Глава 4. Инга: социальный аналитик
Не думаю, чтобы меня любили в отделе. Работа в досуговом объединении предполагает коллегиальность. Девчонки жаловались, что когда мне нужны данные для анализа, они ходят по городу с опросными листами, а когда им не хватает актёра для представления, я иду в отказ. Мне не трудно разок-другой пройтись по сцене, да только перед этим уйдёт уйма времени на репетиции, а после представления в отделе принято до ночи обмывать окончание очередного мероприятия. Не один работник такого досуга превратился в алкоголика, поэтому отдел постоянно пополнялся «свежими» кадрами. Отец, узнав такой расклад, посоветовал: «Обрубай сразу. Сойтись всегда успеешь, а вот разойтись с людьми, которые уже почувствовали власть над тобой, труднее».
Ошибкой было направлять меня в отдел культуры и работы с населением, который занимался устройством массовых праздников, организацией митингов и выборов. Зав. отделом хотелось иметь штатного психолога, чтобы отсылать к нему истеричных жалобщиков, но такого методиста им по штату провести не удалось. В результате придуманная для меня должность выглядела солидно и конкурировала по значимости с должностью заведующей.
При трудоустройстве моё социологическое образование постоянно путали с должностью социальных работников, пытались предложить мне обслуживание пенсионеров. На этом фоне работа при администрации выглядела выигрышнее и могла дать материал для написания кандидатской. Меня, как признанного городскими боссами специалиста, дважды в месяц приглашали проводить консультации в Центре семьи и брака. Неплохо платили. Наработанный имидж совсем не вязался дружескими попойками – лучше уж прослыть гордячкой.
Я составляла очередную справку для городских властей, когда ко мне привели посетительницу. У меня засосало под ложечкой от тоски по пропущенному обеду. Галина Николаевна – бывшая мамина одноклассница и её завуч в настоящем – устраивалась в кресле напротив меня надолго. Она начала с претензий по поводу того, что «власти не контролируют выполнение своего же постановления о запрете прогулок для школьников после двадцати двух часов».
Учебный год начался, а дети и родители всё ещё живут по летнему времени. Через две недели пойдут первые контрольные работы, за обилие двоек спрос будет в первую очередь с неё, как организатора учебного процесса.
Я достала органайзер, с деловым видом нарисовала в нём несколько закорючек, смешную рожицу с большими глазами и ушами, потом из вежливости снова подняла глаза на посетительницу. На голове у завуча гладкая причёска, открывавшая уши, и большие круглые очки. Не поверила: посмотрела на рисунок и прикусила губу, чтобы не рассмеяться, – так похожи они оказались.
– Галина Николаевна, я всё записала. Обещаю, что вопрос будет рассмотрен; дадим команду полиции, организуем патрули.
– Спасибо, Инга. Я знала, что ты поможешь. Куда это годится? За последние десять лет столько исчезновений детей! Это всё от безнадзорности.
– Сколько исчезновений?
– В прошлом году пропало двое, годом раньше – ещё трое. И до этого случалось. Для нашего городка это много.
– А почему у меня нет такой статистики?
Женщина испугалась.
– Инга, я, может быть, лишнее сказала. Эти факты не надо озвучивать. Возможно, статистика закрытая. А, может, их находили? У нас же мамы сейчас живут сами по себе, дети сами по себе. Моему Вовке тридцатник, а я не усну, пока он домой не придёт. Неделю назад – представляешь – лежу в постели, не засыпаю, жду сына, слышу – голоса в прихожей. Выхожу, а с ним пришла Любка – ну, ты знаешь её, кудрявая такая.
– Макеева?
– Она самая. У неё муж, дочка, а она вдрызг пьяная к моему парню ночевать идёт. Я встала и говорю, не пущу, мол. Он просит: «Пусть переночует, ей не дойти до дома». А меня это должно волновать? Выгнала я их, а сама не сплю. Опять дверь хлопнула. Я халат накинула. Сын заходит и говорит: «Только попробуй что-нибудь сказать». Я ушла к себе, минут через пять слышу смех в его комнате. Я туда бегом. Лежит Любка на кровати. И как пробралась? Я одеяло сдёрнула, а она там в чём мать родила. И тут я схватила её за волосы и выволокла в коридор. Сын кричит: «С ума сошла!». Соседи на площадку вышли. А я следом одежду выкинула и закрылась. Я права, Инга?
Она пыталась «заболтать» свой прокол с пропавшими детьми. Мне не хотелось обсуждать её семейные дела. В восьмом классе Вовка принялся ухаживать за мной, а Галина Николаевна завела меня к себе в кабинет и прочла нравоучение, как быть гордой и объяснять всем мальчикам, которым ты понравилась, что нужно не на свидания приглашать, а уроки делать.
– Вы дали ему понять, что он не хозяин положения, а всё ещё ребёнок.
