Вы здесь

Вечер, полный сюрпризов. Глава 2 (Нина Харрингтон, 2015)

Глава 2

– Собственной персоной, – пожал плечами Роб.

И, не спрашивая разрешения, не извиняясь, сел рядом с ней на скамейку, вытянув ноги к стене с картинами. – Надеюсь, вам нравится выставка? Это произведение действительно замечательное.

Лотти попыталась собраться с мыслями и вставить хоть слово. Но не смогла.

Роб Бересфорд. Последний человек из всех людей, кого она ожидала увидеть на закрытом просмотре.

Он выглядел как на постере – идеальный знаменитый повар. Стильный костюм. Прическа. Модная небритость. Черт бы побрал портного, который сшил одежду, столь безупречно сидевшую на его фигуре. Даже под этим лощеным обличьем скрывался старина Роб.

Она могла судить об этом по его походке. Хвастун. Повадки и надменно поднятая голова делали его похожим на капитана корабля, высматривавшего в океане пиратские суда, груженные сокровищами. Он не изменился с их последней встречи тремя годами ранее.

Когда уволил ее с первой работы в ресторане.

Одна мысль о том дне превращала ее в ледяной айсберг, способный потопить «Титаник».

Она тогда начинала ученицей на кухне в отеле «Бересфорд». Проработала всего три месяца, когда могущественный Роб Бересфорд ворвался в кухню и потребовал, чтобы идиот, приготовивший шоколадный десерт, вышел в обеденный зал и извинился перед посетителем, который чуть не сломал зуб о каменную выпечку.

Роб был явно унижен и расстроен, поэтому искал козла отпущения, на которого свалил бы всю вину. Главный кондитер взглядом указала в ее направлении, она почувствовала, как Роб схватил ее за грудки поварского халата и притянул к себе так близко, что она почувствовала щекой его жаркое дыхание. Гневные обвинения останутся в ее сердце и памяти на всю оставшуюся жизнь.

– Вон из моей кухни, идите снова в школу, и никаких оправданий. Из вас никогда не получится настоящий повар, вам нечего делать в этом бизнесе, уходите сейчас же и избавьте нас от напрасных усилий. Никто не останется безнаказанным за то унижение, которое я испытал.

Потом он убрал руки так быстро, что она упала бы, если бы не стальная столешница. Роб продолжал сотрясать воздух: «Я не хочу видеть вас здесь завтра. Ясно?»

О, ей было все ясно. Она прекрасно поняла, как несправедливо и предвзято шеф-повара относятся к ученикам. Она подождала, когда шеф по соусам перестанет раболепствовать, положила на тарелку новый десерт, сбросила халат и выскользнула в заднюю дверь до того, как главный кондитер, страшная Дебра, пьяная настолько, что едва держалась на ногах, смогла вставить хоть слово.

С этого момента она поклялась работать только на себя. Все равно в каком деле. Возникает вопрос: что он делает сегодня вечером в художественной галерее? Покупает картины для своих ресторанов? Скорее всего, в зале есть кто-то, кто может посодействовать его карьере.

Посмотреть на других и показать себя – девиз Роба Бересфорда. Так было всегда, и из того, что она читала в прессе и видела на телевидении, за последнее время ничего не изменилось. И если он притворился, что знает об этой картине, – это малая цена за его личное продвижение наверх. Самое унизительное, что он даже не узнал ее. Она не собиралась напоминать.

Лотти подняла руку и убрала волосы с шеи. От гнева ее бросило в жар. Сильный и низкий голос Роба, казалось, резонировал в ее голове, а в животе вдруг запорхали бабочки. Его присутствие наполнило пространство между ними, и было тесно, словно ее зажали между стеной и скамейкой. В прошлый раз он возвышался над ней и пронзал глазами как лазером, она не желала повторения.

И это больше не повторится. Сейчас они на равных.

Четко очерченные линии челюсти и скул еще больше обращали внимание на его роскошные полные губы. Сломанный нос слегка изгибался сразу под переносицей. И слава богу. Если бы не это, Бересфорд выглядел бы еще великолепнее, чем тогда, когда они виделись последний раз.

