Я ничего не знаю про Вас… Вернее, я хочу забыть всё, что знаю, потому что не хочу ничего знать.
Вы не знаете ничего обо мне… Вы только думаете, что знаете, но это – иллюзия.
Даже если Вы прочитаете все мои рассказы, в них-лишь десятая доля того, через что я прошла, и та – исковеркана до неузнаваемости.
И те, кто знает меня много-много лет, признаются, что не знают обо мне ничего. Во мне – сотни лиц и ролей, каждая из которых столь не похожа на любую другую. Мне говорят, что я подобна океану – люди видят его только у берега или сверху, но мало кто заплывает далеко, и почти никто не опускается до самого дна.
Разве нельзя сказать то же и про Вас? И про любого другого человека во Вселенной?
Вы хотите понять: чёрная я или белая? Но в этом мире нет, не было и никогда не будет Чёрного отдельно от Белого. Я – белая и чёрная одновременно, как, впрочем, и Вы.
Вы хотите знать: сильная я или слабая? Всё относительно – я могла бы рассказать Вам о Прошлом, Настоящем и Будущем, о том, что такое «Жизнь» и что такое «Смерть», что значит «Любовь», как я бывала Там и возвращалась Оттуда, я показала бы Вам, как легко передвигать тяжёлые предметы, не пошевелив даже пальцем, я смогла бы провести Вас в иные пространства, научила бы останавливать Время, видеть и слышать то, что не видят и не слышат другие, и даже тому, как можно НЕ видеть и НЕ слышать, но просто ЗНАТЬ…
Но я хочу всё забыть…
Забыть рядом с Вами…
Хотя бы ненадолго…
Часть 1
До завтра!
До завтра
Она была высокой стройной блондинкой с голубыми глазами и обладала незаурядной силой притяжения мужчин. Только что получив очередной красный диплом, она пришла в новый театр-студию, чтобы посвятить себя сцене, – с детства девушка обожала театр, и все выходные по вечерам проводила на спектаклях.
– Наташа, – представилась она руководителю.
Сергей оценивающе посмотрел на неё и улыбнулся.
…Поздней осенью она уже сыграла свою первую главную роль. Усталая, Наташа шла в костюмерную. Внезапно кто-то догнал её и взял за руку.
– Поздравляю! Ты была великолепна!
– Спасибо, Сергей Петрович, – спокойно произнесла она уставшим голосом. – Я не люблю, когда мне говорят комплименты. До завтра!
Он вернулся домой и, едва переступив порог, услышал привычную брань:
– Чтоб ты хоть раз побыл на моём месте! Как я устала от твоих ночных возвращений!
– Ты же знаешь, сегодня – премьера. Наташа была восхитительна! Она действительно – талантливая актриса, совсем не то, что я о ней думал.
– Эта стерва, небось, уже призналась тебе в любви! А ты и развесил уши!
– Не говори так… – устало попросил он.
– Театр для тебя стал всем! А как же семья? Ты плевал на нас: на меня и на сына! Живёшь своей жизнью, в которой нам не хватает места!
– Ты не права, – попробовал возразить он.
– Нет, я права! Театр – развлечение для бездельников, пустая трата времени! Ты просто обожаешь ничего не делать, ты – лентяй, и театр – твой приют!
Он встал, молча взял свою куртку и ушёл в ночь.
На улице падал снег. Он брёл по дороге, куда глаза глядят, погружённый в тяжёлые раздумья. Он любил свою семью, своего сына. И жену он тоже любил… когда-то. Когда-то?
Он впервые признался себе в этом! Да, когда-то, потому что всё уже давно прошло. Она не понимала его, не разделяла его взглядов, не интересовалась его жизнью. Дом-дача-дом. Посадить картошку. Купить продуктов. Отвезти всех туда. Забрать отсюда. Починить кран. Дать денег на шубу…
Когда он пытался говорить с ней о чём-то неземном, вернее, о каких-то нематериальных вещах, она смеялась и не слушала его. Так он замкнулся в себе, и его единственной отдушиной стал недавно созданный им небольшой экспериментальный театр.
Театр – единственное, что держало его здесь. Он погрузился в своё детище «с головой», в нём он жил по-настоящему. Сергей поймал себя на мысли, что всё перевернулось с ног на голову: он был самим собой в театре, в то время как стал актёром в реальной жизни…
В конце улицы Сергей свернул направо и дошёл до небольшого дворика. Он присел на детские качели. Внезапно, будто почувствовав что-то, обернулся. Позади него на точно таких же качелях сидела девушка.
– Наташа! Что ты делаешь здесь?
– Разве вы не знаете, что я здесь живу? – указав на дом напротив, произнесла она.
Сергей мгновенно вспомнил, что ещё в первый день их знакомства она оставила свои координаты, и он не стал ей говорить, что они – почти соседи.
– Прости, я забыл, – он смущённо извинился. – Но почему ты сейчас не дома?
– Захлопнула дверь, а потом поняла, что ключи остались в квартире. Соседи спят, а до утра ещё далеко. Вот сижу – думаю, что делать…
– Ты живёшь одна?
Наташа кивнула.
Он хотел ещё что-то спросить для поддержания разговора, но она внезапно перебила его:
– Когда не знаешь, о чём говорить, лучше молчать… Так сказала моя подруга… Послушайте, как тихо! Какие звёзды! Мы всё время бежим и смотрим себе под ноги. А они всегда – там, такие красивые. И все смотрят на нас… Вон – самая яркая!
Сергей поднял глаза к небу. Оно было действительно красивым.
– Когда я умру, я долечу до той звезды? – спросила Наташа.
– Обязательно долетишь, – печально ответил он.
– Но ты станешь звездой ещё раньше. При жизни…
– Пойдёмте, походим чуть-чуть, а то я замерзаю… – предложила она.
Она разговаривала с ним так, будто они были давними друзьями.
– Любишь природу?
– Да… И все времена года. Одновременно… – улыбнулась она.
– А я последнее время не люблю весну. У меня день рождения в апреле.
– У меня тоже в апреле, – совершенно спокойно, не удивляясь совпадению, ответила Наташа. – Ещё я обожаю бродить в одиночестве по лесу, слушать, как поют птицы, думать о смысле жизни…
– Наташ… А почему… ты не спрашиваешь меня, как я оказался тут?
