Глава 3
Виктория отбросила атласное покрывало и поднялась с кровати, набросив на плечи прозрачный голубой пеньюар. Подойдя к окну, она закурила.
Отсюда, из большой комнаты в старинном особняке, квартиру в котором сняли для нее родители, открывался отличный вид на завораживающий диск полной Луны. Она притягивала взгляд холодным блеском, но Виктории не было дела до отражающего чужой свет небесного тела.
Она оглянулась и посмотрела на другое тело – сильное, красивое, мужское. Мягкие пряди светлых волос разметались по подушке после сексуальных игр. Обнаженный до пояса, худощавый, но неплохо натренированный торс эффектно смотрелся на фоне синего постельного белья. Лишь лицо во сне выглядело слишком незащищенным и мягким. Виктория нахмурилась и снова обернулась к окну.
Вик нравился ей – милый, внимательный, веселый. И такой скучный. Отец одобрил бы его. Может, стоило доставить старику удовольствие и выйти замуж за перспективного молодого врача? Тогда он точно поверит, что его единственная дочь изменилась – поумнела и успокоилась, и перестанет терроризировать ее телефонными звонками.
А потом? Что она будет делать после свадьбы? Вик, скорее всего, потребует, чтобы она рожала ему детей и хранила верность. Этот мальчик еще не знает, что верность – это такая же сказка, как и любовь, и соотвественно в природе не существует.
Вика знала об этом. Давно. С детства. Когда ей было двенадцать, ее очаровательная, белокурая, пользующаяся огромным успехом у мужчин мамочка ошарашила свою любимую дочь сюрпризом в день рождения. Она подарила ей папу. Этот подарок, на самом деле, мог стать желанным, если бы Вика не узнала, что перед ней – ее настоящий отец, который на протяжении многих лет приходил к ним в гости и даже дарил Виктории подарки. Лишь тогда, когда его жена погибла, он решился признать свою единственную дочь, женившись на любовнице.
Они переехали в огромную профессорскую квартиру и зажили такой жизнью, о которой Виктория могла только мечтать. Она получила доступ ко всем привилегиям, которые мог обеспечить девочке влиятельный отец, и вовсю пользовалась ими, но так и не простила – ни его ни мать.
Эти люди требовали от нее понимания и послушания. Лицемеры! Она не собиралась становиться ни послушной, ни разумной, окунувшись с головой во все те мероприятия, которые позволял посещать ее возраст. И в те, для которых она оказалась слишком молодой. Ее папочка терпеливо вытаскивал дочь из ресторанов, клубов, квартир с сомнительной репутацией. Стоило Вике прийти в себя, она тут же бросалась в очередную авантюру. Она продолжала жить, как хотела, пока не случилось нечто, заставившее Вику притормозить и согласиться на условия родителей. Они вынудили ее.
Нет. Она не доставит им радости и не выйдет замуж за Вика. Он ей почти наскучил. Однако на горизонте пока не появился тот, кто смог бы заменить парня в ее постели. Поэтому она позволяла этому мальчику строить какие-то планы на будущее. Ничего, переживет.
И эта глупая Синичка – тоже. Вике надоело слушать дифирамбы в честь невзрачной курицы.
Умница. Замечательный врач. Добрая душа. Красавица?! Нужно ослепнуть, чтобы сказать такое.
Вика не сомневалась, все это озвучивалось с единственной целью – позлить ее. Кудахчущие медсестры, нянечки и даже заведующая терапевтическим отделением – всего лишь женщины. Они завидуют Виктории и ее популярности. Да, сама Яна ничем ей не насолила. Разве такая способна на поступок? Вика просто не могла отказать себе в удовольствии наказать девчонку. Почему? Просто за то, что та слишком уж хорошо вписывалась в образ дочери, которую хотели видеть в Вике ее родители. Она выяснила уязвимые места этой простушки и умело воспользовалась знанием.
Вик стал лишь приятным бонусом в ее игре. Возможно, если бы он оказался хоть немного похож на Эда, она попридержала бы мальчика возле себя. Но…
«Где ты, Эд?»
