Часть 2
В спальне было тихо, вакуумные окна хорошо поглощали звуки улицы, а скользящий по стене свет фар проезжающих по проспекту машин, проникая в комнату, периодически освещал стоящий на столе компьютер. Часы на стене показывали половину второго ночи.
Михаил ждал. Впервые за три месяца его знакомства с отцом Марго он ночевал у Виктора дома, и сразу – такая удача. Нет, он, конечно, планировал, думал и надеялся, что, попав в квартиру Виктора, ему удастся покрутиться у рабочего стола, случайно заглянуть в компьютер, но о том, что его положат спать в кабинете, Михаил даже и не мечтал.
Вслушиваясь с тишину квартиры, он осторожно поднялся. Маленькая, красная флэшка на четыре гигабайта, похожая на брелок для ключей, тихонечко вошла в порт старого компьютера.
Когда монитор засветился, Михаил улыбнулся – доступ к программам оказался даже не закодирован. Радость всколыхнула его сердце громким и напряженным стуком, волнение и азарт смешались с легким страхом и он, периодически поглядывая на входную дверь кабинета, начал копировать все подряд, включая Интернет-почту и семейные фотографии.
Через двадцать минут Михаил вернулся обратно в постель. Стараясь успокоиться, он сделал несколько глубоких вдохов, но адреналин и состояние радости от пришедшей удачи носились в его голове, будя шальные мысли и планы.
Заставляя себя уснуть, он решил переключить сознание на размышление о Марго и ситуации, которая стала складываться между ними в последнее время.
– Так, – сказал он сам себе шепотом, – и что же происходит с моим ангелом? И что происходит с нашими отношениями? – Михаил замолчал и, удобно положив руки под голову, вперил взгляд в потолок. Воспоминания вернули его в прошедшую осень и начало зимы. Тогда Марго парила над землей, ловила каждый его взгляд, засыпая, крепко обнимала, словно боялась, проснувшись, больше его не увидеть. Они встречались каждый день, занимались любовью, сидели у камина и мечтали о счастливом будущем.
Не особенно шифруясь и прячась от посторонних, они периодически попадали в забавные истории и случаи, находясь на грани разоблачения своей любовной связи.
Виктор часто, с хитринкой поглядывая на сияющую улыбку своей дочери и дорогие бриллиантовые украшения, появляющиеся на ней с завидным постоянством, складывал у себя в голове этот несложный пазл и многозначительно молчал.
Нина просто помогала им встречаться, часто оставляя ночевать у себя, создавала алиби для дочери и вкусно кормила вечно голодных влюбленных…
Неожиданно Михаил отвлекся от воспоминаний: в коридоре, за дверью его спальни послышались шаги. Виктор, видимо, подгоняемый предстательной железой и желанием освободить свой мочевой пузырь, прошаркал в туалет. Михаил приподнялся на локте, вслушиваясь в тишину квартиры. Через пару минут снова раздались звуки шагов возвращающегося обратно в спальню Виктора.
– Поздно, проспал ты, дружок! Я уже все сделал.
Радость, что «маленькая нужда» не подняла Виктора в тот момент, когда он копировал файлы, снова запрыгала в нем хорошим настроением и отсутствием всякого желания спать.
Повернувшись на бок, он взбил подушку и, найдя для себя удобное положение, продолжил вспоминать.
В октябре Марго, хитро обыграв ситуацию с мужем и отцом, смогла на три дня вырваться и поехать вместе с ним в Москву.
Путешествие началось с интриги и состояния опасности. Вова, в последний момент решив помочь своей жене, вызвался сам отвезти ее к поезду и посадить в купе.
В машине, по дороге к вокзалу, она умудрилась отправить Михаилу сообщение и предупредить о провожающем муже.
Сейчас он лежал и тихо подсмеивался над самим собой и произошедшими тогда событиями.
