Глава 10
– Что значит, Игорь пошел за нами, и ты не смог его остановить?
Я бросаюсь к Кирку, но руки Мел впиваются в мои плечи, оттаскивая от него. Он беспомощно разводит руками, и в его глазах читается вся вина, которую я ему вверяю. Челюсть постоянно стиснута, и когда он пытается в очередной раз со мной поговорить, это заканчивается одним и тем же уже в течение двух часов.
Я бросаюсь на него с желанием рвать на куски сильнее, чем все демоны ада.
Хочу его ударить. Хочу его избить! Хочу сделать ему больно! И он сам постоянно меня об этом косвенно просит!
Игорь выполнил то, что хотел так долго. Он отвлек всех и скользнул за периметр. За мной. Потому что боялся, что со мной что-то случиться. Он так и не смирился с тем, что он мне не нужен, чтобы прикрывать спину. Но до нас он так и не дошел.
Мы прочесали весь лес, а он будто бы в воду канул. Я молилась о том, чтобы это была не вода разделяющей реки, и состояние перманентной истерики длилось уже несколько часов, я вот-вот готова была просто утопить все вокруг себя, затем поджечь и на последней стадии развеять все по ветру.
– Сэм, прости, я…
– Что, Сэм, прости?! – злобно дразню его в ответ. – Я слышала это двести тысяч раз за сегодня! Скажи это Игорю, когда найдешь его. Или его телу. – Кирк тянется к моим рукам, но я отталкиваю его. Он не сможет этого понять! Никто не сможет меня сейчас понять!
Я металась по его комнате, не находя себе места, садилась на секунду на кровать и подскакивала от шороха. Они заперли меня тут вместе с Мел и виновником, чтобы я была сосредоточена на нем, а не пыталась свалить через окно. Потому что я не могла унять себя, не могла с этим справиться. Они не оставили меня в доме сирен, потому что там слишком много места. Вдвоем они не смогли бы меня контролировать, если что-то случилось. А комната Кирка подходит для этого!
– Хочешь, я налью тебе чего-нибудь, ты хоть немного…
Я посмотрела на него таким взглядом, что он сразу понял жуть своей идеи.
– Сэм, я не мог, я просто…
Я качаю головой, думая о том, что любая другая на моем месте уже бы плакала. Но я не могу.
Игорь может быть уже мертв. Игорь, скорее всего, уже мертв. И это все по моей вине! Потому что я когда-то не смогла сказать нет! Мел падает на кровать рядом со мной и крепко хватает мою ладонь. Скорее всего, даже не осознает, как это важно сейчас, просто держаться за кого-то дорогого и живого.
– Сэм, – ее голос тверд и непоколебим. – Я уверена, что он скоро появится, и это будет объяснимо. Все это будет объяснимо. И ты просто разорвешь на части за то, что он заставил тебя так сильно нервничать!
Вранье! Ложь! Все это ложь!
Она прекрасно знает, что с ним случилось что-то ужасное, что он больше не будет меня убаюкивать у себя на кровати. Не будет целовать. Он больше не будет со мной. Его больше не будет, и я зарываюсь в ее волосы с новым витком рыданий без слез. Кирк садится позади меня и кладет руку на спину.
– Ты не виновата!
Резко разворачиваюсь и ору ему в лицо:
– А кто? Кто в этом виноват? Кто?? Скажи мне! За кем его туда понесло?
Мел пытается сделать так, чтобы я не кинулась на него с кулаками, фиксируя мои ладони за спиной.
– Сэм, я…
– Ты никогда не поймешь этого! Никогда!
Мои всхлипы заполняют тишину комнаты, и на его лице отражается гримаса боли. Мел гладит меня по руке и молча показывает ему на дверь. Кирк уходит с выражением вселенского горя на лице. Она остается со мной до утра в закрытой извне комнате, зашептанной десятками заклинаний. Чтобы я не могла уйти за ним. Чтобы им осталось, кого винить. Чтобы Аркадия грохнула меня, а не Олли за то, что у нее забрали ее единственного сына.
Через пять часов я наконец, к великому облегчению Мел, закрываю глаза на несколько часов. Просыпаюсь от прикосновения Олли.
