Путь к себе
Кинорежиссер, сценарист, продюсер, заслуженный деятель искусств РСФСР, народный артист РСФСР, лауреат Государственной премии СССР и премии «Оскар», председатель общественного совета по проблемам деятельности уголовно-исполнительной системы. Едва ли, даже окончив школу с серебряной медалью, Владимир Меньшов мог представить себе, каким будет его послужной список, какой вклад внесет он в историю отечественного и мирового кинематографа, через какие тернии и сомнения придется ему пробираться и какой щедрой и улыбчивой в конце концов может оказаться судьба.
Владимир Валентинович Меньшов появился на свет в солнечном городе Баку (Азербайджанская ССР) в семье Валентина Михайловича Меньшова и Антонины Александровны Дубовской. Отец окончил мореходное училище, поступил на службу первым помощником капитана. Мать – дочь зажиточного крестьянина, хозяйствовавшего в селе Чаган, что неподалеку от Астрахани. После революции Антонина Александровна покинула родительский дом и устроилась горничной на корабль, совершавший рейсы из Баку в Иран. Здесь, на корабле, Валентин и познакомился с будущей женой. В 1938 году молодые люди вступили в законный брак, а через год родился их первенец – Владимир.
Трудно, по кирпичику выстраивавшие свою семейную жизнь, свой быт, свое благополучие, родители Владимира и его младшей сестры Ирины работали с утра до ночи, зачастую предоставив детей школе и самим себе.
«Не могу похвастаться целенаправленным домашним воспитанием, – признается Владимир Валентинович. – Маму по грамотности я очень быстро перерос: у нее было два класса церковно-приходской школы. Писала она с ошибками, стеснялась, зато речь у нее была красивая, сочная, образная. Мама была целиком и полностью растворена в домашнем хозяйстве, раньше всех поднималась, позже всех ложилась и бесконечно хлопотала – надо было семью обстирать, приготовить обед, залатать – заштопать одежду, убрать. Отец был военным. Мы переезжали с места на место, и вполне устроенной нашу жизнь никак нельзя было назвать: снимали углы в разваливающихся деревянных домишках, с удобствами во дворе и водопроводным краном на улице. К счастью, в детские годы бытовая неустроенность воспринимается как нечто второстепенное.
Главным в семье был отец – волевой, сильный, воспитавший себя сам человек. Раз в неделю, а то и реже проверял он наши с сестрой дневники».
И хотя Владимир был одним из лучших учеников в классе, каждый раз робел перед суровым взглядом родителя.
«После того как родной брат отца, подводник, погиб на войне, родственников у папы не осталось, зато вся многочисленная родня матери шла к нему за советом. Какие-то библейские истины он вложил и в нас, своих детей: не укради, относись с уважением к старшим. Это были не просто слова, так вели себя окружающие нас люди, такой была среда, в которой мы росли. Остальное было почерпнуто из книг. Книги сделали из меня человека. Хорошие достать было трудно. Надо было долго ждать своей очереди в библиотеке. Мне же было невмоготу, я хотел прочитать как можно быстрее, вот и ходил в читальный зал каждый день после школы и проводил там по три-четыре часа ежедневно. Тем более, что библиотека находилась как раз по дороге из школы домой».
Во второй повести автобиографической трилогии «В людях» Максим Горький писал:
«Я рассматривал иллюстрации и читал объяснение к ним. Эти иллюстрации раздвигали передо мною землю все шире и шире, украшая ее сказочными городами, показывая мне высокие горы, красивые берега морей. Жизнь чудесно разрасталась, земля становилась заманчивее, богаче людьми, обильнее городами и всячески разнообразнее. Теперь, глядя в заволжские дали, я уже знал, что там нет пустоты. Книги показывали мне иную жизнь – жизнь больших чувств и желаний, которые приводили людей к подвигам и преступлениям. Из пояснений к рисункам я знал, что в Праге, Лондоне и Париже нет среди города оврагов и грязных дамб из мусора, там прямые, широкие улицы, иные дома и церкви. Там нет шестимесячной зимы, которая запирает людей в домах. Читая, я чувствовал себя здоровее, сильнее, работал споро и ловко, у меня была цель: чем скорее закончу, тем больше останется времени для чтения».
