1. Начало революции: Февральский переворот
Когда задаёшь россиянам вопрос «Кто погубил Российскую империю?», ответственными за это дело назначают обычно большевиков во главе с Лениным. А между тем, НЕТ НИЧЕГО БОЛЕЕ ОШИБОЧНОГО, ЧЕМ ОБВИНЯТЬ КОММУНИСТОВ В ТОМ, К ЧЕМУ ОНИ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ НЕ ИМЕЛИ.
Действительно, социал-демократы, а затем и коммунисты, называя Российскую империю «тюрьмой народов», всегда считали борьбу с царским режимом своей главнейшей задачей – свержение царизма должно было стать неизбежным следствием пролетарской революции, которую большевики пытались разжечь в 1905 году. Тогда в стране сложилась революционная ситуация, вызванная экономическими трудностями, усугублёнными поражением России в русско-японской войне. Недовольство народа действиями властей вылилось в массовое забастовочное движение по всей стране, переросшее затем в вооружённое противостояние с царскими войсками.
О целях Первой русской революции Ленин предельно ясно высказался в своей работе «Доклад о революции 1905 года»: «Российская революционная социал-демократия… бросила лозунг: долой совещательную Думу! Бойкот Думе! Долой царское правительство! Продолжение революционной борьбы с целью низвержения этого правительства! Не царь, а временное революционное правительство должно созвать первое истинное народное представительство в России!» (Ленин В. И. ПСС, 5-е изд., т. 30.)
Да, большевики были последовательными и самыми непримиримыми противниками русского царизма, однако Первая русская революция закончилась победой царского режима. И в дальнейшем история больше не предоставила большевикам возможности вступить в прямое столкновение с вооружёнными силами Российской империи. Более того, в конце 1916 – начале 1917 года ни о какой революционной ситуации в России говорить не приходилось. В той же своей работе, написанной в начале 1917 года, «Доклад о революции 1905 года», Владимир Ильич, рассуждая о возможности пролетарской революции в Европе, не без сожаления признавал: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции».
И февральская революция в России стала для большевиков «громом среди ясного неба» – царский режим в России рухнул без какого-либо участия с их стороны!
Так кто же сверг царя, положил конец российской монархии и Российской империи?
Эта честь принадлежит вовсе не большевикам, а исключительно российскому либерализму – либеральным представителям дворянства и аристократических кругов, офицерского корпуса, чиновничества всех уровней, научной и творческой интеллигенции – либерально мыслящим представителям образованного класса Российской империи. Практически, большая часть российского образованного общества начала ХХ века исповедовала идеи либерализма. Что говорить, когда даже церковные круги России были заражены либеральными настроениями!
Европейский либерализм, зародившийся в эпоху Возрождения и идейно оформившийся в Новое время, столетиями, начиная с эпохи Петра Великого, проникал в российское образованное общество, которое бездумно до автоматизма перенимало все европейские вымыслы, какими бы лживыми они ни были. Это происходило в силу того, что собственно русской национальной идеологии просто не существовало (и не существует до сих пор!), а православные духовные ценности, конечно, не в состоянии «остановить прогресс». В России, к сожалению, не сложилась русская национальная философская школа, которая могла бы разработать собственный взгляд на природу и общество. Поэтому европейский либерализм Нового времени стал учителем русского образованного общества, уродуя представления россиян о своей стране и мире, делая их, в конечном счёте, бездумными разрушителями своего Отечества.
Первая попытка отравленных либерализмом просвещённых россиян уничтожить монархию в России случилась в 1825 году. Тогда она закончилась поражением либералов, но они «разбудили Герцена», который из свободного города Лондона стал вести неустанную работу по либеральному воспитанию российской общественности. А в России усилия Герцена подхватили либерально мыслящие литераторы – «властители дум» русского народа. Так, на протяжении почти столетия русское образованное общество активно воспитывалось в духе европейского либерализма. Поэтому естественно, что жертвами либеральной промывки мозгов стали почти все образованные круги российского общества, включая даже царскую фамилию. И в результате оказалось, что к 1917 году, спустя менее столетия со времени «восстания декабристов», в Российской империи защитников империи уже не осталось, включая самого царя-батюшку.
Невозможно представить добровольного отречения от престола со стороны Петра Великого или Павла Петровича! Они действительно болели за Россию, чувствуя свою ответственность перед Богом и людьми за её благосостояние. Империю они считали орудием, с помощью которого только и можно было заботиться о благе России. Тогда как Николай Второй уже считал себя ответственным перед Господом не за судьбу страны и народа, а только за судьбу своей семьи – ему самому уже не была нужна Российская империя! Сам царь «ради блага России» не захотел ценою своей жизни защитить свою империю! «Кругом измена…» – напишет Государь в своём дневнике. Однако, если быть честным до конца, ему следовало бы и себя причислить к разряду первых предателей Российской империи.
