Т.И. Крашенинникова
Русское архитектурное наследие Иерусалима
История строительства паломнических учреждений, церквей и монастырей в Иерусалиме и вообще в Святой земле теснейшим образом связана с российской политикой в этом регионе, а стилевые особенности этих построек напрямую зависели от вкусов и пристрастий заказчиков этих сооружений, которые являлись первыми лицами государства или высокопоставленными чиновниками и священнослужителями, осуществлявшими руководство русскими учреждениями. Таким образом, невозможно рассматривать историю формирования архитектуры Русской Палестины, не учитывая тех изменений, которые происходили в русско-палестинских отношениях, тех процессов, которые оказали влияние на строительство. Как необходимо учитывать и те изменения, которые происходили в российской культурной политике, смену культурной парадигмы, которая также не могла не повлиять на русскую архитектуру в Палестине.
В возведении Русских построек в Иерусалиме можно выделить три основных периода, связанных, с одной стороны, с различными учреждениями, работавшими в это время в Святой Земле, с другой стороны, со сменой стилевых направлений, происходившей в русской архитектуре.
Первый период охватывает конец 1850-х – 1870-е гг. В это время официальными учреждениями, представлявшими Россию и Русскую Православную церковь в Иерусалиме, являлись Палестинский комитет, а после 1864 г. – Палестинская комиссия, консульство и Русская Духовная Миссия. В это время было построено Русское подворье (1860–1864), которое явилось главным русским паломническим центром в Иерусалиме и в котором были перемещены резиденция Русской Духовной Миссии и Русское консульство, то есть оно стало также и местом, где располагались российские официальные учреждения. В строительстве Русского подворья главную роль сыграл Палестинский комитет, возглавленный великим князем Константином Николаевичем. Силами Палестинского комитета были собраны средства на строительство, выкуплены участки, организован приезд в Иерусалим М.И. Эппингера, главного строителя подворья. В 1865 г. начальником РДМ становится Антонин (Капустин), начинается собирание Русской Палестины: он покупает земельные участки, занимается археологическими раскопками и изучением богатейшей истории древней провинции Византии. Русско-турецкая война прерывает на время процесс строительства.
Второй период практически совпадает с царствованием Александра III – начало 1880-х – 1890-е гг. В 1882 г. было образовано Православное Палестинское Общество, общественная организация, сыгравшая огромную роль в изучении и популяризации истории и культуры Палестины, в развитии образования и здравоохранения среди местных жителей, а также в строительстве паломнических подворий. Были построены Сергиевское (1886–1890) и Александровское (1887–1891) подворья. Архимандрит Антонин строит первые здания в Горней – церковь Казанской Божьей Матери (1880–1881) и колокольню (1881). В Вознесенском монастыре возводятся церковь Вознесения Господня (1882–1886) и колокольня – «Русская свеча» (1880–1887). В 1888 г. по заказу Александра III и его братьев был построен храм во имя св. Марии Магдалины в Гефсиманском саду, посвященный памяти императрицы Марии Александровны.
Третий период длился с конца 1890-х гг. до 1914 г., начала Первой Мировой войны, когда российская строительная деятельность в Святой Земле прекратилась почти на 100 лет. В начале XX в. в Иерусалиме был построен Южный корпус Николаевского подворья (1903–1906), начато строительства соборов в Спасо-Вознесенском (Страшного Суда Господня, 1907) и Горненском (Всех Святых в Земле Российской Просиявших, 1911) монастырях. Из-за начавшейся войны эти соборы достроены не были.
Основные этапы российской архитектурно-строительной деятельности в Иерусалиме.
