Вы здесь

Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке. Последние дни дружбы с заклятыми друзьями (А. Н. Осокин, 2010)

Последние дни дружбы с заклятыми друзьями

10 мая 1941 г. исчез заместитель Гитлера по партии «наци № 3» Рудольф Гесс. Нельзя не отметить, что это произошло в день годовщины назначения Черчилля премьер-министром Великобритании, – если Гесса заманила или даже похитила английская разведка, то это можно рассматривать как ее скромный подарок своему премьеру к знаменательной дате.

12 мая германское радио, а следом и газеты публикуют официальное сообщение о том, что Гесс вылетел 10 мая из Аугсбурга в состоянии психического расстройства и в результате галлюцинаций, вероятно, разбился.

13 мая английские утренние газеты, а следом вся мировая пресса публикуют сообщения о том, что в Шотландии разбился истребитель Ме-110, пилотируемый Гессом, а он приземлился с парашютом и арестован.

14 мая Гитлер пишет тайное послание Сталину, в котором сообщает, что в Германии существует оппозиция решению осуществить вторжение на острова и что полет Гесса в Англию в состоянии умопомрачения также связан с этим. Гитлер сообщает, что готовится начать переброску войск с советской границы на запад с 15–20 июня, и заканчивает так (см. Приложение 6):

Если же провокации со стороны какого-нибудь из моих генералов не удастся избежать, проявите выдержку, не предпринимайте ответных действий и немедленно сообщите мне по известному Вам каналу связи. Только таким образом мы сможем достичь наших общих целей, которые, как мне кажется, мы с Вами четко согласовали.

Считаю, что этот (как и приведенный ранее) отрывок из письма фюрера «вождю народов» в столь напряженный момент довольно недвусмысленно намекает на существование между ними согласованности о вполне определенных действиях в отношении Британской империи.

Как ни печально, следует признать, что это письмо является главной причиной пресловутого сталинского опасения провокации, его призывов к выдержке и запрету каких-либо ответных действий в случае конфликта, а также необходимости его личного обращения к фюреру при каких-либо обострениях на границе. (Сталин свои обещания Гитлеру полностью выполнил, что и обеспечило 22 июня 1941 г. «игру в одни ворота» и объявление советскому народу о нападении Германии только в 12.15, хотя бомбежки шли с 4.00. Нота-меморандум была вручена Шуленбургом Молотову между 3.30 и 4.45, Геббельс приступил к чтению по радио обращения фюрера к немецкому народу о начале войны в 6.30, а Риббентроп начал пресс-конференцию для иностранных атташе и корреспондентов с радиотрансляцией на весь мир в 7.00 по московскому времени.)

15 мая немецкий самолет Ю-52 беспрепятственно пролетает над СССР от Белостока до Москвы и приземляется на Центральном аэродроме (по моему мнению, доставив письмо Сталину от Гитлера от 14 мая 1941 г.).

16–20 мая (как я предполагаю) из-за присутствия Гесса в Лондоне Сталин колеблется: осуществлять Великую транспортную операцию или отменять ее? Поэтому Гитлер и Черчилль, только что договорившиеся через Гесса о совместном ударе по СССР 22 июня и начале Крестового похода против большевизма, принимают решение: немедленно активизировать боевые действия между Германией и Англией, чтобы показать Сталину, что ни о какой англогерманской договоренности не может быть и речи.

20 мая на острове Крит высаживается немецкий воздушный десант (4 полка, по воздуху переброшено 23 000 солдат и офицеров, 10 000 из них спустились на парашютах). Яростные бои шли на суше, в воздухе и на море (28 мая – 1 июня остатки британского гарнизона будут эвакуированы боевыми кораблями в ночное время).

Немцы утверждали, что потопили шесть крейсеров и три эсминца, повредили и ряд других кораблей, в том числе линкоры, при этом сами они потеряли 217 самолетов (англичане – 46). Германия, захватив Крит, получила мощную авиационную и военно-морскую базу для боевых действий на Ближнем Востоке.

По мнению некоторых западных специалистов, Крит достался немцам подозрительно легко, несмотря на объявленные обеими сторонами серьезные потери противника.

Одновременно активизируются боевые действия в Северной Атлантике: 18–20 мая два немецких рейдера – новейший линкор «Бисмарк» и тяжелый крейсер «Принц Ойген» – под началом командующего германским надводным флотом адмирала Люсьена выходят в море, чтобы блокировать морские пути в Англию из США и Канады.