– Зачем мне знать? Если бы хотели, вы бы сами уже рассказали.
– Ты права, – согласился он.
– Всем нам бывает плохо. Это проходит. Мне тоже бывало так, что хотелось умереть. Но это прошло…
Он остановился и с удивлением посмотрел на неё. Почему-то после этих слов он увидел Наташу совсем другой, не такой, какой представлял её раньше.
…Он вскрыл замок при помощи какой-то железки, найденной ими на улице.
– Если бы ты знала, что дверь так просто откроется, нашего разговора бы не было, – заметил он. – Тебе, наверно, жалко потраченного времени…
– Я стараюсь не делать того, о чём потом можно пожалеть. Хотя, конечно, не всегда получается. Ступайте домой, Сергей Петрович. Всё будет хорошо!
Теперь они возвращались из театра вместе, разговаривая обо всём на свете и, в то же время, ни о чём. Казалось, они были «на одной волне», говорили «на одном языке».
На новогодние праздники, когда его жена и сын уехали отдыхать, он пригласил Наташу в гости, но она отрицательно покачала головой:
– Возможно, когда-нибудь позже…
Его отношения с женой совсем испортились, он окончательно замкнулся в себе.
И вот внезапно, как это обычно и происходит, случилось то, чему ещё некоторое время назад Сергей даже обрадовался бы, а теперь…
Он пришёл к Наташе. Казалось, она ничуть не удивилась его появлению.
– Прости, что я без приглашения… Мне хочется поделиться с тобой, – тяжело выдохнув, сказал он.
Она пригласила его жестом в дом. Они прошли на кухню. Он присел на табуретку и долго молчал. Тогда Наташа обратилась к нему первой, и, как всегда, абсолютно спокойным голосом произнесла:
– Сегодня мне подарили подснежники, вон там, на подоконнике, нравятся?
– Сегодня врач сказал мне, что у меня – рак и…
– Чай или кофе? – не дослушав, всё так же спокойно спросила она.
– Кофе…
Она стояла у плиты спиной к нему. Он подошёл и обнял её за плечи.
– Мы все однажды полетим к звёздам… В этом заключена великая тайна, и ты скоро откроешь её… – сказала она тихо-тихо, впервые обратившись к нему на «ты».
– Забавно… Жена стала кричать… Друзья стали жалеть… Одна ты… вот так… Если бы ты только знала…
– Я знаю…
– Я бы хотел, чтобы это оставшееся время… Ну… чтобы ты и я… – ему было тяжело говорить.
«Боже, сколько драгоценного времени мы тратим в жизни на всякую ерунду!» – пронеслось у него в голове.
Наташа протянула ему чашку кофе и произнесла медленно и чётко, как произносят клятвы:
– Я обещаю тебе, что, начиная с завтрашнего дня, все последующие станут лучшими в твоей жизни!
Сергей улыбнулся. Это была детская улыбка. Открытая. Добродушная. Счастливая…
В этот момент у него зазвонил мобильный телефон. Жене зачем-то срочно потребовалось, чтобы он оказался дома.
– Ступай… – произнесла Наташа.
Сергей так и не притронулся к кофе.
В дверях он остановился и с надеждой в голосе спросил:
– Значит, до завтра?
– До завтра! – кивнула Наташа, улыбнувшись.
Сергей уходил, напевая какую-то детскую песенку. Он вдруг впервые почувствовал себя абсолютно счастливым человеком.
Они больше никогда не виделись. В ту ночь его сбила машина, когда он переходил дорогу, возвращаясь домой.
11 февраля 1994
Белые одежды
Мужчина и женщина сидели в кафе на берегу моря.
– Знаешь, – сказал он ей, – когда-то на этом пляже я повстречал свою первую любовь…
– И сколько лет тебе тогда было?
– Неважно… Считай, что всё это случилось в какой-то прошлой жизни… Надо же, никогда не думал, что окажусь в этих краях снова…
– Так как же вы познакомились?
– Тогда я мечтал встретить свою Единственную и непременно хотел, чтобы она была весёлой и одевалась в светлое. Меня раздражали девушки в чёрном, этот траурный цвет я обходил за версту. Мне хотелось броситься с головой в омут пьянящего веселья и беззаботной любви…
– Твоя первая любовь, назло тебе, была, конечно же, в чёрном!
– Напротив… Но с тех пор я ненавижу белые одежды…
– Вот как? Ладно, извини, продолжай…
– Я загорал на тёплом песочке и слушал звуки волн, когда вдруг заметил стройную фигурку в длинном белом полупрозрачном платье, движущуюся вдоль берега по направлению ко мне. Её белокурые локоны венчала соломенная шляпка. Когда она приблизилась, я взглянул на её симпатичное личико и тотчас же понял: моя мечта сбылась!
– Ты решил с ней познакомиться, но девушка сказала, что ты вовсе не похож на того, кого искала она?!
– Зачем ты так… Всё было очень романтично. Утром мы встречались на пляже, купались и загорали, иногда ходили в горы, а по вечерам сидели в кафе. Она казалась мне очень весёлой и отличалась превосходным чувством юмора. Я был очарован ею.
– А как её звали?
– Она так и не сказала мне своего имени. Предлагала придумать самому. Так поступал её отец. Для него она была то Лялей, то Лёлей, то Алей, то…
– Ты даже познакомился с её родителями?!
– Нет… Она говорила, что её родители живут в одной из восточных стран, вернее, её отец работал там по контракту.
– А она сама жила здесь?
– Нет, в другом городе, с бабушкой, сюда она приехала погостить у родственников…
– И какое имя ты ей придумал?
– Девушка в Белом…
– Так из-за чего же вы расстались?
– Представь себе, но в той прошлой жизни я был слишком молод и глуп.
– Да ладно тебе! Не может такого быть…
– Однажды ночью, когда мы стояли на пирсе и смотрели на звёзды, она вдруг спросила, верю ли я в то, что жизнь после смерти существует. Я гнал от себя всякую мысль о смерти, и разговоры о ней мне были противны. Я что-то ответил, предложил сменить тему, но она погрустнела.
Тогда я категорично произнёс: «Послушай! Ты всегда была такой весёлой, и я полюбил тебя, потому что ты именно такая! Ты же носишь белоснежные одежды! Я не желаю видеть рядом с собой заунывную леди, размышляющую о смерти!»