– Сэм… – я проспала три часа, сейчас около десяти утра. Резко сажусь на кровати и упираюсь в нее глазами, хватаю за руки.
– Скажи мне, что вы его нашли! Скажи, что с ним все в порядке.
Я лихорадочно бегаю глазами по ее лицу, но знаю, что все плохо. Все очень плохо! Потому что глаза Олли полны любви! Я хочу проорать ей в лицо, что мне не нужно ваше сострадание, мне нужен Игорь, живой и здоровый!
– Нет, милая, с ним не все в порядке, но мы знаем, где он… его забрали темные.
Мне кажется, я задохнусь от шара воздуха, который взрывается в легких. Я ошарашенно смотрю на нее, и губы сводит судорога. По всем моим артериям, венам и капиллярам от сердца расползаются иголки страха. Он проникает в каждый клочок тела. Кажется, хуже уже не будет! Хуже просто некуда. Но Олли продолжает:
– И это не все. Они хотят тебя в обмен на него!
– Они хотят сирену…
Я мотаю головой. В чем их проблема. Что за странное требование.
– Нет, они хотят тебя! Только тебя. В послании описана рыжеволосая девочка-сирена.
Ну да конечно, я одна такая тут! Я перевожу взгляд на Мел и вижу ее жесткость. Она не собирается меня отдавать! И Олли не собирается меня отдавать! Никто не хочет этого. Исключая меня. Я вздыхаю, проглатываю ужас, который меня наполняет и шепчу:
– Сколько у нас времени?
– Сегодня до вечера! Когда стемнеет, они требуют, чтобы ты вошла в сферу.
– Куда?
Я спрашиваю, но не понимаю, зачем это делаю… я ничего не понимаю.
– Магическое ограждение. Они его ставят как гарантию того, что не будут использовать магию. Как только они это сделают, она падает. – На автомате чеканит она в ответ.
– Почему они готовы на это пойти?
Я не знаю, зачем спрашиваю, я же знаю ответ!
– Потому что у них есть оружие.
У них есть оружие, у них есть Игорь, у них буду я. Они не отдадут его. Они скорее его убьют и меня потом убьют. Поиздеваются и убьют. Возможно, пристрелят, если решат, что я все-таки не должна мучиться. Итог будет один: мне осталось жить каких-то 7—8 часов. И даже если больше, конец будет тот же – смерть!
Вечно молодая!
Я проглатываю это все и шепчу.
– Каков план?
Мысленно заламываю руку и падаю перед Олли на колени, умоляя, чтобы она рассказала оригинальную концепцию, которая не вызовет у меня сомнений.
– Мы еще обсуждаем детали… к вечеру он будет готов! Пока, может ты хочешь вернуться к нам домой, поесть…
– Я не хочу есть, – Олли качает головой, – но я бы вернулась.
Это их воодушевляет. Они думают, что я благоразумная. Что я понимаю степень опасности. Что я готова сотрудничать.
Но это ни хрена не так! Я ни капли не такая! Вообще!!!!
Мы все вместе бредем в наш дом, я надеюсь, что все заняты своими делами. Я не хочу, чтобы кто-то видел меня такой. Я до сих пор в своей форме. Джинсы, темная майка, тесная ветровка. В ней не жарко, но закрывает плечи. Волосы стянуты в пучок на затылке. Моя одежда в крови. У меня небольшой порез на бедре, который естественно даже не обработан и возможно болел бы, если бы я была в состоянии обратить на это внимание.
Я сильнее, чем они! Я быстрее, чем они! Я справлюсь с ним всеми!
Мои татуировки не горят. Потому что вместо сердца у меня дыра от выстрела дробовика. Странно, что ее никто не видит, только я чувствую.
Они сажают меня за стол и ставят тарелку с едой. Напротив сидит Кейт, бледная как сама смерть. Она знает, через что я сейчас прохожу, она понимает меня. Одна из всех и ей страшно, потому что я воскресила ее воспоминания, с которыми она почти справилась, которые она почти выкинула из себя.
Я опять все испортила.
