Полина Виардо
«ГОЛУБУШКА ВИАРДО»
«Самая гениальная женщина нашего времени» – так назвала Полину Виардо Жорж Санд. И это не преувеличение: Виардо была в эпицентре культурной жизни Европы XIX века. Ее пением восторгались все знаменитости, от королей до поэтов. После исполнения ею алябьевского «Соловья» Михаил Глинка умиленно сказал: «Голубуш.ка Виардо».
Мишель-Фердинанда-Полина Гарсиа (таково ее имя от рождения) родилась в Париже 18 июля 1821 года (по гороскопу она Рак, а Тургенев, кстати, Дева, и он был на 3 года ее старше). Отец Полины – популярный тенор Мануэль Гарсиа «Великолепный», мать тоже актриса. Так что артистизм Полины был заложен уже в генах, точно так же, как у ее старшей сестры Марии-Фелиситы.
Сестры с раннего детства учились музыке и пению, но были абсолютно разными и по внешности, и по отношению к занятиям. Мария – настоящая красавица. Полина – дурнушка. Отец говорил, что Марию можно заставить работать лишь железной палкой, а Полину достаточно держать на шелковом поводке. За трудолюбие Полину в семье звали «муравьем». В 3 года она уже читала ноты. Помимо музыки добилась хороших результатов в рисовании. Легко осваивала иностранные языки. Свободно говорила по-испански (основной язык семьи), по-итальянски, по-французски и по-английски. Позднее Полина овладела еще русским и немецким языками, занималась также латынью и греческим.
Первого успеха – и это закономерно: по старшинству, – добилась Мария Малибран (она вышла замуж за негоцианта Малибрана). Она стала одной из лучших певиц Европы, но жизнь ее рано оборвалась: она умерла в 1836 году после падения с лошади. Ей было 28 лет.
Это был сильный удар для Полины. До этого в 1832 году она потеряла горячо любимого отца, который вложил очень много сил в ее воспитание и музыкальное образование. Поначалу Полина собиралась стать пианисткой, и в этом начинании ее поощрял сам Ференц Лист, но «прорезался» голос, и она решила пойти по стопам сестры, Марии Малибран. Со временем она превзошла сестру.
Свой первый успех Полина познала в 17 лет в 1838 году, выступая в Германии. Изумрудный фермуар был первым презентом в ее артистической жизни. Затем последовало первое публичное выступление в Париже – и снова шумный успех.
Как она выглядела в молодые годы? Поэт Теофиль Готье не находил ее прежней дурнушкой, наоборот, описывая наружность новой знаменитости, отметил ее хорошее сложение, стройность фигуры, гибкую шею, изящно поставленную голову, красивые сверкающие глаза, цвет лица «теплый и страстный», «не лишенный очарования немного большой рот».
Короче, хотя она была и не очень красивой, но молодой, хорошенькой и, главное, талантливой артисткой, а талант всегда излучает обаяние. Поэтому неудивительно, что появились и первые поклонники. А чересчур чувствительный поэт Альфред де Мюссе предложил Полине Гарсиа руку и сердце.
Не чувствуя симпатии к Мюссе, Полина отказала ему. В этом отказе сыграла свою роль и Жорж Санд, с которой, несмотря на разницу лет, весьма сдружилась певица. Жорж Санд хорошо знала своего бывшего любовника и отговорила Полину связывать жизнь с не очень надежным человеком. Жорж Санд посоветовала лучше обратить внимание на Луи Виардо, который хотя и был старше Полины почти на 21 год, но в смысле надежности подходил идеально. Самое интересное то, что Полина впервые увидела Луи Виардо, когда ей было всего лишь 11 лет, тогда он ей, естественно, не понравился: холодный и скучный. Но вот прошло время, и она по достоинству оценила Луи Виардо: его любовь к ней, его положение в обществе – к тому времени бывший журналист Виардо стал директором Итальянского театра в Париже, – наконец, и его внешность: элегантный брюнет высокого роста, с красивыми и правильными чертами лица. Короче, 16 апреля 1840 года в Париже состоялась свадьба: невесте – 21, жениху – 40 лет. Полина Гарсиа стала Полиной Виардо.