В 1850-е гг., когда в России появилась возможность изучения подлинного византийского зодчества, памятники которого существовали в Грузии и Армении, началось развитие «археологизированного» направления «византийского стиля»[73]. Пионером изучения и популяризации памятников византийской архитектуры был выпускник петербургской Академии Художеств Д.И. Гримм. Вышедшая в 1859 г. его книга «Византийские памятники Грузии и Армении», сыграла важную роль в развитии «византийского» стиля, став наглядным пособием для многих поколений архитекторов. Это направление «византийского стиля», опиравшееся на реальные архитектурные образцы в Грузии, Армении и на Балканах, просуществовало до рубежа XIX–XX вв. Оно предполагало максимально точное воспроизведение отдельных деталей и форм византийского зодчества, восходящих к соответствующим историческим прототипам. К числу таких форм, прежде всего, относятся полосатая кладка стен, пологие купола на барабанах, обработанных аркатурами, двух- и трехчастные окна с полуциркульными завершениями, четырехапсидные системы объемно-планировочной композиции (тетраконхи) и другие декоративные приемы.
Русское подворье. Литография, 1860-е гг.
«Византийский стиль» был по преимуществу стилем культового зодчества. Храмы, построенные в «византийском стиле», всегда были православными[74]. Сам стиль храма, таким образом, мог служить признаком конфессиональной идентификации, что было особенно важно при строительстве в Иерусалиме, где в это время строились храмы всех христианских конфессий.
В России в 1860-1870-е гг. храмы в «византийском стиле» были построены и в Петербурге, и на окраинах империи. Одним из первых примеров может служить церковь у Греческого посольства в Петербурге (1863–1866) по проекту Р.И. Кузьмина. Прототипами этой церкви служили малые византийские храмы Греции, но она отличалась от них симметричностью композиции и сухостью прорисовки деталей. В аналогичном стиле построены храмы по проектам Д.И. Гримма в Херсонесе (1861–1879)[75] и Тифлисе (1865–1870-е гг.). Эти сооружения отличает скрупулезное воспроизведение подлинных деталей византийского зодчества – двухчастные и трехчастные окна и аркады, опирающиеся на массивные колонны, плоский купол с полуциркульными окнами барабанов, аркатурные пояса.
План Русского подворья. Арх. Ф.И. Эппингер. 1860 г. АВПРИ.
Собор св. Троицы в Иерусалиме (1860–1864), являющийся результатом коллективного творчества архитекторов Ф.И. и М.И. Эппингеров, принадлежит к самым ранним сооружениям, построенным в «византийском стиле». Некоторые особенности композиции и облика храма св. Троицы обнаруживают генетическое родство с классической традицией или представляют своеобразный синтез черт древнего византийского зодчества и зодчества Нового времени, где одно невозможно отделить от другого. На архитектурный облик собора св. Троицы в Иерусалиме, несомненно, оказал влияние стиль соборов афонских монастырей. Хотя в данном случае говорить ни о подражании, ни о заимствовании нельзя. Их роднит обращение к одному прототипу: величественного восходившего к византийским образцам пятикупольного, четырехстолпного храма. Столь же неоднородно происхождение плана собора, имеющего форму латинского креста. Центральная часть храма с пятикупольным завершением и гранеными апсидами с трех сторон отделена от западной части – нартекса с двумя башнями – трехнефной трапезной. Такая форма плана восходит к ранневизантийским сирийским церквям VI–VII вв., позже в XI–XIV вв. такие церкви строились в Восточной Европе: Сербии, Болгарии. Троицкий собор Русского подворья, а также церковь великомученицы Александры в здании Русской Духовной Миссии принадлежат к одному типологическому ряду с этими сооружениями, стилистически они развивают ту же архитектурную тему.
Эта разновидность «византийского стиля» как нельзя лучше отвечала идее панславизма, популярной в России в это время. Не случайно он стал достаточно широко применяться при строительстве русских церквей за границей. В большинстве своем это были храмы в честь святых, событий и праздников, связанных с юбилеем введения христианства и памятью событий Русско-турецкой войны[76]. Такие соборы были построены в Риге (1880-е гг., арх. Р. Флуг), Гельсингфорсе (1868 г., арх. И.А. Варнек), Варшаве (1894-1900-е гг., арх. Л.Н. Бенуа), Софии (1897, арх. А.Н. Померанцев).
