Великие охотники и рыболовы. I глава. История охоты (А. Д. Очеретний, 2015)

Еще не люди

Раз уж мы собрались поговорить об охоте, то никак нам не миновать рассказа об эволюции человека.

Это произошло очень давно. Страшно подумать, насколько давно! Более пяти миллионов лет назад. А началось все с того, что обезьяне захотелось мяса.

Безусловно, доводы вегетарианцев и их выбор заслуживают уважение, но, когда они говорят, что питаться мясом – это, дескать, неестественно для примата, они сильно ошибаются. Большинство обезьян мясо любят. И едят обезьяны мясо при первой возможности, но – увы – таких возможностей у обезьян немного.

Макаки и мартышки часто подбирают падаль, относясь к ней как к нормальной пище. Впрочем, они с удовольствием поймают и ящерку. Или съедят птичьи яйца, а то и птенцов, если доберутся до гнезда.

Собакоголовые обезьяны – павианы – устраивают настоящие сложносоциальные охоты с распределением ролей, примерно так же, как это делают крупные стайные хищники, например волки или львы. Они охотятся на мелких антилоп, сурикатов и прочих небольших зверьков. Описаны случаи, когда стая павианов убивала даже чепрачных шакалов и с удовольствием съедала их мясо. В этом случае возникала удивительная и не слишком частая для природы ситуация, когда потенциальный хищник и потенциальная жертва «легко и непринужденно» менялись местами.

Отлично охотятся и наши наиближайшие родственники – шимпанзе. Они так же, как и павианы, устраивают загонные охоты с распределением ролей. Тут есть и загонщики, и те, кто непосредственно настигает добычу и расправляется с ней. Основной объект охоты стаи шимпанзе – небольшие обезьяны (не отсюда ли каннибализм?).

Дележка добычи, а не свальное ее пожирание, как у многих стайных хищников, – это большой социальный шаг. Самые крупные и вкусные куски идут альфа-самцам, играющим главную роль не только в охоте, но и жизни обезьяньего сообщества. Часть отдается загонщикам, малая толика достается самкам и даже детенышам, уже с малого возраста знакомящимся со вкусом мяса.

Ну а от шимпанзе до человека всего ничего – один эволюционный шажок да парочка генов.

Но – хватит об обезьянах, давайте поговорим о человеке-охотнике древнейших времен.

Камень и только камень

Итак, мы сейчас прояснили, что есть мясо человеку всегда было свойственно. Однако в те далекие-далекие времена оно не было ежедневной пищей. Скорее всего, на первых этапах становления человека как биологического вида мясо было довольно редким, но очень желанным «приварком» к скромному рациону, состоящему из семян, корешков, толики фруктов в сезон, насекомых и так далее.

Люди каменного века сначала – лет эдак миллион назад – не были «чистыми» охотниками. Во всяком случае, большинство ученых считает именно так. Скорее всего, их можно было назвать… падальщиками. Именно падальщиками! Но погодите содрогаться, сейчас я все объясню.

Соседями людей каменного века – а сейчас мы говорим о европейцах – были крупные хищники. Несколько видов саблезубых кошек, пещерные медведи, волки, львы, леопарды, гепарды и гиены – европейская фауна в те времена почти не уступала разнообразием африканской. Люди только группой могли защититься от нападения хищников, однако большую группу, состоящую не только из охотников, но и из женщин, детей, стариков, сложнее было прокормить.

Вовсе не мужчины-охотники были главными кормильцами большой группы. Хлеб насущный – ежедневный – добывали как раз женщины, старики и подростки, которые занимались собирательством. До земледелия люди еще не доросли.

Мужчины уходили в охотничьи походы и возвращались с добычей далеко не ежедневно. Их охотничьим трофеем чаще всего была тушка какого-нибудь не слишком крупного зверька, угодившего в силки. Откуда это известно, да еще в таких подробностях? Это довольно просто. Жизнь некоторых современных племен тропической зоны, которые умудрились еще не слиться с общечеловеческой цивилизацией, до сих пор проходит точно в таком же режиме.

Оптимальным выходом для группы было не разбредаться по лесу в поисках какой-нибудь мелкой добычи, а сплотиться, чтобы пойти на охоту вместе и добыть что-нибудь крупное. Однако не в человеческих силах было догнать оленя или косулю, не мог человек справиться с мамонтом, носорогом, туром или зубром – примитивное его оружие пока не могло тягаться с клыками, рогами и копытами.

Но древние люди были такими же смышлеными, как и современные. Они достаточно быстро додумались, что если поймать и убить лошадь или быка им не по силам, то отнять уже добытую тушу у льва или гиен может и получиться. Надо только вооружиться дубьем, каменьями и действовать нагло, сплоченно, шумно и вызывающе. Следует, правда, признаться, что, скорее всего, люди не сами придумали такую тактику. Здесь им, наверное, помогла наблюдательность: ведь точно так же действуют многие хищники. Отобрать добычу у более сильного, сбившись в агрессивную группу, – это беспроигрышная тактика шакалов, гиен, волков, гиеновидных собак и некоторых других зверей.

Описанная картина представляет собой своего рода «коктейль» из логических заключений и конкретных сведений, добытых в археологических экспедициях. Впрочем, вполне подтвержденных и современными свидетельствами. Так, например, обитающее в Кении племя доробо до сих пор практикует «кражу» (или отъем?) мяса у львиных прайдов. Они дожидаются момента, когда львы добудут антилопу гну или буйвола, а потом, вооруженные трещотками, барабанами и, на всякий случай, копьями, большой толпой подходят к обедающим львам и производят такой шум, что звери не выдерживают, бросают мясо и уходят подальше от этих «бесноватых».

Очень часто на местах стоянок древних людей находят кости крупных копытных со следами каменных орудий, которые были нанесены поверх следов зубов крупных хищников. То есть мясо с костей срезалось уже после того, как тушу начинали есть хищные звери. Древнейшая кость, найденная в Эфиопии, с явными следами каменных орудий, которыми с нее срезали мясо, имеет возраст 3,39 миллиона лет.

Многочисленные современные картинки, изображающие сцены из охоты древних людей (ну вы знаете – там, где табун лошадей гонят к обрыву или попавшего в ловчую яму мамонта забрасывают камнями), не что иное, как фантазии художников, основанные на предположениях ученых. Никто не знает точно, как оно было на самом деле. Но очевидно, что отнять тушу у леопарда – это гораздо проще, чем выслеживать оленя и пытаться взять его при помощи каких-то заостренных палок. Это гораздо легче, чем гнать табун лошадей к какому-то обрыву (неужели лошади не знают, что там обрыв?). Нет пока ни одного доказательства, что охоты проходили именно так. Хотя… нет также ни одного весомого опровержения, что они так не проходили. Но логика и современные аналогии нам подсказывают, что, скорее всего, все-таки чаще отнимали, чем добывали самостоятельно.

Мощь тетивы

Когда был изобретен лук и где его изобрели, точно неизвестно. Однако точно известно, что древнейший на европейском континенте лук найден в селище времен неолита (позднего каменного века) Ла-Драга (Каталония). Лук изготовлен из ветки ягодного тисса, длиной он чуть более метра.

Эта находка вдохновила новую волну палеонтологических и археологических исследований, и наконец ведущие умы планеты сошлись на том, что лук как метательный снаряд был изобретен примерно 64 тысячи лет назад, а место его появления на свет – Южная Африка.

Не мне, конечно, тягаться с ведущими умами планеты, но, на мой взгляд, логичнее было бы предположить, что лук появился во многих частях света, населенных людьми, не путем его «заимствования» у южноафриканцев. Думается, древние воины и охотники в разных местах в попытках усовершенствовать свои орудия до лука доходили сами. И – как знать – может быть, находка лука, возраст которого 100 тысяч лет, еще впереди.

Истины ради скажем, что это было не первое в истории человечества метательное оружие. До лука была праща – волоконная петля, при помощи которой раскручивался и метался камень. Вспомним также бумеранг. Бумеранги – разных форм и размеров – использовались во всем мире, а не только в Австралии, как принято думать. Лишь некоторые из них возвращались назад после броска (если не попадали в цель). Но все бумеранги отличала аэродинамическая форма, за счет которой дальность броска увеличивалась в разы. Также для всех бумерангов было характерно вращение во время полета. Это метательное оружие в большинстве случаев использовали для охоты на птиц, бросая в плотные их стаи.

Но мы начали о луке, о нем и продолжим.

