Глава 4
Меня не покидала мысль о том, что теперь я инвалид, что я никогда не смогу передвигаться самостоятельно. Все, абсолютно все рухнуло в моей жизни. О Господи, совсем недавно я думала, что моя самая большая проблема – это невозможность забеременеть, а сейчас, к сожалению, меня это меньше всего волнует. Как же хочется верить в то, что все прогнозы врачей окажутся ошибочными, и я смогу выбраться с постели, смогу двигать руками и ногами, смогу играть со своей дочерью, смогу подойти и поцеловать Вадима, смогу ходить на работу и наслаждаться жизнью, как и раньше. Как же хочется, чтоб так оно и было! Как хочется! Но если нет, если я на всю жизнь останусь прикованной к постели… думаю, мне не зачем будет жить. Я не смогу ничем помочь своим близким, меня будут постоянно опекать и заботиться обо мне, и говорить, что любят только из жалости. О, как это ужасно! Я не переживу этого. Как бы там ни было, я обязана, просто обязана сделать все возможное, а если надо, то и невозможное, чтоб хотя бы сесть на инвалидное кресло. Я не дам себе сгнить прикованной к постели и наблюдать вечное чувство жалости своих родных. Я уверена, что найду в себе силы выжить в переносном смысле этого слова, я хочу жить, но не существовать как растение, которое нужно поливать и за которым требуется постоянный уход. Мне стало страшно от одной мысли, каким будет мой завтрашний день или неделя, или год. Как я буду жить? Как…
Следующий день я провела одна. Вадим поехал на работу, нужно было решить какие-то неотложные дела. Ко мне в палату зашел врач.
– Здравствуйте, Вероника! Меня зовут Роман Леонидович, я буду вашим лечащим врачом. Скажите, как вы себя чувствуете?
Я взглянула на него печальным взглядом. Иллюзии о сильной женщине, живущей во мне, исчезали с каждым часом, проведенным на больничной койке. Все попытки пошевелить пальцами рук сводились на нет. И каждый раз я ощущала себя абсолютно беспомощной, безнадежной. Мысль о том, что я проведу остаток своей жизни в постели, меня не оставляла, и постоянно мучила мою и так наполненную ужасной правдой о себе голову.
– Плохо, доктор, – медленно ответила я. Мой голос по-прежнему был хриплым. – Я не могу ничем пошевелить, – у меня с глаза тихо скатилась слеза. – Скажите, Роман Леонидович, неужели это на всю жизнь? – печальным взглядом я посмотрела на него, но все же где-то глубоко в душе я таила надежду на сравнительно положительный исход болезни.
Врач взял меня за левую руку, которая находилась ближе к нему, и слегка придавил указательный палец.
– Вы что-то чувствуете? – спросил он.
– Нет, – я покачала головой.
– А так, – он сильнее надавил.
В этот момент я почувствовала что-то вроде сигнала, исходящего от пальца к моему сознанию.
– Да, – я улыбнулась, – да, – еще раз я повторила и сквозь слезы заулыбалась. – Доктор, это значит, что я смогу их когда-то чувствовать? Правильно?
Врач не излучал оптимистический взгляд, но тем не менее ответил:
– Возможно. Сейчас ничего прогнозировать точно нельзя. Но в любом случае, это хороший показатель. То, что вы чувствуете прикосновение, пускай даже сильное, это прекрасно. Значит, организм в состоянии хотя бы держаться на плаву. Как будет дальше пока говорить рано.
За последнее время, начиная с того дня, когда я очнулась, это была лучшая новость для меня. В этот момент я действительно была счастлива, ведь появилась надежда, пусть малюсенькая, но надежда. И это было прекрасно.
Врач дотронулся также к пальцу моей ноги и спросил:
– А сейчас чувствуете?
– Нет, – ответила я, хотя он сильно надавил, это было заметно, палец был аж белым от придавливания.
Доктор подошел ближе ко мне.