Спустя два месяца после свадьбы, 22 июня 1840 года, Полина Виардо писала Жорж Санд из Рима: «Как Вы мне и обещали, я нашла в Луи возвышенный ум, глубокую душу и благородный характер...» Прекрасные качества для мужа, но достаточные ли? Много лет спустя Полина Виардо признавалась своему другу Рицу, что ее сердце «немного устало от изъявлений любви», разделить которую она не может.
Как отмечает Александр Розанов в монографии о Полине Виардо, человек весьма достойный, Луи Виардо во всех отношениях был противоположностью талантливой и темпераментной Полине Гарсиа. Едва ли этот брак можно назвать действительно счастливым. Луи любил жену и к личности ее относился с уважением, не докучая ревностью. Но даже расположенная к нему Жорж Санд находила его «унылым, как ночной колпак» и записала в интимном дневнике, что Полина любила мужа «без гроз и без страсти». Однако ему она была обязана расширением своего интеллектуального кругозора, что впоследствии выделяло ее из массы артистов. За политическую деятельность мужа и окружавший его ореол «республиканизма», за «вольные мысли» самой Полины, писавшей в Россию Матвею Виельгорскому, что во Франции она предпочитает республику любому другому образу правления, на нее косились русские чиновники и полицейские Наполеона III, стремившиеся закрыть ей доступ во французские театры.
Как только Полина Виардо начала выступать в Итальянском театре в Париже, Луи Виардо покинул пост директора, но даже это не помогло ей удержаться в театре: примадонна Джулия Гризи сделала все возможное, чтобы с Виардо не подписали дальнейшего контракта. Так было и в дальнейшем. Полине Виардо все время приходилось яростно пробиваться на сцену, преодолевая интриги, зависть и неверность партнеров по сцене. Пела она прекрасно. Публика восхищалась ее колоратурными вариациями, ее нежнейшими фиоритурами, но тем не менее действительность была такова, что ей приходилось больше гастролировать – она пела в Лондоне, Берлине, Вене, Мадриде, Праге и других городах Европы, – чем выступать в Париже.
Двояко относилась к Виардо и парижская пресса: одни хвалили, другие покусывали. А тем не менее дарование Полины Виардо было налицо. Это отмечали Генрих Гейне и Эжен Делакруа. В противоположность приглаженному и «цивилизованному» типу артистки, Гейне находил в ней скорее «мрачное великолепие пустынного экзотического пейзажа». «При ее страстной игре» ему мерещились «растительные чудеса Индостана или Африки», «исполинские пальмы, увитые лианами с тысячами цветов», он не удивился бы, если бы на сцене появились вдруг «леопард или жираф или даже целое стадо слонят». При всей цветистости сравнений Гейне точно уловил суть необычного таланта Виардо.
Параллельно с театральной жизнью текла и личная. В элегантной парижской квартире на улице Фавар, 12, у супругов Виардо часто бывал весь европейский цвет интеллигенции – пишущей и сочиняющей: Бальзак, Ламартин, Жорж Санд, Гейне, Сент-Бев, Делакруа, Мицкевич и многие другие. 14 декабря 1841 года родилась первая дочь, названная в честь отца Луизой и в честь матери Полиной. Через 11 лет, 21 мая 1852 года, родилась вторая – Клоди. Третья дочь, Марианна, появилась на свет 15 марта 1854 года, и, наконец, 20 июля 1857 года родился сын Луи.
Виардо – мать четверых детей; потом к ним прибавился пятый ребенок, воспитанница – дочь Тургенева. Но до того как стать хозяйкой столь многонаселенного дома, Виардо продолжала свою профессиональную карьеру певицы.