Лук дал человеку невиданные ранее возможности. Теперь охотник мог добыть абсолютно любое дикое животное. Причем с безопасного расстояния! Вот это был настоящий прорыв в охоте, революционное изменение ее роли в жизни и развитии человечества! То есть не было такого зверя, который мог бы устоять против стрелы с наконечником из кремня или обсидиана, пущенной с сокрушительной силой.

Выстрел из лука (при, естественно, правильно подобранном наконечнике и попадании точно в цель) был смертелен для любого наземного животного, жившего в одно время с человеком. Даже мамонт, даже грозный пещерный медведь – теперь все абсолютно звери были доступны для охотника.

Силу натянутой тетивы стали использовать не только в луках, но и в лучковых сверлах, и в самоловах – черканах.

Если с самоловами все понятно (охотникам-промысловикам, во всяком случае; остальным скажу, что в ловушке-черкане также используется лук), то объясню, чем же помогло охотникам лучковое сверло. Дело в том, что при помощи этого приспособления стало возможно сверлить отверстия в камне. Как следствие, появились полированные каменные топоры с проушинами, очень похожие на современные. А это, вне всяких сомнений, тоже был технологический прорыв.

Группа охотников, вооруженных луками и стрелами с обсидиановыми или кремневыми наконечниками, ножами из того же материала и топорами, крепко сидящими на крепких рукоятках, представляла собой грозную охотничью или боевую единицу. Мясо на столе наших предков стало появляться гораздо чаще. Жить стало веселее, сытнее и приятнее.

Но мы как минимум дважды упомянули о материале, из которого изготавливали серьезное охотничье оружие и не менее серьезные орудия труда – о кремне и обсидиане. Это горные породы, которые встречаются далеко не везде.

Ученые заметили, что обсидиановые и кремневые орудия попадаются при раскопках очень далеко – порой в нескольких тысячах километров – от ближайших мест добычи этих пород. Логично было сделать вывод, что у древних людей существовали довольно крепкие торговые связи и привычка возить свой товар на обмен. То есть косвенно можно утверждать, что именно охота (и еще, конечно, война) породила желание иметь качественное оружие и тем самым стимулировала торговлю, в том числе и межрегиональную.

Чтобы не быть голословными, приведем показательный пример.

Залежи вулканического стекла – обсидиана – разрабатывались людьми неолита в районе озера Ван и в долине реки Конья, что на территории современной Турции. Этот обсидиан очень узнаваем, поэтому ученым было несложно проследить пути его распространения. И выяснилось, что на стоянке древних людей Джамро (на территории современного Ирака) более половины найденных орудий изготовлено именно из обсидиана, добытого в бассейне реки Конья. Только представьте: 500 километров от места добычи! Полтысячи километров – это немыслимое расстояние для людей каменного века! Отважиться на такие переходы могли только торговцы, уверенные в рентабельности своего бизнеса.

Эпоха бронзы

Хорош был камень для охотничьего оружия, когда не знаешь ничего лучше. Но было у него множество недостатков. Каменные орудия очень недолговечны. Изготовление одной стрелы с наконечником из обсидиана или кремня требовало наличия очень серьезных навыков и было доступно не каждому. При этом ее (в случае промаха) хватало всего на один выстрел – хрупкое вулканическое стекло разлеталось вдребезги при попадании куда-либо, кроме мягкой плоти.

Когда и где человек научился выплавлять медь из руды, также доподлинно неизвестно. Не было резкого окончания эпохи камня и торжественного перехода человечества в эру металлов. Это происходило очень постепенно.

Впрочем, по одной из самых современных версий, впервые бронза была получена (и ее начали массово использовать в производстве охотничьего и боевого оружия) в эпоху так называемой Майкопской культуры, которая была распространена на территориях современных России и Украины.

Но, скорее всего, бронза была получена примерно в одно время в нескольких регионах.

Медь и ее сплав с оловом – бронза – очень робко и постепенно входили в обиход человека. Во всяком случае, каменные орудия еще долго были актуальны, а шлифованные каменные топоры использовались вплоть до середины железного века.

Металл был поначалу еще очень редок и достаточно дорог.

И все же бронзовый век наступил. Сильно изменился быт человека. Охота и собирательство были еще популярны, но главным занятием народов, населявших Европу, стало земледелие и скотоводство. Из-за этого люди перестали бродить по лесам и равнинам, осели и остепенились.

Роль охоты отошла на второй план. Однако она играла огромную роль не только в деле выживания человека, но и в деле его воспитания. Юноши, приобщаясь к охоте, упражнялись в ловкости, развивали смелость и отвагу, так необходимую на войне. А воевать, защищая свой скот и посевы, европейским земледельцам приходилось часто.

Давайте посмотрим, как изменилась амуниция европейского охотника. При этом не будем ничего предполагать и домысливать. У нас с вами есть возможность взглянуть на оружие и одежду европейского охотника бронзового века, жившего на территории современной Австрии и погибшего в Альпах много тысяч лет назад. Его нашли осенью 1991 года. Тело, одежда и частично оружие прекрасно сохранились в вечной мерзлоте горного ледника.

На охотнике была меховая шапка из шкуры серны, штаны и рубаха из шкур горного козла, из них же была сшита и его обувь. Из оружия охотник бронзового века имел большой лук и 12 стрел. Наконечники на них были частично бронзовые, частично кремневые. При охотнике был бронзовый топорик на деревянной ручке и кремневый нож. При нем была также сумка с предметами для добычи огня – кремнями и трутом.

Как видите, камень и металл идут в бронзовом веке «ноздря в ноздрю».

Объекты охоты в Европе были примерно те же самые, что и сегодня. Представителей европейской мегафауны неолита практически не осталось. Вымерли мамонты и шерстистые носороги, но зато осталось как минимум два вида быков – зубр и тур. Из крупных копытных к эпохе бронзы сохранились также лошади-тарпаны, лось и благородный олень. Из крупных хищников – медведь, лев и леопард. Очень активно промышлялись пушные звери, среди которых: куница, соболь, белка, бобр и выдра.

Пушных зверей чаще всего промышляли при помощи самоловов. Разумеется, металлических капканов еще не было. Использовали деревянные самоловы типа кулемок, пастей и черканов. Все они до сих пор используются охотниками-промысловиками Русского Севера, Сибири и Дальнего Востока.

В бронзовом веке, в так называемый «доденежный период», продукция охоты – мясо, бобровая струя и в особенности пушнина – впервые становится объектом мена и торговли. По сути, пушнина становится валютой и еще долго будет играть роль универсальной международной меры стоимости.

Причем ценились не только целые шкуры. В качестве «разменной монеты» ходили и их части – мордочки, лапки, хвосты, – то есть ни на что более не годные кусочки меха.

Через много-много веков актуальность «шкурной валюты» не пропала, но потом эти названия перешли уже и на звонкую монету. В частности, одно время новгородские монеты называли кунами (так же называлась шкурка куницы), а монетки меньшего номинала – разменные – носили название «мордки», то есть мордочки от шкуры куницы. Но это было уже гораздо позже, и об этом периоде человеческой истории вы сможете узнать в других главах нашей книги.

Охота в античном мире. Звери и герои

В античные времена роль охоты очень сильно видоизменяется. Если раньше охота была основным и, пожалуй, единственным способом добыть для еды желанное мясо, то теперь мясо можно вырастить или купить у тех, кто занимается его выращиванием.

Но охота осталась. Люди античного мира, где бы они ни проживали и каким бы богам ни поклонялись, прекрасно понимали, что охота – это отдых, развлечение, возможность помериться силой как со зверем, так и с соседом. Охота – это тренировка и моцион.

Однако это все – во-первых. А во-вторых, охота была все-таки способом разнообразить свой стол, а также добыть «сопутствующие товары» – шкуру, кожу, пух и перо, сухожилья, рога и кости. Почти все шло в дело у людей первых цивилизаций.

В стране Большого Хапи

Неспешной охотой в благословенных угодьях, раскинувшихся в дельте Нила, занимались те из древних египтян, у которых было много свободного времени. То есть люди знатные. Бедняки, конечно, тоже охотились, но созерцательная и эмоциональная стороны этого действа их не заботили, они охотились исключительно ради еды. Любимой едой у древних египтян всех сословий был жареный гусь, вот бедняки (при помощи петельных силков) и ловили птиц себе на стол. Ну а богатым людям дикую птицу на стол поставляли штатные птицеловы, которых и нанимали специально для этих целей.