– Нервные окончания пальцев рук отвечают на импульсы, это уже прекрасно. Вероника, – немного погодя, продолжил он, – Вы ведь понимаете, что сдавление спинного мозга – серьезная травма, в вашем случае даже более. Повреждены все отделы спинного мозга – шейный, грудной и поясничный. Именно поэтому развился паралич верхних и нижних конечностей. Паралич верхних конечностей спастический, у нижних же развился вялый паралич. В обоих случаях из-за патологии иннервации мышц вы не способны к произвольным движениям. При вялом параличе падает тонус мышц, и мышцы атрофируются. При спастическом параличе тонус мышц повышен. То есть двигательные функции рук можно восстановить, но на это понадобится много усилий и главное времени. Но вот ходить, к сожалению, вы не сможете никогда. – Он выдержал короткую паузу, затем продолжил свою мысль: С таким диагнозом как у вас больные остаются на всю жизнь прикованными к постели. Поэтому советую вам набраться сил и быть готовой ко всему. Исход болезни известен только Богу.
Я обреченно покачала головой. Никогда не могла подумать, что услышу такие слова в свой адрес. Естественно врач прав, странно, что я вообще выжила. Ведь могло быть и иначе.
– Не переживайте, – сказал Роман Леонидович, – мы с вами сделаем все, что в наших силах. Я вам в этом помогу. Обещаю.
– Спасибо, – сказала я, – Доктор, я еще хотела у вас спросить. Долго ли у меня будет такой хриплый голос?
Врач попытался мне объяснить:
– При травмах спинного мозга наблюдается нарушение деятельности и других органов и систем. В вашем случае произошло нарушение речи. Срок восстановления для каждого больного индивидуален, может завтра возобновится, а может и через несколько месяцев. Как бы там ни было, бывает и хуже, например, возможна потеря слуха или зрения. – Роман Леонидович улыбнулся, видя мое искаженное лицо, и продолжил. – Еще раз повторюсь, в вашем случае произошло только нарушение речи. Притом надо учесть, что вы находились в коме на протяжении пяти месяцев, это также повлияло на голосовые связки. Но переживать по этому поводу не стоит, уверяю вас.
Меня интересовал еще один вопрос, который я и решила задать.
– Какие наши дальнейшие действия? Как мне восстановить хотя бы движения рук.
– Начнем с массажей. Массаж играет большую роль при выздоровлении, он помогает мышцам действовать самостоятельно: улучшить кровообращение, снять боли, повысить или снизить тонус мышц, подготовить руки к упражнениям. Затем будем проводить лечебную физкультуру, это различные физиотерапевтические процедуры, направлены на сохранение подвижности суставов и уменьшение напряженности в мышцах. – проговорил врач и посмотрел на меня.
– Хорошо, – я выдохнула. – Вы сказали, что нужно снять боль, но, Роман Леонидович, я ее не чувствую. – и недоуменно я посмотрела на врача.
– Это объясняется тем, что все это время через определенные трубочки, которые подсоединены к вашему организму, поступает обезболивающее. Но долго так нельзя, это критически действует на здоровые органы.
– Понимаю. – сказала я. – Спасибо вам за все. – произнесла я грустным голосом.
– Пока не за что, – ответил он – К вам кто-то сегодня придет?
– Да, – сказала я, – муж и ребенок.
– Отлично, побольше положительных эмоций и меньше стрессов.
– Спасибо.
Доктор еще раз улыбнулся мне и вышел из палаты.
Я не выдержала и расплакалась. Я не могла поверить, что все это происходит со мной. Я слышала разные истории про автомобильные катастрофы, о том, что люди становятся инвалидами после них, но я никогда не могла подумать, что такое может произойти со мной. Я плакала и плакала оттого, что понимала, что теперь я инвалид, и не смогу получать все прелести жизни, которые даны человеку. Все проблемы – это ничто по сравнению с проблемой со здоровьем. Все это мелочи, пустяки, если человек не может двигаться. Как же мне было больно на душе. Как больно!