Виктория потушила сигарету в хрустальной пепельнице и забралась в постель. Лунный свет и тишина маленького города вызывали неприятные воспоминания. В мегаполисе легче забыться среди блеска витрин и круглосуточной суеты.
«Да пошло оно все!»
Вика не привыкла слишком долго расстраивать себя грустными мыслями. Прижавшись к горячему мужскому телу, она погладила ладонью мускулистый живот.
– Замерзла, милая?
«Милая. Смешно!»
– Да. Согрей меня.
…Темная вода подступала со всех сторон, почти касаясь холодными щупальцами пальцев ног. Мутная, бездонная, но коварно спокойная гладь надвигалась медленно и неумолимо, уверенная, что ее жертва никуда не денется. Парализована страхом, она не могла сдвинуться с места. И позвать на помощь – тоже. Казалось, что от ужаса ее сердце вот-вот выскочит из груди. А еще этот противный смех… Он отвлекал и не давал возможности сосредоточиться, продумать путь к спасению…
– Яна Евгеньевна! Яночка, проснитесь!
Вначале ей показалось, что она все еще смотрит сон. Однако голос, гремевший над ухом, совсем не походил на смех из ее кошмара. Он был таким же реальным, как и рука на плече Яны. Кто-то настойчиво пытался ее разбудить. Девушка заставила себя разлепить веки.
Подняв голову со старенького письменного стола в комнате для медсестер, Яна вспомнила, что села за него лишь на минутку под утро тяжелого дежурства. Пока снова не накатил старый сон. Наваждение какое-то.
Тряхнув головой, чтобы отогнать неприятные воспоминания, Яна погасила настольную лампу. Зевнула, недовольно посмотрев на недописанный дневник в медицинской карточке – на ней она и уснула, и перевела взгляд на пожилую медсестру Филипповну, которая сочувственно смотрела на невыспавшегося доктора.
– Устала, – констатировала факт женщина и добавила: – Извини, что разбудила тебя, девочка. Через четверть часа начинается медсовет.
– Конечно. Спасибо, – Синичка пригладила волосы и растерянно переспросила: – Медсовет? А почему не обыкновенная оперативка?
Что за невезение! Ей предстоит докладывать о прошедшем дежурстве, а начальство решило провести расширенное совещание.
– Какая-то делегация приехала. Главврач «бабочку» надел.
На настенной планке загорелась сигнальная лампочка из палаты интенсивной терапии, и Филипповна шустро, несмотря на свой вес и возраст, побежала на вызов.
Подойдя к умывальнику, Яна брызнула в лицо немного воды. Затем попробовала привести в порядок короткие волосы, но пальцы не слишком хорошо справлялись с обязанностями гребешка. Из зеркала на нее смотрела уставшая девушка с темными кругами под глазами, впалыми щеками и вертикальной морщиной посреди лба. Все это дополнял отпечаток от примятой бумаги на щеке. В общем, выглядела она ужасно.
Взглянув на часы, Яна поняла, что бежать в ординаторскую за косметичкой некогда. Она вздохнула и отправилась в конференцзал, прихватив с собой медицинские карты, недавно служившие ей подушкой.
По дороге Яна обдумывала доклад о дежурстве. У Марии Ивановны снова началось кровотечение. Синичка вместе с хирургом продежурила у ее постели почти всю ночь. Еще одного пациента замучила почечная колика, и пока медсестры заряжали капельницы с необходимыми лекарствами, Яна срочно вызывала уролога. Хотя и то и другое удалось остановить, девушка продолжала наблюдать за больными, блуждая из палаты в палату, пока дежурный хирург силой не отвел ее в ординаторскую с приказом отдохнуть. Девушка тщетно пыталась последовать его наставлениям, но никак не могла расслабиться и поэтому отправилась заполнять медицинские карточки. Они-то Яну и усыпили.
Ее размышления прервал галантный старичок, опиравшийся на деревянную трость.
