Вы здесь

Взывая из бездны. De profundis clamat. Глава IV. Размышлизмы… (М. Л. Полищук, 2017)

Глава IV

Размышлизмы…

Безумный человек. Слышали ли вы о том безумном человеке, который в светлый полдень зажег фонарь, выбежал на рынок и все время кричал: «Я ищу Бога! Я ищу Бога!» – Поскольку там собрались как раз многие из тех, кто не верил в Бога, вокруг него раздался хохот. Он что, пропал? – сказал один. Он заблудился как ребенок, – сказал другой. – Или спрятался? Боится ли он нас? Пустился ли он в плавание? Может быть, он эмигрировал? – так кричали и смеялись они вперемешку. Тогда безумец вбежал в толпу и пронзил их своим взглядом. – Я хочу сказать вам это! Мы его убили – вы и я! Мы все убийцы!

Ф. Ницше. Веселая наука. Стих 125

Со временем, в силу возраста и обремененности прожитым, наступает пора, когда ты пытаешься разобраться в себе – осознать и выразить в словах, что стало делом твоей жизни. С тем чтобы принять и оценить свершившееся, отделить добро от зла, ты прибегаешь к помощи вековой мудрости, пытаясь обрести в ней союзника и духовную опору. Вступая в непростой диалог с атлантами духа, все еще пытающихся держать на своих натруженных плечах небосвод с изрядно потускневшими прозрениями высоких идеалов, ты с чем-то соглашаешься, кое-что не приемлешь, что-то оказывается выше возможностей твоего понимания.

Многие проницательные мыслители подметили – время от времени в сердцевине того или иного индивида, группы людей либо целого народа, независимо от цивилизационного прикида, пробуждается зараженное злой волей пассионарное энергетическое ядро, взрывающее весьма уязвимый приобретенный тонкий пласт культуры, призванный погасить в хомо сапиенс дремлющую природу дикого зверя, – и человек тянется к оружию и к другим орудиям уничтожения, обнажая в себе каннибала, одержимого мучительным желанием испробовать человечины.

Наружу вырывается темная неуправляемая сила, на фоне которой рушатся всяческие моральные табу – и наступает «момент истины», ничем не ограниченный разгул зла.

Мысли о немыслимом

Далекий от амбиций уподобиться сове Минервы – размышляю над прошедшим, избегая при этом чрезмерного увлечения кому-то давать советы, каждый раз напоминаю себе: «Старость не забывает своего жизненного опыта и любит давать добрые советы, так как уже не может показывать дурные примеры» (Андре Моруа).

Следуя мудрости Сенеки – прежде, чем погрузиться в объятья Морфея, вопрошаю себя: «С какой проблемой справился сегодня? Перед каким искушением устоял? Какое достоинство приобрел?».

В какой-то миг сомневаюсь: не поддался ли искушению, пытаясь выговориться о немыслимом на страницах предлагаемого эссе? Если «да» – не ведаю, смею ли увязать это стремление с повышением чувства личного достоинства.

По долгу «службы»

Размышляя о былом и настоящем, в какой-то момент ощущаю, как с возрастом рушится успокоительное благодушие – и пред мысленным взором, подобно кошмарному наваждению, всплывают непостижимые в своей жестокости и абсурдности картины нравственной катастрофы цивилизации в XX веке, последствия которой все еще далеки от осмысления.

Останавливаюсь на одном из показаний на судебном процессе по нацистскому концлагерю Собибор, проходившему в германском городе Хагене с сентября 1965 по декабрь 1966 года:

Отправляя по долгу службы (есть такая служба, в том числе и в обществе, относящему себя к цивилизованному, «убивать») очередную партии жертв в газовую камеру, унтершарфюрер Франц Вольф демонстрирует странное «чадолюбие»: каждого из детишек, преступающего порог смерти, одаривает конфеткой.

Каким побуждением руководствовался странный джентльмен, подслащая смерть детишек, – представить весьма сложно. Возможно, мы имеем дело с особой разновидностью педофилии.

У порога красной черты

И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле… И раскаялся Господь, что создал человека на земле… И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил…

Бытие. 6:5–7

Я предвижу время, когда человечество больше не будет радовать Бога, и Он будет вынужден вновь все разрушить для обновления творения.