Я почувствовала резкую усталость и медленно погрузилась в сон. На этот раз мне снилась та страшная авария. Все до мелочей, то как переворачивалась машина на дороге, то как я выворачиваю руль, как я пытаюсь нажать на тормоз… Вокруг темно, и только снег летит в лобовое стекло. Сквозь него пробивается яркий свет, который слепит мои глаза, и я не вижу уже, что находится справа или слева, только свет и громкий сигнал фуры…
Я проснулась в холодном поту, открыла глаза и увидела белый больничный потолок. Я выдохнула и поняла, что жива. Страшный сон был реальностью в моей уже прошлой жизни. Я это пережила, но сумела выжить, мой организм боролся за жизнь целых пять месяцев, и выстоял мое право жить в этом мире, любить и быть любимой, наблюдать за тем, как растет дочь. Я никогда не верила в Бога, но сейчас я точно знаю, что он есть. Он есть, если дал мне возможность родиться второй раз. Спасибо тебе, Господи!
Я долго лежала и смотрела в потолок. Разные мысли одолевали меня, но я старалась думать только о хорошем, мечтать, как я буду дома, заваривать свой любимый кофе и смотреть на мою девочку в разных нарядах. Все это придавало мне интерес к жизни. Все не так и плохо. Я смогу жить, я в этом уверена. Ради Лолы, ради Вадика. Я смогу!
Я проснулась от прикосновения детской руки. Открыв глаза, я увидела Лолу, которая стояла у моей постели и гладила мои волосы. Я улыбнулась ей, мой ангелочек, как же я ее люблю.
– Мама проснулась, – сказала она, обращаясь к папе.
Вадик сразу же подошел ближе.
– Привет, – мягко произнес он.
– Привет, мои дорогие, – я говорила медленно и с запинками, мой голос все еще был хриплым и дрожал. Мне было жаль то, что они видели меня в таком беспомощном состоянии.
– Как ты себя чувствуешь сегодня? – спросил муж.
Я слегка улыбнулась. Как я могу себя чувствовать, зная, что со мной и в каком я состоянии. Но тем не менее ответила:
– Все в порядке, – я кивнула головой. – Не переживайте, со мной все будет хорошо теперь. Я вам это обещаю. – Сказав это, я глянула на дочь. Она заулыбалась и восторженно захлопала в ладоши.
– Класс, я знала, мама, что ты поправишься. – проговорила она.
– Спасибо, моя хорошая. Видимо, как раз твоя уверенность и помогла мне выкарабкаться.
– Да? – удивилась Лола. Потом немного поразмыслив, она продолжила: Надо было еще и думать о том, что ты сразу встанешь, – смотря в потолок, сказала она, – тогда сейчас бы ты не лежала в кровати.
Я засмеялась, правда мой смех не был похож на человеческий, но мои родные поняли меня, что я смеюсь. Как это ужасно, я даже смеяться нормально не могу. И в который раз, я мысленно твердила себе о том, что это временно.
Как же мне захотелось обнять свою девочку. Она и Вадик – люди, которые возвращают меня к жизни, мне хочется жить, глядя на них.
Вадик повернулся и что-то взял со стола. Это был футляр красного цвета.
– Это тебе, – сказал он, и открыл коробочку. Там лежало золотое колье, достаточно массивное. Я с восторгом посмотрела на мужа.
– Спасибо, дорогой. – мне хотелось взять его в руки, но в который раз я понимала, что не могу двигать руками. – Оно прекрасно, – и у меня покатилась слеза.
– Не плач, родная, – Вадик попытался меня утешить, видя мое состояние. – Я уверен, что скоро ты самостоятельно сможешь его надеть.
– Вадюша, это слеза радости. Какие же вы у меня хорошие, – я посмотрела на него, потом на Лолу. – Я вас так сильно люблю. Не представляю, чтоб я делала без вас.
– Мамочка, и мы тебя очень любим, – Лола хотела меня обнять, но Вадик ее опередил, убрав ее маленькие ручки от меня.
– Лола, маму еще рано обнимать. Вот попозже пожалуйста, а сейчас пока еще нельзя. Ты же помнишь, к чему привел последний раз, когда ты решила обнять маму.
– Помню, – с пониманием ответила дочь, в ее глазах читались печаль и разочарование.
– Не расстраивайся, дорогая, – медленно проговорила я. – Всему свое время. Нужно просто подождать. Я тоже очень хочу прикоснуться к тебе, но пока не могу. Давай вместе наберемся терпения и будем ждать, – предложила я более веселым тоном.