«На самом деле, – призналась она, – последнее время я постоянно думаю о ней. Полгода назад мои родители погибли в авиакатастрофе, когда возвращались домой. С тех пор я ношу только белые платья, потому что в той стране, где они жили, белый цвет означает траур…»
1997
Кошачье имя
У неё было кошачье имя, но она никогда не пахла кошкой, и поэтому я не желал ей зла.
Я запомнил её хорошенькой: добрые собачьи глаза и тёмная шёрстка… то есть, простите, волосы. Если считать, как считают люди, лет ей было немного, но собаки столько не живут. Я не могу сказать, что она выглядела настолько прекрасной, чтобы влюбиться в неё такому псу, как я, но для моего хозяина – совсем другое дело.
Когда она звонила, выражение его лица внезапно менялось, руки начинали теребить телефонный провод, и, если бы у моего хозяина имелся хвост, то он бы им обязательно завилял. У меня всегда так получается непроизвольно, когда я общаюсь с теми, кто мне нравится…
Говорили они недолго – назначали встречу. Не знаю, почему он брал меня с собой, но я радовался – всегда приятно составить компанию добрым людям, и я вилял хвостом при виде неё за двоих – и за себя, и за хозяина.
Я помню каждую их встречу. Мы ждали её под деревьями во дворе за домом. Она всегда улыбалась, подходя к нам, казалась такой счастливой… Мы шли по дороге, ведущей в парк. Они разговаривали о каких-то вещах, которые, по-моему, не стоили того, чтобы о них говорить.
Вообще, собаки потому и молчат, что говорить, на самом деле, не о чем. Всё уже давным-давно сказано. Остаётся или выть, когда тебе грустно, или лаять, когда нервничаешь, злишься, хочешь привлечь внимание или радуешься, – всё зависит от интонации… А вот люди до сих пор разговаривают, они просто ещё много чего не поняли в этой жизни в отличие от собак…
Не знаю, где и когда они познакомились, но, судя по всему, очень давно. Они вспоминали те дни, когда были вместе. Но, несмотря на то, что разговоры этих двух странных людей сводились исключительно к прошлому, ведь что-то всё-таки ещё связывало их в настоящем?
Сначала я никак не мог понять, почему же они не вместе. Представьте себе моё удивление, когда однажды вечером во время нашей совместной прогулки, она сняла перчатки, и я заметил золотое кольцо на её правой руке! Вы ведь знаете, что это значит?!
И кто это у вас, у людей, такую ерунду придумал – жениться?! Собаки никогда не женятся и не выходят замуж, потому что всё это – не-серь-ёз-но!!! Ну что меняет колечко? Пара лишних грамм на пальце! Кольца ничего не значат в этой жизни, как и многое другое. Оттого собаки и не носят колец. Вообще никаких. И, кстати, не только собаки, заметьте…
Хозяин рассказал мне самую странную историю любви из тех, которые я когда-либо слышал. У собак такое бы точно никогда не приключилось!
Он, видите ли, её любил. Но тайно. И никогда ей об этом не говорил… Ну, встречались они, встречались. Гуляли, гуляли. Но ведь среди людей – мужчин много, и не все предпочитают любить тайно. Кто-то может повстречаться, погулять и пойти дальше. И однажды этот кто-то в её жизни появился, повстречался, погулял и предложил то самое злополучное кольцо. Она, естественно, рассказала об этом моему хозяину. Он, конечно же, был ошеломлён, но даже пальцем не пошевелил, чтобы остановить её. Как вам оно, а?
В итоге, она так и не узнала, что он её любил, а я так и не понял: почему он ей ничего не сказал?! Кольца, что ли, пожалел?
В последний раз я видел её поздней осенью. Мы, как и обычно, встретились с ней во дворе и пошли в парк. Она выглядела ещё более красивой, но совсем печальной.
В парке она внезапно сослалась на усталость и присела на скамейку. Я внимательно наблюдал за ней. Она собиралась произнести что-то очень важное. Для неё и для них обоих. Наступила мучительная пауза. Она молчала. И он молчал. Я всячески пытался заставить её заговорить – кружился у ног, вилял хвостом, гипнотизировал взглядом и в результате не выдержал и даже залаял. Но она не поняла меня, тяжело вздохнула, резко поднялась и сказала, что ей пора…
Мы стояли у её дома, они прощались. Она ушла… навсегда… Сначала я думал, что он позвонит ей и скажет, что любит её, ведь он и вправду любил её! Да, любил. Потому что вы бы видели, как он подпрыгивал с дивана каждый раз, когда звонил телефон, и с какой надеждой в голосе он произносил «Да…», а потом, поняв, что это – не Она, мрачнел лицом. Вот, скажите, разве собаки так поступают? И однажды я так сильно озверел, что подошёл и куснул его. Он, видимо, так и не понял, за что, – обиделся…
Я попытался сделать всё возможное со своей стороны, чтобы помирить их. Когда хозяин брал меня с собой на прогулку, я тащил его к её дому, и мы бродили под деревьями того двора, где она обычно выходила к нам, улыбаясь. Я пробовал отыскать её по запаху, но вспомнили б вы, какие в ту осень дули ветры! А вскоре повалил снег, заметая следы прошлого, и наступила зима. Она покинула нас…
Я никогда не понимал человеческой природы и, видимо, уже не пойму. Но почему же люди, которые, в отличие от собак, обладают даром речи, не в состоянии понять самих себя и друг друга, хотя бы просто для того, чтобы быть счастливыми?..
август 1996
Пианино
Она открыла ему дверь и жестом пригласила проследовать за собой.
Он прошёл через гостиную, очень мрачную, бедно обставленную старой мебелью, на которой лежал слой вековой пыли, и очутился в небольшой комнатке, где ничего, кроме одиноко стоящего у стены пианино и табуретки, не наблюдалось: голые стены, пожелтевшие обои да две, судя по всему, давно и почти дотла сгоревшие свечи на подоконнике.
– Сколько вы за него хотите? – поинтересовался мужчина.
Девушка печально посмотрела мужчине в глаза и тихим голосом спросила:
– А сколько вы могли бы за него предложить?
– Внешне оно, конечно, как новое, но я сам не играю…
– Вы – не настройщик?