22 мая.

Вторая и главная фаза дезинформации… началась по распоряжению начальника штаба верховного командования вермахта В. Кейтеля 22 мая 1941 г. (первая была начата по его же Директиве от 15 февраля 1941 г. – A. О.) и должна была проводиться «с особой убедительностью». В его распоряжении говорилось: чем ближе день нападения на восток, тем более грубые средства (в том числе по линии разведки и контрразведки) должны быть использованы в целях дезинформации. Все усилия окажутся напрасными, если германские войска будут уверены в предстоящем наступлении и слухи об этом просочатся в Германию, напротив, среди личного состава войск на востоке должны циркулировать слухи о «прикрытии тыла со стороны России» и об «отвлекающем сосредоточении на востоке»; вместе с тем войска на побережье Ла-Манша должны быть уверены в подлинности проводимой там подготовки.

[25, c. 31–58]

23 мая английское соединение линкоров, крейсеров и авианосцев догоняет у берегов Гренландии немецкие рейдеры – линкоры «Бисмарк» и «Принц Ойген».

24 мая

05.52 – английские корабли открывают огонь на дистанции 22 км. Попадают в «Бисмарка».

05.55 – немцы открывают огонь. После второго залпа – на английском линкоре «Худ» пожар.

06.01 – в «Худ» попадает тяжелый снаряд «Бисмарка», за его носовой надстройкой поднимается ослепительно яркий столб пламени, и на 9-й минуте боя, переломившись пополам, он уходит под воду. Из 1 500 членов экипажа удалось спасти только троих. (Поразительный морской бой, не имеющий аналогов по краткости, – на 9-й минуте боя осуществлено потопление линкора практически с полной гибелью огромного экипажа!)

18.00–22.45 – в кремлевском кабинете Сталина проходит последнее предвоенное совещание советских высших военачальников – самое загадочное, ибо по нему нет никаких отчетов, стенограмм и решений, более того, ни один из его участников никогда о нем даже не упомянул. Лишь опубликование в послеперестроечные годы Кремлевского журнала [120] позволило узнать имена его участников.

Это – Сталин, Молотов, Тимошенко (нарком обороны), Жуков (начальник Генштаба), Ватутин (замначальника Генштаба и начальник Оперативного управления Генштаба), Жигарев (замнаркома обороны, начальник ГУ ВВС), а также пять командующих западными округами: Павлов (ЗапОВО), Кузнецов (ПрибОВО), Попов (ЛВО), Черевиченко (ОдВО), Кирпонос (КОВО); члены Военного Совета этих округов: Фоминых, Диброва, Клементьев, Колобяков, Вашугин; командующие ВВС округов: Копец, Ионов, Новиков, Мичугин, Птухин. Следует отметить, что когда все участники совещания вышли и в кабинете остались только Сталин и Молотов, к ним был вызван на 55 минут посол СССР в Болгарии Лаврищев (по моему мнению, это серьезный намек на то, что советские войска готовились к совместной переброске не только на запад, но и на восток).

Скорее всего, Сталин и Молотов собрали только тех, кто лично разрабатывал Великую транспортную операцию и непосредственно должен был участвовать в ней.

Вероятно, к началу совещания советским руководителям уже было отлично известно о десанте на Крите и яростных боях, ведущихся там. Им также успели доложить о крупном морском сражении возле Гренландии и потоплении утром этого дня лучшего и новейшего английского линкора. Я думаю, все это убедило Сталина в том, что договоренность между Гитлером и Черчиллем о прекращении войны между Англией и Германией и начале совместных военных действий против СССР не достигнута, несмотря на присутствие в Англии Гесса, и поэтому можно продолжать подготовку к Великой транспортной операции. И наверняка все участники совещания получили конкретные задания по ее осуществлению.

В тот же день Геббельс пишет в своем дневнике:[7]«Мы прилежно распространяем, прежде всего через прессу нейтральных стран, слухи о вторжении в Англию. Надеемся, что на эту удочку многие поймаются. Р. (имеется в виду Россия, так называли между собой СССР бонзы Третьего рейха. – А. О.) будет расчленена…» (а не «побеждена», «захвачена» или «уничтожена»). Из этого может следовать, что руководство Третьего рейха рассматривало вместо войны вариант шантажа Советского Союза, когда ему предъявлялись бы претензии c требованием уступить Германии часть территории – Украину и Прибалтику. Об этом в предвоенный период было много слухов и даже публикаций в зарубежной печати.