Владимир Валентинович Меньшов – советский и российский актер театра, кино и телевидения, кинорежиссер, сценарист, продюсер. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1984), народный артист РСФСР (1989), лауреат Государственной премии СССР (1981)и премии «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке» за фильм «Москва слезам не верит». Председатель общественного совета по проблемам деятельности уголовно-исполнительной системы (2015)
Как и для Алексея Пешкова (Максима Горького), книги стали для Владимира Меньшова окном в мир. Мальчик читал запоем: одно произведение за другим. Он проживал свое детство с героями Александра Дюма, Жюля Верна, Фенимора Купера. «Я выбирал литературу о воспитании личности. Помню, как потрясла меня книга Вениамина Каверина „Два капитана“»
Владимир взрослел, а вместе с ним взрослели и его литературные предпочтения. Теперь бередила душу, будила воображение, вызывала неподдельный восторг проза Николая Гоголя, Ивана Бунина, Антона Чехова, Владимира Набокова, Андрея Платонова, поэзия Владимира Маяковского, Марины Цветаевой, Бориса Пастернака.
С любовью будущего режиссера к книгам могла сравниться разве что любовь к кинематографу. Телевизор в ту пору был редкостью, не было видеомагнитофона, не было всего того, чем впоследствии одарила человечество цивилизация. Вместе с тем не было и губительной для души и ума пресыщенности. С какой радостью, с каким нетерпением стремилась публика на праздник под названием дневной, вечерний, утренний сеанс. Советские фильмы тех лет смотрели по несколько раз, заучивая наизусть произносимые актерами лаконичные и пространные монологи и диалоги.
Выходя из кинотеатров с горящими глазами, дети проигрывали увиденные сцены во дворах, взрослые задумывались о жизни, грустили, мечтали, надеялись.
«Это было молодое, послесталинское кино, – вспоминает Владимир Валентинович, – совсем не похожее на то, что снимали до войны. Оно очень отличалось от „Чапаева“, „Ленина в Октябре“, „Кубанских казаков“. В кинематограф пришли Чухрай, Ростоцкий, Басов, новые молодые актеры – Николай Рыбников, Алла Ларионова, Роза Макагонова. Первой ласточкой была картина по произведению Аркадия Гайдара „Школа мужества“ (1954). Снимали ее Владимир Басов и Мстислав Корчагин, играли Леонид Харитонов, Марк Бернес. Потом на экраны вышли „Земля и люди“ (1955) и „Дело было в Пенькове“ (1958) Станислава Ростоцкого, „Весна на Заречной улице“ (1956) Марлена Хуциева и Феликса Миронера».
В 1947 году, через два года после окончания войны, Валентин Михайлович Меньшов был переведен работать в Архангельск. Здесь семья задержалась на три года. Почти сказочным запомнился мальчику город: с деревянными трехэтажными домами, с мостками, перекинутыми через болотистую местность, с двором, застроенным сараями, чарующей природой и необъятными просторами.
«Первое время я смотрел вокруг с широко раскрытыми глазами. Все для меня, прожившего первые восемь лет в Баку, было здесь в диковинку. Я не мог поверить, что воду – чистую, живую – можно пить прямо из реки, ведь до сих пор я жил у моря, а оно было соленое».
Уже будучи любимым и заслуженным артистом и режиссером, Владимир Меньшов вернется сюда и не найдет того деревянного дома на улице Советской, где, по его словам, прошла самая золотая, самая романтичная пора его взросления.
«Все мое детство снесли», – обронит он на встрече со зрителями.
Здесь начал Володя смотреть кино, здесь пошел в школу, здесь впервые увидел настоящую русскую снежную зиму, удивлялся белым ночам, научился кататься на лыжах и коньках, играть в лапту.