Они заставляют ее говорить со мной. Но я не слышу. Я не ем. Я выпиваю стакан воды, быстро принимаю душ и падаю к себе на кровать, зарываясь в подушки. Делаю вид, что сплю следующие четыре часа. Со мной постоянно кто-то находится, они следят за тем, чтобы я не сбежала. Они не говорят этого, но знают, что я не идиотка.
Около шести вечера мы собираемся за столом. В моей голове уже есть план. Олли говорит:
– Я поговорила с Аркадией, она настаивает, что мы не должны тебя им отдавать, но и Игорь ее беспокоит. Она хотела бы получить своего сына назад…
Я хочу прокричать ей в лицо, что это все ложь, но молча смотрю в новую тарелку с едой для меня.
– Я ее не интересую. Ей только нужно получить его обратно! Ей все равно, одной сиреной больше, одной меньше, появится замена.
Возможно даже для моего места в сердце Игоря. Олли продолжает:
– Я решила, что мы не отдадим тебя!
Я поднимаю свои глаза, полные ужаса, на свою верховную и с дрожью спрашиваю:
– Олли, что значит не отдадим меня?
– То и значит, мы не пойдем на поводу! Если они убьют Игоря, будет война, и тогда мы их всех заставим поплатиться…
– Олли. Это Игорь! Нельзя просто так взять и сказать, чтобы они оставили его себе на память! Ты с ума сошла?
Я приподнимаюсь и подаюсь вперед, нависая над столом. Воздух вокруг нас застывает и превращается в лед. Я чувствую, как все до одной сирены задержали дыхание и наблюдают за тем, как градус нашей с Олли милой беседы поднимается.
– Я не пойду у них на поводу!
– У нас нет выбора!
– Сэм, это не тебе решать!
– Это решать мне! Ты просто боишься еще раз признать, что облажалась! Что еще одна из твоих девчонок, скорее всего, умрет сегодня! Это моя жизнь! По крайней мере, я хочу иметь возможность самостоятельно решить, когда мне с ней расстаться.
Это выводит Олли из себя:
– Я облажалась? Я? А может, это ты! Я тебя предупреждала, что это не закончится ничем хорошим! Я могла попросить Аркадию с этим помочь! Она бы могла подчинить тебя… – мои глаза расширяются от ужаса. Воспоминания накатываю как цунами. Олли, повисшая в воздухе, распятая перед Аркадией. Ее нечеловеческие вопли и то, как я пытаюсь заткнуть уши, чтобы не слышать их. Слова темного мальчишки обо всех ее повреждениях. Меня мутит. И я падаю на стул. Просто для того, чтобы не оставить содержимое моего пустого желудка на столе перед ней.
Я знаю, что я виновата.
– Мне нужно переодеться! Я не хочу это больше обсуждать! Я пойду туда и точка!
– Нет, ты никуда не пойдешь!
Я не произношу, но думаю о том, что это мы еще посмотрим. Быстро снова моюсь и переодеваюсь в зеленое платье с открытой спиной. Пусть думают, что я смирилась! Но на ногах удобные легкие ботинки, которые фиксируют лодыжку, и не дадут мне подвернуть ногу. Олли может что-то заподозрить, ну да ладно. Я вывела ее из себя, она больно ударила по мне. Мы квиты.
Я не держу рядом с собой верхнюю одежду. На улице уже давно перевалило за середину сентября, но если они заметят что-то такое, то сразу догадаются, что я планирую.
В комнате осталась только Мел, она уставилась на меня, подумав, что у меня странный выбор гардероба, но никак это не прокомментировала:
– Может, ты все-таки поешь?
– Нет! Где все? – Она тяжело вздыхает.
– Они решили, что при тебе это обсуждать – не лучшая идея. Когда от них придет приглашение на «вечеринку», мы все равно услышим. Это все услышат!
– Ага…
Она смотрит на меня как старшая сестра:
– Сэм, пожалуйста, не делай глупостей!
Она говорит кротко и тихо, и в ее взгляде столько мольбы!
– Я не знаю, как справлюсь, если и ты пострадаешь…
Странно, как много синонимов для слова «умрешь» можно найти, при желании.
Рядом присаживается Кейт. Это просто комплимент: они посчитали, что одной Мел со мной не справиться! И правильно! На самом деле вдвоем тоже… но это не важно. Она кладет руку поверх моей и не говорит ничего. Просто сжимает ее, чтобы я знала, что она со мной! И я знаю! Я знаю, что, несмотря на то, что сказал Олли, они все до одной со мной.