– Яна Евгеньевна, те успокоительные капли, которые вы мне назначили, просто какое-то чудо. Сегодня я спал, как младенец, – девушка терпеливо слушала, поглядывая на часы. Она не могла обидеть милого человека своим невниманием. – Очень прошу вас выписать мне еще один рецепт этого чудодейственного средства, чтобы я мог хоть иногда отдыхать от мирских забот.
Яна таки опоздала на медсовет, пока обещала занести необходимый рецепт старичку.
Семен Аркадьевич Раевский, главврач и приятный пожилой мужчина с пышной седой шевелюрой, что-то рассказывал довольно большой аудитории. За глаза его называли «маэстро» за пристрастие наряжаться по торжественным случаям в галстук-бабочку. Сегодня – в ярко-зеленую.
Яна пробежалась взглядом по заполненным рядам и уже подумала, что придется простоять все совещание у двери, когда заметила, как Сергей энергично машет ей рукой. Она начала пробирать к свободному креслу. Присев рядом с другом, девушка шепотом спросила:
– Случилось что-то такое, о чем я не знаю? Народу набилось, тьма.
– Какие-то люди приехали. Важные, если судить по внешнему виду «маэстро». Ты на чем сегодня спала?
– Очень заметно?
Яна приложила прохладную ладонь к щеке.
Сергей не успел ответить. Его опередил Семен Аркадьевич.
– Яна Евгеньевна, просим-просим. С нетерпением ждем ваш рассказ о сегодняшнем дежурстве. Ходят слухи, что оно было суетливым.
Не успела Яна начать доклад, как к главврачу подплыла его секретарь Роза и что-то тихо сообщила. Раевский извинился, попросил дождаться его прихода и, вынимая на ходу мобильный телефон, вышел. Наверное, звонила его жена. Только она могла заставить Семена Аркадьевича покинуть совещание.
Яна оглядела собравшуюся аудиторию. Большинство медперсонала тихо разговаривало со своими соседями. Некоторые радостно кивали ей, приветствуя. Во втором ряду с левой стороны от прохода рядышком разместились Вика и Виталик. Дубовский положил руку на спинку соседнего кресла и что-то шептал девушке на ухо. Вика снисходительно улыбалась, словно дарила великую милость, но при этом успевала изучать соседей.
Яна решила не терзать себя видом этой парочки и поэтому сосредоточилась на сидящих перед ней незнакомых людях.
Моложавый мужчина в очках, с короткой стрижкой и эспаньолкой, непрерывно улыбался своей соседке. Казалось, он нарочно демонстрирует окружающим свои идеальные зубы. Что-то неуловимо пренебрежительное в его манерах напомнило ей Викторию.
Молодая брюнетка рядом с мужчиной в очках казалась миленькой, но невыразительной – серый костюм, белая блузка, бледное лицо без капли косметики. Она с серьезным видом слушала собеседника и лишь иногда кивала в ответ.
Синичка лениво перевела взгляд на коричневый свитер соседа брюнетки. «Домашняя вязка», – сразу определила она, попутно замечая широкие плечи ее хозяина. Мышцы неплохо развиты.
«Что это я вдруг? Нельзя так глазеть на человека».
Тем не менее, осмотр она не прекратила. Наверное, сказывалась усталость.
Крепкая шея, твердый подбородок, четко очерченный рот с еле приподнятыми уголками, будто его обладатель хотел улыбнуться, но не решался. Каштановые волосы мягкими прядями падают на лоб и слегка прикрывают брови – темные, как крылья ворона. Глаза…
Яна оторопела от неожиданности и смущения. Веселые зеленые глаза смотрели прямо на нее и неумолимо удерживали взгляд.
Она чувствовала, как краска заливает лицо. Уголки выразительного рта незнакомца таки поползли вверх. Еще ни разу ее не изучали так откровенно. И это было…
Возникшее чувство казалось таким необычным, что Яна не решилась продолжить эту мысль и усилием воли отвела взгляд. К счастью Семен Аркадьевич уже вернулся в зал и кивнул ей, предлагая начать.