– Хорошо, мама, я буду терпеливой, – как-то по-взрослому произнесла Лола.
– К тебе сегодня заходил врач? – спросил Вадим.
– Да, – ответила я.
– Что он сказал. Какие прогнозы?
Я немного выдохнула и сказала:
– Какие могут быть прогнозы, Вадим. Только неутешительные. Сказал, что мне будут проводит массаж, а затем будем делать определенные упражнения, чтоб хотя бы восстановить двигательную функцию рук. Про ноги я вообще молчу.
Вадим посмотрел на меня печальным взглядом.
– Ничего, это тоже хорошо. Чуть позже сядешь на инвалидное кресло и наконец-то выпишешься отсюда.
При слове «инвалидное» меня кидало в пот, не могла я до сих пор осознать того, что я инвалид. Мне казалось, как будто я просто лежу в больнице в связи с какой-то легкой болезнью, не более того. Но как только я делала попытки пошевелить руками или ногами, это сразу напоминало мне об аварии и настоящей ужасающей правде.
– Это колье, которое я подарил тебе, ты оденешь при выписке из больницы. Ты должна быть самой красивой пациенткой этого заведения, – Вадим попытался улыбнутся, но у него это плохо получилось.
Я кивнула в ответ, чтоб не начинать снова свой рассказ об ужасном своем будущем существовании. Лола подбежала к портфелю и достала из него свои рисунки.
– Смотри, мама, – сказала она, – это я рисовала, пока ты спала. – Рисунков было очень много, она начала показывать их поочередно.
– А этот я нарисовала как раз в тот день, когда ты проснулась. Смотри, – она показала мне рисунок, на котором были изображены мы все, я, Вадик и Лола. Естественно рисунком его было сложно назвать, Лола еще неумело рисовала, но главное, что она хотела передать им, было понятно. На рисунке светило солнце, Вадик сидел на лавочке, а мы с Лолой собирали листья. О господи, да это же мой первый сон, с того времени, как я очнулась. Ничего себе. Мистика какая-то. Это говорит лишь о том, что мы с дочерью очень тесно связаны, она чувствует меня, а я ее.
– Очень красиво, – сказала я, глядя на рисунок. – А почему ты именно это нарисовала? Ведь осень еще не наступила.
– Не знаю, – она задумалась, – что в голову пришло, то и нарисовала.
Я улыбнулась дочке.
– Молодец. – затем я повернулась к Вадику, – вы еще долго будете у меня здесь? – спросила я.
Вадик почесал затылок, и запинаясь ответил:
– Мы бы очень хотели остаться хоть до ночи, но мама попросила ей помочь в уборке по квартире. Мы ведь пока живем у нее, мне часто приходилось Лолу оставлять одну, вот и пришлось переехать к маме.
– Я все понимаю, не оправдывайся, – попыталась я утешить мужа. – Как там мама? Замуж не вышла еще за Павла? – я улыбнулась.
Вадик смущенно опустил глаза.
– Вышла… – это было большое удивление для меня, Вадим продолжил: И теперь Павел живет с нами.
– Ничего себе новость, – произнесла я вслух. Конечно же мое состояние ее мало волнует, но могла бы хотя бы ради приличия подождать со свадьбой. Но я проговорила: я очень рада за нее. – и немного погодя спросила: Она счастлива?
Вадим улыбаясь, кивнул головой.
– Думаю, да. По крайней мере, она порхает, как молодая девушка. Они часто вместе гуляют по улице, ходят на разные концерты. Она сейчас довольна жизнью и кажется даже стала более мягче, чем была раньше. – тем не менее глаза Вадима были печальными.
– Что же тебя гнетет? – поинтересовалась я.
– Не знаю, Ника. Какая-то она стала неестественная, уж очень много внимания она ему уделяет, он везде на первом месте у нее.
– Ты что ревнуешь? – еще пуще улыбаясь, спросила я.
– Нет, что ты! Просто мне непривычно, вот и все. – ответил Вадик и посмотрел на Лолу. – Будем собираться, – сказал он дочери, а затем снова обратил взгляд на меня: Извини, что мы ненадолго.
