Глава 5
Дронго и Славин напряженно ждали ответа. Было заметно, как волнуется Тевзадзе, как он размышляет. Затем он медленно кивнул.
– Вы оговорили себя? – строго спросил Дронго.
– Возможно, – тяжело вздохнул Тевзадзе, – поймите, что я ничего не хочу утверждать.
– Тогда давайте по порядку. Расскажите, что там на самом деле произошло.
Тевзадзе взглянул на камеру.
– Изложите свою возможную версию случившегося, – поправился Дронго.
– Да, конечно. Дело в том, что я работал с Проталиным уже несколько лет. Меня попросили о сотрудничестве, еще когда я устраивался на работу. Директор комбината знает меня по прежней работе, он работал раньше в Риге, а я занимался поставками туда продукции из Средней Азии. Он сразу согласился меня взять. Но через несколько месяцев меня вызвали в милицию и предложили сотрудничать. Проталин сразу объяснил, что иначе меня просто отсюда удалят и не дадут мне гражданства. Я ведь приехал сюда гражданином Грузии и подал заявление на получение российского гражданства. У меня все было законно: дочь родилась в Москве, и она была российской гражданкой. А я мог получить гражданство России как ее отец. Но Проталин сразу объяснил мне, что они просто меня выдворят и не разрешат мне здесь оставаться. Я долго колебался. Ведь я дважды сидел в колониях и знаю, как относятся к осведомителям. Но у меня просто не было другого выхода. Через пять месяцев я согласился.
– Вы получали деньги?
– Нет. Мне не платили. Я неплохо зарабатывал как заместитель директора. У меня остались прежние связи, знакомства. Я только рассказывал Проталину и его сотрудникам о настроениях наших работников, присматривал за ними. Один раз мы предотвратили возможный грабеж банка, когда я узнал, что сразу двое наших бывших осужденных готовят это преступление. Проталин был очень доволен.
Тевзадзе немного помолчал и продолжил:
– Все было нормально, до того дня. Мы обычно встречались один раз в две-три недели. Но в тот день у нас была обычная встреча. Меня строго предупреждали, что я не должен появляться там на своей машине. Поэтому я обычно ездил туда на автобусе. И в этот день опоздал минут на десять или пятнадцать. Быстро прошел во двор. Я очень торопился и прошел мимо двух женщин, чуть не сбив одну из них с ног. Извинился. Я знал, что эта женщина с тростью была соседкой по этажу.
Я вошел в дом и увидел, что у меня развязался шнурок на ботинке. Не люблю, когда болтаются шнурки. Помните, как у космонавта Гагарина, когда он идет после своего триумфального полета докладывать Хрущеву. И у него болтаются шнурки. Честное слово, я всегда думал о состоянии Гагарина, который не успел завязать шнурки. И чувствовал себя дискомфортно вместо него. Хотя, наверно, в такой день он мог об этом не думать. Я вошел в подъезд, на первый этаж нужно было подняться один лестничный пролет. И наклонился, чтобы завязать свои шнурки. Как раз в этот момент раздался какой-то шум. Мне показалось, что это был не выстрел, скорее что-то упало. Я поднял голову и подумал, что напрасно Проталин так шумит. Его могут услышать соседи. В этот момент раздался второй выстрел. Тут я испугался. Ведь о нашей встрече никто не должен был знать. И Проталин ждал именно меня. Поэтому я побежал наверх. У меня был свой ключ от квартиры. Я открыл дверь, вбежал в квартиру и сразу увидел лежавшего на полу полковника. Он был в крови и уже мертвый. На полу лежал пистолет. Не знаю, что со мной случилось. Возможно, я просто испугался или потерял вообще представление о том, что происходит. Я сразу схватил пистолет. Честное слово, я хотел даже защитить полковника от возможных нападений. Но рядом никого не было. Ни в этой комнате, ни во второй. Я наклонился, чтобы помочь Проталину, но он был уже мертв. Тогда я бросил пистолет на пол, перевернул тело. Но помочь полковнику я уже не мог. Как раз в этот момент, когда я стоял над телом погибшего, в квартиру ворвались сотрудники милиции. Я ведь не закрыл дверь, когда входил.