После блестящих гастролей европейской знаменитости Рубини в Петербурге возникло желание создать постоянный итальянский театр. В рамках этой идеи и был подписан контракт с Полиной Виардо, правда, в северной столице слава ее еще не гостила. «Это сестра знаменитой Малибран, – так писали местные газеты и тут же прибавляли: – В Париже ее очень ценят». Но когда петербургской публике был представлен «Севильский цирюльник» – «этот прелестнейший цветок итальянского репертуара» с Виардо в роли Розины, Рубини – Альмавивы, Тамбурини – Фигаро, то было «от чего с ума сойти», как написал критик «Санкт-Петербургских ведомостей».
Полина и Луи Виардо прибыли в Петербург 14 октября 1843 года, а уже 22 октября певица обрушила на петербургскую публику каскад колоратурных пассажей. Ее голос звучал свободно и дивно. Рукоплесканиям и вызовам не было конца. «Тут все рассуждения останавливаются, все похвалы становятся ненужными, – писали те же «Ведомости». – Мы играли в жмурки, теперь мы увидели свет...»
Среди восторженной публики находился и 25-летний Иван Тургенев. В воспоминаниях Авдотьи Панаевой можно прочитать следующее:
«Такого крикливого влюбленного, как Тургенев, я думаю, трудно было найти другого. Он громогласно всюду и всех оповещал о своей любви к Виардо, а в кружке своих приятелей ни о ком другом не говорил, как о Виардо, с которой он познакомился. Но в первый год знакомства Тургенева с Виардо из рассказов его и других лиц, которые бывали у Виардо, видно было, что она не особенно была внимательна к Тургеневу. В те дни, когда Виардо знала, что у нее будут с визитом аристократические посетители, Тургенев должен был сидеть у мужа в кабинете, беседовать с ним об охоте и посвящать его в русскую литературу. На званые вечера к Виардо его тоже не приглашали. После получения наследства Тургенев приобрел право равенства с другими гостями в салоне у Виардо. Зато сначала как дорожил Тургенев малейшим вниманием Виардо! Я помню, раз вечером Тургенев явился к нам в каком-то экстазе:
– Господа, я так счастлив сегодня, что не может быть на свете другого человека счастливее меня! – говорил он».
Счастье заключалось в том, что у Тургенева болела голова, а Виардо потерла ему виски одеколоном. Прикосновение ее пальцев привело Ивана Сергеевича в экстаз. Признания Тургенева мешали игре в преферанс, и один из игроков – это был Белинский – громко сказал: «Ну, можно ли верить в такую трескучую любовь, как ваша?»
«Любовь Тургенева к Виардо мне тоже надоела, – читаем мы дальше у Панаевой, – потому что он, не имея денег абонироваться в кресла, без приглашения являлся в ложу, на которую я абонировалась в складчину с своими знакомыми. Наша ложа в третьем ярусе и так была набита битком, а колоссальной фигуре Тургенева требовалось много места. Он бесцеремонно садился в ложе, тогда как те, кто заплатил деньги, стояли за его широкой спиной и не видели ничего происходившего на сцене. Но это мало; Тургенев так неистово аплодировал и вслух восторгался пением Виардо, что возбуждал ропот в соседях нашей ложи...»
Нам, далеким потомкам, все это читать странно, разве можно так нелюбезно писать об Иване Сергеевиче Тургеневе! Но для Панаевой Тургенев был современник, литератор, который стоял в начале литературного пути, подавал всего лишь надежды.
Знакомство с Полиной Виардо оказалось буквально роковым. «В душе Тургенева, – по словам видного юриста Анатолия Кони, – восторг дошел до самой ее глубины и остался там навсегда, повлияв на всю личную жизнь этого «однолюба»».
Ну а что означала встреча с Тургеневым для Виардо? Вспоминая в конце жизни о первом дне знакомства с ним, она говорила с милой улыбкой: «Мне его представили со словами: это – молодой русский помещик, славный охотник и плохой поэт». Завидная рекомендация!.. Лишь постепенно Виардо осознала, что «славный охотник и плохой поэт» занял определенное место в ее жизни. Слово «место» тут более подходит, чем слово «любовь». Это он пламенно любил, а она? Возможно, лишь изредка отвечала небольшими вспышками чувств, и не более того.
