Вы здесь

Взывая из бездны. De profundis clamat. *** (М. Л. Полищук, 2017)

Введение

«Люди, умеющие убивать…»

Максима «Не убий!» – нравственный абсолют. Озвучен, согласно библейскому преданию, в контексте Десяти заповедей (Синайского декалога), из уст Творца – шестая заповедь.

А если упорствовать станешь ты:

Не дамся! Прежнему не бывать!

Неслышно явятся из темноты

Люди, умеющие убивать.

Джеймс Клиффорд[1]

Из всех нравственных норм, продекларированных Синайским декалогом, наиболее сложные отношения у цивилизации, каких бы уровней она ни достигала, складываются с максимой «Не убий!».

Убивали всегда – убивали по тому или иному поводу, либо без всякого повода; убивали в силу традиций либо по случайному стечению обстоятельств; убивали тиранов, с тем чтобы на их место приходили более жестокие правители; убивали реформаторов, чтобы неповадно было другим покушаться на вековечные устои и устоявшиеся догмы; убивали своих и чужих, знакомых и незнакомых; убивали в сражениях с противником либо с собственным народом; убивали идолопоклонники и те, кто поклонялся единому Богу; убивали те, кто ни во что не верил, и те, для кого свято звучала заповедь «Не убий!»; убивали за произнесенное слово либо за молчание; убивали во имя идеи либо

В общем, убивали по-разному и везде. Убивали, не особенно задумываясь, зачастую не ведая, что творят. Массовые убийства, войны, человек с ружьем либо с иным орудием смерти – предмет особой гордости, которую хранит историческая память народов, – ведущий лейтмотив мифологии, на которую опирается национальная идентификация. Количество отправленных к праотцам жертв зачастую выступает мерой величия, героизма предков; высота холма, сложенного из человеческих черепов, количество пепла от сожженных жертв, число обращенных в лагерную пыль тел – своеобразный апогей, открывающий пропуск на Олимп исторической славы.

К XX столетию не прерывающаяся веками традиция убивать обстоятельно озвучена в Логосе – убивать, повинуясь логике, убийство по соображениям идеологии:

«В былые наивные времена, когда тиран ради вящей славы сметал с лица земли целые города, когда прикованный к колеснице невольник брел по чужим праздничным улицам, когда пленника бросали на съедение хищникам, чтобы потешить толпу, тогда перед фактом столь простодушных злодейств совесть могла оставаться спокойной, а мысль – ясной. Но загоны для рабов, оправдываемые любовью к человеку или тягой к сверхчеловеческому, такие явления в определенном смысле просто обезоруживают моральный суд. В новые времена, когда злой умысел рядится в одеяние невинности по странному извращению для нашей эпохи, именно невинность вынуждена оправдываться» (Камю А. Бунтующий человек. М., 1990. С. 120–121).

В массовое сознание зачастую настоятельно вдалбливается мысль – убийство не только не грех, не преступление, но особая доблесть, диктуемая некими высшими соображениями, необходимость. Санкцией на реализацию подобной необходимости – на широкое применение практики убийств и террора – оказываются различного рода идеологические доктрины, носителями и выразителями которых зачастую являются «безумцы, стоящие у власти, которые слышат голоса с неба, извлекают свои сумасбродные идеи из творений какого-нибудь академического писаки…» (John Maynard Keynes. The General Theory of Employment. N. Y, 1964).

Царство Разума, возвещавшее некогда наступление эры Свободы, Равенства и Братства, сегодня, похоже, находится под смертельной угрозой мутировать в Царство Насилия и Террора.

Сова Минервы

Метафорическим символом философского духа для Гегеля служит пернатая посланница античной богини мудрости сова – птица, пробуждающаяся к жизненной активности с наступлением сумерек: «Сова Минервы вылетает в сумерках».

Полет «в сумерках», которого удостаивается философия, призван свидетельствовать о дистанцированности ее от реалий происходящего – о том, что плод ее мудрости является миру не в ослепляющих лучах света, не в моменты игры ярких красок наполненного бурной активностью и суетой дня, но на закате – в комфорте всеприглаживающей умиротворяющей мглы, когда то, что должно было свершиться, – уже свершилось, и ничего изменить нельзя, когда угасают страсти и природе остается лишь в глубоком раздумье писать «серым по серому».