Получив смс, Михаил как ужаленный закрутился по СВ, забирая свои вещи и уже выставленную на столик текилу. Уйдя в противоположный от входа тамбур вагона, он, очистив на запотевшем стекле маленькое окошечко, стал с волнением и напряжением всматриваться в людей, идущих по перрону. Время отправления приближалось. Голос старшего по поезду уже предупредил провожающих, а Марго и ее компьютерного гения до сих пор не было. Нетерпение и переживание заполнило все его сознание, секундная стрелка вышла на последний, финишный круг, когда его ангел вместе с мужем подбежали к вагону. Михаил не видел сцены их прощания, – угол его обзора не позволял этого сделать, но уже через несколько секунд поезд тронулся, и фигура машущего руками Вовы медленно проплыла перед ним и осталась сиротливо стоять на пустой, утопающей в осенней сырости, платформе.
Открыв дверь купе, он тут же поймал в свои объятия смеющуюся Марго. Она была возбуждена и игрива одновременно. Проводница, постучав в купе, с лукавой улыбкой понимания происходящего отметила их билеты и удалилась. Михаил вернул на стол бутылку текилы и стал выкладывать еду. Марго переодевалась в нарядный спальный костюм и кокетливо кривлялась прямо перед его лицом, дразня его воображение легкой прозрачностью своей одежды.
Долго выносить такой близости, ее соблазнительного и жаждущего тела он не смог и, отложив приготовление ужина, Михаил защелкал замками входной двери и тумблерами выключателей света.
В тот вечер они так и не поели, а поезд, смешав вместе стуки колес и их счастливых сердец, вскоре погрузил их в сон.
Утром, на подъезде к Москве, их разбудил такой ненужный и даже раздражающий стук проводницы. Они, подхватившись словно ужаленные, стали закидывать свои вещи и нетронутую еду обратно в сумки.
Михаил повез ее к своим старым друзьям, на другой конец родного города. Случайности ему были не нужны, неожиданные встречи с родственниками, и тем более – с родителями, не входили в намеченные планы. Он, тщательно продумывая каждое их перемещение, два дня водил ее по ресторанам и магазинам вдали от привычных и любимых ему в Москве мест. В ювелирный магазин, представленный Марго как его собственность, они отправились в последний, третий день пребывания в Москве. К его удивлению он не произвел на нее какого-то особенного впечатления, однако очередное кольцо, сделанное в арабском стиле, с гранатового цвета бразильским турмалином и кулон с бриллиантами, выполненный в виде сердца, согрели ее настроение и она, периодически поглядывая на свои новые подарки, даже согласилась сходить в музей.
Поэтому, выйдя из магазина, он потянул ее в Третьяковскую галерею. Наняв персонального гида, они долго бродили по залам, слушая экскурсовода, любовались картинами и держали друг друга за руки, чувствуя, как нежность и любовь живет в их сердцах.
Вечером, усталые и довольные насыщенно проведенным днем, они зашли в купе поезда, уходящего обратно в Брест.
Михаил вздохнул. Повернувшись на другой бок, он ощутил, как на смену радости от грамотно выполненной работы приходят воспоминания о Марго, и перекрашивают его настроение в краски сожаления и неминуемой утраты. Все хорошее, что было между ними тогда, уходило в историю и стиралось, уступая место ее неудержимому желанию жить красиво любой ценой и любыми способами. То, что сейчас происходило между ними, огорчало его. Глаза того ангела, который прощался с ним на перроне брестского вокзала, и взгляд нынешней Марго разделила пропасть, которую он сам так усиленно копал в последнее время, подпитывая ее пороки деньгами и драгоценностями.
Мужчина посмотрел на окно. Робкий, красноватый, зимний рассвет слабыми лучами проникал в комнату, ночь уходила. Маленькая стрелка настенных часов приближалась к семи.
Спать уже не имело никакого смысла.
Теперь он чувствовал – задача, которую он сам себе поставил в самом начале их сближения, была им выполнена и даже перевыполнена, но удовлетворения, а тем более – удовольствия от этого он не испытывал. Он понимал – время и отношения, складывающиеся с Виктором, приближают его ко второй части плана, а холодность и расчетливость, вернувшаяся к Марго, позволит ему оттолкнуть ее от себя, забыть и перестать мучиться, прислушиваясь к голосу совести и жалости. Ниточка, которую он сейчас, лежа в постели, потянул в своих размышлениях о Марго, была для него словно спасительная нить Ариадны, указывающая, в каком направлении ему двигаться, вытесняя любовницу из своего сердца и головы.