Он отрицательно покачал головой. Девушка облегчённо вздохнула и добавила:
– Знаете, настройщики говорят тем, у кого скупают подержанные инструменты, что пианино совсем не поддаётся настройке, чтобы забрать даже новый инструмент задаром, а потом перепродают его за большие деньги… Но это, наверное, даже не главное – мне бы хотелось отдать моё пианино в хорошие руки… А для кого вы его покупаете?
– Для сына. Он пойдёт в музыкальную школу в этом году. Так сколько вы за него хотите?
Девушка назвала незначительную сумму.
– Так мало? – удивился мужчина.
– Хотите, я вам что-нибудь сыграю? – предложила девушка.
– Было бы неплохо…
Её хрупкие тонкие пальцы побежали по клавишам, комната наполнилась волшебными звуками, это были волны вибраций, захватывающих душу и уносящих её к своему великому первоисточнику, а когда воцарилась тишина, мужчина ещё долго находился в состоянии оцепенения. Что это была за музыка? Кто её играл?
– Простите меня! Это пианино – мой самый лучший друг! Друг с самого раннего детства, который молчаливо выслушивал все мои капризы, терпел меня и подчинялся моим рукам. Я двадцать лет делилась с ним печалями и радостями… Я так люблю его!
– Зачем же вы его продаете?
Она промолчала.
«Наверное, ей очень нужны деньги…» – подумал мужчина.
– Вы хорошо играете, и эта мелодия…
– Она пришла ко мне сейчас сама… откуда-то свыше…
Мужчине почему-то вдруг стало ужасно жалко девушку..
– Ну что ж, я позову грузчиков, они ждут у подъезда.
Девушка склонилась к пианино головой и произнесла:
– Пожалуйста, не обижайте его! Я даже не знаю, как переживу нашу разлуку… Мне так больно прощаться, кажется, что я предаю его…
– Не переживайте так сильно! Я не позволю своему сыну обижать вашего друга. Вот, возьмите деньги. Здесь вдвое больше, чем вы просите. Я вижу, что вы бедно живете и нуждаетесь в деньгах… Иначе вы не стали бы продавать своего… друга.
– Сколько лет этому инструменту? – спросил настройщик мужчину.
– Я точно не знаю…
– Вы купили его с рук?
– Да, по объявлению, вчера вечером. У одной девушки.
– И сколько же вы за него отдали?
– Она просила совсем немного, но это пианино было её лучшим другом, и я заплатил вдвое больше…
– Наглая девчонка просто набивала цену. Этот инструмент не стоит и копейки! Он не поддается настройке. Чтобы его починить, необходимо менять всё, разве что кроме… корпуса! Это будет стоить вам столько же, во сколько обойдётся покупка нового инструмента!!! – констатировал настройщик.
– Ты – старый идиот! – воскликнула присутствовавшая в комнате женщина, обратившись к мужчине.
– Этого не может быть! – удивлённо произнёс тот. – Она играла на нём, долго и красиво, такие прекрасные звуки я никогда ещё не слышал! Оно плакало вместе с ней! Я говорю вам: этого не может быть!
– Конечно, бывают случаи, когда пианино сильно расстраивается после перевозки, но это происходит крайне редко, – скупо прокомментировал настройщик.
– И куда нам теперь его девать? – возмутилась женщина.
– Послушайте, у меня есть идея, как вам помочь, – внезапно произнёс настройщик, улыбнувшись. – Я могу абсолютно бесплатно вывезти этот хлам, если вы приобретёте подходящее вашему сыну пианино из моей мастерской, у меня есть несколько готовых инструментов.
– Какое счастье, что мы к вам обратились! Мы будем вам премного благодарны! – обрадованно воскликнула женщина и пошла провожать настройщика к дверям.
Когда они вышли из комнаты, мужчина подошёл к пианино, погладил его по белоснежным клавишам и тихо произнёс:
– Прости меня… Ты слишком сильно любил её…
1997
Канарейка
Она уже десять лет не появлялась здесь! Кто бы мог подумать, что эти годы пролетят мгновенно…
На днях старая знакомая пригласила её к себе на день рождения. Наташа ехала на вечеринку с лёгким сердцем и с абсолютным спокойствием в душе. Лишь из простого женского любопытства ей хотелось взглянуть на Максима, вдруг он живёт там же и окажется дома?
Тогда он работал в какой-то коммерческой фирме. Сначала всё было замечательно: одежда и еда – исключительно из дорогих супермаркетов, машина – самая-самая престижная, и не дача, а дворец. Но вскоре в её душе образовалась огромная пустота, Наташа почувствовала себя одинокой.
Она любила мужа, а он уходил из дома рано утром и возвращался по ночам – постоянные встречи, переговоры, друзья, партнёры, клиенты и командировки. Ей не хватало его внимания и заботы, и, наверно, любви. Наташа не раз просила его уделять ей больше внимания – тщетно.
– Ты ничего не понимаешь, в этом мире всё решают деньги! – говорил Максим, и ничего не менялось.
И однажды она приняла решение уйти. И ушла. Нашла неплохую работу, получала приличные деньги и жила не хуже прежнего. Она перестала грустить, вскоре снова вышла замуж и родила дочку.
Однажды Наташа поймала себя на мысли, что ей уже всё равно, во сколько муж возвращается домой, уделяет ли он ей время или нет. Переговоры – так переговоры. Командировки – значит, командировки. У них были деньги, которые решали всё.
«Подумать только! Я стала именно такой, каким меня хотел видеть Максим».
Проходя мимо «своего» подъезда, она заметила свет в знакомом окне. Любопытство победило сомнения. Максим открыл ей дверь и удивлённо произнёс:
– Наташа! ТЫ??? Какими судьбами? Веришь, а в последнее время я часто о тебе думаю… Заходи!!!
Она прошла в комнату и оценивающе огляделась по сторонам: ничего в уровне жизни не изменилось – дорогущая мебель, картины в роскошных рамах, ковры ручной работы… Лишь в клетке на столе у окна Наташа заметила канарейку.
– Я купил эту птицу, чтобы мне не было так одиноко.
– Ты не женат? – удивилась она.
– Разве женатые не бывают одиноки?
Она промолчала, опустив глаза.
– Жена уехала с детьми отдохнуть.
– Богато живёшь, как всегда.