Знать же считала такой промысел ниже своего достоинства, на их взгляд, он был низким и нечестным по отношению к птице. Как видите, у представителей каждой охотничьей эпохи свои взгляды на то, что допустимо и недопустимо.

Знать придавала охотничьим выездам на пернатую дичь особый смысл и особый пафос. Охота происходила с небольшой легкой папирусной лодки, на которой гребец (он же и охотник) осторожно пробирался по зарослям папируса и лотосов. Во взлетевших птиц метали бумеранг. Читатель уже знает, что бумеранг – это вовсе не эксклюзивное оружие австралийских аборигенов. Возвращался ли египетский бумеранг в случае промаха – неизвестно. Однако, судя по его форме, – вряд ли.

Кроме того, у охотника были с собой лук, иногда копье, реже – метательная сеть, которой накрывали птиц. Такие сети использовали и позже, в средневековой Европе, когда охотились с легавыми собаками.

То есть египетская знать считала приемлемой нарочито усложненную охоту на птиц. Уже тогда было немало способов добыть гуся или утку с меньшими затратами, но! – небедные и праздные мужчины предпочитали охотиться именно так, потому как делать им особо было нечего.

Откуда все это известно в таких подробностях? Из египетских рисунков, описывающих все стороны жизни этой великой цивилизации!

На этих же рисунках изображена и «промышленная» охота – видимо, была в Египте каста профессиональных охотников. Они ловят большие количества водных птиц при помощи захлопывающихся и затягивающихся сетей. После поимки птиц сортировали по видам и размерам. Их рассаживали по клеткам, предварительно переломав крылья. В разные времена понятия о жестокости, как видите, тоже разные.

«Блаженными местами охоты» называли в Древнем Египте старицы Нила, заросшие папирусом в два человеческих роста высотой, а также лотосами с огромными цветами. Этим «прудам с птицами» и «местам удовольствия» посвящены целые поэтические сочинения. Выходит, поэтика и эстетика охоты, а также отношение к ней не как к простым мясозаготовкам, были в фаворе даже в Древнем мире. Рисунки, поэтизирующие такую охоту, – это очень популярная тема, проходящая красной нитью сквозь всю историю Древнего Египта.

Кстати, фигурантами этих рисунков нередко выступают еще и коты. Да-да, обычные домашние коты, ну, может быть, они были чуть крупнее современных домашних мурок. Как это нам сегодня ни удивительно, эти коты активно участвуют в таких охотах и – приносят охотнику убитых птиц.

На этот счет в среде исследователей нет единого мнения. Очень многие склоняются к совершенно невероятному: мол, коты действительно были выдрессированы как своего рода «ретриверы». Это представляется весьма сомнительным. Во-первых, если верить все тем же рисункам, у египтян было множество собак разных пород. А во-вторых (если не в-главных), кошка была в Древнем Египте священным животным, олицетворением богини Баст, ее почитали, и можно себе представить, что сделали бы с кем-то, пытающимся дрессировать богиню! И если плавали на охоту в заросли папируса, взяв с собой кота, то почему бы не прихватить священное животное в расчете на удачу? А картинки с котом, приносящим хозяину птицу, можно во множестве отыскать сегодня в Интернете: кошка охотничий свой инстинкт не утратила.

Охотились египтяне и на более серьезных животных. Например, на гиппопотамов. Бегемот – это именно то животное, которое до сих пор держит первое место среди всех четвероногих Африки как самый опасный зверь, по вине которого гибнет более всего людей на Черном континенте. Думаю, что и во времена Древнего Египта ситуация была примерно такой же.

Охота на бегемота проходила также с небольшой лодки, и практиковала ее египетская знать, которая любила пощекотать себе нервы. Добыча зверя проходила следующим образом. Метатель гарпуна – он же главное действующее лицо охоты – размещался на носу лодки. Острие гарпуна было привязано к длинному линю, который кольцами укладывался на носу лодки, и оно было устроено так, что легко соскакивало с древка после того, как вонзалось в тело гиппопотама. Раненый зверь всегда нырял под воду, но по линю хорошо было видно, где он должен всплыть, чтобы сделать вдох. Вот в этом месте бегемота уже снова поджидала лодка, на носу которой стоял охотник с очередным гарпуном. В конце концов тяжело раненного зверя добивали копьем. Такая охота требовала не столько смелости и точности от метателя гарпуна, сколько виртуозного владения веслами от двух гребцов, что сидели ближе к корме суденышка.

Левый берег Большого Хапи – как называли в Египте Нил – покрывала Ливийская пустыня. В те времена там водилось большое количество африканских копытных. А где есть копытные, там не может не быть хищников. Египетская знать вовсю пользовалась этими, как тогда казалось, неиссякаемыми ресурсами. На львов, гиен и леопардов, а также быстроногих антилоп охотились чаще всего с луком из колесниц, которые могли посоревноваться в скорости с самыми быстроногими из животных-бегунов. Двухколесные колесницы, запряженные двойками или тройками лошадей, мчались с дикой скоростью по каменистой пустыне. Стоящий на колеснице лучник запросто мог выпасть из такой повозки, да и выпадали охотники нередко во время этой бешеной гонки. По мнению многих современных исследователей, юный египетский фараон Тутанхамон именно таким образом и погиб.

Летописи пишут, что фараон Тутмос IV охотился без свиты, на колеснице его сопровождали два льва (да-да, это место в летописи не слишком понятно не только вам, уважаемый читатель). А его сын Аменхотеп III лишь за первые 10 лет своего царствования добыл 110 львов.

Охотились египтяне и с собаками. Предпочитали борзых, которые сами догоняли и сами убивали жертву. С ними добывали зайцев, страусов и газелей. Что интересно, на египетских фресках изображены отлично узнаваемые породы собак. Это – большеухие и утонченные фараоновы собаки, местная порода борзых, сильно похожих на современных салюки (персидская борзая), а также собаки, похожие на некоторые породы поденко (ивицкая борзая), распространенные сейчас в Северной Африке и Южной Европе.

Если верить египетским фрескам – а у нас нет оснований им не верить, – древние египтяне нередко отлавливали копытных живыми и потом довольно долго их держали вместе со своим домашним скотом. То же самое относится к страусам и цесаркам.

Удивительно, что, хотя древние египтяне прекрасно знали, что такое лук и стрелы, они мало использовали их на охоте. Пожалуй, только в охоте с колесниц. Можно предположить, что эта охота воспринималась скорее как тренировка боевых лучников, так что лук у египтян, наверное, считался в основном боевым оружием.

Заметьте, египтяне любили содержать диких животных в домашних условиях. Для отлова экзотических животных снаряжались большие экспедиции в глубь африканского материка, а с покоренных народов нередко брали дань животными.

Эллада и эллины

У древних греков охота тоже была в почете. Здесь мы располагаем знаниями много большими и надежными, опирающимися на письменные источники. Скажем, сочинения великого философа Платона дошли до нашего времени не в цитируемых другими отрывках, а полностью. Так вот, Платон в своих «Законах» писал: «…есть много видов охоты на водяных животных, много видов охоты на птиц, а также много видов охоты на сухопутных зверей…»

В греческих государствах охота считалась весьма неплохим элементом воспитания молодежи. «Люди, предавшиеся охоте, получают отсюда великую пользу. Она доставляет здоровье телу, улучшает зрение и слух, меньше старит и больше всего учит военному делу. Во-первых, отправляясь с оружием по трудным дорогам, они не будут уставать и вынесут воинские труды, с которыми привыкли брать зверя. Они смогут улечься на жестком месте и быть хорошими стражами, где им прикажут. При наступлении на неприятеля они будут в состоянии и наступать, и исполнять приказания…» – писал философ Ксенофонт в своем «Трактате о псовой охоте».

При этом Ксенофонт пишет, что нужно привлекать к охоте мальчиков с самых юных лет, оговариваясь, правда, что псовая охота – очень недешевое увлечение.

Платон также писал о воспитательном значении охоты для юношества. Причем он имел в виду только псовую и конную охоту, где «юноши применяют силу своего тела… они несутся вскачь, наносят удары, стреляют из лука и собственными руками ловят добычу».

Зато как занятие для ленивых и как совершенно никчемное дело он описывал ужение рыбы, ловлю любых водных животных, ловлю птиц и любых других животных, которая происходит по ночам, охоту при помощи сетей, тенет и силков. В общем, все те виды охоты, которые не напоминают боевые действия.