В 1880-1890-е гг. на смену «византийскому» стилю в русской архитектуре приходит «русский» стиль. Этому способствовало проведение в 1881 г. двух больших архитектурных конкурсов: на проект «Храма у подножия Балкан» и на проект храма на месте покушения на жизнь императора Александра II[77], в условиях которых были сформулированы требования проектирования в стиле XVII в. Причиной того, что именно в это время в русской архитектуре обозначился поворот к определенным историческим прототипам, было не только воцарение Александра III, но и события в политической жизни России, связанные с Русско-турецкой войной 1877–1878 гг. Данная разновидность «русского» стиля была принята для строительства русских церквей за границей в это время. Характерным примером церкви, построенной в «русском» стиле, принявшим за основу памятники московского и ярославского зодчества XVII в., является церковь св. Марии Магдалины в Гефсиманском саду. Строительство этой церкви явилось отражением нового этапа поисков национальной самобытности в архитектуре. Традиционное пятиглавие с луковичной формой куполов, использование в архитектурном убранстве декоративных элементов древнерусского зодчества являлось для современников знаком национальной русской архитектуры.
Сергиевское подворье (1886–1890). Фото конца XIX в.
Для гражданских построек этого времени было свойственно применение различных стилей. В декоративном убранстве фасадов Александровского и Сергиевского подворий были использованы элементы ордерных стилей поздней эклектики «ренессанс» и «барокко», а фасады церкви Александра Невского, являющейся частью Александровского подворья традиционно решены в «византийском стиле». В архитектурном убранстве фасадов Николаевского подворья появляются элементы стиля «модерн».
Таким образом, в русских постройках Иерусалима нашли отражение тенденции, характерные для русской архитектуры второй половины XIX – начала XX в. Смена стилевых направлений, свойственная «архитектуре выбора», была присуща и русским постройкам в Иерусалиме, так как здесь были представлены многие «стили», существовавшие в это время в архитектуре России, Но, все же господствующим стилем церковной архитектуры русских построек в Иерусалиме является «византийский стиль», а церковь Марии Магдалины в Гефсимании можно рассматривать как исключение из правила. Это объясняется тем, что главным заказчиком строительства монастырских храмов и храмов на святых местах являлся архимандрит Антонин, начальник Русской Духовной Миссии, Долгое время живший в Греции и занимавшийся там реставрацией древней византийской церкви, он также являлся приверженцем «византийского стиля».
Александровское подворье (1887–1891), Фото конца XIX в.
Все русские постройки в Иерусалиме можно разделить на две большие группы – здания, построенные по проектам профессиональных архитекторов, и здания, созданные без привлечения архитекторов, получивших профессиональную подготовку.
Здания, относящиеся к первой группе, – Русское подворье, Александровское, Сергиевское, Николаевское подворья и церковь Марии Магдалины – были построены по заказу российского правительства и при непосредственном участии Палестинского Комитета и Православного Палестинского Общества. В этих постройках нашли отражение тенденции, характерные для архитектуры России и Европы второй половины XIX – начала XX в. Этому способствовало участие в их создании выпускников петербургской Академии Художеств (братья Ф.И. и М.И. Эппингеры, Д.И. Гримм, М.Т. Преображенский, А.Е. Элкин) и иерусалимских архитекторов, получивших европейское архитектурное образование (Г. Франгиа, К.Шик).
Заказчиком монастырских построек в 1870–1895 гг. был архимандрит Антонин (Капустин). Им были приобретены земельные участки и построены первые сооружения в Спасо-Вознесенском и Горненском монастырях и Вениаминовское подворье. Для их строительства он привлекал бригады местных мастеров. Несколько особняком в этом ряду стоят Вознесенский собор и колокольня Спасо-Вознесенского монастыря, построенные итальянскими мастерами (Антонио Лонгодорно, Иоанн-Баптист Бизелли). В 1900-х гг. архимандритом Леонидом (Сенцовым) было начато строительство монастырских соборов, которые не были закончены. Эти постройки продолжают традицию строительства «хозяйственным способом». От построек первой группы их отличает простота планировочных схем и декоративного убранства фасадов.