В Петербурге Полина Виардо выступала три сезона подряд и с неизменным триумфом: овации, цветы, венки и дорогие презенты. В марте 1845 года Виардо писала в письме к Жорж Санд: «Третьего дня утром меня посетила депутация от русских купцов с немецким переводчиком во главе, покорнейше просившая меня принять подношение от русских мужиков, так же, как я приняла его от русской аристократии. Так как подписные листы на подбукетник до них не снизошли, то они тоже пожелали доказать мне, что и у них есть уши, чтоб слышать, и сердца, чтоб чувствовать...»
За официальной речью последовал великолепный бриллиантовый браслет.
Поэты Аполлон Григорьев, Плещеев, Мятлев писали стихи в честь Полины Виардо, Карл Брюллов создал ее портрет. И даже мать Тургенева, ревновавшая своего сына Жана к артистке, преодолела неприязнь и поехала на ее концерт. По возвращении домой она с горечью признала: «Хорошо поет, проклятая цыганка!»
Петербургские гастроли продолжались (иногда Виардо выступала и в Москве), репертуар ее постоянно расширялся, одна из новых партий – роль Адины в «Любовном напитке». Этот напиток уже давно попивал Тургенев, но в одиночестве. Отношения с Полиной Виардо в основном держались в плоскости чистой дружбы и восхищения с его стороны. Пожалуй, большее понимание Тургенев находил у мужа, Луи Виардо. Оба заядлые охотники, страстные сочинители, Тургенев и Луи Виардо перевели на французский язык и издали в Париже том повестей Гоголя, а, как известно, совместная работа всегда сближает людей.
По возвращении в Париж супруги Виардо приобрели дом у подножия Монмартрского холма, обставили его белой мебелью, обитой светлым шелком. В простенке между арками, выходившими в зимний сад, Виардо поместила огромную вазу, сделанную на русском фарфоровом заводе, с изображением картины Рембрандта «Портрет матери». Столовой служила желтая китайская гостиная.
В парижском доме Виардо часто гостил Тургенев. Его мать продолжала настаивать, чтобы он порвал с «проклятой цыганкой», не высылала ему денег, но все равно годы с 1847-го по 1850-й Иван Сергеевич называл «счастливым трехлетием». Он постоянно общался с любимой женщиной, дружил с ее мужем, играл с их дочерью, отдыхал на лоне природы, ловил рыбу, играл на бильярде, изучал испанский язык, на котором все говорили в доме Виардо, и писал по-русски рассказы. Именно в этот период были созданы «Записки охотника» и «Завтрак у предводителя».
В Россию он уезжал с большим сожалением. «Нет места на земле, которое я любил бы так, как Куртавнель, – писал он Луи Виардо, и далее: – Вы имеете во мне, дорогой Виардо, безгранично преданного друга».
Из письма к Полине Виардо, 9 сентября 1850 года:
«Я должен сказать Вам, что Вы ангел доброты, и Ваши письма сделали меня счастливейшим из людей. Если б Вы знали, что значит дружеская рука, которая обласкивает Вас издалека, чтоб очень нежно Вас коснуться...»
В том же 1850 году произошло два события: Тургеневу удалось взять после тяжелых сцен от своей матери дочь Полину (Пелагею), которая являлась «грехом его молодости», и отправить ее в Париж. Полинетта воспитывалась вместе с дочерью Виардо Луизой. И второе событие: умерла мать Тургенева, сняла с него вериги, и теперь он получил возможность распоряжаться собственным состоянием. Тургенев стал богатым. Ему было 32 года.
Изменения произошли и в жизни Полины Виардо: наконец-то она обрела прочные позиции в Парижской опере. И еще: родилась вторая дочь – Клоди.