Либеральная революция в России, таким образом, случилась задолго до февраля 1917 года. Она сначала произошла в сознании образованной публики Российской империи, в головах депутатов Государственной Думы, в головах офицеров императорской армии, в головах чиновников различных рангов, в головах деятелей культуры и образования, в головах священнослужителей, наконец, в головах представителей царской фамилии. Офицерство, дворяне-помещики, купцы-предприниматели, творческая и научная интеллигенция – все слои российского образованного общества были заражены либеральными представлениями «о вечной отсталости России от прогрессивной Европы» и неспособности монархии эффективно управлять страной.
«…Осуждая и дискредитируя самодержавие на протяжении многих месяцев и даже лет, либералы систематически, хотя и непреднамеренно, пролагали путь восстанию и склоняли страну признать, что уничтожение царской власти необходимо. … (Либералы) основывались на том, что самодержавие как форма правления устарело и обречено на гибель по примеру западных стран…». (Катков Г. М. Февральская революция.)
Именно либерализм внушил россиянам уверенность в ненужности империи для блага России. И освобождение от самодержавия, о котором целое столетие мечтали русские либералы, свершилось в феврале 1917 года. Современникам казалось тогда, что все просвещённые слои русского общества с восторгом и надеждой восприняли гибель монархии и империи. Воздух свободы опьянял и гнал на улицы воодушевлённую публику. Улицы Петрограда заполнились праздным народом с красными бантами на груди, отмечающим своё «освобождение от тирании». Все были доброжелательны и благодушны, веря, что наступило время братства и любви.
Россия перестала быть империей, монархией, и никто этим особо не огорчился. Казалось, сам факт свержения Романовых открывает дорогу к светлому будущему. Все либералы России могли бы тогда повторить вслед за генералом Корниловым: «Я заявлял, что всегда буду стоять за то, что судьбу России должно решать Учредительное собрание, которое лишь одно может выразить державную волю русского народа. Я заявлял, что никогда не буду поддерживать ни одной политической комбинации, которая имеет целью восстановление дома Романовых, считал, что эта династия в лице её последних представителей сыграла роковую роль в жизни страны».
Царская власть в России рухнула окончательно и бесповоротно с отречением Николая Второго. А большевики в это время даже не предполагали, что европейский либерализм настолько глубоко въелся в ментальность русского образованного общества, что окажется в состоянии легко похоронить многовековую российскую монархию.
Российская империя, по мнению многих отечественных и европейских экспертов, должна была стать в XX веке 500 миллионным гигантом, равным которому по экономическому развитию никого бы не было в мире. Все предпосылки у страны к такому благоприятному развитию были.
Мировая война должна была закончиться в 1917 году полным разгромом Германии. Русская армия была готова снова войти в Берлин победным маршем. Российская военная промышленность полностью покрывала потребности армии для быстрого разгрома врага. Сельское хозяйство, фабрики и заводы работали исправно, удовлетворяя потребности населения и армии в еде и одежде. Страна была худо-бедно обеспечена и продовольствием, и промышленной продукцией, чтобы с честью преодолеть все невзгоды войны. Да, проблемы со снабжением были, была нерасторопность правительства и чиновников, но России не приходилось испытывать тех трудностей, что испытывали, например, немцы, истощая себя войной на два фронта.
А с окончанием мировой войны и с разделом Германии в Европе у России не оставалось реальных военно-экономических конкурентов. По условиям послевоенного мира, Российской империи отошли бы черноморские проливы вместе с Константинополем, что сделало бы её хозяином Средиземноморья.
Огромные земельные пространства, заселённые трудолюбивым христианским православным народом, несметные природные богатства, плодороднейшие чернозёмы, благоприятное географическое расположение – всё должно было сделать Россию самым успешным государством в истории ХХ века. Не зря Пётр Аркадьевич Столыпин несколько ранее мечтал о двадцати спокойных годах – этого срока было бы вполне достаточно (при верном управлении), чтобы сделать Россию мировым лидером.
Но тут, совершенно неожиданно для всех, случился февраль 1917…
Февральские события в Петрограде в советской историографии было принято называть буржуазно-демократической революцией. Якобы, по своему характеру эта революция была буржуазной, ибо окончательно устанавливала в стране капиталистические порядки, и демократической, поскольку народ, якобы, только и желал, чтобы свергнуть царя-батюшку.