25 мая Геббельс записывает в дневнике:

Слухи о вторжении (высадке на Британские острова. – А. О.) действуют: в Англии проявляется сильнейшая нервозность. В отношении России нам удалось осуществить великолепный информационный обман. Обилие «уток» приводит к тому, что за рубежом, кажется, вообще перестали понимать, где правда, где ложь. Как раз такая атмосфера нам и нужна…

27 мая в Северной Атлантике английской эскадрой уничтожен лучший и новейший немецкий линкор «Бисмарк» (на котором 5–7 мая Гитлер в сопровождении Геринга и Рёдера наблюдал за маневрами германского флота в Балтийском море). Из двухтысячного экипажа спасено лишь 100 моряков. Думаю, эту трагическую морскую операцию в Большой Игре ее участники вполне могли назвать «Жертва двух ладей». В Большой Игре такие жертвы приносились не раз. Так, для пользы дела, узнав с помощью шифровальной машины «Энигма» о готовящихся немцами бомбардировке города Ковентри и нападении на конвой PQ-17, Черчилль не предпринял ничего, чтобы не раскрыть противнику факта владения им тайной «Энигмы».

Поэтому после таких серьезных боевых потерь немцев и англичан Сталин решил, что это уже не «странная», а вполне серьезная война на уничтожение, что еще больше утвердило его в том, что сговора между Гитлером и Черчиллем, несмотря на загадочный перелет Гесса, не существует. Значит, принятое им 24 мая решение продолжать подготовку к Великой транспортной операции правильное и надо усилить эту работу. Что и было сделано.

29 мая Геббельс почему-то делает в дневнике противоречащую этому запись:

В Москве продолжают играть в отгадки. Сталин, кажется, начинает медленно прозревать. Впрочем, он все еще смотрит на события, как кролик на змею…

То ли он действительно боится, что Сталин прозреет и ударит первым, то ли это нужно ему для оправдания готовящегося предательского удара по союзнику – хочет показать, что СССР начинает изменять свое отношение к Германии, а это в «Барбароссе» прямо указано как повод для нанесения германскими войсками превентивного удара по СССР.

30 мая (менее чем через неделю после последнего предвоенного совещания высшего военного руководства в Кремле!) Гитлер назначает дату начала «Барбароссы» – 22 июня 1941 г.

31 мая Геббельс записывает в своем дневнике:

План (в немецком тексте Fall – случай, вариант. – А. О.) «Барбаросса» разворачивается. Начинаем большую волну его маскировки. Необходимо мобилизовать весь государственный и военный аппарат. Истинное положение вещей известно очень немногим. Мне предстоит нацелить сотрудников министерства пропаганды в ложном направлении. Могу и престиж утратить. Кроме двух сотрудников, никто не будет знать правду. Чем уже круг знающих, тем больше шансов, что обман удастся…

1 июня. Из дневника Геббельса:

Провел совещание в министерстве. Тема – вторжение. Всех нацеливаю на фальшивый след, на Англию…

Значит, все идет по согласованному плану, поэтому в СССР посвященным отдается приказ готовить Красную Армию к Великой транспортной операции. Продолжают перебрасываться на запад новые соединения, усиливается работа по строительству оборонительных сооружений на границе (которая частично и имитируется для дезинформирования англичан, и ведется по-настоящему, но так, чтобы, когда начнется переброска соединений через границу, эти сооружения не мешали движению), заменяются на новые типы танки и самолеты, строятся новые приграничные аэродромы; железнодорожные бригады и батальоны готовятся к перетяжке путей на европейскую колею; вместо политзанятий читается спецкурс о Германии, чтобы солдаты и командиры имели представление о стране, по которой им вскоре придется ехать.

3 июня. Между тем отношения СССР с Германией в этот период вполне союзнические, о чем свидетельствует следующая «Выписка из решения Политбюро ЦК ВКП(б)»:

ПЗЗ/176

3 июня 1941 г.

176. – Вопрос НКВТ.