Яна не удержалась и еще раз украдкой посмотрела на мужчину в коричневом свитере, нехотя признав, что он очень симпатичный, хотя и рассматривает ее слишком… В общем, слишком. С нее достаточно симпатичных мужчин.
Яна откашлялась, одернула белый халат, пригладила волосы и принялась докладывать.
«Хорошенькая. И смышленая».
Остап разглядывал девочку в белом халате вначале от скуки, затем со все возрастающим интересом.
Когда она только появилась в зале, такая худенькая и взъерошенная, он принял ее за студентку. Потом главврач попросил ее рассказать о дежурстве, и Остап понял, что ошибся.
Ему хотелось расхохотаться, когда она почтила его своим вниманием, изучая так внимательно, словно он – музейный экспонат. Хотя в свои тридцать два мужчина считал тщеславие мелочью, недостойной внимания делового человека, Остапу вдруг захотелось понравиться молоденькому доктору. Когда же он поймал взгляд серых глаз, размышления покинули его аналитический ум, а обычно защищенное от женских чар сердце дрогнуло. Открытый, волнующий и напрочь лишенный кокетства взгляд удивил его.
Остап вспомнил о дыхании, когда в зале появился Раевский, и девушка отвернулась. Теперь он мог спокойно, почти без эмоций рассмотреть ее. Пепельные волосы, аккуратный носик, тонкие ниточки бровей, красивые губы, стройная фигурка, длинные ноги в чулках, а не в штанах, как принято в их клинике – привлекательная особа, на первый взгляд спокойная и рассудительная. Лишь маленький упрямый подбородок выдает не слишком уступчивый характер.
«Слишком молода для него. Сколько ей? Не меньше двадцати трех. Все равно, разница великовата».
Но красивые серые глаза с длинными пушистыми ресницами уже запали ему в душу.
Яна. Яна Евгеньевна. Кажется, так обратился к ней Раевский. Имя ей подходит. Интересно, это дитя училось медицине в местном вузе, или где-то еще? Наверное, когда она поступила на первый курс, он уже выехал из страны, и их пути не пересекались. До сегодняшнего дня.
Размышляя, Остап едва не пропустил окончание доклада, да и обсуждение тоже. Когда Яна решительной походкой шла к своему месту, он проводил ее взглядом. Девушка заинтересовала его.
– И кого ты там увидела?
Вытянув шею, Сергей пытался рассмотреть сидящих в первом ряду.
– Где?
Яна все еще не пришла в себя после обмена взглядами с незнакомцем, но не хотела обсуждать это с Сергеем.
– Среди гостей, конечно. У тебя был такой вид, будто перед тобой – привидение, – Сергей помолчал и, не дождавшись ответа, уже тише добавил. – Или мужчина твоей мечты.
– Очень остроумно! – с легким сарказмом в голосе прокомментировала заявление друга Яна, но в глубине души удивилась подобной догадливости.
«Что, если это заметили все? И Виктория тоже?»
Эти мысли разозлили ее и вызвали недоумение. Неужели она ревнует? И к кому? Она даже имени его не знает!
Яне стало не по себе.
Уже давно пора научиться скрывать свои мысли от окружающих. Нет, она больше не позволит Виктории играть ее чувствами. И до незнакомца ей нет никакого дела.
Вопреки принятому решению, Яна с нетерпением ждала выступления Раевского. Он взял слово в самом конце.
– Уверен, что всех присутствующих заинтересовали наши гости.
– Не прошло и полгода, – вздохнул с облегчением Сергей. – Я уж думал, что усну в ожидании.
Яна же не хотела спать. В ее крови все еще бурлило непонятное возбуждение. Она даже подалась вперед, чтобы лучше слышать главврача.