Осенью 1852 года Полине Виардо пришла в голову мысль отправиться в Петербург и там «приветствовать своих друзей». Петербург вновь заволновался в ожидании почетной гостьи «г-жи Виардо-Гарсиа». Мемуарист Званцов так описывал вызванный Виардо ажиотаж:
«Весь город в три дня превратился в неистовое скопище энтузиастов – по улицам шум, крики, давка, особенно расходилась военщина... В Большом театре, несмотря на прибитое у кассы объявление, что мест уже нет, началась свалка с 5 часов, то есть за 3 часа до дебюта. Явились такие лица, которых уже 7 лет не видали в театре: слепые, хромые, глухие, прокаженные и бесноватые, 3-х и 5-рублевые бумажки градом сыпались на капельдинеров, сторожей, ламповщиков в 5-м ярусе. Начиная с бельэтажа, вплоть до райка, в каждой ложе торчало по крайней мере по 9 голов – плечи в большей части с эполетами...»
И вновь Виардо пела русского «Соловья». М. Карташевская писала В. Аксаковой 5 января 1853 года:
«Ты можешь себе представить, как приняла публика пение русского романса... В самом деле, она пела превосходно, то же чувство, увлечение, та же невыразимая прелесть и очарование в самых звуках, в тембре ее голоса; искусство ее еще, кажется, увеличилось; она тоже немного пополнела, и это ей, разумеется, идет...»
Встречалась Виардо и с Тургеневым. Встреча эта имела романтический оттенок. Писатель, будучи под надзором, обманул своего цербера и по фальшивому паспорту приехал в Москву, чтобы встретиться со «своей» Полиной. Со «своей», разумеется, в кавычках, ибо она никогда не была целиком его женщиной. Но, несмотря ни на что, он любил ее. «Вы знаете то чувство, которое я посвятил Вам и которое окончится только с моей жизнью» – так писал он ей в письме от 17 апреля 1853 года после «нелегальной» встречи в Москве в марте.
Ну а что дальше? Полина Виардо в 1861 году достигла зенита своей артистической славы. В опере Глюка «Альцеста» как певица и как артистка. Она была довольна: карьера, дом, семья, дети, надежный друг в лице Тургенева – все удалось. А он? Время от времени его посещали мысли об устройстве собственной личной жизни. В августе 1857 года Тургенев писал Некрасову: «Нет, уже точно: этак жить нельзя. Полно сидеть на краюшке чужого гнезда. Своего нет – ну и не надо никакого». Это отчаянное словечко «никакого» вызвано тем, что отдельные попытки найти подругу жизни, равную Полине Виардо, все окончились неудачей. Второй Виардо попросту не существовало.
В сентябре 1856 года в Куртавнеле гостил Афанасий Фет. Поэт, воспевший «шепот, робкое дыханье, трели соловья», был очарован Полиной Виардо, но вместе с тем любовь Тургенева к Виардо осталась ему непонятной.
Не только Фет осудил Тургенева за его чувства. «Многие за глаза смеялись над продолжительностью привязанности Тургенева к Виардо», – отмечала Наталья Тучкова-Огарева. Недоумевал и Некрасов. Он не раз доказывал своему другу Тургеневу всю пагубность его страсти к Виардо и призывал решительно порвать с ней. Занятно: советы, как правильно себя вести, дает человек, сам запутавшийся в своей личной жизни.
Тургенев не смог, да и, конечно, не хотел, порывать с Виардо, хотя весной 1857 года началось новое охлаждение в их отношениях. Тепло и холод чередовались не однажды. За долгие годы отношения между Тургеневым и Виардо находились в разных фазах развития. Но постепенно жар тургеневского сердца начал ослабевать. Живое чувство все более превращалось в символ: в портрет Виардо над письменным столом (в его парижской комнате на улице Риволи), в статуэтку бронзового медведя. «Мне этот медведь вдвойне дорог, – писал Тургенев Павлу Анненкову, – потому, что он подарен мне единственной женщиной, которую я любил и вечно любить буду».
Поздней осенью 1860 года произошло какое-то очень серьезное объяснение между Тургеневым и Виардо, отзвуком которого явилось письмо графу Ламберту от 28 ноября:
«На днях – мое сердце умерло... Вы понимаете, что я хочу сказать. Прошедшее отделилось от меня окончательно, но, расставшись с ним, я увидел, что у меня ничего не осталось, что вся моя жизнь отделилась вместе с ним...»