1. Разрешить Наркомвнешторгу из особых запасов произвести поставку в Германию во исполнение договора:

– меди 6 000 тонн

– никеля 1 500 тонн

– олова 500 тонн

– молибдена 500 тонн

– вольфрама 500 тонн

2. Разрешить УГР выдать Наркомвнешторгу 300 тонн молибден-концентрата с содержанием металла 51 % в обмен на ферромолибден по коэффициенту содержания.[8]

6 июня. Из дневника Геббельса:

Наша маскировочная деятельность срабатывает безупречно. Во всем мире говорят о предстоящем в скором времени заключении военного пакта Берлин – Москва. Можно лишь удивляться, что будет затем…

В этот же день посол Великобритании в СССР Криппс вылетел в Лондон «для консультации со своим правительством».

11 июня Геббельс записывает в дневнике:

Совместно с ОКВ и с согласия фюрера я подготавливаю статью «Крит как пример»… (статья Геббельса должна была убедить всех в том, что высадка немецкого авиадесанта на Крите была успешной репетицией высадки на Британские острова. – А. О.) Ее напечатают в «Фелькишер беобахтер» и тут же конфискуют тираж газеты. Об этом Лондону станет известно через американское посольство через сутки. В этом смысл предпринимаемой акции. Все должно служить одной цели – маскировке действий на востоке… Статья получилась – образец хитрости!

12 июня Командующему ЗапОВО генералу армии Кирпоносу отправлена совершенно секретная Директива НКО № 504207 за подписями Тимошенко и Жукова о том, что на территорию ЗапОВО в период с 17. 6 по 2. 7. 41 г. прибудут 51-й и 63-й стрелковые корпуса, а также 22-й инженерный полк. Средь прочих указаний этой директивы особенно надо отметить следующие:

Соединения, прибывающие на территорию округа, в состав Зап ОВО не включаются и Военному Совету округа не подчиняются… О прибытии на территорию округа указанных выше соединений и частей никто, кроме Вас, члена Военного Совета и начальника штаба округа, не должен знать… Открытые переговоры по телефону и по телеграфу, связанные с прибытием и разгрузкой войск, категорически запрещаю… Всем частям, прибывающим на территорию округа, присвоены условные наименования.[9]

Такие указания позволяют предположить, что перечисленные соединения (в первую очередь инженерный полк!) готовятся к переброске на берег Северного моря.


13 июня. Воистину роковой день в предыстории Великой Отечественной войны.

В 5 часов по берлинскому времени по всей Германии сразу после доставки был конфискован многомиллионный тираж газеты «Фелькишер беобахтер» со статьей Геббельса. Это был намек на то, что Геббельс якобы проболтался в ней об истинных намерениях Третьего рейха. На следующий день Геббельс напишет в дневнике:

Английское радио уже заявило, что наши выступления против России – пустой блеф, за которым скрывается наша подготовка к вторжению (естественно, на Британские острова. – А. О.). Такова и была главная цель… (показать Сталину, что идет подготовка совместного удара по Британской империи. – А. О.).

Ровно через 12 часов после конфискации газеты по советскому радио передали текст сообщения ТАСС от 13 июня 1941 г., из которого следовало, что распространяемые (в первую очередь английским послом в СССР Криппсом) слухи «о близости войны между СССР и Германией… являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении и развязывании войны… а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах… связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям». Мол, читайте, сэр Уинстон, конфискованную газету «Фелькишер беобахтер», и вам все будет ясно!

В этот же день заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант Ватутин пишет от руки в единственном экземпляре, не указав никакого шифра секретности, самый наисекретнейший документ – «Справку о развертывании вооруженных сил СССР на случай войны на Западе».[10]

Само название документа двусмысленно, в любом случае это включение СССР в войну, которая вот уже два года идет на Западе, но только на чьей стороне будет воевать СССР? Если исходить из того, что последние два года СССР имеет с Германией, а не с Англией, договора о ненападении, дружбе и границе, а также о торговле, поставляя ей нефть, зерно и металл, получая новейшее оборудование, станки, военные самолеты и другую военную технику, обменивается с ней военно-техническими делегациями и т. п., то скорее – на стороне Германии. Во всяком случае, я уверен, что с ней в той или иной форме было заключено соглашение о Великой транспортной операции. А уж когда советские армии окажутся на западе Европы, Сталин еще подумает, высаживаться в Англии вместе с немцами или, создав Антигитлеровскую коалицию, вместе с Англией ударить по Германии с двух сторон (вместо вяло текущей на Западе «странной войны»).