«Что же касается поучения, каким мир должен быть, то к сказанному выше можно добавить, что для этого философия всегда приходит слишком поздно… Когда философия начинает рисовать своей серой краской по серому, тогда некая форма жизни стала старой, но серым по серому ее омолодить нельзя, можно только понять; сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек» (Гегель. Философия права. Предисловие).

Роль философии в качестве оратора на панихиде по усопшей действительности показалась весьма удручающей для одного из учеников великого диалектика. Преисполненный юношеского энтузиазма и наивной веры в светлое будущее, он предлагает своему учителю совершить ребрендинг: сменить фирменный знак мудрости с совы на петуха – на птицу, чей предрассветный крик ассоциируется с пробуждением, с предстоящим восходом солнца, с зарождением нового витка жизни.

Как отнесся к этой идее Гегель – неизвестно.


P.S.: Сегодня, вглядываясь в произошедшее, мы вправе констатировать – сумерки XX столетия не отмечены полетом пернатой вестницы Минервы. Ушедший век не удостоился визита высокой гостьи, избежав ее нелицеприятного вердикта.

Возможно, покинуть насиженное гнездо птице сумерек помешал солидный возраст, либо в этом виновата экология – «парниковый эффект», начало которому положил вброс в атмосферу чрезвычайной дозы пепла заживо сожженных либо стертых в лагерную пыль миллионов ни в чем не повинных человеческих жертв. Не исключено, причина отложенного полета совершенно в другом – в непостижимости содеянного, в отсутствии у философии вразумительного ответа на вопиющие вопросы.

Взгляд с далекого расстояния

Мысленно отправим не рискнувшую посетить наш мир в минуты роковые нерасторопную посланницу мудрости подальше от Земли – на какую-нибудь планету с тем, чтобы предохранить ее от пагубных последствий загрязнений окружающей среды, в которой мы обитаем, и одновременно дать ей возможность созерцать происходящее в колыбели человечества издалека.

Думается, взору ее с нового ракурса откроется картина, во многом аналогичная той, которую рисует «бесстрастный наблюдатель» в мысленном эксперименте, блистательный знаток поведения в мире животных Конрад Лоренц:

«Предположим, что некий бесстрастный наблюдатель сидит на какой-нибудь другой планете, скажем, на Марсе, и наблюдает социальное поведение людей с помощью зрительной трубы, увеличение которой слишком мало, чтобы узнавать поведение отдельных людей и прослеживать их индивидуальное поведение, но вполне достаточно, чтобы наблюдать такие крупные события, как переселение народов, битвы и т. п. Ему никогда не пришло бы в голову, что человеческое поведение направляется разумом, тем более ответственной моралью…

Предположим теперь, что наш наблюдатель-инопланетянин – опытный этолог… Тогда он неизбежно должен сделать вывод, что с человеческим обществом дело обстоит точно так же, как с обществом крыс, которые тоже социальны и миролюбивы внутри замкнутого клана, но сущие дьяволы по отношению к сородичу, не принадлежащему к их собственной партии» (Lorenz К. On Aggression. Toronto; N. Y; L., 1970. P. 228, 229).

P.S.: Пока же посланница Минервы, от которой мы ожидаем услышать нечто важное, неизреченное, в растерянности созерцает обитель хомо сапиенс из неизвестного далека, идентифицируя человечество в виде некоего скопища масс, чье поведение роднит его со стаей хищных грызунов-крыс, попытаемся поразмышлять над уже состоявшейся действительностью в надежде поучаствовать в составлении досье, которое, возможно, будет иметь хоть какое-то значение при вынесения справедливого вердикта миру, творцами и жертвами которого являлись мы, наши родные и близкие.

В начале было Слово…

«Запомните навсегда: если кто-нибудь где-нибудь обещает вас убить – поверьте им. Не рассуждайте как мы тогда, перед Холокостом, что это у них политика такая, а сами они хорошие и милые люди, что они это просто так говорят. Когда они перейдут от слов к делу, будет уже поздно. Верьте тем, кто обещает вас убить… Никогда не успокаивайте себя тем, что говорят плохое, а думают хорошее» (из выступления бывшей узницы нацистских концлагерей перед школьниками).

Memento!

(Помни)

Невзирая на все потрясения и разрушения, мы сегодня все время находимся под угрозой жить и мыслить так, будто ничего существенного не произошло. Как будто лишь большое несчастье подобно пожару нарушило нашу прекрасную жизнь, но теперь, претерпев это, можно жить по-прежнему. Как будто этого ничего не было.