История строительства русских учреждений в Святой земле начинается с создания Русского подворья в Иерусалиме в 1860–1864 гг., над проектом которого работали выпускники петербургской Академии художеств архитекторы Федор и Мартын Эппингеры.
Участок, на котором было начато строительство Русского подворья в 1860 г., находился к северо-западу от Старого города. Еще в 1859 г. Палестинским комитетом были куплены в этом месте несколько небольших участков земли у частных лиц. А во время визита Великого князя Константина Николаевича в Палестину еще один участок, протянувшийся вдоль Яффской дороги, был ему подарен турецким султаном. Таким образом, место для строительства Русского подворья было определено.
В выборе места строительства Русского подворья на Мейдамской площади решающую роль сыграло расположение его в непосредственной близости от стен Старого города, что обеспечивало доступность для паломников храма Гроба Господня, и расположение его на Яффской дороге, связывающей Иерусалим со средиземноморским побережьем.
Кроме того, напротив него, по другую сторону от Яффской дороги, находился участок, называемый Мамилла, занимающий около 3000 кв. саженей. По местному преданию здесь был монастырь во имя св. Вавилы, разрушенный в одно из варварских нашествий. На этом месте планировалось устройство православного кладбища и часовни во имя св. мученика Вавилы.
Проект «Русских построек» был разработан петербургским архитектором, Федором Ивановичем Эппингером[78]. Он родился в Петербурге в 1816 г., в 1832 г. поступил в Императорскую Академию Художеств, обучался у профессора К. А. Тона, во время прохождения курса получил малую и большую серебряные и малую золотую медали. В 1839 г. окончил академию со званием художника XIV класса и с большой золотой медалью, полученной за проект здания театрального училища. После этого в течение года Ф.И. Эппингер состоял младшим помощником архитектора на строительстве Введенского собора лейб-гвардии Семеновского полка в Петербурге. Затем, в качестве пенсионера Академии, отправился за границу. Посетив Истрию, Далмацию, Венецию и некоторые другие города Италии, он поселился в Риме, где выполнял чертежи и акварельные рисунки местных памятников зодчества. В 1851 г. Ф.И. Эппингер был удостоен звания академика архитектуры за проект реставрации Латеранского дворца. После возвращения в С.-Петербург в 1853 г. Ф.И Эппингер получил место старшего архитектора при попечительском совете заведений общественного призрения и занимался реконструкцией петербургской городской богадельни, Обуховской, Калинкинской, Волковской и Мариинской больниц. В 1857 г. он получил место архитектора при департаменте внешней торговли, поэтому выбор его в качестве архитектора-проектировщика Русского подворья в Иерусалиме не случаен.
На генплане, подписанном Ф.И. Эппингером, территория Русского подворья представляет собой трапециевидный, вытянутый с запада на восток участок, разделенный на две неравные части. Большую часть занимают собор во имя Святой Живоначальной Троицы, здание Духовной Миссии с домовой церковью и два паломнических приюта – квадратное в плане для мужчин и Е-образное, расположенное к востоку от собора, для женщин. К югу от основной группы зданий находятся больница, здание служб (впоследствии на этом месте было построено Консульство) и, между ними, дом для «приезжих лиц благородного сословия»[79], расположенные на одной композиционной оси. В более ранней редакции плана Русских построек здания женского и мужского приютов располагались в одинаковых квадратных в плане корпусах, фланкирующих собор с южной и северной сторон. А к востоку от собора располагались два небольших хозяйственных корпуса бани и прачечной.
Горненский монастырь. Общий вид. Фото конца XIX в.
В Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ) хранятся два комплекта чертежей русских построек – один из них, включающий генеральный план участка и проекты всех зданий, входящих в его состав, разработан Ф.И. Эппингером, другой – его братом Мартыном Ивановичем Эппингером, который в 1860 г. был утвержден в должности Главного строителя подворья. Причина, по которой Ф.И. Эппингер сам не поехал в Иерусалим руководить строительством, нам не известна. Возможно, этому помешало его назначение на должность профессора-преподавателя в архитектурном классе Академии Художеств в 1858 г.
Мартин Иванович Эппингер (1822–1872) был на шесть лет младше своего брата. Получив общее образование в училище при санкт-петербургской лютеранской церкви св. Петра, он в 1838 г. поступил в своекоштные ученики академии художеств. Обучался в Академии художеств под руководством профессора Александра Андреевича Тона. В 1842 г. окончил курс в Академии со званием художника. За время обучения был награжден малой и большой серебряной медалями. После окончания Академии поступил на службу в звании младшего архитектора на строительство Придворно-служительского дома. После чего до 1851 г. состоял младшим архитектором при строении Гатчинского дворца и собора. В 1852 г. «по известным трудам в архитектурном художестве» получил звание академика архитектуры. В 1853 г. М.И. Эппингер отправляется за свой счет за границу, где изучает древние монастыри на Афоне. Здания Русского подворья в Иерусалиме (1860–1864) являются главными произведениями архитектора, за них в 1862 г. он был признан почетным вольным общником Академии художеств[80].
Вознесенский собор (1876–1881). Строительство колокольни. Вид с севера. Фото, 1880-е гг.
В материалах по архитектуре Иерусалима в качестве архитектора Русского подворья всегда упоминается Мартын Эппингер. Однако автором первоначального замысла ансамбля, генплана и первоначального проекта всех зданий подворья является Федор Иванович.
Вклад Мартына Ивановича Эппингера в создание Русского подворья также велик. Очевидно, после назначения Главным строителем, им были переработаны проекты всех построек Русского подворья – собора Св. Живоначальной Троицы, мужского и женского паломнических приютов, больницы, разработан проект здания Консульства[81].
Собор Св. Живоначальной Троицы соединяет в своей композиции крестово-купольное пятиглавие центрального объема и базиликальную трапезную с нартексом и двумя лестничными башнями, фланкирующими западный фасад. Внутренняя структура храма нашла отражение на его фасадах. Центральное пространство собора, увенчанное пятиглавием, на северном и южном фасадах выделено в отдельный объем, выступающий из плоскости стены. Световые барабаны завершаются невысокими куполами. На гранях барабанов чередуются арочные оконные проемы и ниши, украшенные треугольными щипцами и трехчетвертными колонками.
В проекте М.И. Эппингера было изменено декоративное оформление двух лестничных башен, фланкирующих западный фасад храма: проемы на их завершениях стали прямоугольными, оформленными угловыми пилястрами с классическими капителями, появился венчающий карниз классического профиля, граненые купола. Их стилистическое решение отличается от решения барабанов центрального пятиглавия и несколько выпадает из единого архитектурного образа храма. Были скорректированы также пропорции малых барабанов пятиглавия: за счет уменьшения высоты их цоколей и увеличения ширины оконных проемов они кажутся более массивными.
М.И. Эппингер отказался от небольшого барабана с куполом над центральной апсидой собора и усложнил декоративное убранство центральной части храма. В венчающем карнизе центрального объема справа и слева от треугольных фронтонов над апсидами появился фриз с триглифами и медальонами с крестами. Западный фасад в редакции М.И. Эппингера стал более четко структурирован – лестничные башни выделены в отдельные объемы с помощью угловых пилястр, между которыми появились арочные пояски, повторяющие членения боковых фасадов. Кроме того, была увеличена высота лестничных башен, которые заняли доминирующее положение на западном фасаде собора.
К северу от Троицкого собора было построено здание мужского приюта. В отличие от первоначального плана оно было построено одноэтажным, и немного выступающий ризалит входной группы на восточном фасаде был увенчан простым фронтоном. Аналогично была решена входная группа женского приюта, который представлял собой протяженный одноэтажный Е-образный в плане корпус. Оба приюта имели коридорную систему планировки. Помещения для паломников представляли собой достаточно просторные палаты на 6, 8 и более человек с каменными полами, сводчатыми перекрытиями и небольшими прямоугольными окнами.