Именно в этот день командир 270-го корпусного артполка 16 ск 11А ПрибОВО майор Попов пишет «Аттестационный отзыв» на командира дивизиона 152-миллиметровых гаубиц-пушек капитана Осокина Н. И. (моего отца). Отзыв завершается словами: «Достоин выдвижения на должность зам. командира полка по строевой части». Полагаю, что это было связано с преобразованием полка из корпусного в полк РГК и подготовкой его к отъезду за границу (об этом свидетельствует то, что полк встретил войну четырехдивизионным составом, как полк РГК, а не трех, как положено корпусному артполку).[11]

14 июня в советских газетах публикуется «Сообщение ТАСС от 13 июня 1941 г.».

В этот же день НКВД и НКГБ начинают завершающую часть операции в западных районах страны – Западной Украине, Прибалтике и Западной Белоруссии – по выселению «социально чуждых элементов». Она началась по приказу Берии от 22 мая 1941 г., и последней ее стадией было переселение из Прибалтики и Западной Белоруссии. По моему мнению, истинной целью этой «операции» было выселение местных жителей из полосы конечных участков железных дорог (100–200 км), ведущих к границе, где колея перед самым началом Великой транспортной операции должна была перетягиваться на узкую европейскую.

В этот же день выходит Решение Политбюро,[12] показывающее, что Германия по-прежнему неуклонно выполняет военные заказы СССР:

№ П34/32

14 июня 1941 г.

32. – ВОПРОС НКВТ.

Разрешить Наркомвнешторгу Союза ССР:

1. Подтвердить заказы:

а) бывшего Военного министерства Эстонии с фирмой «Крупп» на 9 шт. 105 мм полевых гаубиц и 2 700 шт. выстрелов к ним и

б) бывшего Военного министерства Латвии с фирмой «Шкода» на 36 шт. 105 мм полевых гаубиц и 20 000 шт. выстрелов к ним.

2. Произвести доплату за счет средств НКО Союза ССР по указанным в п. 1 заказам: фирме «Крупп-Г. М.» 512 584 и фирме «Шкода» – ам. долларов 575 955, всего 4 139 452 рублей.

Секретарь ЦК

16 июня начальник Генштаба направляет записку наркому авиапромышленности,[13] из которой видны специфические транспортные интересы Красной Армии, делающие более чем вероятной подготовку в этот период к десанту через крупную водную преграду:

№ 567240сс Экз. № 1


16 июня 1941 г.

Для обеспечения воздушно-десантных частей НКО необходимо в [19]41–42 годах следующее количество планеров:

На 1941 год:

1. Пятиместных сухопутных планеров 500 шт.

2. Одиннадцатиместных сухопутных планеров 1 000 шт.

3 Одиннадцатиместных гидропланеров 200 шт.

4. Двадцатиместных сухопутных планеров 300 шт.

Всего на 1941 г. 2 000 шт.

На 1942 год:

1. Пятиместных сухопутных планеров 1 000 шт.

2. Одиннадцатиместных сухопутных планеров 3 000 шт.

3. Одиннадцатиместных гидропланеров 500 шт.

4. Двадцатиместных сухопутных планеров 1 000 шт.

Всего на 1942 г. 5 500 шт.

Начальник Генерального штаба Красной Армии
генерал армии Жуков

В тот же день нарком внешней торговли А. И. Микоян пишет Сталину докладную записку № 21125 о ходе выполнения Хозяйственного соглашения с Германией,[14] где перечисляется вся огромная номенклатура поставленных Германией в СССР станков, оборудования и т. д. Одни только военные заказы предусматривали поставки судов, материалов для судостроения, морской артиллерии, минноторпедного вооружения, гидроакустической аппаратуры, гидрографического оборудования, самолетов, полевой артиллерии, оборудования лабораторий, радиосвязи, химического имущества, инженерного вооружения, элементов выстрела, автотанкового вооружения.

17 июня докладной запиской НКГБ в ЦК ВКП(б) за № 2288/М сообщается, что закончена операция в западных районах страны – Западной Украине, Прибалтике и Западной Белоруссии – по выселению «социально чуждых элементов». (Ранее было предписано операцию по арестам и высылке в Литве, Латвии и Эстонии закончить в трехдневный срок, из чего следует, что она началась 14 июня 1941 г.)