Роб потянулся за бокалом шампанского, ткань рубашки натянулась на груди. Нет, в мире нет справедливости, этот человек создавал кулинарные шедевры и сам выглядел как образец для подражания. И прекрасно знал об этом.

Плавным движением он поддернул рукав пиджака и обнажил руку с темной татуировкой, бежавшей от запястья вверх, в том же стиле, что и другая, на груди, под белой вечерней рубашкой с расстегнутым воротом.

На долю секунды Лотти задумалась, что за рисунок у него на мощной груди? Потом отбросила эти мысли. Боди-арт и кулинария? О, в этом что-то есть. Еще один способ привлечь к себе внимание. Самовлюбленный тип!

В мире высокой кухни невозможно не столкнуться с Робом Бересфордом на кулинарных конкурсах. Во время награждения победителей она сидела в задних рядах с простыми смертными.

И конечно, телевизионные шоу. Нужна смелость, чтобы выйти на непривычную кухню и советовать шеф-поварам, как лучше управлять ресторанами. Но у него всегда были ответы на все вопросы.

Телезрители не знали, сколько неудач, слез и семейных травм было у этого совершенно незнакомого им человека за долгие годы работы. Но передача шла уже третий или четвертый сезон. Зачем все это? Всеобщее помешательство. Уж она-то никогда не станет в этом действе участвовать, поскольку ненавидит таких, как он, играющих с жизнями других людей, заставляющих плясать под свою дудку. Невнимательных эгоистов. Сурово? Может быть. Зато правда.

Что она пообещала себе, уволившись из банка? Не лгать. Не обманывать себя. Никаких наполеоновских планов. И никогда не играть по чужим правилам. Роб Бересфорд игрок, но она не собиралась играть по его правилам.

Он поднял голову и посмотрел на нее. Нет. Не так. Он, казалось, изучал ее. Она уже приготовилась, что он начнет инспектировать ее пронзительными синими глазами, давая оценку ее красоте, оглядывая с головы до ног. Но он не стал. Его глаза остановились на ее лице, словно он искал и находил в нем что-то важное для себя. Уголок рта приподнялся в легкой улыбке, привлекавшей ее внимание к его губам, которые хотелось поцеловать.

– Мне кажется, мы где-то встречались. Так неудобно, я забыл ваше имя. Не поможете вспомнить?

Его голос, сравнимый с соусом из горячего шоколада поверх лучшего карамельного мороженого, мог заставить сердце любой глупой девицы забиться от восторга. Он говорил с более сильным, чем обычно, американским акцентом, вряд ли это удивительно. Акцент или, можно сказать, намек на него лишь добавляли обаяния.

Что она может? О, и это лучшее, что он мог придумать?

Она почувствовала себя почти оскорбленной.

Неужели знаменитый Роб Бересфорд не нашел лучшего способа познакомиться? Или он сегодня не в форме? Да, что-то с ним сегодня не так. Может, меньше высокомерия? Неудивительно. Явно умеет работать на публику, если верить прессе.

– О, пожалуйста. Неужели эта фраза все еще работает?

Роб удивленно поднял брови, сексуальная улыбка, призванная размораживать замороженные продукты с двадцати шагов, потухла, словно кто-то выкрутил лампочку.

– Иногда. Но теперь я еще больше заинтригован. Снимите груз с моей души. Мы не встречались раньше?

– Возможно. – Она взмахнула ресницами и повернулась к холсту. – Никак не ожидала встретить вас в художественной галерее. Вы сменили сферу деятельности? Или, может быть, хотите встретить девушку другого типа? Говорят, нынче музеи и галереи очень популярны только в определенных кругах. Признавайтесь, откуда вы знаете работы Адель Форрестер? Вы ее поклонник. Я права?

Она слышала, как он коротко вздохнул.