Они бросились ко мне с криками. Начали меня избивать. Я кричал, что не убивал полковника. Тогда они успокоились. Вызвали сотрудников уголовного розыска. Те тоже дали мне несколько пощечин. Потом начали методично проверять весь дом. Всех, кто в этот момент мог оказаться в доме. Проверили все три этажа, но никого не нашли. Пистолет сразу забрали на экспертизу, а меня взяли с собой. До вечера я просидел в дежурной части. А потом вошли еще трое сотрудников уголовного розыска и снова меня избили. На этот раз достаточно сильно. Они кричали, что на оружии нашли мои отпечатки.
Я ничего не понимал, кричал, что не убивал полковника. Потом меня перевели в одиночную камеру. Потом долго проверяли. И снова избивали. А затем меня перевели в камеру к местным блатным, где меня избили так, что я попал в больницу. Вот, собственно, и вся история.
– Вас заставили дать показания?
– Не совсем заставили, – вздохнул Тевзадзе, – просто популярно объяснили, что именно я должен делать. Если я откажусь подписать признание, то меня будут «прессовать» до тех пор, пока я не соглашусь. Ведь все факты против меня, и никто мне не верит. Моя дочь учится в институте, и ей уже предложили перевестись куда-нибудь в другой город. Ее жениху тоже объяснили, как нужно себя вести. Иначе у него будут неприятности. В общем, я долго не смог держаться. У меня не осталось никаких сил. Я не хотел больше попадать в камеру к уголовникам. Второй раз они бы меня так просто не отпустили.
– Я же вас столько раз просил рассказать мне обо всем. Почему вы молчали? – не выдержал Славин.
– Не верил, – признался Тевзадзе, – молодой вы очень. Не верил я, что вы сумеете что-то сделать. Вот ему поверил. Он человек опытный, ваш «помощник», сразу видно, что все понимает. И как с людьми разговаривать. И как себя вести. А вам не верил. Я ведь знал, что вас прислали из Москвы, все местные адвокаты отказались меня защищать. Поэтому и не верил. Думал, что вы просто приехали «отбывать свой номер». И сразу уедете, как только закончится этот судебный процесс. А следователь мне сразу объяснил, что оформит уголовное дело как «убийство в состоянии аффекта», но потом передумал. Решил, что его не поймут. Мне заключенные говорили, что следователь ждет нового назначения. Очень хочет стать прокурором. Вот поэтому он и поменял немного дело. Написал, что это было убийство с отягчающими вину обстоятельствами. Убийство офицера милиции при исполнении своего долга. Вы же знаете, что бывает за такие убийства. В бывшем Уголовном кодексе в Советском Союзе это была единственная статья, где давали либо расстрел, либо сразу пятнадцать лет. И во всем мире это самая страшная и расстрельная статья. Убийство офицера полиции во время исполнения им своего долга. В Америке сразу отправляют на электрический стул, в других странах гарантированно дают пожизненное. Правда, следователь указал, что мы спорили, и поэтому мне могут дать двадцать или двадцать пять лет. Но мне было уже все равно.
Он наконец замолчал. Отпустил голову, глядя на свои руки.
– Я подам еще одну жалобу прокурору, – не выдержал Славин.
– Нет, – возразил Дронго, – мы ничего не будем подавать. Никаких жалоб. Сначала проверим все факты.
– Проверяйте, – поднял голову Тевзадзе, – только у вас ничего не получится. Я человек верующий и понимаю, что меня бог решил наказать. Или дьявол, я точно не знаю. Сначала у меня жена умерла, а теперь такое дело. Наверно, грехи за мной числятся особые, хотя я всегда был нормальным «цеховиком». Никого, кроме Советской власти, не обманывал, не предавал. Все, кто со мной тогда работал, знали, что на Вано Тевзадзе можно положиться. Мое слово было как долговая расписка.