В тот же день нарком госбезопасности Меркулов письмом исх. № 2279/м[15] направляет Сталину последнее агентурное сообщение из Берлина, в котором приводится несколько важных фактов подготовки к войне и, в частности, говорится: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время». Сталин пишет на официальном документе резолюцию:

Т[овари]щу Меркулову. Может послать ваш «источник» из штаба герм[анской] авиации к еб-ной матери. Это не «источник», а дезинформатор. И. Ст[алин] (см. с. 57 Фотоприложений).

У вождя нервы сдали, он даже матюкнулся – ведь не может же он всем рассказывать, что все это происходит по согласованному с ним плану, а берлинские разговоры о войне с СССР – дезинформация для усыпления Лондона!

18 июня нарком госбезопасности СССР докладывает Сталину, Молотову и Берии о массовом отъезде из СССР сотрудников германского посольства и членов их семей и об уничтожении архивов посольства:

№ 2294/М

18 июня 1941 года

По имеющимся в НКГБ СССР данным, за последние дни среди сотрудников германского посольства в Москве наблюдаются большая нервозность и беспокойство в связи с тем, что, по общему убеждению этих сотрудников, взаимоотношения между Германией и СССР настолько обострились, что в ближайшие дни должна начаться война между ними.

Наблюдается массовый отъезд в Германию сотрудников посольства, их жен и детей с вещами.

Так, за время с 10 по 17 июня в Германию выехало 34 ч. (далее дается расшифровка выезжающих по дням. – А. О.)…

16 июня с. г. всем сотрудникам военного, авиационного и военно-морского атташатов было объявлено распоряжение быть на своих квартирах не позднее 2 часов ночи.

Народный комиссар государственной безопасности Союза ССР
Меркулов[16]

В тот же день Турцией подписан договор с Германией о присоединении ее к Пакту трех.

19 июня выходит Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О маскирующей окраске самолетов, взлетно-посадочных полос, палаток и аэродромных сооружений» № 1711-724сс,[17] с необычной подписью: «Председатель СНК Союза ССР и Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин»[18] (наверное, это единственный документ предвоенного и военного периода, где Сталин почему-то счел нужным назвать так свою должность, обычно указывалось просто: «Секретарь ЦК»), и в тот же день издается приказ наркома обороны СССР Л/г 0042 «О маскировке аэродромов, воинских частей и важных военных объектов».[19] Согласно постановлению, самолеты и взлетные полосы аэродромов должны быть покрашены до 20 июля 1941 г. (для чего Наркомхимпром должен немедленно выделить необходимые краски), приказ этот срок сокращает до 1 июля 1941 г. и дополнительно требует рассредоточить самолеты по аэродромам, убрав их с взлетных полос, а также создав ряд ложных аэродромов.

Я считаю, что эти распоряжения имели двойную цель:

1. Подготовить аэродромы к перелетам через границу, начиная с 20 июня, немецких самолетов, перебрасываемых через СССР на Ближний Восток, и приземлению их на советских приграничных аэродромах (перелеты должны были происходить в темное время суток или на рассвете с первыми лучами солнца). После приземления самолеты предполагалось выкатывать на охраняемую часть аэродрома, где на них в течение дня будут закрашиваться немецкие опознавательные знаки и наноситься советские, после чего они смогут и в дневное время лететь дальше на восток над территорией СССР.

2. Скрыть советские самолеты от английских самолетов-разведчиков. От немецких разведсамолетов маскироваться было бесполезно, так как с 1940 г. они регулярно летали над советской территорией и знали всё назубок (вполне возможно, что разведполеты регулярно осуществлялись с обеих сторон границы в соответствии с договоренностью о Великой транспортной операции).

14–19 июня для Риббентропа готовятся справки по донесениям немецкой агентуры. Вот некоторые из этих донесений:

а) В берлинском дипломатическом корпусе германо-русские отношения по-прежнему являются предметом постоянных обсуждений. Появившиеся в английской прессе статьи на эту тему рассматриваются в кругах американских дипломатов как предупреждение Англии Кремлю. Англия делает это предупреждение, чтобы затормозить ведущиеся якобы в настоящее время германо-русские переговоры и помешать русским пойти на дальнейшие уступки фюреру.