– Как всегда, да… – сказал он и после паузы спросил: – А ты… как?
Она пожала плечами.
– Твой муж, наверное, уделяет тебе больше времени, чем я?
– Нет, представь себе, – ответила она. – Но мне уже ничего не надо! Понимаешь? Я не требую, чтобы он приходил домой раньше, чтобы мы проводили свободное время вместе… Он едет на встречу, и мне уже всё равно, во сколько он вернётся. Я смотрю телевизор или встречаюсь с подругой… Так что теперь я стала именно такой, какой ты хотел видеть меня десять лет назад.
Он задумчиво покачал головой.
– Что с нами делает время… Мне казалось тогда, что ты слишком требовательна. Хотелось свободы… Наверно, я не любил тебя… Моя вторая жена готова жить и без меня ради всего этого… Мне хочется, чтобы она просила меня, как ты, возвращаться домой пораньше, погулять вместе в парке или сходить в кино… Но ей нужны только деньги… Так жизнь дала мне понять, как я заблуждался… Мне хотелось бы вернуться в прошлое, вернуть тебя…
– Это невозможно, Максим…
– Значит, ты не смогла бы снова в меня влюбиться?!
– Мне пора….
Они попрощались, и она в очередной раз исчезла из его жизни.
Через некоторое время Наташа опять оказалась недалеко от своего бывшего дома. Она вышла из машины и направилась к офисному зданию, где у неё была назначена деловая встреча.
Проходя мимо винного магазина, у которого толпились не вполне трезвые и адекватные люди, Наташа заметила на себе пристальный взгляд какого-то нелицеприятного мужчины.
Она вдруг узнала его и замерла от удивления.
– Максим!!!
– Здравствуй… – произнёс он с грустной улыбкой, подходя к ней, шатаясь.
– Не ожидала увидеть тебя… здесь. Что случилось?
– Мой кенор сдох… – пробормотал он.
– Что? – переспросила она, не расслышав.
– Последний друг… Он ждал, когда я вернусь с работы… Чирикал мне что-то на своём языке… Он сдох – не вынес жизни в нашей проклятой семье…
– Твоя канарейка умерла? – понимающе переспросила Наташа.
Он кивнул и добавил:
– Беги от денег прочь, дорогая… Я потрачу их, все, чтобы они не испортили моих детей и не достались жене…
– Что ты такое говоришь?.. – произнесла Наташа и подумала, как хорошо, что их пути разошлись.
– Да, наши пути разошлись… – будто читая её мысли, сказал Максим. – Кто знает, если бы ты не ушла от меня тогда, на моём месте, возможно, сейчас оказалась бы ты…
21 сентября 1995
Белый танец
Он пригласил её в кафе.
Он – генеральный директор одной крупной компании. Она – студентка пятого курса одного из лучших институтов.
В конце разговора он категорично вынес свой вердикт:
– Прости, но я… не верю тебе. Не знаю. Может, лет через пять, десять…
– И что тогда, лет через пять, десять?
Он пожал плечами. Она ухмыльнулась:
– Ну хорошо. Я стану генеральным директором, чтобы доказать тебе, что мне не нужны твои деньги. И тогда, если захочешь, ты найдёшь меня сам. Я дам тебе знать…
Она уходила от него в ярко-красном платье. Красивая, дерзкая, юная.
За окном – снег и серое беспросветное небо. Очень холодно, хотя вчера по телевизору пообещали резкое потепление.
Настроение – ни-ка-ко-е… Так бывает, когда совсем не видно солнца, а жизнь уже давно не преподносит тебе приятных сюрпризов.
Как обычно, опаздывая на работу, он завёл машину, выехал через арку на съезд к набережной и включил поворотники, ожидая возможности протиснуться в беспрерывный поток.
Зевая, он привычно взглянул на рекламный щит у поворота и… не поверил своим глазам!
Он вышел из машины, забыв выключить поворотники, достал сигареты и закурил, уставившись в плакат.
«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!» – всего одна надпись и знакомое лицо девушки в ярко-красном платье.
Он смотрел на неё, и пять лет пронеслись перед ним в одно мгновенье. Он изрядно поседел и уже давно не являлся генеральным директором ни той крупной, ни какой бы то ни было ещё компании. А она расцвела…
Он нашёл её.
Она пригласила его в ресторан.
– Так я стала генеральным директором, – произнесла она не без чувства гордости. – Теперь у меня всё есть.
Он смотрел на неё и не мог поверить в невероятную историю её успеха.
– Давай поженимся? – предложила она.
Он оторопел и почему-то спросил:
– А где мы будем жить?
– Хочешь, я куплю нам большую новую квартиру на самом последнем этаже самого высокого дома? Какой ты предпочитаешь район? Или… коттедж за городом?
Он улыбнулся.
– А в придачу – необитаемый остров…. Ладно, про остров – пошутила. Но парочка вилл за границей – легко… А, может, вообще уехать отсюда? Насовсем?
Она была полна энтузиазма и фонтанировала энергией.
– Ты – молодец… – подытожил он и тяжело вздохнул. – Но я уже давно не генеральный директор, и у меня нет средств, чтобы сделать твою жизнь красивой. Пройдёт пару лет, и ты вдруг подумаешь: а зачем он мне нужен? Ты будешь по-прежнему молодой, успешной, процветающей леди, а я…
Он проводил её до машины. На дороге – каток. После резкого потепления утром – к вечеру вдруг опять похолодало.
Она уезжала от него, и он чувствовал, что они больше никогда не увидятся, но одновременно хотел видеть её снова и снова.
В ту ночь его одолела бессонница. Размышляя над тем, правильно ли он поступил, что позволил ей уйти, он осознавал, с одной стороны, что она ему, конечно же, очень нравилась, и тогда, и сейчас, и он хотел бы, чтобы рядом с ним находилась такая женщина, как она, а с другой стороны… Если раньше он смотрел на неё свысока, то теперь – снизу вверх. Аналогично тому, как он смотрел на тот её рекламный щит на дороге…
«В этом есть что-то неправильное, неестественное… Хотя, возможно, я был просто не готов к тому, что она обрушится на меня столь внезапно, как снег на голову?.. Я ей позвоню… Завтра…» – решил он.
Ему не хотелось отдавать её другим. Одновременно он никак не мог заставить себя позвонить ей. Так «завтра» было отложено ещё на три дня.