Однако жизнь продолжалась. Летом 1862 года семейство Виардо и Тургенев жили по соседству в Баден-Бадене. Полина Виардо усиленно занималась обучением детей. «Заставьте меня плакать здесь, тогда можете петь в Гранд-Опера», – говорила она хладнокровно в ответ на жалобы учениц.
Луи писал книги о живописи и скульптуре, а также печатал в газете охотничьи очерки. И, конечно, в доме собирался сонм знаменитостей: пианистка Клара Шуман, композиторы Брамс, Вагнер и Лист, художник Доре, дипломат Бисмарк, и даже нидерландский король пожаловал однажды в дом, чтобы вручить Полине Виардо медаль «За искусство», правда, предварительно он осведомился у нее: «Но примете ли вы подарок от короля? Говорят, что вы республиканка?»
В доме Виардо часто устраивались домашние театральные представления, в которых принимал участие и Тургенев. Полина Виардо сочинила комическую оперу про Золушку, а Тургенев написал пьесу про колдуна. Это сегодня все домашние развлечения заменил собою телевизор, а тогда люди сами развлекали себя. В представлениях у Виардо даже немузыкальный Тургенев выводил рулады.
С годами Полина Виардо все дальше и дальше уходила от театральной деятельности и все больше сосредотачивалась на педагогической. У нее было множество учеников. Но временами на своих музыкальных вечерах она вспоминала прошлое и пела. Иногда по-русски. Особенно ей удавался романс Чайковского «Нет, только тот, кто знал». Художнику Поленову запомнилось, как «Иван Сергеевич стоял в углу и прямо рыдал. Он не мог слышать ее пения без слез...».
В 1876 году, когда Виардо было 55 лет, она выглядела превосходно. Посетившая ее дом аристократка Е. Апрелева-Бларамберг была поражена «гибкостью, стремительностью и грацией» артистки, но через два года С. Ромм-Гуревич нашла ее уже «дамой с отяжелевшей фигурой», с бледным и усталым лицом красивого овала и умными глазами. Но облик артистки все еще был так обаятелен, что заслонял даже юную красоту ее молодых дочерей.
Василий Поленов с удовольствием вспоминал декабрьские вечера 1874 года в доме Виардо, где Тургенев «вел себя как хозяин, он затевал постоянно живые картины... сам играл разные роли... был ужасно живой...». Но не все воспринимали положение Тургенева как хозяина в доме Виардо, напротив, многие из гостей втихомолку ахали и считали его положение абсолютно ложным и двусмысленным.
В 1870 – 1876 годах Тургенев работал над романом «Новь». В его личной жизни никакой нови не было. Младшая дочь Виардо Марианна играла на фортепиано, средняя – любимица Тургенева – Клоди занималась живописью. Старшая, Луиза, частенько читала вслух французский или английский роман. Вся семья была в сборе. И Тургенев вставлял в чтение шутливые и иронические замечания, на что Клоди и Марианна бурно реагировали: «Да ну, Тургель... оставите ли вы нас в покое? Мы хотим слушать!»
Тургель, Турглин, Тюрефи – ласкательные прозвища, данные писателю в семье Виардо.
Луи Виардо стал прибаливать и уже не выходил из дома, поэтому в оперу, на концерты и на выставки Полина Виардо с дочерьми выезжали в сопровождении друга семьи Тургенева.
В русских кругах Парижа все это расценивалось не иначе как «рабство» Тургенева. А еще его называли «нахлебником», судачили о «неразделенной любви», имея в виду обожание со стороны писателя и холод со стороны Виардо.
А тем временем рок делал свою разрушительную работу. Умерла давняя подруга Виардо Жорж Санд. Дряхлел на глазах Луи Виардо. Приступы подагры участились у Тургенева. Потом появилась грудная жаба. А на самом деле его настиг рак позвоночника.