Строительство Русского подворья было в основном завершено в 1864 г., но освящение Троицкого собора произошло только осенью 1872 г. Храм был освящен Патриархом Иерусалимским в присутствии брата Александра II великого князя Николая Николаевича Старшего.
Строительство Русского подворья в Иерусалиме кроме чисто утилитарных решало еще идеологические и художественные задачи. Подворье было визитной карточкой, представлявшей Россию и ее многовековую культуру. Являясь смысловой и композиционной доминантой Русского подворья, определяющий масштаб и стилевое единство всех остальных его сооружений, собор Св. Троицы должен был олицетворять идею присутствия России в Палестине и подчеркивать характер Русской Духовной Миссии, призванной представлять Русскую Православную Церковь – духовную преемницу Византийской церкви – на Востоке. Кроме того, стиль собора был органичен месту строительства, так как Палестина ранее входила в состав Восточной Римской империи.
В 1886 г. напротив северного фасада мужского приюта Русского подворья началось строительство нового подворья, проект которого по заказу Православного Палестинского Общества был выполнен Георгием Франгиа, иерусалимским архитектором, хорошо зарекомендовавшим себя на строительстве церкви Марии Магдалины в Гефсиманском саду[82]. В 1880-е гг., когда вокруг Русского подворья начали строиться новые жилые кварталы, возникла необходимость благоустройства прилегающих территорий, устройства системы ливневой канализации и обеспечения подворья питьевой водой. В это время Г. Франгиа были разработаны несколько проектов благоустройства подворья: проект по устройству канализационных каналов с отводом в городскую канализационную систему, проект здания прачечной у Мариинского приюта, но практически ничего не было сделано из-за недостатка средств[83].
Церковь Марии Магдалины. Вид с севера. Фото, 1890-е гг.
К моменту окончания строительства в 1864 г. в Русском подворье могло разместиться около тысячи паломников. Но вскоре места в приютах стало недостаточно: иногда в Русском Подворье размещалось до 2000 человек. Когда паломников бывало особенно много, например, на Пасху и Рождество, на территории подворья устанавливали палатки, позже к западу от мужского приюта были построены железные бараки. Но эти мероприятия не могли радикально улучшить условия жизни паломников и санитарно-гигиенические условия жизни в подворьях: проблема размещения паломников становилась все более острой. В феврале 1890 г. Г. Франгиа были выполнены проекты надстройки вторым этажом мужского и женского приютов, что существенно увеличило бы их площадь[84]. Эти работы также не были осуществлены.
Собор св. Троицы. Южный фасад. Арх. Ф.И. Эппингер. 1860 г. АВПРИ.
Собор св. Троицы. План. Арх. Ф.И. Эппингер. 1860 г. АВПРИ.
Собор св. Троицы. Южный фасад. Арх. М.И. Эппингер. 1860 г. АВПРИ.
Проблема недостатка мест для паломников не была решена даже после окончания строительства нового подворья в 1890 г. В это время территория Русского подворья была разделена между тремя русскими учреждениями в Иерусалиме: часть территории была выделена во владение иерусалимского генерального консульства, другая – во владение Русской Духовной Миссии, третья, площадью 52429 м2, – во владение Православного Палестинского Общества[85]. Было решено построить новые паломнические приюты в северо-западной части Русского подворья. Новое подворье должно было состоять из двух корпусов, расположенных вдоль ограды и южного корпуса, примыкающего к Елизаветинскому подворью. Будущее Николаевское подворье должно было размещаться на территории Палестинского общества, которое финансировало его строительство.