– Может, и поклонник. Есть идея. Я, кажется, вас заинтересовал, а вы заинтересовали меня. Что, если я отвечу на ваш вопрос. А вы ответите на мой? Простой обмен. Вопрос за вопрос. Что скажете? Заключим сделку?

Лотти подняла брови, покосилась на него:

– А я могу доверять вам, вы сдержите слово?

– Обижаете. Вполне можете довериться. Только один раз. Обещаю, что не буду задавать личных вопросов. Честное скаутское.

– Вы никогда не были скаутом!

– Две недели на острове Райт, обгорел и научился разжигать костры. Я отлично все помню. Вы не ответили на мой первый вопрос.

Лотти почувствовала подлинный интерес под его напряженным взглядом.

Может, потратить несколько минут на разговор с ним? На равных? Притвориться, что они никогда не встречались? Для разнообразия. Не все же время разговаривать с Йеном о фонде и рекламном альбоме, которыми она занята в последнее время. Было бы даже забавно посмотреть, как он будет ломать голову над тем, где и когда они встречались.

– Ладно, – непринужденно ответила она.

– Ладно? Точно?

– Это все, чего вы от меня добьетесь. Получите, что хотели. И я буду первой. Мой вопрос. Помните его?

– Конечно. Да. Я знаю Адель Форрестер и, да, я ее большой поклонник. Люблю все, что она когда-либо выставляла, и еще больше – что осталось невыставленным. Удовлетворены? Хорошо. Теперь моя очередь спросить. Потому что, на какую бы газету вы ни работали, они выбрали прекрасную кандидатуру вести раздел о развлечениях. Итак. Какое имя я должен искать под обзором выставки Форрестер?

Лотти чуть прикусила губу, чтобы не улыбнуться. А, так он думает, что она одна из искусствоведов. Отлично. Она будет действовать инкогнито. Это забавно.

– Шарлотта. Можете называть меня Чарли. Я откликаюсь на оба имени.

– Чарли, – тихо повторил он, два раза моргнул и покачал головой. – Художественного критика зовут Чарли. Я должен был догадаться о чем-то в этом роде.

Волосы упали на лицо, он привычным, отработанным жестом отбросил их назад, хмыкнул и засмеялся во весь голос:

– Спасибо. Так мне и надо. А у Чарли есть фамилия?

Терпение. Она не собиралась позволять этому высокомерному типу выиграть в маленькой игре. Ее фамилия сразу же завершит ее.

– Вы нетерпеливы. Это уже новый вопрос. Теперь моя очередь. – Лотти повернула голову к холсту и вытянула губы.

Он достаточно повидал критиков в галерее у мамы, чтобы вполне достойно играть роль в течение нескольких минут.

– Это очень интересное произведение, отличается от других картин выставки. Большинство пейзажей написаны яркими красками, а портреты просто выпрыгивают из рам, они ужасны. Но эта более… – Лотти поводила рукой по воздуху, пытаясь найти определение, и не могла.

– Интроспективна? – подсказал Роб. – Это вы пытались сказать? Краски выражают настроение Адель. У каждого художника своя манера и свой характер. Темнота заставляет свет сиять еще ярче. Не находите? – С этими словами он повернулся и улыбнулся ей тепло и с подлинным чувством, осветившим его лицо от нежного изгиба полных губ до легких морщинок в уголках глаз.

За годы работы в жестком мире банков, где неверный телефонный разговор стоил миллионы, Лотти научилась разбираться в людях и гордилась этим. И эта версия Роба Бересфорда потрясла ее.

Он говорил искренне, был таким спокойным, сосредоточенным и обычным в этот момент. Просто мужчина из художественной галереи, беседующий о художнике, которым восхищается. Откуда это в нем? Неужели так изменился за прошедшие несколько лет?

– Вы не считаете себя художником, Роб? В СМИ часто высказывают эту точку зрения.

Его глаза расширились.

– Чарли! Каждый шеф должен держать в голове, что он создает художественное произведение на тарелке. Цвет, вкус, текстура. Но художник? Нет. – Вскинув голову, он удивленно поднял брови. – Вы удивили меня, Чарли. Неужели вы верите всему, что пишут в прессе? Не хотел бы вас разочаровывать.