В середине апреля 1883 года писателя перевезли в Буживаль. Тургенева снесли с лестницы, а на втором этаже к двери подкатили на кресле умирающего Луи Виардо. Друзья молча обменялись рукопожатием и, сказав печальное «adieu» (прощай), расстались навеки – через две недели Луи Виардо не стало. После его смерти все заботы Полины Виардо и ее дочерей устремлены были на одного Тургенева. Воспользовавшись минутой, когда боли его несколько утихли, ему сообщили о смерти Луи Виардо. «Как я хотел бы соединиться уже с моим другом», – выдохнул Иван Сергеевич.
Измученный, пропитанный опиумом и морфием, Тургенев быстро слабел. Последнее, что он успел, – это продиктовать Полине Виардо два своих рассказа – «Пожар на море» и «Коршун», получивший впоследствии название «Конец».
Конец Тургенева был близок. 22 августа (3 сентября) 1883 года он умер. Полина Виардо, Клоди и художник Липгарт сделали несколько набросков с Тургенева на смертном одре.
Как отметила пресса, 62-летняя артистка, «не имея возможности сама взять на себя проводы тела Ивана Сергеевича Тургенева в Петербург, отправила представительницами семьи Виардо обеих своих дочерей...».
Кончина давнего друга, так преданно ее любившего, очень подействовала на Полину Виардо. В эти печальные дни, по воспоминаниям современницы, на Виардо «без жалости нельзя было смотреть. Оправившись несколько от постигшего ее удара, она беспрестанно сводила разговоры на Тургенева; имя же покойного мужа упоминала лишь в самых необходимых случаях...».
Смерть Тургенева снова разожгла в публике интерес к отношениям писателя с Виардо. В салонах и в газетных статьях усиленно «перемывали косточки» покойного и живой Полины Виардо. Как-то она не выдержала всех этих нападок и сказала одному из русских, художнику Алексею Боголюбову, жившему во Франции: «Какое право имеют так называемые друзья Тургенева клеймить меня и его в пошлых отношениях? Все люди от рождения свободны, и все их действия, если они не причиняют вреда обществу, не подвержены ничьему суду, ибо чувства и действия мои и его были основаны на законах, нами принятых, не понятных для толпы, да и для многих лиц, считавших себя умными и честными. Более сорока лет я прожила с избранником моего сердца, вредя разве себе, но никому другому. Но мы слишком хорошо понимали друг друга, чтобы заботиться о том, что о нас говорят, ибо обоюдное наше положение было признано законным теми, кто нас знал и ценил. Если русские дорожат именем Тургенева, то я с гордостью могу сказать, что сопоставленное с ним имя Виардо никак его не умаляет...»
Ну что ж, ответ, достойный Полины Виардо. Но он не мог остановить поток всевозможных домыслов. Так, поэт Яков Полонский, не видевший ни разу Полину Виардо и, соответственно, ее не знавший, взял на себя смелость проанализировать отношения Виардо и Тургенева. Он заявил, что последние 10 – 15 лет Тургенев не был влюблен в артистку. Но до этого любил весьма сильно. И перечислил причины долгой любви Тургенева прямо по пунктам: 1) однолюб; 2) гипноз; 3) Тургенев не мог быть счастлив, женившись на женщине «обыкновенной», не скрывавшей бы от него «обыденной, прозаической стороны своего существования»; Виардо не показывала ему «пошлой стороны всего житейского»; 4) Тургенев как художник восхищался Виардо, умевшей «играть» и на сцене и в жизни и «каждому казаться тем, чем она хотела казаться»; 5) Иван Сергеевич не мог любить женщины кроткой; ему непременно нужны были страдания, мучения, колебания, уныние в любви(?). И, наконец, 6) Полина Виардо умела задевать «в душе Тургенева самые затаенные, самые мелодичные струны» и «беседой ли своей, или пением, или музыкой давать ему минуты такого истинного наслаждения, и притом такого эгоистического, самообожания, что Иван Сергеевич за эти минуты готов был все перенести и все забыть».
Таково мнение Якова Полонского. В нем есть что-то верно подмеченное, а что-то явно надуманное, например гипноз.
