Глава одиннадцатая
Если первым Творцом был Господь Бог, то первым критиком, несомненно, дьявол. Так вот по чьим стопам идут современные литературные критики…
Читать по-арабски Лев, разумеется, не мог. Джинн снабдил его знанием языка, но вполне возможно, что и сам был неграмотным. Поэтому на витиеватую табличку, смутно различимую в темноте и подтверждающую, что здесь живёт мулла, наш соотечественник не обратил никакого внимания.
– Иди, э-э… грабь, воруй, кради, – подло хихикая, напутствовал его шайтан. – Зелёная чалма… э-э… со словами из Корана находится в этом доме.
– О’кей! Только ты пока не убегай, мне потом пару вьючных животных с постоялого двора увести надо. Подтолкнёшь?
– Толкать на грех… э-э… моя святая обязанность! – важно подтвердил нечистый, смущённо чихнул и присел на корточки у порога.
Разумеется, Оболенский ни на грош не доверял ушлому искусителю правоверных, поэтому имел свой чёткий и хорошо продуманный план действий. Он легко перемахнул через забор, на цыпочках прошёл мимо двух дремлющих сторожевых псов, влез через окно в дом, каким-то седьмым чувством нашёл спящего на полу старика и без малейших угрызений совести стибрил лежащую рядом белую чалму с полосой зелёной ткани. Подумав, чалму вернул на место, а полосу забрал себе. Тем же макаром вернулся во двор, чтобы застать коварного шайтана на месте преступления. Тот как раз встал на задние лапки между двух спящих азиатских овчарок…
– Тсс, – приложив палец к губам, прошипел Лев. – Разбудишь же, идиот!
– Вах, глупый… э-э… человек! Я и хочу их разбудить, чтоб они тебя… э-э… съели!
– А-а, понял, тогда не мешаю, валяй.
Шайтан ловко дёрнул за хвост одного пса и больно наступил на лапу другому. Нечистый дух гордо обернулся к Оболенскому, но там, где только что стоял бывший помощник прокурора, лишь клубилась пыль…
– Я тебя за воротами подожду, договорились?
Шайтан автоматически кивнул далёкому голосу и вдруг резко понял, что он стоит нос к носу с двумя рычащими кобелями.
– Э-э… хорошие пёсики?
Глупый вопрос. Бессмысленная смерть. Нет, понятно, что нечистого убить нельзя, но изрядно потрепать-то можно? Вполне! Последующие две минуты были самыми неприятными в его жизни…
– Ничего ценного не откусили? – заботливо поинтересовался Лев, когда обслюнявленная и изрядно пожёванная жертва собственной тупости догнала его на ночной улице.
– Зачем так сделал, э-э? Зачем меня подставил? Зачем…
– Забей, а не то я сам тебе забью. – Оболенский поднял было руку для подзатыльника, но передумал пачкаться в слюнях и шерсти.
Какое-то время они топали молча, шайтан считал синяки, царапины и укусы, а герой нашего повествования, не сбавляя шага, вязал из широкой зелёной ленты скользящую петлю. И только у самых ворот постоялого двора Лев снизошёл до вопроса:
– Слышь, уникум, ты под костюм галстук носишь? Нет? Так я и думал… Тогда примерь!
Бедный шайтан не успел даже вякнуть. Если пару минут назад он был уверен, что ничего хуже погрызания его двумя азиатскими овчарками в его жизни ещё не было, то теперь он понял, как страшно заблуждался… Зелёная лента, свидетельствующая о том, что её обладатель совершил паломничество в Мекку, украшенная сурой из Корана, сжала горло нечистого, как самый надёжный ошейник на свете, и одного движения суровой православной руки было достаточно, чтобы враг рода человеческого начал задыхаться!
– Пусти-и… нехороший урус… обманщик… э-э… меня нельзя… Я же… э-э… шайтан…
– Как же, как же, помню, знакомились, но на брудершафт всё равно не поцелую, не надейся, – честно предупредил Оболенский. – А теперь изобрази мне жуткую злобную тварь потустороннего мира, мне тут кое-кого попугать надо. Но не так, чтоб до инфаркта, максимум – до энурезу…
Первоначально шайтан решил не подчиниться, чисто из вредности. Но после пинка коленом под зад понял, что в сущности его толкают на исполнение его же служебных обязанностей. Пугать правоверных мусульман – это же самое что ни на есть шайтанское дело, так почему бы и нет?!
Слуги Абдрахима Хайям-Кара больше не тревожили постояльцев, сонный народ разбрёлся по своим местам, бормоча проклятия, но не желая ни словом упрёка всерьёз задеть людей шейха. Ибо никто не хотел, чтоб его признали «недостаточно верующим». А неверие – самый страшный грех для честного мусульманина…
– Всем привет! Не помешал?