– А, поняла, почему мне никогда не хотелось искать популярности. Цена славы. Это, должно быть, утомительно. Все время играть роль на публике, когда хочешь остаться дома и смотреть по телевизору реалити-шоу в пижаме с чашкой горячего шоколада.

– Ну и ну. Вы озвучили одну из моих личных фантазий.

Он замолчал и подвинулся к ней ближе. Слишком близко. Загородил ей вид на зал, заставив сосредоточить взгляд на его полных губах. Провел по ее щеке от уха до шеи пальцем. Прикосновение вышло таким легким, что Лотти вполне могло это почудиться.

Было бы ложью сказать, что ей все равно, потому что через секунду после прикосновения она судорожно вздохнула и приоткрыла губы, обнаруживая самым унизительным образом, что оно не прошло незамеченным. Напротив, шея уже пламенела от смущения. Репутация Роба Бересфорда в отношениях с женщинами хорошо известна в мире кулинарии. Ходило немало слухов о том, как и кого он соблазнил и быстро бросил. Она сама была тому свидетелем.

Только дрожь от его сексуальной привлекательности не изменит ее отношения к нему. Это биология и подавленное либидо сыграли с ней дурную шутку. Она всмотрелась в его лицо.

С такого расстояния было видно, что у него глаза не просто синие, а разных оттенков – от стального до ярко-синего, как вечернее небо. Они гипнотизировали. Полностью и совершенно бесстыдно обезоруживали.

Не успела она запротестовать, как Роб наклонился к ней так, что его нос уперся в ее лоб, жаркое дыхание обдало ее лицо. Не спрашивая разрешения, он обнял ее, поддерживая изогнувшееся тело. Полностью контролируя ее. Его губы задрожали и раскрылись. Он был готов поцеловать ее. Инстинктивно она просунула язык сквозь его раскрытые губы, но вдруг увидела улыбку.

Черт. Она попалась в расставленные сети.

– Что вы делаете? – выдохнула она, высвобождаясь из объятий. – Это возмутительно. Не выходите из роли? И не пытайтесь, пожалуйста, флиртовать со мной, мистер Бересфорд.

– Вечная история. Еще одна дурацкая фантазия. – Роб опустил руки, соскользнул со скамьи и выпрямился во весь рост, чтобы во время разговора смотреть вниз. – Кроме того, очень не хотелось бы, чтобы вы решили, будто я всегда так поступаю. Возможно, вашим читателям это будет слишком трудно понять. Хотя кто знает? Вам могло показаться, что я просто пришел насладиться искусством перед сном.

Он впился взглядом в ее глаза, не давая отвести взгляд. Теперь они были сверкающие, как лазер. Яростные. Мурашки побежали по ее рукам и шее, и кондиционер был здесь совсем ни при чем.

Похоже, Роб снова в дурном настроении, как это частенько случалось.

Нехорошо. Совсем не хорошо. Холодные мурашки сменило жгучее негодование. Лотти сжала губы. Кто дал ему право разговаривать с гостями в таком тоне? Еще минута, и она вскочила бы и дала отпор, припомнив все – начиная с того дня, когда они виделись в последний раз.

Лотти сжала кулаки и приготовилась выдать ему пару подходящих случаю крепких словечек, усвоенных еще во времена работы в банке. В этот момент он разорвал зрительный контакт и на секунду, расправив плечи, взглянул на нее:

– У меня есть совершенно безумная идея. Плюс теперь моя очередь задать вопрос. Вас не затруднит пройтись со мной по всей выставке? Пора вам высказать свое экспертное мнение о других картинах.

Роб провел рукой по волосам, переводя взгляд с блондинки на зал. Повеселевшие гости разбрелись по залу. Он беззвучно ругал себя, что так глупо сорвался и выдал свои чувства девице, которую совсем не знал. Он так устал валять дурака на камеру. Устал от показных эмоций и восторгов, которые выставляли его в наилучшем свете. Было бы здорово, если бы его хоть раз восприняли всерьез.