– Для меня – ребёнок! Я, Инга, не против постоянной женщины, не думай. Он уже не мальчик. С двумя пробовал семью создать, но обе непутёвые оказались. Я согласна: пусть бы привёл кого-нибудь с ребёнком, даже с двумя.
Это невыносимо! Она в который раз пытается вызвать меня на откровенность и получить признание в том, что меня с двойняшками бросил муж. На самом деле мы с Женей чувствовали себя крепкой семьёй, были вполне счастливы, но объяснять провинциальному городку специфику разъездной работы мужа не было желания. Всё равно не поверят – сочинят свою версию!
– Я как своего пьяницу выгнала, царство ему небесное, так ни одного мужика к себе не подпустила! Сыном занималась. Сейчас порядочных матерей нет. Одну Полиночку Белкину могу в пример привести.
– Тоже разведённая?
Галина Николаевна сделала паузу, посуровела.
– Это не наше дело. Сейчас богатые мужья на молодых до пенсии кидаются. Бог им судья, да вот ребёнка им забыть положение не позволит. За мальчиком есть пригляд – всё видят. Только ваша мама умнее других хочет казаться! Целое досье на благополучного ребёнка завела! Вы бы посоветовали ей следить за своими внуками! Отца рядом с ними нет. Всякое может случиться… И концов потом не найдёшь.
Ах ты, выдра! Прогноз моим детям она выдаёт! Я, по выработанной системе сдерживания эмоций, сделала глубокий вдох и выдох, постаралась придать голосу холодные бесстрастные интонации.
– Отца рядом с моими детьми подолгу не бывает только потому, что он работает в престижной столичной фирме. Она, кстати, спонсирует содержание группы быстрого реагирования. К тому же рядом с внуками постоянно находится наш молодой пенсионер – дедушка, у которого наверняка всплывут в критический момент старые связи с организованной преступностью. В подобной среде любые концы находят. У меня время обеденного перерыва, простите.
Собеседница поджала губы и поднялась.
– Ваше дело. Я передала, что велено.
– Кем велено? – быстро переспросила я, но ответа, естественно, не получила. Пожилая женщина опустила голову и быстро вышла из кабинета.
Пришлось предупредить зав. отделом, что после обеда задержусь – зайду к статистам. Я построила рабочий график независимо от своего «отдела развлечений», связывалась напрямую с секретарём мэра, но наглеть не стоило.
На самом деле хотелось обдумать ситуацию. Мне явно поступила угроза от какого-то третьего лица. И завуч, и директор школы наверняка уже пропесочили маму по поводу Полиночки с её сыном. Мама могла быть упёртой женщиной в выставлении оценок, но при характеристике учеников умела подбирать обтекаемые фразы. Она повторяла, что родителей нужно щадить. Чем же она так насолила, что понадобился шантаж внуками? Кто стоит за Полиночкой Белкиной?
Размышления детектива-аналитика глушили эмоции испуганной матери. Ну как, действительно, возьмутся за детей? Алёшка осторожный, чужих опасается, и напугать его до истерики проще простого. С Алёнкой дела обстоят ещё хуже: она так доверчива, что пойдёт за первым встречным, сколько её ни учи! Я остановилась на краю тротуара и позвонила отцу. Он, выслушав, решил, что прямой опасности нет, поступило предупреждение. После серьёзного разговора с мамой он подумает, как действовать. А ещё проще взять неиспользованный отпуск и прокатиться с детьми к морю. Бархатный сезон в разгаре. Он лично отвезёт нас на побережье, к тёте в станицу. Зачем рисковать?
Двигаясь в потоке людей, я продолжала гадать, что такого натворила мама, из-за чего нужно ходить по улицам и оглядываться? Я непроизвольно оглянулась. Мужчина за мной замедлил движение. Этого ещё не хватало! Я юркнула в кафе, выбрала столик у окна и убедилась, что мой преследователь окинул взглядом расходящиеся улицы, заметил меня в окне и двинулся следом. Какой уж тут обед! Я заказала кофе с пирожным, успев отметить про себя, что волнения сожгут запретные жировые калории. Ему принесли такую же чашечку, которую он через длинные промежутки времени подносил к губам. Меня из виду не упускал. У нас на курсе в подобных ситуациях восклицали: «Кино и немцы!»
Я съела пирожное и ничего лучше не придумала, как снова набрать номер папы. Не волновать же мужа, который сейчас летел где-то над Сибирью! Я достала телефон, делая вид, что набираю номер, засняла на камеру моего преследователя. И тут он направился ко мне.
– Степан Петрович? Рада вас слышать!
– Рано радуетесь. Вы ситуацию в Лесном отслеживаете?
– Всё под контролем, Степан Петрович!
– Странно. А у меня другие сведения.
– Это наш старый перевалочный пункт. Там опытный наблюдатель.
– Ваш опытный наблюдатель напрямую позвонил мне, хотя этот номер дан ему на самый крайний случай.
– Что могло случиться, Степан Петрович?
– Вы у меня спрашиваете? Вот прокатитесь-ка туда сами и всё выясните.