– Я специально оставил этот сюрприз на десерт, чтобы, так сказать, подогреть интерес, – присутствующие рассмеялись, а «маэстро» взмахнул рукой, словно дирижировал, и продолжил. – Эти милые люди прибыли к нам из далекого Торонто, чтобы помочь многострадальным кардиологическим больным избавиться от многих недуг. Коллеги-эскулапы готовы поделиться опытом с врачами нашей больницы.
Все улыбались, слушая Раевского. Они привыкли к его пристрастию к пышным фразам и драматическим эффектам. Вместе с тем всегда с глубоким уважением относились к Семену Аркадьевичу за его преданность работе и справедливое отношение.
– Хочу представить вам главу делегации и директора клиники Джона Родзинского, а так же молодых, талантливых врачей.
Мужчина в очках встал, обернулся и, ослепив присутствующих белоснежной фарфоровой улыбкой, принялся рассказывать о планах делегации.
Яна старательно вслушивалась в рассказ Родзинского, но ее взгляд то и дело соскальзывал к каштановому затылку.
«Торонто. Слишком далеко».
Когда Семен Аркадьевич закончил совещание и пожелал всем удачного во всех отношениях дня, на Яну навалилась неимоверная усталость. Она вместе со всеми двинулась к выходу, но сразу пройти в ординаторскую ей не удалось. Сотрудницы ее отделения живо обсуждали совещание, стоя у двери. Сергей закатил глаза и, махнув на прощание рукой, тут же смылся, а Яна остановилась рядом с заведующей Клавдией Сергеевной.
– Какой импозантный мужчина! Седина только добавляет ему шарма.
«Это они о Родзинском», – поняла Яна. Она молча не согласилась с таким восторженным комментарием, но, кажется, оказалась в меньшинстве.
– Одна улыбка чего стоит. Обворожительная.
– И одет со вкусом.
– Интересно, он женат?
Вопрос самой пожилой участницы разговора вызвал приглушенные смешки, а Клавдия Сергеевна сообщила:
– По моим сведениям он имеет взрослую дочь. Кстати, она приехала вместе с ним. О жене ничего неизвестно.
Видимо, директорская дочь – та темноволосая женщина, что сидела между Родзинским и зеленоглазым незнакомцем. Яна снова вспомнила о нем и чуть не пропустила следующую фразу Клавдии Сергеевны.
– Вы, наверное, устали, Яночка? Такое тяжелое дежурство.
– Нет, не слишком. Хирург потрудился значительно больше.
– И кто в этом виноват? – Яна не заметила, когда рядом появилась Виктория. – Если бы доктор Синичка больше внимания уделяла своим больным днем, дежурные врачи не перетруждались бы ночью.
Дешевая месть – вот что это было. Но высказаться нахалке в глаза решилась только Татьяна Николаевна.
– Ваш профессиональный уровень, госпожа Спинель, не позволяет адекватно оценить старания Яны Евгеньевны.
На глазах у всех голубая гладь в глазах Виктории превратились в колючий лед. Она прошипела, полоснув взглядом пожилого доктора:
– Хочу напомнить вам, дорогуша, что пенсию даром не дают. А к вам она уже стучится в дверь. Точнее, в трудовую книжку.
Чтобы хоть как-то отвести от милой женщины удар, Яна обратилась к бывшей подруге с замечанием:
– Вика, ты так и не поговорила с Терезой Вацлавовной из восьмой палаты. Ей необходима психологическая помощь.
– Так палата же женская, – скороговоркой высказалась молоденький интерн Мариша и смущенно замолчала, спрятавшись за спиной у старших.
Виктория обвела присутствующих высокомерным взглядом, но обратилась к Яне:
– Для тебя – Виктория Александровна. Ничего с твоей Вацлавовной не случится. Зайду, когда смогу.
Она развернулась и ушла, нацепив на лицо обычную приветливую маску, а врачи сочувственно посмотрели на Синичку, зная или догадываясь об их отношениях.
Яна не знала, что сказать и обернулась в поисках хоть кого-то повода, чтобы уйти.
Незнакомец наблюдал за ней издали, прищурив глаза.