Но я с Игорем.
Мы сидим молча, наблюдая, как вечер пожирает дневные краски, и я не знаю, сколько времени проходит до того момента, как тишину за окном озаряет голос.
– Мы ждем! – голос мне знаком, но я не могу понять откуда. Он озаряет все пустоту, и мой пульс сразу подскакивает в десять раз. Я моментально оказываюсь на ногах. За мной срываются Мел и Кейт.
Я думаю только о том, что не хочу делать им больно.
– Отпустите меня!
Мой голос похож на плач ребенка, я плохо себя контролирую. Они обе качают головой. Они не могут этого сделать.
– Я не хочу делать вам больно! – а это уже прямая угроза. Они выходят из-за стола, преграждая мне путь наружу. Я встаю напротив. Если бы они знали, как мне страшно. Я никогда не думала, что во всех ужасах этого мира когда-то мне придется противостоять им, самым дорогим и понимающим. Я ловлю их глаза, одни холодные как лед, пронзительно голубые и вторые серебряные теплые с темной обводкой радужки, которые делают их цвет еще более светлыми. Я вижу в них боль. Я надеюсь, что в моих видно только решительность! Пусть они считают меня влюбленной идиоткой.
Мы втроем замираем. И я думаю, как далеко я смогу сейчас зайти. Чтобы удрать, мне нужно их вырубить. Это значит – сделать им очень больно! Слишком больно!
В этот момент в комнату врывается Олли. И это мой шанс. Они отвлекаются на нее, выдыхая с облегчением. Они были уверены, что я выйду в дверь.
Я отворачиваюсь и перемешаюсь в окно, разбивая наше панорамное великолепие вдребезги. Вылетаю наружу вместе с осколками, но не чувствую, как они меня ранят. Автоматически закрываю лицо руками. Падать не очень далеко, не больше 50 метров и я приземляюсь в саду. Отдача достаточно сильна, но я выбрала правильную обувь, поэтому остаюсь на ногах, разворачиваюсь и лечу. Именно лечу, а не бегу! Я никогда так быстро не передвигалась!
Я заворачиваю за угол и вижу эту дрянную сферу! Она покачивается в воздухе, и мне нужно только вступить в нее, чтобы оказаться отрезанной! Наперерез мне вылетает Мел, значит, Кейт или еще кто-то может появиться с любой стороны. Им нужно меня задержать, мне нужно успеть. Тут нет воды и единственное как она может на меня повлиять – это еще раз прокричать:
– Сэм, не делай этого!
Они мне не простят!
Я врываюсь в сферу, и за мной она моментально стекленеет. Мел и Олли одновременно врезаются в нее, практически не успев сбавить скорость. Через секунду рядом тормозят ошалевшие Кейт и Дели. Я тяжело дышу и упираю руки в колени, в попытке прийти в себя.
Мел барабанит в невидимую стену и кричит, что я – идиотка, что она никогда мне этого не простит! В конце концов, ее разрывает от слез, и она скатывается по стене, садится, упираясь в нее спиной, и продолжает меня оплакивать еще живой. Дели присаживается рядом с ней, обнимая, но продолжает сверлить меня глазами.
Я знаю, что она делает! Она пытается меня запомнить! Врезать себе в мозг, как еще одну зарубку, еще одну девчонку, которую потеряла.
Я хочу десять тысяч раз просить у них прощения. Кейт кладет руку на уровне глаз, затем добавляет вторую и складывает сердце из больших и указательных пальцев. Я слегка улыбаюсь и повторяю ее жест.
Может она меня так сильно любит. А может она одна меня понимает. Я не узнаю этого никогда.
Олли просто опустошенно качает головой и произносит:
– Заставь их использовать магию, чтобы мы могли до тебя добраться! – но в ее глазах я читаю, что она мысленно меня уже почти похоронила. И какую-то часть себя тоже. Они будут спасать Игоря, не меня. – Они просили идти вдоль дороги, не сворачивая.
Я киваю. Разворачиваюсь и ухожу, не оборачиваясь.