«Не мог бы я увидеть ничего подобного, живя в средней полосе России и тем более на юге», – уверен Владимир Валентинович.
Не только светлые страницы жизни Меньшова связаны с Архангельском.
«Здесь папа заработал туберкулез, который в конце концов его и доконал. Видимо, климат ему не подошел».
В 1950 году, согласно распоряжению командования, Валентин Михайлович вместе с семьей перебрался в Астрахань.
Выдающийся немецкий писатель Эрих Мария Ремарк однажды заметил: «У каждого есть такие места, забыть о которых невозможно, хотя бы потому, что там воздух помнит твое счастливое дыхание». Крикливо-праздные, сводящие с ума ароматами зелени, фруктов, запеченного на углях мяса и жареных помидоров бакинские рынки, десятки пешеходных улиц, простирающиеся к небу мечети, широкие проспекты и разливший свои воды величественный Каспий, православные храмы, густые сосновые леса, просоленный воздух Архангельска, белотелые соборы и каменные крепости Астрахани…
Баку – родной города Владимира Меньшова
Смена декораций, новые впечатления, участие в школьной самодеятельности, книги и периодика, среди которых все чаще фигурировали труды по киноискусству и свежие выпуски журнала «Советский экран». Все перечисленное в той или иной степени оказало влияние на формирование личности Владимира Валентиновича Меньшова. Многое ухватила, удержала и сохранила цепкая детская и подростковая память.
«Я стал свидетелем строительства Дома правительства в Баку. Его строили пленные немцы, а мы, дети, бегали к ним и обменивали хлеб на какие-то незамысловатые деревянные игрушки. Баку моего военного детства был интернациональным городом. Помню, как после рабочего дня у нас за столом засиживались целые бригады. Эти посиделки были в чистом виде иллюстрацией к лозунгу о дружбе советских народов. И тост за дружбу за этим самым столом неизменно звучал потому, что рядом сидели представители почти всех национальностей СССР».
Окончив школу с серебряной медалью, готовый вылететь из родительского гнезда, юноша огорошил родителей – он решил податься в актеры. Родители к выбору сына отнеслись с долей скептицизма.
Как и положено отцу, Валентин Михайлович мечтал, что сын пойдет по его стопам.
«Я честно попытался поступить в военное училище. Поехал в Минск, но даже с медалью мне не удалось пройти конкурс. Думаю, судьба уберегла меня. Скольких военных я переиграл в кино после, а в жизни быть военным не смог бы. Уж очень я свободолюбивый человек».
Как бы там ни было, чинить препятствий на пути к мечте родители мальчику не стали, и в 1957 году Меньшов отправился в Москву.
«Главное – выбрать свою дорогу. Слова банальные, но сколько людей повторяют путь родителей. А я считаю, если почувствовал в себе способности к чему-либо, не зарывай их в землю, а всячески вытаскивай. Видимо, я подспудно ощущал, что есть во мне какой-то талант, которого не было ни у кого из моей семьи и который при всем их желании не смогли бы разглядеть мои родители».
Первая попытка поступления во ВГИК успехом не увенчалась.
«Это была авантюра чистой воды. Помню, в одном из выпусков „Советского экрана“ я прочитал статью про своего кумира, актера Николая Рыбникова. Из статьи я узнал, что Рыбников родом из Борисоглебска Воронежской области. „Да он такой же парень из провинции, как и я!“ – подумалось тогда. У меня появилась надежда».
Своими соображениями относительно актерского будущего Володя делился с одноклассниками. Кто-то даже собрался ехать и поступать вместе с ним. Но когда пришла пора собираться, желающих, за исключением Владимира и еще одного его соученика, не нашлось.
«В столицу мы поехали вдвоем: я – в общем вагоне, мой друг Дима – в мягком. Родственников у меня в Москве не было, мы поселились у родни Димы и уже на следующий день отправились во ВГИК. Два дня потребовалось нам на то, чтобы собраться с духом и войти в святая святых. Первой, кого я увидел, переступив порог института, была Людмила Гурченко. Она сидела на подоконнике и запросто с кем-то болтала».
