сторону, – деревня Погосты, где явка подпольного района. Во втором доме от леса…
Шагая рядом с одетым в штатский костюм Волковым к домику, где расположилась ожидавшая прибытия командира разведгруппа, Колесов размышлял, как быстро в военной обстановке ломаются прежние, казалось, незыблемо устоявшиеся стереотипы. В предвоенное время ему уже приходилось заниматься тактикой работы разведывательно-диверсионных групп и деятельностью войсковой разведки постольку-поскольку, знать это, так сказать, в более общем плане, не вдаваясь в тонкости. Он даже окончил на разведфакультете специальный курс в Академии имени М.В. Фрунзе. Но в академических разработках по тактике, на штабных занятиях и полевых учениях в войсках больше уделялось внимания наблюдению, подслушиванию, действиям в дозорах на марше. И практически не отрабатывались вопросы организации разведки в глубоком тылу врага, при ведении оборонительных боев и захвате языков, хотя в боевых условиях указывалось на необходимость проведения разведывательных поисков с целью захвата пленных. Считалось, что разведку может вести любой хорошо подготовленный красноармеец.
На одной из лекций в академии моложавый генерал развивал тезис, что в армиях противника служат те же рабочие и крестьяне, одетые в солдатские шинели, и они, побуждаемые классовым самосознанием, сами начнут переходить на нашу сторону. В силу этого, как считал генерал, тратить время на разработку стратегии и тактики действий разведывательно-диверсионных групп нет смысла. Колесов с ним тогда заспорил, привел контраргументы, но спор кончился ничем, если не считать неприятностей, последовавших после рапорта генерала. От них Колесова избавил, взяв под свою защиту, старый – генерал Ермаков. И приказал вплотную заниматься вопросами разведывательно-диверсионной работы в глубоком тылу врага. Но поздно приказал, война уже стояла на пороге.
Спросить бы сейчас у давнего оппонента, генерала, преподавателя академии, где набрать столько людей, хотя бы даже из хорошо подготовленных красноармейцев, чтобы они были способны работать во вражеском тылу? Ведь нужны люди не только с крепким характером и волей, отличающиеся храбростью и настойчивостью, но и обладающие определенной хитростью, сообразительные, прекрасно развитые физически, имеющие отличный слух и зрение, мастерски владеющие любым оружием и приемами самообороны, хорошо ориентирующиеся на местности в любое время суток, знакомые с организацией войны и тактикой действий противника и прошедшие курс специальной подготовки. Сейчас, в срочном порядке, надо готовить такие кадры…
Конец ознакомительного фрагмента.