б) По-прежнему в дипломатическом корпусе распространяется и подробно обсуждается слух о том, что… ожидается официальный визит в Германию главы русского государства. Этот слух особенно активно распространяется болгарской миссией… В посольстве США, в шведской и швейцарской миссиях можно услышать, что встреча имперского министра иностранных дел с Молотовым или фюрера со Сталиным не исключена. Такая встреча якобы будет означать не что иное, как последнюю германскую попытку оказать на Россию мощнейшее давление…

в) Публикация опровержения ТАСС (от 13 июня 1941 г.) в условиях нарастания нервозности и отсутствия ясности относительно намерений фюрера воспринята иностранцами, проживающими в Берлине, как полная сенсация… В интерпретации значения московской публикации мнения расходятся так же сильно, как и в оценке возможного развития германо-русских отношений. В посольстве США преобладает мнение, что Кремль своей вчерашней публикацией продемонстрировал лишь растущий страх перед столкновением с Германией и что смысл заявления ТАСС – выражение готовности к переговорам…

Представитель Юнайтед пресс в Анкаре Дакнеа Шмидт передал берлинскому отделению Юнайтед пресс секретное сообщение о политических взглядах на германо-русские отношения, которые распространены в руководящих турецких кругах в Анкаре. По данным Шмидта, в Анкаре утверждают, что Германия предъявила Советскому Союзу следующие требования:

1) возвращение Бессарабии Румынии, что якобы со всей определенностью было обещано (Гитлером) главе румынского государства во время визита того в Мюнхен,

2) использование рейхом различных нефтяных месторождений Советского Союза, а сверх того – участие в эксплуатации Украины в течение 40 лет. Турецкие круги… придерживаются мнения, что до сих пор германские требования выдвигались в чересчур резкой форме и поэтому по соображениям престижа не могли быть приняты русским правительством…

Утверждается, что, согласно последним сообщениям из Москвы, Берлином и Москвой найдена формула, позволяющая Советскому Союзу, сохраняя престиж великой державы, удовлетворить немецкие пожелания. В настоящий момент… в турецких кругах оценивают состояние… германо-русских отношений позитивно.

[1, док. № 585]

20 июня выходят приказы начальников пограничных округов НКВД об усилении охраны границы, где, в частности, говорится:

1. До 30 июня 1941 г. плановых занятий с личным составом не проводить.

2. Личный состав, находящийся на сборах на учебных заставах, немедленно вернуть на линейные заставы и впредь до особого распоряжения не вызывать…

4. Выходных дней личному составу до 30 июня 1941 г. не предоставлять…

11. Пограннаряды располагать не ближе 300 м от линии границы…

[1, док. № 591]

Я считаю, что повышение боеготовности пограничников было осуществлено не в целях защиты границы от удара немецких войск, а в связи с началом 20 июня Великой транспортной операции. Судя по приказу, переброска войск через границу должна была закончиться к 30 июня.


21 июня вернулись из Берлина сразу три советских самолета с пилотами П. Я. Кириченко (о чем свидетельствует в своих воспоминаниях начальник ГВФ В. С. Молоков), И. Ф. Андреевым и Н. А. Хорпяковым (о чем свидетельствует Герой Советского Союза летчик С. И. Швец). Это наводит на мысль, что из Берлина в этот день могла возвратиться какая-то большая советская делегация.

В этот же день принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) об организации фронтов и назначениях высшего командного состава. Считается, что официально оно не было принято, но почему-то все его кадровые назначения реализованы (подробнее см. с. 74 Фотоприложений).

В этот же день состоялась беседа наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова с послом Германии в СССР Ф. фон Шуленбургом.

Шуленбург явился по вызову. Тов. Молотов вручил ему копию заявления по поводу нарушения германскими самолетами нашей границы, которое должен был сделать тов. Деканозов Риббентропу или Вайцзеккеру.

Шуленбург отвечает, что это заявление он передаст в Берлин, и заявляет, что ему ничего не известно о нарушении границы германскими самолетами, но он получает сведения о нарушениях границы самолетами другой стороны…

Тов. Молотов спрашивает Шуленбурга, в чем дело, что за последнее время произошел отъезд из Москвы нескольких сотрудников германского посольства и их жен, усиленно распространяются в острой форме слухи о близкой войне между СССР и Германией, что миролюбивое сообщение ТАСС от 13 июня в Германии опубликовано не было, в чем заключается недовольство Германии в отношении СССР, если таковое имеется? Шуленбург отвечает, что все эти вопросы имеют основание, но он на них не в состоянии ответить, так как Берлин его совершенно не информирует…

О концентрации германских войск на советской границе Гитлер сказал ему, что это мероприятие принято из предосторожности. Он, Шуленбург, разумеется, телеграфирует о сказанном ему сегодня, но, может быть, целесообразно получить соответствующую информацию от тов. Деканозова. Он, Шуленбург, слышал сообщение английского радио, что тов. Деканозов был принят несколько раз Риббентропом. Германское радио ничего не сообщало об этом.