Карл Ясперс. Философская вера (В кн. «Смысл и назначение истории»)

«Это, наверное, был голодный обморок. Когда я очнулся, в бараке никого не было, я осторожно выглянул на улицу. Толпы людей ходили из стороны в сторону. Это было не по правилам. Я испугался, особенно от того, что среди полосатых роб мне почудились люди в форме Красной Армии и при оружии», – вспоминает бывший узник Освенцима № 149568.

18 января 1945 года – этапирование всех, кто хоть как-то в состоянии передвигаться, узников Освенцима-Аушвица, ставшее для многих из них маршем смерти, в тыл Германии.

26 января 1945 года – приказ об уничтожении крематориев на территории лагеря и бегство эсэсовцев.

27 января 1945 года советские войска под командованием маршала Ивана Степановича Конева освобождают крупнейший нацистский концлагерь «Аушвиц», известный также, как Освенцим.

Вступивших на территорию почти пустого лагеря советских воинов встречало около трех тысяч изможденных, поддерживающих друг друга мужчин и женщин. Со слезами на глазах они слабо помахивали руками, приветствуя своих освободителей.

«Они были мало похожи на людей, – вспоминает Генрих Коптев, один из первых вошедших в лагерь. – Их кожа была такой тонкой, что просвечивали вены. На лице особенно выделялись глаза, потому что кожа вокруг усохла. Когда они вытягивали руки, то можно было видеть каждую косточку, суставы и сухожилия».

Согласно проведенным медицинским исследованиям, из 2819 освобожденных узников 2189 находились в стадии крайнего истощения и 223 – больны туберкулезом легких. Почти все узники страдали тяжелыми нервно-психическими расстройствами.

Поскольку большую часть лагерной документации немцы уничтожили – возникли сложности с подсчетом жертв Освенцима.

На Нюрнбергском процессе, согласно данным советской стороны, утверждалось, что «за время существования Освенцимского лагеря немецкие палачи уничтожили не менее 4 млн человек».

Бывший комендант лагеря Рудольф Гесс[2] назвал число жертв 2,5 млн. Некоторые современные историки сходятся на более «скромной» цифири – 1,3 млн.

Из сообщения Чрезвычайной государственной комиссии СССР

На территории лагеря Освенцим имелось 35 специальных складов для вещей и одежды ограбленных узников, большинство из которых по прибытию в лагерь немедленно уничтожались. 29 из этих складов немцы перед остступлением сожгли вместе с находящимися там вещами.

В оставшихся шести складских помещениях обнаружено:

Мужской верхней и нижней одежды – 348 820 комплектов; женской верхней и нижней одежды – 836 255 комплектов.

Найдено большое количество детской одежды и атрибутики: рубашки, распашонки, штанишки, пальто, шапочки, детские горшочки, незатейливые игрушки…

Наряду с предметами роскоши и различной домашней утварью на складе хранилось большое количество побывавших в употреблении зубных щеток, кисточек для бритья, очков, зубных протезов и других бытовых мелочей.

На кожевенном заводе Освенцимского лагеря оставалось 293 запакованных тюков женских волос, подготовленных к отправке в рейх, – для нужд текстильной промышленности – общим весом 7 тысяч килограммов. Экспертная комиссия установила, что волосы были срезаны со 140 тысяч женских голов и детских головок…

P. S. Помимо основной функции – фабрики по истреблению миллионов жертв, концентрационные лагеря широко использовались в качестве поставщиков рабов для военного и смежных с ним производств. Прибыль от их труда, составлявшая сотни миллионов рейхсмарок, была одним из важных источников дохода СС.

Содержание узника, включая расходы на питание и одежду, не превышало 0,70 рейхсмарок в день; прибыль, приносимая его рабочим днем продолжительностью в 11–12 часов (в любое время суток), составляла шесть рейхсмарок. Учитывая среднюю продолжительность жизни узника в концентрационных лагерях (около девяти месяцев) и ограбление его трупа (извлечение золотых коронок и т. п.), доход, получаемый СС от эксплуатации каждого заключенного, составлял в среднем 1631 рейхсмарку.

В эту сумму не включены доходы от промышленного использования трупов и стоимость имущества, конфискованного у жертвы до ее заключения в концентрационный лагерь.