Трамплин
Все дети зимой ходили в валенках, даже когда катались на лыжах. Для лыж были специальные крепления: петля для ноги, сзади резинка, а спереди крючок, на который эта резинка пристегивалась. И надевалось это всё прямо сверху на обувь.
Я страшно не любила вещи, купленные на вырост, особенно валенки. В первый год они бывали велики, а на следующую зиму – уже малы. Как раз тогда у меня были новые: красивые, серые, с блестящими галошами.
Зимой у нас физкультура была на лыжах. Мы ходили с физруком в лес. На пятёрку надо было сдать все три вида упражнений: ходьба без палок, бег на лыжах, спуск с горы.
С последним видом у меня всегда были сложности. Кататься в очках с горы было опасно, а без очков получалось плохо. Когда я мчалась на скорости, рассмотреть на сверкающей равнине снега накатанную колею, с моим зрением, было сложно. Я очень часто теряла лыжню посреди горки, и меня уносило в сугроб. Такой спуск не засчитывался.
Для таких, как я, девочек, которым обязательно нужна была пятёрка, а с нормальной горы сдать спуск не получалось, наш физрук находил какую-нибудь пологую горку и сам накатывал лыжню.
В нашем лесу было много каких-то непонятных бугров. То ли это были остатки оборонительных укреплений, то ли что-то ещё, но большинство горок были двусторонние. С одной стороны – довольно пологий склон, а с другой – страшно крутой. Пологие склоны никто за горку не считал, все катались с обрывистых сторон.
Вот на одном таком пологом склоне наш физрук и проложил лыжню для девочек. Мы все благополучно съезжали с этой горки, а физрук сидел наверху и записывал. По вершине этого бугра можно было прямо выйти на шоссе. Те, кто сдал спуск, поднимались наверх, там снимали лыжи и строились для перехода через дорогу.
Снять резиновые крепления всегда бывает сложно. На крючок набивается снег, резинка замерзает, твердеет и совершенно не тянется. Мальчишки давно уже лыжи сняли, а девочки все ещё боролись с креплениями. Физрук тоже уже снял лыжи, ходил и всем по очереди помогал расстегнуть крючок.
Я поставила палки отдельно, повесила на них варежки и пыталась сама снять лыжи. То правый крючок тащила, то левый. И вроде бы, казалось, что ещё чуть-чуть, и смогу снять: совсем немного не дотягивала. Ещё и валенки новые хлябали, мешали резинку тянуть. Я так увлеклась борьбой с крючками, что ничего вокруг не замечала. И вдруг почувствовала, что поехала. И всё быстрее и быстрее.
Физрук ко мне бросился. Бежал, руками махал и кричал:
– Тормози, тормози!
А чем мне было тормозить? Палки-то уже остались далеко.
Меня охватил настоящий ужас. Сразу как будто вместо желудка образовалась чёрная дыра, такая пустота была «под ложечкой». Лыжи сами несли меня к обрыву, а я ничего сделать не могла. Девочки визжали, ребята хохотали, а я цепенела от страха.
Как же я ухнула с обрыва! Полетела на скорости по крутому склону, а физрук пешком бежал за мной, вслед выкрикивал:
– Присядь, группируйся, лыжи своди!
Неожиданно у меня зрение прорезалось. От страха, наверное. Под ногами я чётко-чётко видела свои красные лыжи, и чуть ли не отдельные снежинки различала. А склон был накатанный, обледенелый, ноги разъезжались. Скорость была такая, что в ушах свистело. Но я на лыжах держалась, не падала.
Впереди на склоне виднелась какая-то ямка, а потом выступал небольшой бугор. Меня на этот бугор вынесло, и земля под ногами кончилась. Я даже понять ничего не успела, как оказалась в воздухе. Лыжи с ног слетели вместе с валенками и дальше без меня поехали. А я куда-то вбок упала и в сугроб влетела с размаху. Глубоко провалилась и засела в лунке, как тетерев.
Руки без варежек окоченели, куртка задралась, на голую спину снег насыпался. От холода зуб на зуб не попадал, а выбраться сил не было. Физрук примчался, бледный весь. Стал тащить меня из сугроба, снег руками разгребать. А я сидела, как оглушённая, никак опомниться не могла…
Лыжи мои с валенками нашлись у подножия горки. Они оказались совершенно целыми. На них потом и мой младший брат, и даже дочка катались. А физрук после каникул уволился…