И вот попал в такую беду. Только у вас ничего не получится. Там действительно никого не было. Я услышал два выстрела и сразу поднялся в квартиру. И дверь была рядом. Если бы кто-то вышел, я бы его увидел. Никто из квартиры не выходил. Я, когда забежал, обе комнаты проверил, туалет, ванную, кухню. И соседка эта с палкой своей стояла у окна, оттуда тоже никто не мог уйти. А другое окно вообще было заколочено. Не было там никого. Но я слышал два выстрела. И часто об этом думаю. Наверно, сам сатана решил меня испытать таким образом. Не мог убийца никуда уйти. Я даже предложил следователю проверить: может, там есть какой-нибудь подвал? Или проход под домом. Он только посмеялся надо мной. Нет там никакого подвала и никакого прохода. Он послал туда людей, и они все еще раз проверили. Нет и никогда не было.
– Но так не бывает, – мягко возразил Дронго, – вы должны понимать, что так просто не бывает. Никакой мистики. Ни бог, ни дьявол никогда не посылали убийц на землю, чтобы те расправлялись с полковниками милиции, а затем неожиданно исчезали, подставляя бедного грузина. Так просто не бывает, Вано Ревазович. Может, есть еще какой-то фактор, о котором вы забыли? Возможно, когда вы вбежали в квартиру и проверяли комнаты, убийца сумел незаметно выбежать из квартиры. Вы же сами говорите, что не закрыли дверь.
– Конечно, не закрыл. Я ведь хотел только посмотреть, что там происходит. Но в квартире никого, кроме Проталина, не было. А он был убит.
– Подождите, – прервал его Дронго, – у меня много было подобных случаев. Предположим, что полковника убили за несколько минут до вашего появления.
– Но я слышал выстрелы, – возразил Тевзадзе, – один потише, другой сильнее. Потом следователь сказал, что, когда пуля попадает в тело с близкого расстояния, выстрел может быть не такой сильный. Но я слышал выстрелы. И никто не выходил из квартиры. А когда я вбежал, пистолет лежал на полу рядом с погибшим Проталиным.
– Предположим, что вы слышали два выстрела, – согласился Дронго. – А если убийца сделал это, чтобы вас подставить? А сам ушел за несколько минут до вашего появления.
– Как он мог это сделать? – не понял Тевзадзе.
– Предположим, он записал на магнитофон звук двух выстрелов. Убил полковника и ушел, оставив магнитофон включенным. Вы услышали выстрелы, ворвались в квартиру и ничего не нашли. Такой вариант возможен?
– Нет, – ответил Тевзадзе, – там не было никакого магнитофона.
– Его спрятали, и вы не смогли его найти.
– Сотрудники милиции все проверили. Но там был еще и пистолет. Он дымился, когда я вбежал. Понимаете, убийца был там за несколько секунд до моего появления. Пистолет был еще теплый. Проталина убили буквально за несколько секунд до моего появления. Может, даже за секунду, пока я открывал дверь.
– Может, там есть камин?
– Нету там никого камина. И спрятаться нигде невозможно. Даже таких шкафов больших нет. В этой квартире никто не жил, только встречи там проходили. Там даже кровать такая старая была, металлическая. Сотрудники милиции иногда туда своих девочек водили, хотя это было запрещено.
– Может, там была женщина, и вы ее не увидели?
– Нет, – упрямо ответил Тевзадзе, – там никого не было.
– Вы делаете мою задачу просто невыполнимой. Я по-прежнему не верю в неизвестного убийцу, который мог исчезнуть или скрыться. У вас есть какое-нибудь логическое объяснение случившегося?
– Нет, – признался Тевзадзе, – я много над этим думал. Но ничего придумать не мог. Иногда я даже думаю, что, наверно, сам выстрелил в полковника Проталина, но просто забыл об этом, в таком неуравновешенном состоянии я был.
– Только не рассказывайте об этом еще раз следователю, – посоветовал Дронго, – иначе мы вообще не сможем вам помочь.
– Вы уже поняли, что помочь мне нельзя, – вздохнул Тевзадзе.
