Часть 3. Глава 2
Проснулся рано, встал, оделся. Патриция даже не шелохнулась: теперь её мучило чувство вины за вчерашние слёзы. Вечернее выяснение отношений не помогло нам. Меня порядком это всё раздражало, и тот наш любовный эпизод, казавшийся теперь чем-то нереальным, больше не повторится. Эделина права. Какой бы могущественной силой ты не обладал, невозможно сделать людей счастливыми, если они хотят страдать.
За последнее время сам вид мук стал для меня невыносимым. Хотелось убежать от всего этого, чтобы больше не видеть и не слышать всхлипываний и рыданий. Слишком много их было. Но мы находились в снежной ловушке. Оставалось только набраться терпения. И ждать, когда растает держащий нас в плену снег.
Эделина хоть и простила меня, больше не появлялась, не вмешивалась в наши семейные дела. Мне жизненно важно было сейчас увидеть хоть одну улыбку, почувствовать радость, что угодно, только не тоску и отчаяние. С такими мыслями я спустился вниз, позвякивая креплениями на поясе, мой меч слишком долго лежал в ножнах, и если бы на нас кто-нибудь сейчас напал, я был бы счастлив сразиться. Но всё было слишком тихо, мирно и белым-бело вокруг. Снег всё ещё продолжал падать белыми пушистыми хлопьями, ветер совершенно стих. Небо, полностью затянутое непроницаемыми облаками, монотонно-серо. Эта блеклая картина, лишённая красок и жизни, тоже действовала мне на нервы. Хотелось рвать и метать.
В доме ещё все спали, а я ходил и не ведая, чем заняться. Первой вышла хозяйка, за нею две дочери, уже почти совсем взрослые, на кухне закипела жизнь. Слышались их разговоры, звон посуды, негромкий смех. Готовить завтрак на такое количество постояльцев, наверное, непросто. Обедневшая семья не держит слуг. Мы своим появлением добавили им хлопот, с одной стороны, а с другой, – внесли разнообразие в повседневную жизнь и доход, – думал я, не зная, куда себя деть. Книг в доме было достаточно, но я не смог бы усидеть сейчас на месте, и потому слонялся из угла в угол в ожидании Амато. Рядом с ним я не ощущал одиночества и мог рассчитывать на моральную поддержку. Совершенно запутавшись в себе самом, в своих женщинах и чувствах, я желал мужского дружеского присутствия, как земля – солнечного света.
Наконец-то Амато спустился вниз со своей новоиспечённой подопечной. Девочка щебетала рядом с ним, словно маленькая беспечная птичка и радовалась этому миру и жизни, просто потому, что она есть.
Увидев меня, он приветственно поклонился и тут же заметил:
– Что-то ты совсем невесел, мой господин! – Амато улыбнулся своей неповторимой улыбкой, немного прищурив глаза.
«Вот то, чего мне так не хватало!»
– Наконец-то ты встал! – раздражённо ответил я, будто мой вассал и компаньон обязан знать, когда я проснулся и что нахожусь в дурном расположении духа.
– Хочешь поговорить?
– Боюсь, что истеку ядом, как змея, и искусаю себя самого.
– Вина?
– С утра? Нет. Увольте.
– Тогда остаётся только одно средство, – он показал на меч, – славный поединок!
– Вот это с превеликим удовольствием!
– Амелия, ты останешься здесь, а мы с доном поупражняемся, хорошо?!
Девочка кивнула кудрявой головой и назвала его милым папой. Меня это позабавило, и лёгкое подобие улыбки пробежало по моей мрачной физиономии.
О, да, это было именно то, чего требовала душа! Мы сражались, всё больше разогреваясь. Амато – сильный противник, он придерживал свои способности, чтобы не навредить мне, что ещё больше распаляло моё желание вынудить его сражаться по-честному, в полную силу. Звон металла разлетался по округе. Разгорячённые тела источали пар. Глаза в глаза, удар за ударом, высекая искры… Даже сердца стучат в ритм, позабыв обо всём, что тяготит и угнетает.
Вскоре собралась целая толпа домочадцев, чтобы посмотреть на наш бой. Мне удалось разбудить в Амато дух соперничества, но несколько моих приёмов, унаследованных от Деметрио, выбили меч из его крепких рук. Можно было считать поединок выигранным, но во мне ещё было много прыти. Я тоже отбросил оружие, и мы ринулись друг на друга врукопашную, повалились, борясь, на снег и стали кататься по земле, как разъярённые волки, решающие кто из них главней.
То он, то я оказывались сверху, но никто не желал уступать, пока силы не стали уходить и тяжёлое дыхание замедлило бег времени. Оказавшись в очередной раз подо мной, Амато позволил мне одержать победу и сдался. Какое-то мгновение в его взгляде я почувствовал не пыл соперничества, а нечто совсем другое, гораздо более сильное. Я вскочил на ноги и, подав ему руку, помог подняться. Все зааплодировали, видимо, спектакль удался на славу. Мы отряхнулись от снега и, по-дружески пожав друг другу руки, проследовали в дом.
Там, возле окна, я увидел Валентино. Его печальный отсутствующий взгляд был направлен в никуда.
– Тебя кто-то обидел? – я приподнял ему голову и посмотрел в глаза.
– Нет, синьор. Сегодня во сне я видел маму, она была с Филореттой, – мальчик всхлипнул, – их больше нет с нами. Они обе простились со мной.
– Знаю, парень, – сочувственно похлопал его по плечу. – Поэтому я тебя и забрал. Мне очень жаль…
– Как, Вы знали?!
– Филоретта сказала мне, что когда её не станет, твоя мама тоже уйдёт, потому что старушка держала её на Земле ради тебя, твоих братьев и сестёр. Она знала, что так будет. Поэтому просила меня позаботиться о тебе. Мачеха не дала бы тебе покоя… Отпусти их с миром, Валентино, они сделали всё, что могли. Хочешь, я отвезу тебя в церковь, и мы вместе помолимся о них.
– Очень хочу!
– Хорошо. Тогда поешь, и отправимся в путь на поиски священника.
Хозяйка слышала наш разговор.
– Так зачем его искать? Это мой брат и живёт он неподалёку. Я провожу вас к нему.
– Благодарю, добрая женщина.
Я подвинул к себе тарелку с горячей кашей, от одного вида которой заурчало в животе. Зверский аппетит после утренней разминки заставил забыть про всё на свете.
К завтраку Патриция не спустилась, так же, как и Маркела, видимо, вновь утешающая её. Может быть, это даже и хорошо. У меня было время подумать и побыть среди шумной и весёлой компании мужчин.
Амато бросал на меня долгие задумчивые взгляды и чуть заметно улыбался, всё ещё находясь под впечатлением от поединка. Валентино не притронулся к еде, переживая свои утраты. Солдаты и Густаво в очередной раз, подтрунивали над Дрэго, как над самым молодым и неопытным среди них. Амелия кружилась в танце, представляя себя маленьким эльфом, напевала какую-то весёлую песенку.
Жизнь продолжалась. А за окном, равнодушно и спокойно ко всему происходящему, падал белый пушистый снег.