В ту пору Володя смутно представлял себе, что именно требуется для поступления.
«Я думал, что достаточно войти, сесть, на тебя посмотрят, оценят внешние данные и, если понравишься, возьмут».
На деле все оказалось гораздо сложнее. Попытавшись пройти консультацию во ВГИКе, МХАТе, Щукинском училище и потерпев поражение на всех фронтах, Дима махнул рукой и поехал домой. Володя же задержался. Его, успешно выдержавшего первый этап поступления во ВГИК, временно поселили в общежитии при вузе.
«Среда, в которой я оказался, напоминала бурлящий котел. В комнатах и коридорах встречались, спорили, часами обсуждали что-то режиссеры, актеры, сценаристы. Все это разительно отличалось от той жизни, которой я жил прежде. Но главное, я понял, что здесь и только здесь я буду ощущать себя как рыба в воде. Каждый день я смогу открывать для себя что-то новое».
«Только не теперь», – решило провидение.
Вернувшись в Астрахань и устроившись учеником токаря на местный завод имени Карла Маркса, Володя дал себе зарок дождаться своего часа и снова попытать счастье.
Трижды будущий артист и режиссер брал штурмом театральные вузы и трижды срезался на третьем туре. Неистовое жизнелюбие, пытливый ум, желание во всем дойти до сути, мятущаяся натура, упорство… Рано или поздно капризная фортуна должна была заметить и оценить его.
«Поступать в институт в четвертый раз было страшно, ведь существует ограничение по возрасту. Но я отгонял от себя отчаянную мысль: „что будет, если меня снова не примут?“. У меня не было запасных вариантов. И это правильно! Так и надо действовать: сжигать мосты и идти вперед с мыслью: „Или я одержу победу, или гори все синим пламенем!“».
Всероссийский государственный институт кинематографии имени С. А. Герасимова (ВГИК) – федеральное государственное образовательное бюджетное учреждение высшегои послевузовского профессионального образования Российской Федерации, основанное 1 сентября 1919 года в Москве
В промежутках между неудачными попытками поступления Володя Меньшов начинал жизнь с чистого листа: успел поработать токарем в Астрахани, матросом в Баку, актером вспомогательного состава в Астраханском драматическом театре, шахтером в Воркуте.
«Мы спускались под землю километра на полтора. Лифт ехал долго, а забой – место, где непосредственно добывают уголь, – напоминал ад. Рычали машины, лица у ребят были все черные. Работа эта считалась очень выгодной в денежном отношении. Зарплата была министерская – около 700 рублей. Все, кто шел в забой, надеялись накопить денег, прикупить себе домик где-нибудь на курорте, а потом грянула перестройка».
Наконец в 1961 году удача улыбнулась Володе.
Самым сложным при поступлении было для будущего режиссера одолеть басню. Никак она ему не давалась. Так что, поступая в четвертый раз, Володя решил читать «Муху-Цокотуху» Корнея Чуковского. Вообще-то это смешно, когда взрослый парень в 21 год стоит и бубнит: «Муха, Муха-Цокотуха, / Позолоченное брюхо…» Членов приемной комиссии разобрал смех. А рассмешить их было не так-то просто. Победа была одержана. Владимир был зачислен в один из лучших театральных вузов Москвы – Школу-студию МХАТ имени Владимира Ивановича Немировича-Данченко.
Жизнь преподносит подарки своевременно. Не будь стольких попыток поступить в институт, не имей Владимир Валентинович такого запаса упорства, такой, пусть и сомневающейся, веры в себя, кто знает, встретился ли бы он со своей будущей женой. Режиссер уверен – нет.
«С Верой нас иначе жизнь не свела бы. Нам надо было вместе учиться, участвовать в общественной жизни, работать над одними спектаклями, узнать друг друга настолько, чтобы она согласилась выйти за меня замуж».