В конце своего довольно длинного исследования-поучения Платон подводит итог: «Пусть никто не препятствует заниматься где и как угодно псовой охотой. Ночному же охотнику, полагающемуся на свои тенета и западни, пусть никто никогда и нигде не позволяет охотиться. Птицелову пусть не мешают охотиться в бесплодных местах и в горах; но первый встречный пусть прогонит его с обрабатываемых священных земель. Рыбаку дозволяется ловить рыбу везде, за исключением гаваней, священных рек, озер и прудов, лишь бы он не употреблял смеси соков, мутящих воду».

Впрочем, признаем, что наши полнокровные знания об охоте в Древней Греции и ее развитии опираются не только на литературные источники. В немалой степени наши представления сформированы благодаря распространению изобразительного искусства. На сохранившихся фресках, на изображениях на древних вазах и сосудах мы отыщем множество выразительных сцен охоты.

Более всего была распространена травля зверей собаками, чему, как мы с вами уже знаем, даже Ксенофонт посвятил целый трактат. Кроме того, использовался лук, который практически ничем не отличался от боевого.

Использовались и сети, которые философы брюзгливо осуждали. Их применяли по-разному. Для ловли птиц применяли захлопывающиеся сетевые ловушки, опадающие сети и тенета. Для их изготовления использовались сети из конопляного или льняного волокна.

Такие же сети, только крепче и с более крупной ячеей, употреблялись при загонной охоте на зайцев и небольших копытных. Сети развешивались между деревьев – ими полностью охватывали полупериметр поля, а затем с противоположной стороны начинали двигаться загонщики со специально обученными псами. В общем, складывалась ситуация, весьма похожая на современные загонные охоты, с той лишь разницей, что сейчас вместо сетей стоят стрелки с ружьями.

Активно использовали греки и ловчие ямы разных конструкций.

Эти виды охоты подробно описывает Ксенофонт. Он же в своем трактате «О псовой охоте» подробно описывает применяемых на охоте собак. Судя по описаниям, а также глядя на греческие мозаики и рисунки, можно ясно увидеть, что на травильных охотах использовали несколько местных пород не слишком крупных молоссов, а в качестве загонщиков греки применяли собак, напоминающих современных поджарых гончих. В другом трактате – «О верховой езде» – Ксенофонт подробно описывает лошадей, в том числе и тех, что применяются во время псовых травильных охот, о которых с такой благожелательностью отзывался Платон.

Что же касается охотничьего оружия, то лук со стрелами занимал в арсенале эллинского охотника главное место. Однако для добора (так «вежливо» охотники называют добивание) подранков и для умерщвления зверей, попавшихся в сети, греки использовали настоящее боевое оружие – короткие мечи и даже топоры.

В заключение краткого обзора охоты в Элладе заметим, что для древних греков огромное значение имела и рыбная ловля. Рыбу ловили как на крючковую снасть, так и при помощи сетей, а также ловушек, изготовленных из лозы.

Жестокие цирки Рима

Цивилизация Древнего Рима, из которой естественным образом родилась современная европейская цивилизация, была удивительным явлением. Развитие философии и искусства соседствовало здесь с предельной жестокостью, причем не только в отношении людей. Изощренная жестокость Рима в слегка трансформированном виде перешла и на средневековые цивилизации Европы.

Охота в Риме процветала. Так же, как в Египте и Греции, ее считали отличной предвоенной школой для юношей и способом для взрослых мужчин держать себя в тонусе.

Однако в Риме дикие звери были более всего востребованы в живом виде. Со всех уголков империи – от Африки до Британии – в метрополию шли бесчисленные караваны, доставлявшие в зверинцы крокодилов, леопардов, львов, зубров и буйволов, слонов, волков и медведей. Звери помещались в огромные зверинцы, которые располагались на таких обширных территориях, которые и не снились современным зоопаркам. В римских вивариях (зверинцах, по своим масштабам превосходящих любой из теперешних зоопарков) могли одновременно находиться до 11 тысяч тигров, львов, медведей, жирафов, быков, слонов, крокодилов и других животных. Зверинцы приносили хороший доход своим владельцам, так как животных кормили мало, брали с посетителей деньги за их осмотр и, самое главное, – продавали их владельцам цирков. В цирках же животных – а также людей! – убивали в ходе проведения своего рода шоу. Очень, заметим, популярных и востребованных шоу того времени!

Люди, которых убивали на аренах под ликование толпы, были преступниками, приговоренными к смерти. Их часто отдавали на растерзание хищникам. Участвовали в побоищах и гладиаторы, но это несколько иная история.

Римляне считали охотой любое развлечение, связанное с опасностью, кровью и добычей. Они дословно воспринимали слова Платона: «Охота есть нечто очень разнообразное, но в наше время все это охватывается этим одним названием. Есть много видов охоты на водяных зверей, много видов охоты на птиц, а также чрезвычайно много видов охоты на сухопутных животных. Впрочем, охота может быть и не только на зверей, но и на людей, как это бывает на войне. Ведь и это заслуживает, если вдуматься, названия охоты. Много есть видов охоты, обусловленных дружбою; одни из них похвальны, другие – не похвальны. Далее, грабежи, как разбойников, так и одного войска по отношению к другому, являются видами охоты»…

Римские легионеры несли службу по всей империи, но было у них и свободное время. На что его тратить солдату? В принципе, заняться можно было чем угодно, не возбранялось им ремесленничать, но всячески поощрялось, если в свободное время солдаты охотились. Охотничьи трофеи шли на продажу, что было хорошим подспорьем к солдатскому заработку.

В качестве помощников в охоте легионеры использовали боевых псов – крупных молоссов, предков современных мастифов, разных пород, основным предназначением которых было использование в бою. То есть этим смелым и «безбашенным» псам, напоминающим характером современных питбулей (причем питбулей, вкусивших крови), было совершенно все равно, кого рвать и душить – оленей, кабанов или людей.

Впрочем, зверей в Риме убивали не только на аренах. Их пытали и предавали мучительной смерти (в частности – распинали на крестах) просто «из любви к искусству». Гюстав Флобер в своем романе «Саламбо» описывает целую аллею с распятыми на крестах львами. Этот французский писатель во время работы над романом пользовался «Всеобщей историей» древнегреческого историка Полибия.

Спрос на диких животных в метрополии и провинциях империи был огромным. Хлеба и зрелищ требовали везде, поэтому профессия охотника-зверолова в Древнем Риме была очень популярна и почетна. Впрочем, в Риме были почетны все виды деятельности, где можно было показать собственное мужество и пролить чью-нибудь кровь.

Охотничьи отряды в основном набирались из местных жителей тех или иных территорий. Или же – из тех, кто уже давно в этой местности обитал, например все из тех же легионеров.

Так, легион, стоявший гарнизоном в Германии, поставлял в метрополию медведей. Там был создан особый отряд медвежатников из солдат германского происхождения. Они не занимались никакими работами по лагерю, а только охотились на медведей. За полгода они отправили в Рим 50 зверей.

Римским сенатом было принято постановление, согласно которому правители каждой покоренной Римом страны обязаны были присылать в столицу империи всех интересных или просто крупных животных, обитавших в их странах.

Всем зверям находилось место на аренах цирков. Заметим, не только свирепым львам и медведям. Римляне также с удовольствием смотрели, как убивают ланей и даже зайцев.

Если зверей доставляли в государственные зверинцы, то весь прокорм каравана ложился на плечи тех городов и прочих населенных пунктов, через которые проходил караван. А это было очень нелегкое бремя. Более того, для малых населенных пунктов – бремя попросту разорительное.

Сохранились убедительные доказательства того, что однажды в Рим был доставлен даже живой белый медведь! Свидетель этих событий поэт Марциал писал по этому поводу, восхваляя бестиария Карпофора, руководившего отловом и доставкой зверя: «Он на рогатину взял и медведя в стремительном беге, что под арктическим был небом сильней всех зверей».

Для того чтобы читатель немного проникся масштабом римских цирковых «охот», приведу пример.

В 93 году до нашей эры Луций Корнелий Сулла, римский диктатор и полководец, одномоментно выпустил на огромную арену Большого Цирка (600×150 метров)«сто львов с гривами» – то есть одних только самцов. А с ними вместе на арену вышли несколько сотен африканских чернокожих охотников с копьями – их как рабов тоже привезли в Рим. Началась ужасная, кровопролитнейшая «охота», в результате которой погибли все львы и значительная часть чернокожих рабов.