Первый проект нового подворья был выполнен Г. Франгиа еще в 1893 г.[86] По этому проекту подворье было одноэтажным. В западном корпусе, выходящем на Яффскую улицу, решено было разместить магазины, которые планировалось сдавать в аренду. В проекте Г. Франгиа был сделан и второй двухэтажный вариант западного флигеля, во втором этаже которого располагались жилые помещения. В целом этот проект не соответствовал потребностям Палестинского Общества: одноэтажные корпуса были рассчитаны всего на 722 места. Вопрос о строительстве еще одного паломнического приюта снова был поднят Палестинским Обществом в 1900 г. Тогда решили, что поручать строительство иерусалимским архитекторам нежелательно, т. к. невозможно требовать от них гарантий качества исполнения постройки[87].
В апреле 1902 г. Палестинское Общество заключило договор на строительство южного корпуса паломнического приюта с петербургским архитектором А.Е. Элкиным[88]. В январе 1903 г. Советом Палестинского Общества были утверждены представленные архитектором планы южного корпуса и смета на строительство равная 432169 фр. 25 с.[89] Генеральный план участка практически повторяет проект Г. Франгиа. Северный и западный корпуса планировалось построить на месте оградной стены, они должны были формировать фронт уличной застройки. В западном корпусе также планировалось расположение магазинов на первом этаже. По сравнению с проектом Франгиа высота корпусов увеличивалась до трех этажей.
Первым было решено построить южный корпус[90], хотя это и вызвало протест главы Русской Духовной Миссии архимандрита Александра Головина. Он планировал увеличение площади храма Св. Троицы и считал, что расположение Николаевского подворья в непосредственной близости от собора ухудшит внешний вид всего Русского подворья.
В мае 1903 г. Совет Палестинского Общества признал необходимым для решения вопросов и выяснения недоразумений командировать в Иерусалим академика архитектуры М.Т. Преображенского[91].
Член Палестинского Общества М.Т. Преображенский должен был не только уладить конфликт с начальником Русской Духовной Миссии, но также «…произвести осмотр и ревизию с архитектурной и технической стороны всех учреждений, находящихся в Иерусалиме, Бейт-Джале и иных местах, а также некоторых земельных участков Общества»[92]. Осмотрев участок строительства нового подворья. Преображенский пишет П.И. Остроумову[93]: «Площадь перед собором размером 3750 м2 достаточна для 11000 паломников. Вся же площадь с боковыми частями – 6250 м2. Застроить границы участков паломническими подворьями несовременно и невозможно, так как они большую часть года пустуют. Лучше застроить границы магазинами и сдавать их внаем…»[94].
План Русского подворья. 1903 г. // Русские учреждения в Святой Земле и почившие деятели Императорского Православного Палестинского общества 1882–1907. СПб., 1907.
М.Т. Преображенским был выполнен генеральный план Русского подворья с новыми корпусами подворья[95], который был передан А.Е. Элкину для корректировки проекта. В письме М.П. Степанову[96] от 1 июля 1903 г. Преображенский пишет: «Вследствие увеличения соборной площади и сокращения перехода за красную линию, проект Южного корпуса Николаевского подворья значительно урезан мною по своей длине и частью ширине, но, несмотря на это, паломнических мест получилось на 41 кровать больше»[97].
Николаевское подворье. Вид с юго-востока // Русские учреждения в Святой Земле и почившие деятели Императорского Православного Палестинского общества 1882–1907. СПб., 1907.
Первоначальный план южного корпуса приюта был переделан Элкиным по замечаниям Преображенского[98]. На новом генеральном плане Русского подворья, опубликованном в 1907 г., видно, что напротив южного корпуса со временем должен был появиться северный корпус, пристроенный к зданию Русской Духовной Миссии. Соборная площадь приобрела бы замкнутый характер. Два параллельно расположенных корпуса образовывали бы пропилеи при въезде на территорию подворья и на главную соборную площадь.