Гёте

Насколько пророческим оказалось поэтическое чутье автора «Фауста» – является ли Освенцим-Аушвиц той красной чертой, преступив которую, человечество перестало «радовать Бога», после чего Всевышнему следует задуматься о более успешном проекте творения – судить не берусь. Тем не менее энтузиазм, с которым под заманчивыми лозунгами, зовущими в призрачное светлое далеко, переведенными на язык классовых, расовых и религиозных противоборств – на язык войн, революций, джихада и прочих потрясений, – человечество оказалось на пути всепобеждающего зла, не может не вызывать озабоченности.

На этой гибельной стезе мучительно вынашиваемые веками идеалы высшей справедливости, когда «волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их» (Исайя 11:6), зависают в недоступных эмпиреях либо оказываются достоянием фанатиков, питая хамство торжествующей толпы.

Не лучшая судьба постигла идеалы справедливости, облеченные в формулу торжества всепобеждающего Разума – «Свобода, Равенство и Братство!». Выхваченные из контекста великих прозрений, они зачастую облекаются в ничего не значащие знаки – слова и пафосные лозунги, которые, овладевая одураченными толпами, превращаются в оружие массового уничтожения.

Потерпев чувствительное поражение в борьбе за непреходящую ценность отстаиваемых ею воззрений, философия пытается вступить в непростой диалог с ускользающей из-под ее влияния действительностью.

Предъявляя претензии к философии в связи со скандальным разводом, оборвавшим ее генетическую связь со своим давним партнером – действительностью, следует, тем не менее, уяснить:

В силу каких причин современное общество, кичащееся величайшими прорывами в сфере научных познаний, технологий и прочими достижениями, утратило интерес к высокой мудрости, брачный контракт с которой был некогда заключен представителями Агоры под удивительным небосводом древней Эллады?

Кровавое озарение

Кровавые знаки оставляли они на пути, которым проходили, и их безумие поучало, что истина доказывается кровью.

Но кровь – наихудшее свидетельство истины; ибо отравляет она самое чистое учение, превращая его в заблуждение и ненависть сердца.

Фридрих Ницше

Из воспоминаний Шпеера. Ночь 24 августа, год 1939.

«Этой ночью стояли мы с Гитлером на террасе Бергхофа и восхищались удивительным явлением природы. Необыкновенно яркое полярное сияние надолго озарило противоположную вершину красным цветом, а небо над ней играло всеми красками радуги. Заключительный акт "Сумерек богов" Вагнера не мог бы быть более удачно инсценирован. Наши лица и руки казались выкрашенными в красный цвет. Это явление вызывает у нас необыкновенно приподнятое настроение. Гитлер обращается к одному из своих адъютантов со следующими словами: "Это напоминает обилие крови. В этот раз не обойдется без насилия"».

В восприятии палитры цветов полярного сияния посланника ночи доминирует красный цвет – цвет крови, отблеск которого ложится на лица и руки высокопоставленных нацистских чиновников на террасе Бергхофа. Последняя точка, определяющая готовность разыграть вселенскую драму «Гибели богов», призванную оживить погружающуюся во мглу серости картину мира цветом крови, поставлена.

P. S. За два дня до впечатлившего фюрера кровавого заката, 22 августа Гитлер обещает руководству вермахта найти причины для начала войны с Польшей:

«Я собрал вас, чтобы разъяснить сложившуюся политическую ситуацию, чтобы вам стало предельно ясно, на чем строится мое окончательное решение – действовать незамедлительно… Никому неизвестно, сколько мне осталось жить. Поэтому – столкновение именно сейчас… Запереть сердца против жалости и сострадания! Жесточайший образ действий! Восемьдесят миллионов человек должны, наконец, обрести свои права!.. Так или иначе войны не миновать… Я предоставлю пропагандистский предлог для начала войны. Насколько правдоподобным он будет, никакого значения не имеет. Победителя никто не спросит, правду он говорил или нет. При развязывании и ведении войны играют роль не вопросы права, а победа» («История», IV, 14; пер. Г. С. Кнаббе).

Первого сентября 1939 года мир погружается в кровавую пучину Второй мировой бойни.