Но эпоха Древнего мира подходила к концу. Европа принимала христианство, а с ним приходили Средние века. Наступали новые времена, начинались новые охоты.

Дикие охоты Средневековья

В Средние века охота окончательно превращается из средства добывания пропитания в, как сейчас принято говорить, «статусное мероприятие».

Добытые копытные и мелкая дичь шли в пищу не только вельможам, но и простолюдинам (которым, кстати, нередко отдавалась часть добычи как плата за потраву урожая – если охота проходила в их сельскохозяйственных насаждениях). Добычей расплачивались порой и за участие простолюдинов в массовых, многодневных облавных охотах. Безусловно, они могли участвовать только как загонщики и «кричане», но никогда как непосредственные добытчики зверя.

Однако феодальная верхушка все же предпочитала питаться дичью и мясом диких копытных, чем мясом домашних птиц и животных – обитателей хлевов. Впрочем, не только копытных, в Средние века ели плоть практически всех животных, добытых на охоте – волков, медведей, рысей.

Рысиное рагу и блюда из дикой кошки и поныне в чести кое-где в Европе.

Участие в охоте в том или ином качестве не только подчеркивало общественное и материальное положение охотника, но и являлось показателем знатности человека, поэтому к процессу относились предельно серьезно.

Мы можем вспомнить, что уже в Древнем Египте охота стала развлечением знати, в античных Греции и Риме знать развлекалась лишь отдельными видами охоты. Но в европейском Средневековье отношение к охоте изменилось весьма существенно. Ее стали считать прекрасным полигоном для военных упражнений, а потому практически целиком отдали в распоряжение касте профессиональных военных – рыцарям.

Во время охоты происходило, можно сказать, боевое слаживание подразделений. Большую охоту проводил отряд из нескольких рыцарских копий, а одно рыцарское «копье» предполагало наличие (помимо самого рыцаря) как минимум троих всадников и группы пеших воинов из крестьян, то есть мелкое воинское подразделение. Выезд на охоту десятка копий (рыцарей-вассалов, служивших одному сеньору) представлял собой, таким образом, полноценные военные учения.

Собственно, у средневековой знати было не слишком большое разнообразие в занятиях: турнир, охота, война, бал и пир – так и проходила жизнь рыцарства.

Церковь осуждала охоту, как осуждала и любую из человеческих страстей, но охоте (как и другим страстям) это не слишком вредило. По мнению церковников, человек, голова которого была забита только собаками, конями и погонями, порой напрочь забывал о своих обязанностях не только христианина, но нередко – сеньора и даже отца и мужа.

Сам процесс охоты – от начала и до конца – был переполнен разного рода церемониалами, иногда совершенно нелогичными. Выкладка дичи, «последний укус», выбор «короля охоты», его награждение – все это берет начало в рыцарских развлечениях. Кстати, до сих пор по количеству условностей и церемоний охота может поспорить только с религиозными службами.

Средневековая охота была пресыщена терминологией, каждая часть тела любого животного называлась своим термином. Для каждого зверя определенного возраста и пола также существовал свой термин. Любая особенность поведения разных пород собак также называлась своим особым именем. Современные охотники тоже общаются на жаргоне, непонятном для стороннего слушателя, но в Средние века это было что-то совершенно особое, напоминающее тайный язык. Знание особой терминологии всегда считалось одной из рыцарских добродетелей.

Создателем охотничьих ритуалов часто называют одного из рыцарей Круглого стола Тристана. «Когда его сила и власть возросла, он усердно занялся охотой и соколиной охотой – и преуспел в этом как никто другой», – говорится в одном из текстов рыцарского эпоса. Там же говорится, что это именно он придумал охотничью роговую музыку и фанфары для всех видов добытых охотниками зверей и для псовой охоты. И, наконец, в этом тексте именно этому рыцарю приписывают сочинение всех английских терминов для всех видов охоты: «И любой джентльмен, носящий герб, должен почитать сэра Тристана за прекрасные термины, используемые джентльменами до Судного дня; ибо с их помощью все уважаемые люди могут отличить благородного человека от поселянина и селянина от холопа».

Охота – это, по сути, битва, так, во всяком случае, она выглядела в умах средневековой знати. Жизненной энергией дворяне питались только из войны, а в мирное время – из ее заменителей: охоты и турниров. В классической рыцарской балладе о Жераре Руссильонском, написанной неизвестным автором на рубеже XI–XII веков, есть такие строки: «Теперь для рыцарей наступает длительный отдых: начинается благодатное время для собак, грифов, соколов, сокольничих и ловчих».

Охотились не только рыцари, но и дамы. Приученные с детства к верховой езде, собакам и ловчим птицам, обитательницы замков во время охоты ни в чем не уступали своим отцам, мужьям и братьям.

Крестьяне, торговцы и прочий простой люд не только не имели права на охоту (и на ношение оружия), но не могли даже защитить свой урожай от потрав, случавшихся в ходе феодальных охот, напрочь вытаптывающих все их насаждения. Известен случай, произошедший в 1119 году, когда именно по причине незащищенности своих насаждений от оленей и толпы охотников крестьяне – жители острова Ре, что находится в Атлантическом океане, у западного побережья Франции – в полном составе решили покинуть остров. В ситуацию вмешалась церковь. В сопровождении толпы крестьян аббат местной церкви направился к сеньору острова Раулю де Молеону с просьбой, чтобы тот отказался от своего права на охоту. В обмен на весьма приличную плату феодал милостиво согласился впредь охотиться только на зайцев.

С течением времени королевское и феодальное право на охоту постепенно начало демократизироваться. Множество запретов оставалось, но людей, их нарушавших, стали уже наказывать лишь небольшим штрафом. Однако английский король Генрих II (между прочим, отец Ричарда Львиное Сердце) в своих владениях вновь возвратил все на круги своя. Он вернул королевские ордонансы прошлых монархов, касающиеся лесного хозяйства и охоты. Теперь тех, кто поохотится в королевских угодьях, ждало жестокое наказание – браконьерам выжигали глаза и ломали все конечности. Стоит ли удивляться, что героем народных баллад стал Робин Гуд – разбойник и браконьер…

То, какую роль играла охота в жизни средневековой европейской знати, отлично иллюстрирует средневековый эпос. Скажем, в «Песни о Гарене Лотарингском» (датируемой периодом между 1180 и 1200 годами) ее герой описывается в равной степени и как победитель сарацин, и как охотник на вепрей, о чем «в высоком штиле» рассказывается на многих страницах.

Заскучавший от безделья отец Гарена решил съездить к родне, а заодно и поохотиться на вепря. Для этого он поехал «налегке», захватив с собой «всего» 36 рыцарей, 20 собак и 15 слуг. Но охота закончилась неудачно. Увлеченный преследованием зверя, который одну за другой убил всех собак, благородный рыцарь умчался далеко вперед, оставив позади всю свою свиту, и, наконец, сразился с кабаном, заколов того рогатиной. Однако дело на этом не закончилось, на шум драки пришли лесничие, посчитали рыцаря браконьером и убили его. Случалось на средневековой охоте и такое.

В этом коротком рассказе мельком упомянуто, что кабан передавил два десятка собак. Кому-то это может показаться преувеличением, однако все это написано очень достоверно. Псы и сейчас нередко погибают во время охоты. Когда собака идет в соприкосновенье с диким кабаном, то вероятность такого исхода более чем велика. В наше время для охоты на кабанов используют небольших, поджарых и очень юрких собак, чаще всего это лайки и небольшие охотничьи терьеры. Но, с точки зрения средневекового феодала, современные собаки – это ничего не стоящие шавки, им явно недостает солидности. Мощному зверю тогда старались противопоставить мощного, тяжелого (и неповоротливого) пса. Против кабана, да еще в дремучем лесу, эти устрашающего вида мастифы не имели никаких шансов. Гибли они действительно десятками, не успев как следует набраться опыта.

То есть расход собак был очень большим. В псарнях феодалов выращивали охотничьих собак различных пород, но порой их не хватало для охоты. Поэтому некоторые зависимые от сеньора люди – чаще всего мастеровые – обкладывались еще и «собачьим налогом», который они отдавали щенками.

Расскажем о некоторых рыцарских охотах чуть подробнее.

Охота на кабана

Кабан, точнее вепрь-одиночка (одинец, как говорят охотники), ходящий вне стаи, всегда был желанной добычей феодала. В охоте на вепря можно было легко продемонстрировать свои удаль и отвагу.

