Пятница перед отъездом
Наступил день пятничного раута, последнего перед разлукой. Вместе с радостью и весельем он печалил близкой перспективой одиночества. Гости те же, что обычно, но появилась новая муза – Жюльетт, которой молодая поэтесса уже успела посвятить несколько восторженных стихотворений. И ещё одно – не было на вечере Елены, и Евгения не преминула спросить у Герхарда о причине отсутствия. Любимый равнодушно пожал плечами, чем нисколько не обрадовал влюбленную девушку. Напротив, она заподозрила неискренность в его жесте, решив, во что бы то ни стало выяснить нынче же, куда делась Елена. А пока дала себе слово быть приветливой и очаровательной хозяйкой. Шутки сыпались из уст Жени, как из рога изобилия, она была в ударе. Герхард бросал на неё восхищенные взгляды, полные любви и желания. И юная соблазнительница не забывала кокетливо отвечать на них, делая вид, что перед ней вовсе незнакомый мужчина. Несколько раз Жюльетт касалась руки подруги, и странная нега бежала по телу. Натали удивленно и испытующе смотрела то на Женю, то на Герхарда, то на Жюльетт. В её взоре читалось:
– Ну, милочка Дженни, не ожидала такой прыти от ангелочка.
Пила мало, пары глотков коньяка хватило на весь прием. Гости разошлись поздней ночью. Проводив до двери Жюльетт, вернулась в опустевшую гостиную: Герхард у стойки бара наполнял бокал.
– Выпьешь?
– Каплю коньяка, – опустилась в кресло у камина, обмахиваясь веером.
Возлюбленный принес выпивку, и сел на ковер у стройных ножек, прильнув щекой к коленям:
– Дженни, любимая, я готов все сделать, чтобы тебе было хорошо.
– Не покидай.
Он тяжело вздохнул:
– Ты не понимаешь.
Настала очередь Дженни тяжело вздыхать. Девушка встала и повернулась спиной, делая вид, что намерена выйти из комнаты. Герхард догнал и обнял.
– Когда едешь?
– Завтра в полдень. Люби меня этой ночью.
Вдвоем сидели на тигриной шкуре. После жарких объятий Дженни не выпустила его руки, потому, что это значило бы отпустить Герхарда. Любимый глядел усталыми задумчивыми глазами, словно желая запомнить надолго, может быть слишком надолго. За окном брезжил рассвет, донося издалека шум проснувшихся автомобилей.
– Дорогая, свари крепкого кофе.
Мягкие губы коснулись её руки, прося прощения за следующий шаг – он высвободил ладонь.
– Нет, нет, – запротестовала Дженни против решительного, даже обидно решительного движения: он уже хотел уйти, душою далекий.
– Хорошо, сделаю сам.
Поднялся и направился к кухне. Женя тенью следовала за ним:
– Не пущу, – билась отчаянная мысль.
Герхард холодно усмехнулся:
– Похоже, объяснения проходят впустую.
– Боже! Но почему, почему не берёшь с собой?
– Вспомни, разве когда-нибудь ты ездила на Евгению? Кроме, разумеется, той, первой поездки, когда лаборатория ещё была в проекте.
Дженни схватила руку Герхарда и сжала в ладонях:
– Умоляю, дорогой, умру без тебя.
– Что ещё за фокусы?
Выпив чашку крепкого эспрессо, подошел к телефону и заказал такси на час дня.
– Ну вот, любимая, дело сделано, – обнял, целуя в глаза. – Опять солёные. Ладно, не надо плакать, у нас ещё достаточно времени, чтобы…, – потянул в спальню. – Думаешь, мне легко уезжать от Дженни-хохотушки, которая порою бывает несносно печальной?
Сколько надо времени, чтобы погасить пожар? Сколько надо времени, чтобы убить любовь? Дженни хотела удержать любимого, но отпустила. Почему? Ответ прост: боялась убить любовь в его сердце, потому отпустила. А если бы задержала – каким бы был ответ? Да, таким же: боялась убить любовь. И вдруг извращенная мысль ошеломила:
– Убить любовь в своем сердце, вырезать ножом! Но сначала убить Герхарда.
Так неожиданна была идея, что в следующую минуту она назвала её идиотизмом ревнивицы.
Ровно в час Герхард покинул дом, и девушка проводила любимого спокойно, будто всего пару часов назад не умоляла, рыдая, остаться. Конечно, Женя не умрет в разлуке:
– Похоже, ожидание становится второй натурой.
Вечером позвонила Натали.
– Привет, Женечка! – голос подруги бодрил, – Недавно очнулась после обильных возлияний. А как ты? Проводила своего?