Стук в дверь отвлек его от печальных мыслей, и в открывающемся дверном проеме возник Виктор.
– Ну, что, не спишь уже? Давай-ка будем уже вставать! Иди, умывайся и приводи себя в порядок, а я приготовлю овсяную кашу с сельдереем и выжму свежего сока.
Виктор вышел так же быстро, как и появился.
Михаил поднялся. Голова была немного не своя, бессонная ночь не добавила ему бодрости, и мужчина несколько раз зевнул.
Приняв душ, он вышел на кухню, к накрытому столу. Беглого взгляда было достаточно – хозяин педант и аккуратист. Все кухонные принадлежности занимали свои, строго отведенные места, чистота и порядок жили в каждом углу. Присев на указанное хозяином место, и с интересом разглядывая встроенную технику и кухонные агрегаты, Михаил заметил, как лицо Виктора светится гордостью и счастьем.
– Я эту квартиру и эту кухню сам перестраивал, и сам все сюда покупал, – заговорил первым Виктор, разливая чай по прозрачным стаканам. – Вот, смотри… – Он достал из корзинки журнал. – Еще восемь лет назад мою квартиру демонстрировали в разных изданиях, как эталон роскоши и красоты.
Михаил, подвинув к себе тарелку со странноватой кашей из сельдерея, сразу же, по характерному залому, нашел нужную страницу в журнале и, придав своему лицу выражение заинтересованности, принялся рассматривать фотографии.
– Ковер персидский видишь? Там, в зале лежит, шестьдесят тысяч долларов заплатил – настоящий шелк. А мебель, мебель какая – посмотри! Ампир! Практически из будуаров французских королей. Да что мы сидим-то тут! Отложи свою кашу, да пойдем в зал – я тебе все и так покажу.
Гостиная оказалась действительно – словно сошедшая с фотографий в журнале. Высокие потолки подчеркивала чешская люстра ручной работы, большие окна создавали объем помещения и дарили ощущение простора, а белая мебель и гармоничные тона гобеленов говорили о хорошем вкусе человека, создавшего этот интерьер.
– Красиво! – впервые за это утро заговорил Михаил. – Виктор, а у тебя есть способности к дизайну. Видно, что достаточно дорого и достойно, ничего лишнего и вульгарного. Ты просто молодец!
– Эта квартира, словно мой ребенок. Я столько труда, денег и сердца вложил в эти стены – ты даже представить себе не можешь. Пример тебе приведу, ты только задумайся: здесь не было ни одной женщины. В спальне, на кровати, никто, кроме меня, не лежал. Конечно, после ухода от Нины у меня были подружки, но сюда я не пускал никого.
Пример показался Михаилу очень странным.
– А где же ты с ними встречался?
– Пошли на кухню, завтракать. Не хочу с утра портить себе настроение воспоминаниями об этих молодых «лярвах»! – неожиданно нервно и раздраженно произнес Виктор.
Вернувшись к столу, Михаил стал пробовать диетически полезное творение хозяина дома, на самом деле оказавшееся весьма приятным на вкус.
– Знаешь, – снова заговорил Виктор, – не могу понять, что этим девкам надо! Я богатый человек, квартиру ей купил в центре города, машину, которую она пальцем в журнале выбрала, а она…
На кухне воцарилась тишина, Михаил перестал есть и поднял на Виктора глаза. Желваки на его скулах ходили ходуном, злой румянец покрыл пятнами шею, пальцы сильно мяли чайную ложку, – казалось, еще немного, и он согнет ее.
– …Сука! Изменяла мне, да еще потешалась! Обсуждала меня в компании своих малолеток. А когда я узнал об этом, то решил: поговорю, пойму ее, но в ответ услышал холодные и циничные слова, типа «я буду жить так, как мне нравиться, и спать буду с тем, с кем захочу!» Представляешь?! – Он замолчал. Чувствовалось, что отчаянье и обида живут в нем до сих пор.