В задачу лесничих входило отслеживать таких кабанов и всячески привечать их именно в этих угодьях, подкармливая брюквой, репой и жмыхом масленичных культур. Ведь если кабан уйдет в другие угодья, это означает, что он потерян для большой охоты.

А уйти он может еще и из-за того, что будет потревожен людьми. Именно поэтому из лесу гоняли не только браконьеров (этих просто убивали, как в описанном выше эпизоде), но и сборщиков хвороста. Не хвороста было жаль феодалу, он опасался того, что ценные звери будут разогнаны людьми. Сборщики лесных даров – орехов, каштанов, грибов и ягод – допускались в лес только за деньги, да и то лишь в определенные районы. Все это делалось для того, чтобы не беспокоить прикормленную популяцию копытных.

В сущности, правила охоты на вепря с тех далеких времен практически не изменились, осуществлялась она (как частенько и сегодня) с собаками и холодным (клинковым и древковым) оружием. Задача тяжелых и крайне свирепых собак-молоссов заключалась в том, чтобы, как сейчас говорят охотники, «обложить» зверя. То есть, нападая на кабана, хватая его зубами за ноги, заставить того принять пассивно-оборонительные действия.

Обычно загнанный собаками кабан прятался куда-нибудь под выворотень (дерево, вывернутое с корнем бурей) или в крепь (непроходимая лесная чаща), пытаясь сесть так, чтобы прикрыть свой уязвимый зад. Периодически он предпринимал против собак резкие контратаки, результатом которых нередко было распоротое собачье брюхо. Клыки у секача острейшие, и разит он ими умело и очень метко.

В целях сокращения «отхода» собак, наиболее ценных псов пытались защищать. На них надевали некие подобия кирас, прикрывавшие бока и живот. Иногда на собак натягивали кольчуги. Подобные одеяния служили не только и не столько защитой, сколько элементом роскоши и хорошей возможностью пустить пыль в глаза приглашенным на охоту соседям.

Тем временем собаки отвлекали зверя на себя и давали возможность охотнику подойти к нему и сделать выпад рогатиной, поразив секача в сердце. Признаком особой отваги считалось добрать (добить) зверя при помощи кинжала.

Охота на других копытных

Охота на оленя и зубра, а еще ранее – дикого быка-тура там, где его пока окончательно не выбили, протекала примерно так же, как и охота на кабана, но с нюансами. По следу быстроногих оленей сначала пускали стаю гончих собак, в их задачу входило локализовать место нахождения оленя. Травильных собак – булленбейсеров – пока не выпускали, чтобы избавить их от продолжительного бега и сохранить им силы.

После того как зверь был обнаружен, выпускали тяжелых псов. При травле оленя часто случалось так, что помощь охотника не нужна была вовсе – собаки сами давили зверя. Если речь шла о быках, то старались выгнать зверя на чистое пространство и только после этого выпускали травильных булленбейсеров. Как только они останавливали быка, наступал черед охотника. В этом случае он чаще всего подъезжал к быку на коне. Причин этому было две. Во-первых, конь проворнее в случае опасности, а во-вторых, дикие звери практически не боятся конников, не отождествляя их с человеком. Меткий удар рогатиной в сердце завершал такую охоту.

Охота на медведя

В Средние века медведи водились во всей Европе без исключения. Особенно богаты этим зверем были леса Германии, Польши, Балкан и горных районов – Пиренеев и Альп. Охота на медведя считалась делом предельно опасным и поэтому очень достойным рыцаря. Кроме того, медведи действительно доставляли известные проблемы и неудобства, разоряя крестьянские хлева и грабя амбары. Ну а там, где занимались бортевым пчеловодством, медведи были совершенно «нежелательным элементом». Добывая такого зверя, сеньор воистину считал себя настоящим благодетелем своих подданных. Да и они так считали, чего уж тут…

Во время охоты на медведя без собак также не обходилось. Рыцари в этой охоте использовали так называемых беренбейсеров. Это были собаки крупные, но вместе с тем сухого экстерьерного типа. Иногда использовали крупных шпицев – особенно они были популярны в северных регионах Европы. Это именно те собаки, которых в современной России принято называть лайками.

В охоте на медведя собак так же, как и в охоте на кабана, использовали стаями. И, надо сказать, потери псов были такими же. Только, в отличие от кабана, медведь разил собак не столько клыками, сколько когтистыми лапами.

На таких охотах использовалось до десятка собак. С точки зрения современного охотника, можно сказать, что это была самая настоящая свалка. Такое количество собак нередко приводило к тому, что псы толпились, спотыкались и мешали друг другу, из-за чего чаще попадали под когти или клыки зверя. Любой современный охотник вам скажет, что при работе по медведю лучше всего использовать двух-трех собак.

К затравленному зверю средневековый охотник подходил пешком и добивал его рогатиной или охотничьим кинжалом.

Травля

Уж если мы заглянули в Средние века, то нельзя не сказать и о том, что травля в те времена бывала не только на охоте. Помните? – в Древнем Риме народ требовал кровавых зрелищ. Эта массовая любовь к созерцанию кровопролития перешла и в Средние века. И если в Риме для такого зрелища строились цирки, то в Средневековье вполне довольствовались площадями и пустошами. На них нередко устраивали травлю собаками диких, а иногда и домашних животных. Особую прелесть как знать, так и чернь находила в зрелище разрываемой плоти, выпущенных кишок и кровавых потоков.

Официально все христианские конфессии осуждали травлю как недостойное христианина и цивилизованного человека занятие. Но это, между прочим, не мешало некоторым служителям церкви делать ставки в тотализаторах, которые устраивались при подобных мероприятиях.

Медведей для травли ловили в лесу специальные бригады медвежатников из простолюдинов. Травили зверя при помощи тех же беренбейсеров на специальных площадках, а то и просто на городских площадях и в замковых двориках.

Затравливаемого зверя не выпускали против собак просто так. Его фиксировали цепями при помощи ошейника и шлейки в вертикальном положении. То есть принудительно устанавливали зверя на дыбы. После этого начиналось игрище. Общих «правил игры» не было – каждый хозяин медведя и собак устанавливал их самостоятельно. Медведь мог быть даже в перчатках и в наморднике. Собаки могли напускаться как поодиночке, так и группами.

Европейским центром подобного рода развлечений, которые, перешагнув темное Средневековье, практически в неизменном виде вступили в эпоху Возрождения, была просвещенная, снобистская, претенциозная Англия.

Впрочем, Ренессанс собственной заметной роли в истории охоты не сыграл. Можно сказать о том, что в эту эпоху охота демократизировалась, она уже не ассоциировалась с войной и военными учениями, в ней можно было участвовать как бюргерам, так и простолюдинам. Можно упомянуть о постепенном схождении на нет этой дикой травли на потеху. Однако наработанные в предыдущие эпохи способы охоты (как, кстати, и охотничья терминология) плавно перетекли в Новое время и живы в современности. Даже породы охотничьих собак, выведенные в те далекие времена, востребованы и сегодня.

И, говоря об истории охоты, видимо, нельзя обойтись без хотя бы очень краткого рассказа о живности, помогавшей (и помогающей сегодня) охотникам добывать свои трофеи.

Однажды их не прогнали

Волчьи и шакальи стаи постоянно сновали вокруг человеческих поселений. Небогатая, но стабильная добыча в виде объедков вполне устраивала диких псов. Человек тоже был не против такого соседства. От серых была несомненная польза. Во-первых, они утилизировали отходы. Во-вторых, шумливые и суетливые, они поднимали гвалт при приближении к стойбищу чужаков или диких зверей. Да и сами серые вполне могли попасть на стол человека, если случались тяжелые времена.

Легко предположить, что, прибившись к людям, дикие псы сопровождали их и на охотах. Они отлично гнали дичь, за что им «полагалась» часть требухи.

Может, все так и было. А может, этих очень навязчивых тварей однажды просто не прогнали. Лень было поднять с земли палку и бросить в шакалье, слоняющееся вокруг стойбища. Ну а потом уже привыкли к их присутствию.

А может, было иначе. Например, как пишет Конрад Лоренц, первого щенка отец, дескать, принес с охоты в качестве живой игрушки для своих детей.

Так или иначе, собака стала первым животным, одомашненным человеком. Сейчас большинство ученых склоняется к тому, что это произошло где-то в Южной Азии в каменном веке. По времени – 10–15 тысяч лет назад.