– Проводила, дорогая. Теперь опять свободна, снова одинока. Кстати, Наташа, ты не в курсе, почему Елены не было на вечеринке?
– Конечно, красотка. Она ещё в среду улетела в Женеву по делам. Герхард не сказал?
– Нет. Зачем докладывать о передвижениях дамы, которую я почти не знаю?
– И то, правда. Теперь спокойна?
– С чего бы? – Дженни мысленно послала подругу ко всем чертям.
Натали ответила что-то, но Дженни не слушала:
– Сначала Елена, следом Герхард. Дальше вместе на Евгению. Вот оно что! «Старушка» нужна на Евгении, а я – дома!
– Уснула? Почему молчишь? – Голос Натали далёкий, будто уши Жени укутаны слоем ваты.
– Нет, не сплю. Просто… Знаешь, поговорим в другой раз, у меня дела.
– Хорошо, милая. Пока.
Женя положила трубку и глубоко задумалась.
Звонок в дверь привел в чувство. Жюльетт! Лишь её одну сегодня можно бы вынести. Любовь и признательность отозвались теплом в душе.
– Дженни, дорогая, снилось, зовешь меня.
– А может это Натали? Близкая подруга не просила навестить?
– Как можно? – Жюльетт сморщила очаровательный носик, – если чуть и подсказала, то лишь потому, что я боялась помешать.
– Впрочем, не имеет значения. Очень рада. Как насчет выпивки?
– За, обеими руками.
– Есть коньяк, виски, бордо.
– А ты?
– Обожаю коньяк.
– Мне тоже. Капельку, Дженни.
Женя налила по капле коньяка и присела на диван, указав место рядом. Жюльетт коснулась ногой её колена случайно или намеренно, и кровь прилила к щекам.
– Похоже, здесь душно.
– Напротив, хорошо, – она положила на колено Евгении руку, заглядывая в глаза.
Дженни встала и подошла к окну, скрывая волнение:
– Так будет лучше, – в распахнутое окно ворвался ветер и задул занавеску.
Жюльетт подошла и обняла за талию:
– Не противься желанию.
– Нет. Нет.
– Вся горишь, – легко коснулась губами, пылающей щеки.
Женя отстранила подругу:
– Хочешь выпить?
Жюльетт засмеялась:
– Не откажусь ещё от трех капель.
Евгения облегченно вздохнула:
– А я выпью литр. Любимый покинул, только и осталось, что напиться.
– Есть Натали, есть я. Мы любим тебя, Женя.
Евгения взяла руку француженки, и поцеловала мягкую ладошку:
– Спасибо, Жюльетт, милая. Я не так поняла, прости.
– Ты поняла верно. А я надеялась на взаимность.
– Боюсь чувств, ведь я не лесбиянка.
– Похоже, воображаешь убогих. Не волнуйся, моё отношение к тебе вполне нормально.
– А Натали?
– Причем Натали? У нее есть бойфренд, и даже не один.
Жюльетт налила себе чуть коньяка и, покачивая бокал в руке, заняла прежнее место на диване. Немного поколебавшись, Дженни опустилась рядом, держа полную рюмку.
– Ого! Ты же опьянеешь. Не боишься, что воспользуюсь пьяной женщиной? – Жюльетт откровенно смеялась.
Дженни покраснела и отставила бокал:
– Нет.
– Знаешь, больно видеть, как изводишься. Необходим стресс, чтобы вывести из состояния близкого к шоку.
– Видела Елену, подругу Герхарда?
– Ну.
– Она любит Герхарда. А он – её миллионы. При долгах и неумении экономить, Елена лакомый кусок.
– А чувства?
– Разве можно доверять мужчине?
– Ну, вот что, дорогая, одевайся, едем в гости к моим друзьям, новая компания придется кстати. Хватит жить Герхардом и Натали.
– С некоторых пор Натали меня отодвинула.
– Милая, Натали не может долго оставаться верной ни друзьям, ни любовнику. Хотя, может быть, в этом её особый шарм.
– Как быстро ты разобралась в ней.
– Видеть людей не единственный мой плюс.
– Я мало с кем постоянно общаюсь. Те, кто бывают на пятничных приемах важны Герхарду, мне же глубоко безразлично, что с ними будет после того, как выйдут из дома.
– Такая откровенность не многим по вкусу. А мне импонирует. И плевать на всех. Выпьем!
Дженни чуть пригубила, памятуя сказанное:
– Знаешь, я и правда стала много пить. Увы, спиртное не решает проблем. Герхарду всё равно, если сопьюсь или заболею.
– А говоришь, любит.
– Не настолько, чтобы отказаться от денег, идущих в руки.
– Значит, не любит.
– Работа ему важнее.
– Ну, это не разговор. Ты живой человек.
– Он так не считает.