Преображенский, обосновывая свое решение, пишет: «…на застройку только границ обширного русского участка я не могу согласиться: если за последнее время постройки производились без всякого строительного плана, как вздумается, представляя местами по своим закоулкам скорее татарский квартал, чем благоустроенное место, то и застройка границ не может быть правильным решением этого вопроса, тем более что в центре сего места возвышается собор, а на некотором расстоянии от него вполне удачно по своему масштабу группируются 3 больших корпуса. Остается только продолжить монументальную распланировку первого архитектора – выдвинуть на первый план собор, образовать по его западному входу аллею с главной Яффской улицы и, окружив его правильными постройками закрыть все закоулки, второстепенные постройки и хозяйственные службы, чтобы площадь перед храмом всегда бы имела чистый и опрятный вид. Уширяющаяся к собору аллея с проектированной галереей со стороны Южного корпуса и с подобным же впоследствии зданием со стороны Миссии, выстроенным сразу или же частями, дает великолепную перспективу парадного въезда в Русское владение, в конце которого на обширной и возвышенной площади будет стоять весь открытый с Яффской улицы наш православный собор. Эта представительность и грандиозность в общей распланировке зданий, какую будут иметь тогда русские постройки, недоступна уже будет ни одному инославному исповеданию в Иерусалиме в центре города»[99].
Закладка южного корпуса приюта состоялась 5 сентября 1903 г. А в 1906 г. здание было достроено[100]. Новый паломнический приют мог вместить 1218 человек и стоил Палестинскому обществу 168546 рублей.
Южный корпус подворья, названный позже Николаевским, представляет собой вытянутое с запада на восток каменное здание, центральная часть которого выше фланкирующих ее крыльев за счет невысокой мансарды. Новый корпус был соединен с мужским паломническим приютом переходом с проездной аркой. В подворье были общие палаты для паломников и комнаты 3 класса. Ширина корпуса – 15 м, две лестничные клетки расположены поперек корпуса в центральной части здания. Общая протяженность корпуса около 100 м. К северу от Николаевского подворья располагались каменные и железные бараки.
Западный фасад здания, выходящий на Яффскую улицу, – самый парадный. Окна первого этажа западного торцового фасада представляли собой широкие витрины, простенки между которыми были украшены филенками. Окна второго и третьего этажей были прямоугольными, обрамленными наличниками с замковыми камнями как на Сергиевском подворье. Он напоминает фасад доходного дома, с магазинами на первом этаже и с жилыми помещениями на втором и третьем этажах. В центральной части расположены небольшие балконы с металлическими решетками. Углы здания – рустованные, прямоугольные оконные проемы с лучковой перемычкой обрамлены наличниками и сандриками с замковыми камнями. На южном фасаде центральной части здания на первом и втором этажах были устроены открытые галереи с входами в общие палаты для паломников.
В настоящее время собственностью России в Русском подворье являются только здания Троицкого собора и Русской Духовной Миссии. Целостность подворья нарушена, снесена ограждающая стена, почти все здания, за исключением собора Св. Троицы и, частично, здания Русской Духовной Миссии, поменяли свое назначение, кроме того, свободную площадь между зданиями бывшей русской больницы и бывшего Консульства занял современный комплекс иерусалимского муниципалитета, построенный в 1995 г. Но, несмотря на все изменения градостроительной ситуации, здания, входящие в ансамбль Русского подворья, до сих пор формируют городской квартал. Масштабные здания собора, Русской Духовной Миссии и паломнических подворий контрастируют с более мелкомасштабной окружающей застройкой.
Архитектурные памятники Русского подворья, ставшие первыми составляющими культурного феномена, получившего впоследствии название Русская Палестина, еще не оценены по достоинству. Однако эти сооружения, в создании которых принимали участие известнейшие русские архитекторы эпохи историзма, являются интереснейшими памятниками русской архитектуры. На протяжении долгого времени они были исключены из культурного и научного контекста, их изучением практически не занимались, тем не менее, они являются неотъемлемой частью русской культуры. Изучение произведений русских зодчих за рубежом несомненно очень важно для формирования более полной и объективной истории отечественной архитектуры, для расширения типологических и географических границ российского зодчества, а также для переоценки его вклада в мировую культуру.
Конец ознакомительного фрагмента.