Здесь заметим, что понятия «приручение» и «одомашнивание» неоднозначны. Приручение – это лишь первая и обязательная стадия одомашнивания, приручить можно практически любое млекопитающее, птицу или даже рептилию (сегодня уже в числе домашних питомцев закрепилась игуана). Одомашниванию же поддаются единицы.

Кто именно был предком современной собаки, очень сложно сказать наверняка. Однозначно – какое-то животное отряда хищных, семейства псовых, относящееся к роду волк. Практически все волки – включая шакалов, койотов, домашних собак и так далее – легко скрещиваются и дают плодовитое потомство.

Удивительно, что на месте своего одомашнивания – в Индии и на островах Индонезии – собаки как бы «законсервировались», оставшись в том же статусе и в том же виде, в каком это имело место много тысяч лет назад. Это так называемые собаки-парии, которые живут вокруг человеческих деревень, а частично и в самих деревнях, не принадлежат вроде бы никому, но одновременно их хозяевами являются все люди деревни.

Эти собаки без всякого принуждения или научения сопровождают человека на охоте. Их охотничья задача – найти зверя и гнать его голосом. Задача человека – ориентируясь по голосам собак, перехватить убегающего зверя. Немного зная повадки зверей (в частности, то, что убегающее животное в большинстве случаев перемещается кругами и только по своей территории), сделать это не слишком сложно. То есть собаки-парии – это самые настоящие гончие.

Нередко эти собаки попадают на стол. Однако тех, кто полезен на охоте, съедать жалко. Поэтому под нож идут в первую очередь ущербные псы – ленивые, больные, злобные. Да и просто некрасивые. Тяга к прекрасному во всем – это еще одна особенность человека. На этом простом примере мы с вами видим, как действует элементарный, примитивный искусственный отбор.

Как собаки расселились по всей Земле, если они были приручены в азиатских джунглях? Запросто. Люди всегда перемещались по планете сами и перемещали одомашненных животных. Куры, одомашненные там же, в Индии, 5 тысяч лет назад, тоже ведь в кратчайшие сроки заселили всю обитаемую человеком планету.

Ну а дальше пошел уже знакомый нам процесс искусственного отбора, когда собак отбирали уже не только по способностям и склонностям, но и по внешним данным. Так появилось огромное количество пород собак.

Значительная часть пород изначально выводилась в качестве охотничьих. Но со временем многие потеряли это назначение, превратившись в компаньонов, декоративных собак или псов с непонятным статусом (домашние питомцы), но все равно очень любимых. И игривый пудель, и кроха йоркширский терьер, и мощные мастифы – все они были охотничьими собаками.

Скажем прямо, проследить всю историю каждой из пород от самого начала до нынешних времен невозможно. Впрочем, кинологи такую задачу перед собой и не ставят.

Сегодня в российской кинологической науке принято выделять следующие категории охотничьих собак.

О том, как охотятся с гончими, мы кратко писали выше. Здесь давайте рассмотрим это чуть подробнее.

Кода охотник приходит в угодья, он пускает собаку в поиск (полаз, как говорят профессионалы). Пес должен отыскать следы зверя и начать его преследование. Во время преследования гончая должна лаять. Охотник же, ориентируясь по голосу собаки, выбирает наиболее удобное место для стрельбы.

Иногда охотятся с двумя разнополыми гончими, их называют «смычок» или стаей гончих. Охотники получают особое удовольствие, слушая, как гончая гоняет зверя. Ну а неисправимые эстеты даже подбирают стаи по голосам, получается самая настоящая музыка гона.

Объекты охоты с гончими в Центральной России – это заяц и лисица, реже волк. Иногда с гончими охотятся на копытных, хотя во многих местах это запрещено. Считается, что гончие в лесу сильно разгоняют популяцию зверей.

Наиболее распространенные у нас породы гончих: русская гончая, русская пегая (англо-русская) гончая, эстонская гончая. Все чаще на охотах стал появляться бигль.

Эти собаки тоже бегают за зверем. Но, в отличие от гончих, в их задачу входит не выставить зверя под выстрел, а догнать и убить его. Угодья для охоты с борзыми должны представлять собой голые, безлесные пространства. Впрочем, можно охотиться с ними и в лесостепи.

Объекты охоты с борзыми те же самые, что и с гончими. Волка берут только стаи борзых, реже смычки.

Наиболее распространенные у нас породы борзых: русская псовая борзая, южнорусская борзая, грейхаунд, русская хортая борзая, польский харт, тазы, салюки (самая древняя в мире порода собак).

Совершенно особая группа пород собак. Их врожденной особенностью является так называемая «стойка». Это момент, когда собака, учуяв спрятавшуюся дичь, замирает, вытянувшись в струнку, всем своим видом показывая, где именно затаилась птица.

Охота с легавой заключается в следующем. Собака выпускается в поле, где начинает против ветра, передвигаясь перпендикулярно движению охотника, перемещаться так называемым «челноком», обыскивая местность. Почуяв птицу, собака делает так называемую «поводку» – останавливаясь и поводя носом, точно определяя местонахождение дичи. Потом она становится на стойку. На стойке собака может стоять долго, поджидая идущего к ней охотника. Такая пауза в охоте дает человеку возможность изготовиться к стрельбе. После того как охотник готов к выстрелу, он дает собаке команду, и та делает бросок вперед, вспугивая птицу. Как только птица взлетит, собака должна незамедлительно лечь. Подача битой дичи необязательна для легавых, а в некоторых случаях и нежелательна.

Легавые делятся на островных (происходящих с Британских островов) и континентальных. В России широко распространены все островные породы: пойнтер и четыре породы сеттеров (английский, шотландский и два ирландских: цветной и рыжий). Из континентальных легавых наибольшее распространение получили немецкие курцхаар и дратхаар. Стали у нас появляться различные южноевропейские браки, венгерская выжла, веймаранер и другие редкие породы легавых.

Объекты охоты с легавыми – это мелкая болотная, полевая или луговая дичь. Бекас, коростель и дупель (до включения двух последних видов в Красную книгу РФ), серая, белая и тундряная куропатки, выводки тетеревов и осенний вальдшнеп.

В вольном переводе с английского «ретривер» значит «возвращатель». То есть это собака, предназначенная для апортировки (то есть поднесения к ногам охотника) дичи. В задачу ретривера входит пойти в любую крепь, будь то камыши или болото, и собрать всех без исключения битых птиц и подранков.

С ретриверами охотятся в основном на водно-болотную дичь.

В России очень широко распространены лабрадор ретривер и золотистый ретривер, но лишь единицы этих собак используются как охотники.

Одна из древнейших групп пород охотничьих собак. Задача спаниеля та же самая, что и у легавой, только эта собака не делает стойки. А вот подача битой дичи является обязательным условием работы этой компактной собачки.

Объекты охоты со спаниелем те же самые, что и с легавой, плюс утка.

В России более всего распространены русский охотничий спаниель и английский кокер-спаниель. Распространен также и американский кокер, однако он не является охотничьей собакой.

Название этой группы собак говорит само за себя. Их задача – выгнать зверя из норы, реже – вытащить его из норы живого или задушенного. К норным относятся таксы (всего их 9 разновидностей, различаемых по структуре шерсти и по размеру), а также небольшие охотничьи терьеры.

В России широко распространены все таксы, немецкие ягдтерьеры, фокстерьеры, вельштерьеры. В последнее время в испытаниях и состязаниях все чаще встречаются бордер-терьеры и джек-рассел-терьеры.

Эту группу пород лишь недавно стали выделять. Раньше их причисляли к гончим. Задача ищейки (ее еще называют кровяной гончей) – розыск подранка зверя. Разыскивается подранок обычно не только по следу, но и по каплям крови, оставляемым на земле, отсюда и второе название ищейки.

В России ищейки стали только-только появляться, использование их на охоте пока в диковинку. Ищеек применяют по необходимости во время охот на копытных. У нас встречаются бладхаунд, баварская горная гончая, бассет и некоторые другие породы.

Группа пород охотничьих собак, характерная для России, стран Восточной Европы и Дальнего Востока. Впрочем, их немало и на Западе, только там их принято называть охотничьими шпицами.

Охотничьих «профессий» у лаек много. Есть зверовые собаки. С ними охотятся на крупных копытных и медведей. В этом случае задача собаки сводится к тому, чтобы остановить зверя и облаивать его, отвлекая на себя внимание, что дает охотнику возможность подойти на выстрел незамеченным.