Тов. Молотов отвечает, что ему известно это сообщение английского радио. Оно не соответствует действительности.

[1, док. № 597; АВП РФ. Ф. 06. Оп. З. П. 1. Д. 5. Лл. 8—11]

Время начала беседы Молотова с Шуленбургом в приведенной советской записи не указано, зато оно указано Шуленбургом в его телеграмме № 1424 в МИД Германии с отчетом об этой встрече – «вечером в 9.30» (на телеграмме есть отметка, что она отправлена из Москвы 22 июня 1941 г.

в 1.17, а получена в Берлине в тот же день в 2.30, совершенно очевидно, что по берлинскому времени). Из указанного на телеграмме времени ее отправления следует также, что, скорее всего, беседа Шуленбурга с Молотовым закончилась очень поздно, ибо, учитывая ситуацию, он обязан был немедленно доложить о ней в Берлин.

Поскольку в Кремлевском журнале записано, что Молотов в этот день с 18.27 до 23.00 неотлучно находился в кабинете Сталина, возникает вопрос: как и где он принимал Шуленбурга? Вариантов три: либо он выходил, покидая столь важное совещание, причем дежурный в приемной почему-то не зарегистрировал его выход в журнале (что кажется маловероятным), либо этот прием происходил в кабинете Молотова, либо Шуленбург заходил в кабинет Сталина в указанное время, прервав шедшее там совещание (что также маловероятно).

И еще одна цепочка событий последнего предвоенного дня. В своих воспоминаниях Г. К. Жуков пишет, что вечером ему сообщили о немецком перебежчике в КОВО, который предупредил о нападении немцев на рассвете. Он по телефону сообщил об этом Сталину и в 20.50 вошел вместе с Тимошенко в кабинет вождя, где находился до 22.20. Это делает более вероятным следующий вариант: Жуков и Тимошенко в кабинете Сталина докладывают о перебежчике – Молотов звонит Шуленбургу и просит его срочно приехать – Шуленбург приезжает, ему рассказывают о перебежчике и о назначенном на утро нападении на СССР и просят дать объяснения.

Я допускаю и другой вариант встречи Молотова с Шуленбургом – по инициативе Шуленбурга, либо вернувшегося из Берлина, либо имевшего беседу с кем-то, только что вернувшимся из Берлина, либо узнавшего содержание привезенного ему самолетом запечатанного пакета с нотой-меморандумом от 21 июня 1941 г.

Вероятность такого варианта довольно велика, если учесть теплое отношение Шуленбурга к России и три встречи с его советским коллегой Деканозовым (5, 9 и 12 мая 1941 г.) в неофициальной обстановке, во время которых он даже предупреждал о подготовке Германией удара по СССР (Сталин сказал по этому поводу: «Дезинформация пошла на уровне послов»). Тогда приглашение его Молотовым 21 июня и вручение вербальной ноты о нарушениях границы немецкими самолетами с одновременным вручением такой же ноты Деканозовым германскому МИД в Берлине – просто срочно организованное Молотовым прикрытие инициативы Шуленбурга.

Если так оно и было, то по-новому объясняется и появление Директивы № 1, отправленной западным округам. Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях» утверждает, что аргументом, убедившим Сталина в том, что она нужна, стало задержание перебежчика в КОВО, но ведь до этого перебежчики со сходными заявлениями задерживались неоднократно, однако директиву в войска почему-то не давали. Скорее всего, ее отправили именно после беседы Шуленбурга с Молотовым, во время которой Шуленбург, рискуя жизнью, прямо предупредил его о назначенном на рассвете 22 июня 1941 г. ударе немецкой армии. Не исключено, что непонятное указание в Директиве № 1: «В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев», хотя в сообщении перебежчиков говорилось не о «возможности», а называлось совершенно конкретное время нападения – 22 июня в 3 часа утра по берлинскому времени (в 4 часа по московскому), было дано именно для прикрытия источника информации и в надежде на то, что это все же провокация, пусть даже на уровне Риббентропа.