– Давайте еще раз, – предложил Дронго, – если внимательно проанализировать ваш рассказ, то выходит, что вы стояли на лестнице в тот момент, когда раздались выстрелы. То есть уже вошли в дом. И если бы убийца попытался после выстрелов выбежать из дома, вы бы его наверняка увидели. Верно?
– Да. Все так и было. Я наклонился, чтобы завязать шнурки. И никто из квартиры не выходил. Я в этом уверен.
– А если выстрелы раздавались из другой квартиры? Такой вариант возможен?
– Может быть, – немного подумав, ответил Тевзадзе, – но там ничего не нашли. И оттуда спустилась как раз та соседка, у которой была трость. А пистолет Проталина лежал на полу и еще дымился. Но самое главное, что две экспертизы доказали, что полковника убили именно из его пистолета. Я даже думал, что он сам себя убил, но был второй выстрел. И пуля попала в стену. Это тоже установили эксперты-баллисты.
– Они могли написать все, что угодно, – предположил Дронго, – лишь бы найти повод, чтобы обвинить вас и подогнать под убийство именно вас.
– Но я сам видел место от выстрела, – признался Тевзадзе, – как только наклонился над погибшим. Сразу увидел это место. Пуля в стене застряла. Потом ее оттуда достали и все точно проверили. Пуля была выпущена из пистолета Проталина.
Славин взглянул на Дронго.
– Я вас предупреждал, – напомнил он, – ничего невозможно понять.
– В последний раз, – предложил Дронго. – А теперь еще раз вспомните, Вано Ревазович, может, там кто-то был. Может, даже не мужчина, возможно, женщина. И вы, проявляя свое благородство, просто не хотите нам об этом говорить. Может, Проталин был не один?
– Он был один, и там не было никаких женщин, – выдохнул Тевзадзе, – и если даже там были, то они не смогли бы никуда сбежать или спрятаться. Предположим, что я не увидел убийцу или каким-то образом не заметил, куда он спрятался. Но там потом появились сотрудники милиции. Человек восемь или десять. И они очень тщательно обыскали весь дом. И никого не нашли. Проверили даже пустую соседнюю квартиру. Проверили все, даже эту несчастную соседку, которая стояла у дома с тростью. Ее трость тоже проверили. И все равно ничего не нашли.
Тевзадзе снова отпустил голову.
– Хватит, – попросил он, – вы уже поняли, что там никого не было. Но я все равно не убивал. Честное слово, я его не убивал.
Дронго взглянул на Славина.
– Нужно уходить, – предложил он, – и скажите, чтобы ему вызвали врача. Пусть ему сделают укол. Чтобы он сегодня поспал и немного успокоился.
– Я попрошу. Но не уверен, что они согласятся, – шепотом ответил Славин.
Дронго поднялся. Подошел к заключенному. Взглянул на него сверху вниз. И протянул ему руку.
– Я постараюсь проверить все ваши показания, – сказал он.
– Вы мне верите? – удивился Тевзадзе.
– Я привык верить людям, – ответил Дронго, – и немного собственной интуиции.
Заключенный протянул ему руку. Они обменялись крепким рукопожатием.
– На вашем месте я бы не поверил ни одному моему слову и сразу уехал бы в Москву, – честно признался Тевзадзе.
– Именно поэтому я и не уеду, – ответил Дронго, – я привык поступать не так, как все остальные. До свидания. И думайте больше о своей дочери. Это лучше, чем рассуждать о том, почему бог решил вас оставить. Может, наоборот, он послал вам это испытание, чтобы проверить силу вашего духа. Об этом тоже подумайте.
Славин кивнул на прощание заключенному и вызвал сержанта. Тевзадзе ушел, не сказав больше ни слова. После того как увели заключенного, они вышли в коридор.
– Что вы об этом думаете? – спросил Вячеслав, когда они проходили по коридору.
– Не знаю, – ответил Дронго, – но, возможно, ты прав. Если он действительно убил полковника, значит, мне нужно срочно менять свою профессию. А если не он, то поверить в мистику. Но ни к тому, ни к другому я не готов. Значит, будем работать. Ты все-таки заставил меня остаться в этом городе.