Вообще, в этом и заключается основная задача лайки – лаять и отвлекать. Это совершенно универсальная собака, с которой можно охотиться практически на всех представителей охотничьей фауны – от утки и тетерева до медведя и лося.

В России распространены в основном отечественные породы охотничьих лаек: русско-европейская, западносибирская, восточно-сибирская и карело-финская.

Мы рассказали о выделении категорий охотничьих собак, принятом в России и в большинстве стран бывшего СССР. В других странах могут быть некоторые отличия. В частности, понятие «норные» встречается не везде.

Очень распространено понятие универсальности собак. Например, в Германии есть класс егерских собак, которые могут быть практически любой охотничьей породы, но чаще всего в их качестве выбирают немецких легавых или немецких ягдтерьеров (в области охотничьего собаководства немцы чаще всего патриотично выбирают отечественные породы).

Егерская собака должна обладать целым набором определенных качеств, которые определяют ее универсальность на охоте.

Впрочем, к какой бы категории ни принадлежала собака, она, безусловно, является самым известным и самым востребованным помощником практически на любой охоте. Однако с достаточно давних времен охотники «взяли на вооружение» и других представителей животного мира.

Верхом и на повозке

Лошадь была одомашнена сравнительно недавно – примерно 5–6 тысяч лет назад. Ученые склоняются к тому, что это произошло где-то в евразийских степях.

Скорее всего, первые лошади, которые жили с человеком, использовались точно так же, как и коровы, – в основном ради мяса и, возможно, молока. В качестве рабочего животного, в частности вьючного, а потом и верхового, лошадь стали использовать много позже. Можно даже предположить, что этот шаг произошел вследствие охотничьих надобностей.

На охоте лошадь использовалась всегда. Раньше – чаще, в наши дни – гораздо меньше (по понятным причинам).

Сейчас лошадей используют в основном как верховых и вьючных животных во время длинных переходов в горах или степях в охотничьих турах.

Во время парфорсных охот – национальной забавы англичан (есть такой вид охоты с гончими собаками, которые гонят дичь до полного ее изнеможения), когда большое количество всадников в красных камзолах и стая гончих преследуют одну лису – лошади являются не просто статистами и помощниками, но главными участниками. Они в этой смертельной «пьесе» – на основных ролях. Это яркое, церемониальное действо на родине парфорсной охоты – в Англии – было запрещено. Произошло это из-за сильнейшего давления «зеленых» всех мастей. Однако поохотиться таким образом все еще можно в странах континентальной Европы.

После запрета этой охоты огромная отрасль в Британии, в которой были заняты десятки людей, пришла в упадок. Есть сведения, что благодаря усилиям «зеленых», которым стало жалко лис, тысячи лошадей отправились на специализированные предприятия, где превратились в сырокопченую колбасу типа салями.

Но, если верить сообщениям прессы, в последнее время правительство Великобритании ищет обходные маневры для того, чтобы снова разрешить этот национальный вид забавы.

Охотничья кошка

Среди других животных – помощников в охоте – следует упомянуть представителей семейства кошачьих – гепардов.

Ни одно млекопитающее на нашей планете не может сравниться с гепардом в скорости бега. Когда эта кошка преследует жертву, то на короткой дистанции может разогнаться до 115 километров в час! Эту особенность гепардов люди заметили уже очень давно. И попытались их приручить, чтобы использовать в охоте.

Оказалось, что у него довольно мирный нрав и приручается он достаточно легко. Уже за полторы тысячи лет до нашей эры гепард стал почти домашним животным, о чем свидетельствует найденное в древних Фивах изображение двух гепардов на поводках.

В Европе с гепардами охотились уже в первом тысячелетии – в Византии, во Франции… В Азии их использовали еще и в середине ХХ века – для охоты на газелей и других антилоп. Ручных гепардов усаживали на лошадь, рядом с наездником, и выпускали в непосредственной близости от потенциальной добычи.

В настоящее время сведений об охоте с гепардами нет.

Охотничьи гепарды (на Руси их называли пардусами) – это хороший пример прирученного, но не одомашненного животного.

Сокол на перчатке

Как свидетельствуют историки, впервые ловчие птицы были использованы на охоте в странах Востока на рубеже II и I тысячелетий до нашей эры. Это была или Индия, или одна из ближневосточных цивилизаций. Самое первое изображение охотника с ловчей птицей датируется 722–705 годами до нашей эры. Оно было найдено на территории, в те времена принадлежавшей Ассирии.

Впрочем, большинство исследователей считают, что соколиную охоту прекрасно знали и в Древнем Египте, так как там существовал настоящий культ сокола, и эта птица была в большом почете.

В Византии и Римской империи о соколиной охоте узнали в начале первого века нашей эры, а в Западную Европу это веяние просочилось вместе с крестоносцами, возвращавшимися из походов в Святую землю.

Проникновение соколиной охоты на Русь можно назвать «многовекторным». Безусловно, ордынская мода, которую туда завезли из Персии, не могла не повлиять на вельмож Московии. Византийские поветрия (а там соколиная охота была в почете) также не могли миновать Русь. Кроме того, сильнейшие связи с Западной Европой опять же не могли не сказаться на распространении охоты с ловчими птицами на территории Руси. Ученые говорят и о сильном скандинавском влиянии, дескать, многочисленные варяжские гости постоянно завозили на территорию Руси ловчих птиц, которые были у них очень популярны.

То есть у нас сложилась уникальная ситуация, когда разнонаправленная «культурная интервенция» (в нашем случае – распространение традиций соколиной охоты) помогла выбрать лучшие методы выноски ловчих птиц и выработать оптимальные условия их содержания.

Так или иначе, при Ярославе Мудром соколиные дворы были уже весьма широко распространены в среде русского боярства. Много пишет о соколах и охоте с ними и Владимир Мономах в своем «Поучении». И к этому славному князю-охотнику, и к его произведению мы еще вернемся в этой книге и подробно о нем расскажем.

Соколиная охота была очень широко распространена на Руси. О многом говорит и тот факт, что покровитель русских охотников – святой мученик Трифон – изображается с соколом на руке.

Отрадно, что в России, благодаря настоящим подвижникам соколярства (как называли эту охоту на Руси в древности) или фальконьерства (как ее называют сейчас на Западе), в настоящее время происходит возрождение этой древней забавы. Открываются клубы, работают питомники ловчих птиц.

Тем, кто хочет заняться этим увлекательным и сложным делом, хочется посоветовать: прежде чем завести птицу, нужно очень много читать и смотреть (в том числе и фильмы), советоваться, обустраивать место, рассчитать собственное время и лишь затем решаться на этот ответственный шаг. Еще стоит сказать, что не нужно пытаться самостоятельно отлавливать птицу в природе. Кроме того, что это чаще всего незаконно, такую птицу чрезвычайно сложно легализовать. Приобретают ловчих птиц в питомниках, которые есть как в России, так и за границей.

На охоте используют ловчих птиц разных видов. Самые распространенные – это ястребы (тетеревятник и перепелятник). Довольно уловистые (как говорят охотники) птицы, широко распространенные и не слишком сложные в выноске. Ястреб добычу именно ловит – хватая ее за спину когтистыми лапами.

Тетеревятник – это крупная птица, которой под силу взять цаплю, гуся, глухаря и других крупных птиц. Крупные самки тетеревятника могут справиться и с зайцем. Перепелятники вдвое меньше. Их тоже используют на охоте за перепелами, дроздами, голубями и им подобными.

Используют на охоте и соколов. Сапсанов, балабанов, кречетов. Сокол считается более «благородной» птицей, чем ястреб. Добычу он не ловит, а бьет сверху, используя для этого два длинных кинжалообразных когтя на задних пальцах.

При покупке в питомниках за сокола придется выложить куда большую сумму, чем за ястреба. Его выноска также сложнее. Однако у сокола есть преимущество: однажды отработанный навык он запоминает надолго. Кроме того, охота с соколами – это удел эстетов, ценящих красоту полета птицы. Охота с ястребами не так красива, зато – гораздо добычливее. Вот и выбирайте.

Орлов (беркутов) также используют на охоте, но гораздо реже, чем соколов и ястребов. В основном их используют азиатские охотники-беркутчи для охоты на зайцев-толаев, степных лисиц, джейранов и даже на мелких среднеазиатских волков. Однако и в Европе в последнее время беркуты становятся все более популярными напарниками фальконьеров.