На четвёртый день, прослушав по мобильному «Абонент временно не доступен…», он набрал её рабочий номер, размышляя, как лучше представиться секретарше, чтобы та соединила их, а не ответила что-то типа: «Директор на совещании, перезвоните попозже».
Но ответ секретарши был неординарен:
– Её больше нет.
– Как нет? Она, что, здесь больше не работает? – удивился он.
– Она разбилась на машине три дня назад.
Её больше не было. Но ещё долго, по утрам и вечерам, когда он уезжал на работу и возвращался домой, на том самом плакате у набережной, она встречала и провожала его с улыбкой, повторяя:
«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!»
А за окном шёл снег, было очень холодно, и по телевизору уже не обещали потепления.
декабрь 2003
Грешница
Позавтракав яичницей и прихватив с собой пару бутербродов с сыром и колбасой, чуть не позабыв Евангелие и крест, приходской священник Алексий Прошкин не спеша отправился исповедать одну прихожанку, умирающую от какой-то тяжёлой болезни. Батюшка не знал её, поскольку в этой церкви служил всего с неделю.
Войдя в маленькую комнатку, он увидел женщину около сорока. Казалось, она уже не реагировала на окружающие звуки, взгляд её был прикован к окну, выходящему в сад. Там пели птицы, шумел весёлый ветер…
Он подошёл к ней поближе. Ему вдруг показалось, что черты её лица ему слишком знакомы. Но тщетно пытался он вспомнить, где они могли встречаться раньше, и, присев рядом с ней, он спросил:
– Ты хочешь исповедаться, дочь моя?
– Да, – слабым голосом произнесла умирающая.
– Тогда поведай мне грехи и прегрешения свои…
Он перекрестил её и приготовился внимательно слушать.
Она рассказала ему всю свою жизнь с самого начала: как в детстве разбила любимую мамину вазу, как часто ссорилась с сестрой и подругами, как не верила в Бога. Когда ей исполнилось пятнадцать, оставшись без средств к существованию, она пошла играть на флейте по улицам города, чтобы раздобыть денег на еду. Именно тогда она впервые оказалась в церкви, где для неё открылся совершенно иной мир.
Всё, сказанное до этого момента, не особо интересовало батюшку, он даже чуть-чуть всхрапнул, а проснувшись, лишь периодически покачивал головой. Иногда ему казалось, что он уже слышал подобную историю раньше. Но за свою жизнь батюшка успел послужить в стольких церквях, что тысячи историй, рассказанных ему прихожанами на исповеди, давно перемешались в его голове и благополучно забылись, а новые – не запоминались вовсе.
Тогда я встретила его, глаза умирающей вдруг заблестели, и она улыбнулась. – Он был такой добрый, заботливый и красивый. Мы стали встречаться. Он говорил, что любит меня, и мы скоро поженимся. Я его очень любила. Он никогда не рассказывал мне о себе, и я даже обижалась на него. Но однажды я случайно узнала, что он учится в Духовной Семинарии. Я была изумлена, но меня совсем не пугала мысль о том, что моим мужем станет служитель церкви. Я даже обрадовалась, потому что сама верила в Бога. Вскоре я сказала ему, что у нас будет ребёнок. Но он запретил мне рожать нашего сына…
– Сына? – удивлённо спросил священник, нахмурив брови и теребя Евангелие.
– Да, я не послушалась его. Слава Богу, не приняла хоть этот грех на душу. Он бросил меня и женился на какой-то богатой женщине, а у меня родился мальчик, он был так похож на своего отца, что я назвала его Алёшей.
– И сколько лет вашему мальчику?
– Семнадцать.
– Вы рассказали ему об его отце?
– Нет, батюшка… Мой сын поёт в церковном хоре и собирается поступать в Семинарию, и я не хочу, чтобы у него изменилось отношение к церкви из-за такого отца. Всё, что он знает, – так это то, что они безумно похожи внешне…
Священник покачал головой. Его рука прикоснулась к её руке, но лишь на мгновенье. Он немного помолчал и, резко отдёрнув руку, грозно произнёс:
– Значит, дочь моя, ты соблазнила служителя церкви, затем не послушалась его вопреки тому, что женщина должна всегда находиться в послушании у мужчины, будучи созданной из его ребра, а в заключении ещё и сокрыла от него правду…
– Батюшка, но… – попыталась возразить женщина.
– О, грешница! Не написано ли в Библии, что всё это есть тяжкий грех?!
– Я искренне каюсь во всех своих грехах и прошу простить меня…
– А простил ли тебя тот человек?
– Где же я разыщу его? – уже в слезах прошептала женщина.
– Дочь моя, сейчас идёт Великий пост, так постись… Возможно, Бог и простит тебя, но не я…
Умирающая беззвучно плакала. Он уходил молча, и лишь одна мысль крутилась в его голове: «Боже, как сильно меняет нас время!»
В тот же вечер он оставил дома рясу и отправился с друзьями в кабак. Сильно напившись, на следующее утро он прогулял службу, и всю Страстную Неделю провёл с друзьями, вспоминая Страданья Христа, не расставаясь с бутылкой.
В Пасху, чтобы в очередной раз не лишиться работы, ему пришлось протрезветь.
За праздничной трапезой после службы ему сообщили, что в пятницу состоялись похороны той самой женщины. Покойницу не отпевали по причине отсутствия денег у её сына, однако сорокоуст за упокой матери он всё-таки заказал.
В тот вечер, прихватив с собой церковного вина, батюшка отправился на её могилу и столкнулся у кладбищенских ворот с красивым юношей. Батюшка узнал в нём сына, но сын не узнал бы в нём отца – тот слишком плохо выглядел.
28 июня 1994
Две женщины
Боже мой, как сильно я любил её!
Не помню, где и когда мы познакомились, ведь мы жили в одном доме, играли в одном дворе, учились в одной школе…
Она нравилась всем, её окружала толпа ухажёров, и я сначала побаивался пригласить её погулять. Мы стали встречаться ранней весной, когда ей исполнилось семнадцать, и часто ходили в парк. Там, в глубине леса, находится красивое озеро, посреди которого – маленький необитаемый островок, поросший деревьями. Она всегда говорила мне, что ей бы хотелось туда попасть. Если бы она только знала…
Когда мы гуляли, я всегда брал с собой мою любимую – Жунгу, уже не молодого, седенького бородатого миттельшнауцера. Надо признать, что характер её оставлял желать лучшего: в дом нельзя было привести друга, не говоря уже о целой компании. Жунга бросалась на любого, кто не являлся членом нашей семьи, а если её запирали в другой комнате, она заливалась невыносимым лаем и царапала дверь до тех пор, пока «чужой» не покидал дом. Она не слушалась даже меня, но я очень любил её!