– Витя, ну, ты нашел, что в канун Нового-то Года вспомнить! – Михаил придал голосу и лицу выражение товарищеской поддержки и участия. – Сейчас поедем к тебе в деревню, попаримся, выпьем водки и пошлем на… всех этих пустышек. Сам попадал в похожие ситуации. Влюбишься так, знаешь, напрочь… Не замечаешь ничего, наслаждаешься только близостью с ней, а потом – бац – и черная пустота.
– Слушай, Миш, а давай с утра накатим… Закуски у меня, правда, мало, но домашней настойки целая трехлитровая банка. Мать в деревне делала – вишневая, крепкая, градусов шестьдесят. Башку сносит, только дай!
– А что, и давай посидим! Сегодня только двадцать девятое, до Нового Года еще три дня, успеем и елочку в твоем доме поставить. Завтра проснемся, да и поедем.
– Ну и отлично! Так давно хотел с настроением напиться! Ты не представляешь, какие нервы трачу на этой долбанной работе… – Виктор поднялся и стал все, что было похоже на закуску, выставлять из холодильника на стол. – Дураки одни окружают! Никому ничего поручить нельзя, обязательно испортят или украдут. Сейчас, например… – Он разлил по рюмкам настойку. – Нужно выгнать одного подставного учредителя, совсем оборзел! Денег больше хочет.
Они подняли рюмки и, чокнувшись, выпили.
– Там и так, в этой компании, засада – долги, налоги не уплачены… Теперь еще и этот «Фунт» подставной голову мне морочит!
Михаил поставил на стол пустую рюмку, настойка действительно была крепка.
– Наливаем-наливаем! – повторное наполнение рюмок Виктор сопроводил возгласом. – Ты-то чего сегодня молчишь, Миш? Угрюмый какой-то… Поделись с другом: чем мучаешься?
– Мучаюсь! Да нет, не мучаюсь… Правильней сказать, от безделья изнываю. Ты, вот, работаешь, ругаешься, злишься, живешь полной жизнью, а я сижу тут, в Бресте этом, и единственная моя радость – это твоя семья. – Михаил вздохнул и, не чокаясь, выпил рюмку залпом. Интонация, с которой он произнес этот монолог, понравилась ему самому.
Виктор сделал то же самое, и тут же разлил по третьей.
– Не понял… Ты ж мне сам говорил: хочешь магазин ювелирный открыть, бизнесом тут заняться… О! Чувствуешь – потекло тепло организму! – Он провел ладонью по груди. – О, как пробирает! Давай-ка еще вдогоночку… – На этот раз они чокнулись и смачно крякнули от удовольствия и крепости настойки.
Виктор, прогнувшись в спине, потянулся и взглянул на часы.
– Хорошо-то как, Мишаня! Еще утро, а уже хорошо. Наливай теперь ты, а то я сейчас проливать буду наш ценный напиток мимо рюмок.
Выпив четвертую и пятую, они дружески приобнялись и опять вернулись к разговорам о женщинах.
– У меня, вот, тоже – пока как-то не склеивается… – Михаил посмотрел на пустые тарелки, закусывать уже было нечем. – Вот, мне уже за сорок, а ни жены, ни детей нет… Что дальше будет – не знаю! Рок какой-то преследует – нравятся одни замужние.