Бывавший в течение нескольких лет в доме Виардо художник Боголюбов отмечал: «Жизнь Тургенева и Виардо не есть жизнь обыкновенных людей. Полина Виардо была, по-моему, с Иваном Сергеевичем истинная пара по умственным достоинствам... Он был счастлив до гроба. Другой подруги он не мог видеть, и криво судят те, которые хотели бы ему предложить свой уход и свою любовь, им присущую... Деньги – вздор перед моментами наслаждения ума и сердца, которые дала ему m-me Viardot... Узнав Ивана Сергеевича ближе и видя его слушающим пение обожаемой им женщины, которой он посвятил всю свою жизнь, я смотрел на обоих и чувствовал глубокое уважение; вопреки всех толков и пересуд наших россиян... скажу, что он был счастлив по-своему, и бахвал тот человек, который подвергает легкому суждению таких двух гениальных личностей, каковы были он и она...»
И еще одно свидетельство, принадлежащее Б. Фори: «Писатель и любитель живописи, Тургенев нашел в своем старом друге Луи Виардо собрата по литературе и тонкого художественного критика; большой любитель музыки, он и мечтать не мог о более интересной среде, поскольку все члены семьи были артистами, и артистами выдающимися». Да и сам Тургенев не раз говорил по поводу семьи Виардо: «Тут я живу покойно и уютно...»
Все. Будем считать вопрос закрытым. И перейдем к последним годам Полины Виардо.
Конечно, потеря для нее была невосполнимой, не случайно до конца своих дней она писала лишь на почтовой бумаге с траурной каймой и запечатывала ее в подобные же траурные конверты. В круглой гостиной-кабинете на почетном месте был вывешен портрет Тургенева. От тоски спасала работа: она усиленно занялась педагогикой, и среди учениц Виардо были молодые дарования, съехавшиеся к ней со всех концов света.
13 июня 1886 года Петр Чайковский написал родным в письме из Парижа: «Вчера завтракал у старушки Виардо. Это такая чудная и интересная женщина, что я совершенно очарован ею. Несмотря на свои семьдесят лет, она держит себя на положении сорокалетней женщины, подвижна, весела, любезна, обходительна и сумела так устроить, что я с первой же минуты почувствовал себя у нее как дома...»
Полина Виардо не просто доживала жизнь, а старалась жить в полной мере отведенного ей природой возраста. Как выразился кто-то, то был «прекрасный вечер прекрасной жизни». Оглядываясь на прожитые годы, Полина Виардо однажды сказала: «Чем более я старею, тем более интересуюсь окружающими меня предметами и людьми. В мире столько прекрасного, чтоб им любоваться, и столько людей, чтобы их любить».
Дети Виардо старели, внуки и внучки вырастали. Рождались правнуки. С некоторыми из них она занималась музыкой. Кроме того, она продолжала рисовать, сочинять оперы, интересовалась «Русскими сезонами» Сергея Дягилева. В 85 лет она была «довольно статной, совсем седой старушкой со следами былой красоты глаз, очень изящной... – вспоминала певица Збруева, посетившая Виардо в Париже. – Среди старинной обстановки чудилось невидимое присутствие самого Тургенева...»
До последних своих дней Полина Виардо продолжала заниматься с учениками. Она скончалась тихо и без страданий в ночь с 17 на 18 мая 1910 года, немного не дожив до 89 лет. В журнале «Musica» было отмечено, что умерла «необыкновенная артистка и певица, чудесная женщина, такая сердечная, такая добрая, умная, такая благородная, с такой лучезарной душой...». Прибавим к этому, что Полина Виардо была кавалером ордена Почетного легиона.
«Стой! И дай мне быть участником твоего бессмертия, урони в душу мою отблеск твоей вечности!» – такими словами закончил стихотворение в прозе «Стой!» Иван Сергеевич Тургенев.
Такие личности, как Полина Виардо, всегда остаются в человеческой памяти. И дело тут не в пресловутом любовном треугольнике. Полина Виардо сумела подарить многим людям радость. Вот это и осталось в вечности.