Он был единственным ребенком Адель Форрестер. Разве понять прессе да и этой привлекательной блондинке, насколько ему ненавистен мир искусства после того, как он потратил столько драгоценного времени в компании женщины, еще более одержимой, чем он?

– Вы хотите услышать мое мнение о других картинах, мистер Бересфорд?

– Точно. Думаю, официанты уже пришли. Почему бы нам не взглянуть, какие кулинарные радости приготовили в галерее для сегодняшнего вечера, пока не подошли ваши коллеги? Никогда не угадаешь, может, там даже окажется что-то съедобное! Да, Чарли, сегодня вы можете забыть о Бересфорде. Я просто Роб. Думаю, вы согласитесь? Не боитесь рискнуть?

Он предложил ей руку, она посмотрела на нее, ощутила его взгляд на своем лице и вызывающе взглянула на него:

– Опасность – мое второе имя. Думаю, я справлюсь с вашим предложением, Роб.

Как только она встала и взглянула в сторону, увидела кое-кого за его спиной.

– Ого. Долг зовет. Я бы с удовольствием прошлась, подпитывая ваше эго чуть дольше, но нужно вернуться к работе. Может, в другой раз. Хорошего вечера. Чао. – И, слегка взмахнув рукой, ушла, нет, поплыла по залу, словно босиком, давая ему возможность полюбоваться отлично сшитым платьем и стройными ножками.

Он мог обнять ее за талию одними ладонями. А как она держала голову!

Динамит.

Эта девушка не шла, а плыла. Высоко держа голову. Спокойно и сосредоточенно глядя вперед, зная, куда направляется. Будто лебедь на озере. Пожалуй, самое лучшее сравнение, подходящее к ее сдержанной элегантности, затаенной и соблазнительной одновременно. По одной походке видно, что она выросла в давно разбогатевшей семье плюс образование и все, что к этому прилагается. Либо она лучшая актриса из всех, кого он когда-либо встречал, а уж он-то повидал актрис. Голливуд и Бродвей. Класс «А» и класс «Б». Все они одинаковы под яркой оберткой. Девицы, готовые повторять написанные кем-то слова.

Но Чарли – художественный критик, единственная в своем роде. И в его сумасшедшем мире это уникальное свойство. Кто эта женщина и что он сделал такого, что ее расстроило? Они явно встречались раньше. И, судя по ледяному взгляду, которым она смерила его, это не самый лучший поступок в его жизни. Оставалось выяснить, что за преступление он совершил. Роб никогда не пасовал перед трудностями. Он собирался выяснить ее имя еще до окончания этого вечера.

– Чарли. Одну минуту. – Он пошел за ней через выставочный зал к зоне банкета, где официанты накрывали стол.

День выдался долгим, его биологические часы давали о себе знать. Возможно, пришло время показать, что дама ему понравилась, вдруг потом будет что вспомнить? Он быстро догнал ее и удивился, когда она зашла за барную стойку.

– Стойте. Вы так и не представились. Не дали визитку. Электронной почты. Телефона, наконец, если придерживаетесь старой школы. Вернитесь. Вы же знаете, что захотите снова связаться со мной. Для последующих вопросов.

Голос Роба затихал по мере того, как он приближался к ней.

– Вы надели фартук. Обслуживаете столики?

– Вы правы. Пожалуй, не все слухи о вас правдивы. Вы умнее, чем кажетесь. – Чарли обменялась с ним взглядами, одновременно давая инструкции студентам-художникам, подрабатывавшим официантами. – Надеюсь, у вас есть чувство юмора. В противном случае – совсем плохо. Вы же видите, я не художественный критик. И никогда не была. Вероятно, никогда и не буду. Я повар, обслуживаю закусками этот вечер. – Прежде чем Роб смог вставить слово, Лотти взяла поднос с горячими закусками и показала ему. – Могу ли я заинтересовать вас одним из скромных пирожков? Думаю, именно это вам сейчас нужно.