Я надеялся, что девочки подружатся, но Жунга возненавидела мою избранницу, всегда рычала на неё и всячески старалась незаметно куснуть. Я уговаривал её смириться, но Жунга упрямо стояла на своём.
Однажды я всё-таки принял решение – женюсь! Жунга не могла простить мне такого поворота событий! Её агрессия зашкаливала, она уже норовилась укусить и меня. Я оставил Жунгу у матери, а сам после свадьбы перебрался к жене.
Признаюсь, мне очень не хватало моей Жунги, я неимоверно тосковал и часто приезжал к ней в гости. И вот однажды моя мать сказала, что у Жунги будут щенки! Как я обрадовался! И принялся с нетерпением ждать их появления, чтобы забрать одного себе.
Вскоре жена тоже сообщила мне новость: у нас будет ребёнок. В тот же вечер мы решили отметить это событие у моей матери.
Жунга, как и обычно, стала бросаться на мою маленькую хрупкую жену. Мне пришлось закрыть её в комнате, чтобы спокойно поужинать на кухне. После трапезы мы с матерью уединились на балконе – обсудить предстоящие перемены. Внезапно раздался грохот и крики. Дверь в комнату, где находилась Жунга, была открыта. Прибежав на кухню, мы увидели жену, лежащую без сознания с окровавленным ножом в руке. На её животе, грозно рыча, распласталась Жунга.
Мы вызвали врача и ветеринара. Жунга больше не могла иметь щенков, а жена – детей. Я был подавлен. Мне казалось, я сойду с ума. Я так любил её!
Мы гуляли в парке. Было уже очень поздно, и ни души – вокруг. Мы дошли до озера. Я внезапно вспомнил, что тогда произошло: мою любимую Жунгу, нож в руке жены… Я незаметно достал из кармана тот самый нож и…
… Боже мой, как сильно я любил её!
13 декабря 1996
Вершитель судеб
В тот день мир рухнул у неё под ногами.
Елена решила приготовить себе кофе, но вспомнила, что кофе закончилось ещё вчера…
Она беспомощно опустилась в кресло, размышляя о чём-то и автоматически пролистывая свежую газету, как вдруг ей в глаза бросилось странное объявление:
«Всем, кто решил покончить собой, чашка кофе/ чая перед смертью – за счёт заведения…»
Собрав последние силы, она вышла из дома.
Дверь двухэтажного особняка на краю города открыла старушка в чёрном.
– Я по объявлению, – устало произнесла Елена.
– Да-да, проходите, пожалуйста… – пригласила её хозяйка.
В небольшом зале у камина сидели двое мужчин. В углу на кресле, свернувшись клубочком, дремала чёрная кошка. Кто-то ходил и разговаривал на кухне. Наверное, они, действительно, пили здесь чай – чашки ещё не унесли, а коробка конфет была наполовину пуста. Елена осмотрелась – небогатая обстановка, но всё – со вкусом: картины на стенах, ковёр на полу, нигде ни пылинки.
– А вам… чай или кофе? – поинтересовался мужчина в тёмно-синем свитере.
– Кофе… Спасибо…
Ему было под пятьдесят.
«Симпатичный. Явно не бедный. Его-то чего за Смертью понесло?» – подумала Елена, но промолчала.
«Симпатичный» удалился на кухню.
Второй мужчина – в сереньких брюках и сером свитере, с шарфом, обмотанным вокруг тонкой шеи, – выглядел бледным и часто кашлял.
Хозяйка принесла пироги.
– Садитесь за стол, милая. Или располагайтесь на диване. Как вам удобнее. Вы, наверное, уже поняли, что мы не собираемся причинять вам зла. Несмотря на ваше огромное желание покончить с собой, посидите немного в нашей мрачной, но доброй компании!
Тёмные глаза хозяйки ласково смотрели на девушку. Елена, впрочем, уже давно ничего не боялась, и, собственно, ей было неважно: чай или кофе. Она пыталась понять, что это за странное заведение.
– Все, кто здесь сегодня собрался, – в шаге от Смерти. Но мы ведь можем позволить себе хоть что-то приятное перед тем, как лишить себя всего и сразу? Кстати, а как именно вы решили отправиться на Тот Свет? – поинтересовалась хозяйка.
Елена вздрогнула.
– Как вас зовут? – спросил «симпатичный».
– Лена… – ответила она, обхватывая тонкими пальцами тёплую чашку.
– Михаил, – представился он.
Мужчина с шарфом на шее хотел произнести своё имя, но закашлялся.
– Это Роберт… Художник… – представила его хозяйка. – Он думал повеситься на своём шарфе. А Михаил порежет вены.
– А я ещё не решила, как… – произнесла Лена растерянно.
– Ну, это не проблема! Куда же вам теперь спешить? Часом раньше – часом позже… – улыбнулась хозяйка.
Она ненавязчиво попросила каждого поделиться своей личной историей о внезапном крушении мира. Всё, собственно, сводилось к нескольким основным причинам: ощущение собственной ненужности, потеря близких, потеря здоровья и отсутствие денег.
Рассказанное собравшимися, действительно, трогало за живое, правда, каждый из них считал, что его причина – гораздо весомее, а то, что случилось с остальными, – пережить, так или иначе, возможно.
– Послушай, Лена. У меня – мешок денег. Я тебе их подарю. Безвозмездно. Мне же они теперь не нужны. И ты решишь все свои проблемы. Молодая ещё, чтобы с моста да в воду… – спокойно произнёс Михаил.
– Деньги ты ей отдай, это верно, – прошептал Художник Михаилу. – Но зачем тебе умирать? Тебя же одного оставили в живых, одного из стольких человек, чтобы ты жил, а не уходил отсюда. Разве тебе не кажется, что это не случайно? А вот я умираю… И мне всё равно уже недолго осталось… Я просто хочу побыстрее, чтобы никого не мучать…
– Ты можешь ещё нарисовать всех нас, – произнесла Елена. – На память. Прежде чем удаляться в мир иной. Представь, сколько картин ты нарисуешь до того, как Смерть явится за тобой сама? Зачем так торопиться?