– Да что это ты, Мишенька, запричитал… – Виктор, еле удерживая голову, поднял на Михаила взгляд. Выражение его лица было по-детски наивно. Казалось, он сейчас и сам растрогается и заплачет от искреннего желания помочь своему другу в личной жизни. – А-а-а! Про замужних – это я понимаю, о чем ты говоришь! Это ты про Маргошечку, дочечку мою единственную. Все вижу, ты не думай… – Улыбаясь, он погрозил Михаилу пальцем и, кивнув головой, чуть не упал со стула. – Те-те-те! Я нормально, спокойно ты… Давай еще по рюмочке, и я на диванчик пойду. А Маргошка-то тоже тебя любит! Потому делайте, чего хотите… Мне, поверь, все равно, с кем она жить будет – с тобой, с мужем… Лишь бы ей, девочке моей, хорошо было! Понимаешь? – Виктор поднял глаза на Михаила, взгляд его не держался и уплывал. – А работа… Будет тебе работа, наливай! Поставлю тебя учредителем вместо этого фунтика-шпунтика… Внесешь двадцатку зеленью в уставной фонд и станешь моим партнером. – Он выпил и сморщился – крепкая наливка пошла колючим «ершом». – А может, если моя девочка пожелает, так и не только партнером, но и моим зятем будешь! – Он засмеялся, достаточно быстро поднялся и, слегка покачиваясь, ушел в свою спальню.
Михаил остался сидеть в тишине кухни. Настойка тоже изрядно нагрузила его тело алкоголем, но голова, оставшаяся светлой, продолжала работать, анализируя брошенные Виктором фразы.
Все получалось и складывалось очень удачно. Внутри него взметнулось и заерзало нетерпение и желание как можно быстрее получить компанию и начать за нее бороться, наконец-то раскрыв игру.
Сложив посуду в раковину, он почувствовал голод, но поиски еды не увенчались успехом. Подойдя к окну, Михаил стал смотреть на проезжающие машины и медленно падающий снег. Бегущие огни реклам и новогоднее оформление проспекта создавали приятное ощущение приближающегося праздника.
Он достал свой телефон, пропущенных звонков не было.
– Да, все поменялось, – неожиданно громко для себя самого выговорил Михаил. – Раньше звонила десятки раз за день, приезжала, еду привозила… – Он сглотнул слюну. – А теперь – тишина. Неужели это конец, неужели так быстро проходят отношения, так быстро сгорают чувства, которые еще совсем недавно лишали разума и покоя?.. Эх, опять в моей голове какая-то каша. – Он сильно почесал себе затылок, и мысленно произнес: «Планирую отобрать семейный бизнес и стою, горюю об утраченной к себе любви человека, который уже через месяц будет ненавидеть меня и может, даже желать моей смерти».
Михаил прошел в прихожую, оделся и отправился на улицу в поисках маленького ресторанчика.
Утро этого же дня застало Марго у себя дома в теплой постели. Открыв глаза, она услышала на кухне беготню Вовы, готовившего ей завтрак. Вставать не хотелось, лежать тоже, и она, дотянувшись до тумбочки, взяла телефон и набрала Нину.
– Мамулечка, привет, чем занимаешься? – Женщина немного приподнялась на подушке и заняла более удобное для разговора положение.
– Здравствуй, ты сегодня рано проснулась. Не спится, что ли?
– Ой, и не знаю даже, чего хочу… Думаю, может, одеться и к тебе приехать, шубу свою новую показать, поболтать, винца попить?.. Не знаешь, как там мужички наши, уже выехали в деревню? Позвонить им, что ли?..
– Не надо, Марго, не звони. Там отец рядом, услышит еще, как ты с Мишей чирикаешь, потом лишние разговоры будут. Сама давай приезжай, позавтракаем. Я блинчиков напекла, и колбаска у меня вкусная есть.
– Ладно, сейчас приеду. Жди.
Марго положила трубку телефона, встала и, набросив халат, вышла на кухню.
– Масик мой проснулся! Доброе утро! Я завтрак приготовил, печенье твое любимое овсяное вчера в магазине купил… Иди, умывайся и приходи, посидим вместе, пообщаемся наконец-то без спешки, – мне сегодня на работу не нужно, целый день могу с тобой провести.
– Здрасти, приехали! Что ж ты мне раньше-то не сказал – вечером например – что у тебя выходной. Я, не могу рассиживаться! У меня миллион дел намечен, мама ждет, ей помочь нужно… Нет, Вовчик, дорогой, не сегодня. Ты вообще представляешь, сколько у меня всяких дел перед Новым Годом?! Кофе наливай, а я сейчас пойду приму душ, быстренько оденусь и вернусь к тебе.
Конец ознакомительного фрагмента.