– Я все понимаю, – я попыталась улыбнуться. Конечно же мне хотелось, чтоб моя семья побыла у меня как можно дольше, но зная маму Вадика, лучше с ней не спорить, себе же хуже будет.
– Вадим, – остановила я его, – я хотела у тебя спросить. Меня давно мучит вопрос, почему тогда при аварии не сработали тормоза? Ведь помнишь, я нажимала на них, но педаль как будто меня не слушалась в самый ответственный момент.
Я посмотрела на Вадика. Я действительно не могла понять, что же случилось с тормозами. Возможно ответ на этот вопрос прояснит ситуацию, которая сложилась тогда на дороге.
– Была проведена экспертиза нашей машины, и обнаружили обрыв тормозного шланга. Вот почему педаль тормоза не сработала. Мы с тобой если б были повнимательнее, то заметили бы это на индикаторе в виде красной кнопки на приборной панели. Но к сожалению, мы спешили домой, и не сочли нужным обратить внимание на столь важное сообщение нашей машины. – объяснил Вадим.
Я немного задумалась.
– Теперь понятно, почему не сработали тормоза, но остается неясным, как так вышло, что они были оборваны. Вот в чем вопрос.
– Да, это также заинтересовало органов милиции, которые до сих отрабатывают версию, что нам их умышленно обрезали. Но вот кто это сделал, неизвестно. Были опрошены все, кто находился на дне рожденья. Но в итоге милиция так и не пришла к единому мнению. Они до сих пор ведут следствие и не могут дать четкого ответа. Остается ждать результатов их поиска.
– Интересно, – медленно сказала я.
– Ничего интересного, – перебил мои мысли Вадим. – Лучше забыть это как страшный сон и не вспоминать.
– Это невозможно. Во-первых, по всей вероятности именно этот человек и пытался нас убить. Так что нельзя пускать это дело на самотек. Ну а во-вторых, как я могу забыть об аварии, мне каждый день напоминает мое бездейственное тело о ней. Я не могу взять и выбросить этот день из своей головы, он полностью переменил мою жизнь. Именно эта авария повлияла на мое предсмертное состояние. Как можно не думать об этом?! Нужно обязательно найти того человека, кто может быть виновен.
– Ника, не забывай, что мы сами виноваты в аварии, мы свернули вправо, и машину понесло по заснеженной дороге. Это стечение обстоятельств. Нужно смотреть на это так.
– Да, но если бы сработали тормоза, можно было бы избежать аварии. – стояла я на своем.
– Не говори так. Ника, воспринимай то, что случилось как уже содеянное, что уже невозможно исправить. В противном случае этот эпизод навсегда засядет в твоей голове. И ты не сможешь полноценно жить.
– Вадик! Я и так не смогу полноценно жить, – мой голос хоть и был хриплым и невнятным, но все же его тон слегка повысился. Меня возмутило отношение Вадима к аварии и ко мне в целом. Ведь то, что повезло ему, не говорит о том, что нужно забыть обо мне. Мне стало очень обидно. Вадим заметил мое замешательство и поспешил заверить:
– Ника, не переживай, виновных обязательно найдут. И они еще ответят за то, что сделали.
– Да, ты прав, – сказала я и кивком подтвердила, что уже не сержусь на него.
– Я люблю тебя, – сказал Вадим и, наклонившись, поцеловал меня в щеку.
Лола поспешила сделать тоже самое – Я тоже тебя люблю, мама, – сказала она.
– И я вас люблю, мои дорогие, – проговорила я, печально глядя им вслед.
– Мы придем к тебе завтра, – произнес Вадим на прощание.
– Хорошо, – ответила я и загрустила, когда они вышли из моей палаты.
После этого я погрузилась в мысли о том, кто же все-таки мог так беспощадно нас привести к аварии. В любом случае этот человек находился на дне рождения, и желал нам зла. Первое, что мне пришло в голову, это Виктор! Да, только он мог так сделать в отместку за мой отказ переспать с ним. Кто же еще?! Именно он.