– Елена права, Роберт. Тебе нечего спешить. Ты можешь пожить здесь, я буду ухаживать за тобой, как за своим умершим сыном. Мне это совсем не в тягость. Я многое бы отдала, чтобы кто-то был рядом и избавил меня от одиночества, – произнесла хозяйка.
Слово за слово, а к вечеру все между собой сдружились. И никто из них уже не собирался совершать перехода в Вечность, хотя вслух этого озвучено никем не было.
Внезапно раздался очередной звонок в дверь. На пороге появился высокий мужчина в чёрном с огромной сумкой на плече:
– Это у вас тут самоубийцы собираются?
Хозяйка кивнула головой и улыбнулась, но чувство тревоги защемило её сердце, и, прежде чем пропустить незнакомца в дом, она поинтересовалась:
– А кто вы?
– Я – тот, кого вам здесь и не хватает, – резко ответил незнакомец и, отшвырнув хозяйку в сторону, направился в зал.
Медсестра подошла к старушке, которую привезли в реанимацию ночью. Та лежала под капельницей и только что пришла в себя. Она что-то шептала. Медсестра не могла расслышать, что именно, и наклонилась поближе.
– Я – врач, психолог… То объявление в газете… Они все – замечательные люди… Я хотела их спасти… Они должны были жить… Бог наказал меня… Я посчитала себя Вершителем Судеб… Я воскресила их и обрекла на смерть… Он их убил… Всех… Я должна умереть… Это несправедливо, если…
– Всё будет хорошо, пожалуйста, не волнуйтесь! Вам нельзя волноваться! – попросила медсестра, ничего не понимая из услышанного.
Женщина замолчала. Из её глаз покатились слёзы. И рано утром её доброе сердце перестало биться, а светлая душа покинула свою временную обитель, устремившись куда-то далеко в небеса, на встречу с умершим сыном и теми, кого она так искренне пыталась спасти…
29 января 1995
В следующей жизни
«И он собрал их на место, называемое… Армагеддон».
Чёрт меня дёрнул затронуть эту тему!..
Мы возвращались домой, а точнее – по домам, когда я, неожиданно для себя самой, попросила его:
– Обещай мне!
– Что, дорогая?
– Что мы встретимся в следующей жизни. Я знаю, нам предстоит решить что-то очень важное.
Он улыбнулся:
– А что там по этому поводу в «твоей теории» говорится?
«Моей теорией» он называл многостраничный труд, в который вошли сделанные мною обобщения из несчетного количества прочитанных философских книг.
– Люди встречаются, например, если они оставили какую-то ситуацию нерешённой. Например, кто-то кого-то обидел, а обиженный не простил обидчика, тогда они встретятся, чтобы заново пройти ту же ситуацию, простить и отпустить друг друга. Их души связаны незримыми узами… Ещё, как ты знаешь, противоположности притягиваются…
– А вдруг я предстану пред тобой страшным, как сам чёрт? – усмехнулся он.
– Не злоупотребляй собственной внешностью и не издевайся над теми, чья внешность оставляет желать лучшего, и в следующей жизни ты опять явишься в мир лучезарным…
– А кем будешь ты? – поинтересовался он.
– Ну… если ты – чёртом, значит, я – ангелом. И наоборот… – засмеялась я. – По идее, люди в последующих жизнях всегда развивают свои таланты и склонности, которыми обладали в предыдущих. Так однажды рождается гений, но никогда не знаешь, сколько жизней ему потребовалось на то, чтобы им стать.
– Значит, ты уйдёшь в монастырь, чтобы стать Учителем? – он улыбнулся.
– Для этого совсем не обязательно уходить в монастырь. Но если я уйду, тогда тебе тоже придётся оказаться в монастыре… Послушником, например…
– В женском?
– А вдруг ты сам станешь женщиной?.. В любом случае, ты почувствуешь, что я – это я, а я почувствую, что ты – это ты…
– Ладно, осталось только договориться, где мы всё-таки встретимся…
– Как это «где»? Мы же уже договорились – в монастыре! – засмеялась я.
– Нет… У моря… На роскошной вилле… с белым яхтами…
– Нет… У моря… В монастырской келье… с пчелиными ульями…
Мы оба захохотали.
– Анжела, а почему бы тебе не спросить об этом у твоего знакомого Оракула? – вдруг совершенно серьёзным голосом предложил он. – И завтра мне расскажешь! А я сделаю себе пометку в Астральных Скрижалях, чтобы не забыть после…
Оракул был очень известен в миру. Возможно, даже в обоих мирах. Беспокоить его по телефону мне не хотелось, поэтому я решила написать ему письмо.
Когда текст был готов к отправке, внезапно погас свет, и компьютер выключился – отключили электричество.
Через полчаса всё заработало. Я снова зашла в почту, написала письмо почти до конца, но меня вызвали к руководству компании.
Когда я вернулась и попыталась отправить его, почтовый сервер вежливо сообщил, что время сессии истекло, и мне пришлось заходить в свой ящик заново, но теперь он оказался не доступен по причине проведения каких-то профилактических работ.
После обеда я ещё раз терпеливо набила письмо, содержание которого знала уже наизусть, но сделала ошибку в адресе получателя, и через пару минут письмо благополучно вернулось обратно.
Я скорректировала адрес и отправила его снова. Оракул ответил, что не может раскодировать текст моего сообщения.
Я переслала письмо в двух других кодировках, но результат оказался прежним – письмо отправлялось читаемым, но приходило к Оракулу в сплошных значках абракадабры.
Затем я трижды набивала текст в программе Word, чтобы отправить в приаттаченном файле, но каждый раз, нажимая на кнопку «Сохранить», Word падал, при этом документ не сохранялся автоматически и, соответственно, не подлежал восстановлению.
В результате Оракул позвонил мне сам и предложил решить всё по телефону – проще и быстрее. Я с удовольствием согласилась. Он задал мне пару уточняющих вопросов и обещал перезвонить.
И вот, наконец-то, я услышала его голос:
Конец ознакомительного фрагмента.