Взорам людей в чёрном представился тот, кого они искали, тот, кто их бил и кого они не поймали. Такого шанса нельзя было упустить…
– Хватайте безбожника! – строго приказал «пьяный» торговец «украденным» ковром эмира. – Шейх велел взять этого грязного шайтана живым!
– О, как раз в тему… насчёт шайтана. – Лев потянул зелёную ткань, намотанную на кулак, и из-за его спины послушно выпрыгнул сам нечистый, скаля жёлтые клыки и бешено пуча глаза. – Такой подойдёт? Натуральный, исламский, местной сборки, юзаный, но это же только в плюс, так как сбоев не даёт! А ну, покажи им свою пошлую задницу, полную греха и порока…
Тишина длилась меньше минуты. Во-первых, шайтана на такое дело не надо долго просить, во-вторых, остолбенение тоже требует времени, а войти в ступор всегда легче, чем из него выйти.
– Спаси нас, Аллах! – первым взвыл «пьяница», с разбегу взяв открытые ворота и легко посрамляя все рекорды Бубки без шеста. Реакция остальных была менее адекватна – люди падали в обморок, бились головами о стены, теряли голос, пытались зарыться в землю, реально (хотя кто проверял?) сходили с ума, а двое – так трусливо перебежали на «сторону Тьмы», бросаясь Оболенскому в ноги и умоляя «иблиса с шайтаном» принять их в вечное рабство.
– Не боись, граждане, он у меня ручной и дрессированный. Но и дорогу загораживать не рекомендую – тяпнет разок, и забодаетесь уколы от бешенства делать…
Ещё трое фанатов ушли, пробив лбами глинобитный забор, лишь бы избежать уколов.
– А если я его вдруг не удержу, то что, собственно, будет? Да ничего такого уж страшного. Вряд ли кого-то съест целиком, но всё равно близко не подходите – он сегодня какой-то озабоченный. Стосковался без самки, кидается на всех подряд. Но его тоже можно понять: всегда один да один…
Потерявшие сознание ожили и ломанулись на выход так, словно их «девственность» уже была безвозвратно утеряна под похотливым взглядом подпрыгивающего нечистого. Надо признать, что теперь и сам шайтан вошёл во вкус, его давно так ярко и весело не пугались. У людей Хайям-Кара действительно был повод для серьёзных опасений, но Лев жёстко контролировал ситуацию.
– Фу! Сидеть! Сидеть, я сказал! Ишь, разрезвился у меня тут. А ну втянул возбуждённые части тела! Вот так-то лучше. Рабинови-и-ич! Ты где там застрял? Хватай эмира за хвост и дуй сюда! Я тебя заждался, счастье моё лопоухое…
Видимо, умный ослик отслеживал обстановку и давно успел о чём надо столковаться с временным собратом, потому что по первому зову хлипкая дверь стойла была вынесена сдвоенным ударом задних копыт. Вновь разбуженные люди стали свидетелями чудесного зрелища, достойного кисти Иеронима Босха.
– Танцуй, дочка моя Эпинэ! – в голос распевал татарскую песню русский дворянин, стоя на спине двух ишаков и удерживая впереди на зелёном поводке подпрыгивающего шайтана.
Ослики отстукивали копытцами ритм, нечистый кривлялся и строил рожи, праведные мусульмане на коленях взывали к Аллаху, но, возможно, и сам Всевышний замер от изумления, увидев проделки Багдадского вора. В общем, гром и молнии на его голову не обрушились, идиотов на Востоке мало, поэтому в погоню тоже никто не кинулся.
За воротами Лев спрыгнул с Рабиновича и эмира, потрепал обоих по загривку, пообещал украсть для них по морковке за труды и честно отпустил на свободу шайтана.
– Сними с меня… э-э… страшную ткань с сурой из Корана!
– Ни фига, так гуляй, тебе идёт, – жёстко обрезал Оболенский. – Мы сейчас друг друга поиспользовали: ты мне помог, я – тебе, на этом взаимный рехмет, респект, абзац и разбежались!
– То есть мы не друзья, э-э?! – обомлел уязвлённый в самое сердце шайтан.
– Нет. У меня есть другой. Ты его знаешь, но, если мы вдруг расстанемся (что вряд ли, но кто знает), я тебе сам перезвоню…
Рабинович козырнул правым передним копытом, белый ослик, наоборот, гневно фыркнул на нечистого, и тот испуганно отпрыгнул в сторону. Впрочем, не особо обидевшись. Как говорится, не перекрестил, и уже спасибо. Малороссийскому чёрту повезло с Вакулой куда меньше, помните?
Я понимаю, что интеллигентствующему и толерантствующему читателю это не понравится, но всё было именно так. Осуждать нашего героя за то, что он «кинул» шайтана, я не буду. Ибо дружба нечистого с человеком всегда дорого обходится последнему…