Однако, во-первых, капиталисты в царской России чувствовали себя превосходно, получая прибыли и сверхприбыли. Не об этом ли успешном развитии капитализма в России писал и сам Ленин в своих работах. Российские капиталисты особо не лезли в политику, поскольку интересы капитала в империи были уже достаточно хорошо защищены. По существу, в Российской империи буржуазия добилась свободы эксплуатировать население без революций, но благодаря реформам самого царского правительства. Россия к началу Первой мировой войны уже была буржуазной конституционной монархией, поэтому свергать царя, ради свободы эксплуатировать россиян, особой нужды не было – капиталисты уже фактически ею обладали.
Во-вторых, февральская революция была совершена не буржуазией. Революция стала результатом заговора лидеров либерального движения России против монархии. Кучка либералов Государственной Думы, поддержанная высшим руководством царской армии, взяла на себя ответственность за судьбу страны, потребовав от Николая II отречения от престола. Поэтому февральскую революцию 1917 года называть буржуазной вряд ли корректно.
Также не совсем правильно считать её демократической, поскольку абсолютное большинство населения Российской империи попросту не участвовало в событиях февраля. Армия была верна данной «За Веру, Царя и Отечество» присяге и готова была подкрепить её ратными делами. А простой русский народ в целом по стране даже не задумывался о жизни без царя.
По существу, в феврале случился исключительно петроградский бунт (майдан, по современной терминологии), организованный либеральной чиновничьей оппозицией. Поэтому и называть февральские события 1917 года революцией тоже не совсем правомерно. Скорее, это был верхушечный переворот – переворот, совершённый образованными слоями российского общества, интеллигентами, заражёнными либеральной европейской идеологией.
С такой характеристикой февральских событий согласны и сами непосредственные их участники. Вот некоторые мнения:
Историк Мельгунов С. П. констатирует: «Речь шла о заговоре в стиле дворцового переворота XVIII столетия, при которых не исключалась возможность и цареубийства».
Политик Милюков П. Н. так рассказывает о планах Гучкова А. И. по поводу переворота: «…захватить по дороге между Ставкой и Царским Селом Императорский поезд, вынудить отречение, затем, одновременно, при посредстве воинских частей, на которые в Петрограде можно было бы рассчитывать, арестовать существующее правительство и затем уже объявить как о перевороте, так и о лицах, которые возглавят правительство».
Философ Георгий Катков: «После убийства Распутина мысль о дворцовом перевороте стала овладевать умами общества, и особенно интеллигенции и полуинтеллигенции. Даже среди членов царской семьи патриотизм не означал больше верности царствующему монарху.
А вот что пишет Петр Мультатули о «революции генерал-адъютантов»: «…хочется привести слова генерала Н. И. Иванова об Алексееве: «Алексеев человек с малой волей, и величайшее его преступление перед Россией – его участие в совершенном перевороте. Откажись Алексеев осуществлять планы Государственной Думы, Родзянко, Гучкова и других, я глубоко убежден, что побороть революцию было бы можно, тем более, что войска на фронте стояли спокойно и никаких брожений не было. Да и главнокомандующие не могли бы и не решились бы согласиться с Думой без Алексеева». (Мультатули П. В. Николай II. Дорога на Голгофу.)
Итак, Февральский переворот был совершен ради реализации либеральных представлений российской интеллигенции о человеке, обществе и государстве, представлений о мире, общественном прогрессе и демократии, представлений о России, заимствованных у европейских либералов. И если себя либеральные европейцы выставляли в качестве лидеров прогрессивного человечества, то Россия всегда признавалась ими в качестве абсолютного аутсайдера прогресса.
Для англичан, например, мнивших себя учителями свободы, было вполне естественным критиковать Россию по любому поводу. Англия уже более столетия видела в России угрозу своим планам по установлению мирового господства. Интересы двух стран сталкивались уже более сотни лет и именно поэтому английская пропаганда – рупор английского правительства – всячески дискредитировала внутреннюю и внешнюю политику царизма. Англия сражалась с Россией в смертельной схватке за свою гегемонию в мире, поэтому использовала все средства, чтобы унизить, оболгать и очернить, опозорить противника.
К сожалению, наивная русская интеллигенция, впитывая европейские либеральные идеи, принимала все европейские россказни о свободе, равенстве и братстве за чистую монету, совершенно не подозревая, что за высокими словами прячется наглый и циничный расчёт на ослабление России. Русские либералы не в состоянии были понять, что европейский либерализм предназначен исключительно для внутреннего потребления, но не для мира между народами. Информационная война, проводившаяся британцами против России весь XIX век, привела к тому, что русская либеральная интеллигенция стала смотреть на Россию глазами европейских пропагандистов. И, конечно же, Россия в этих взглядах представлялась политически и экономически отсталой, неразвитой деспотией с массой неразрешимых проблем.
Англичане совершенно верно определили главное направление своего пропагандистского удара – русская монархия. Расчёт английских политиков был абсолютно верен – свержение монархии станет прологом к распаду и уничтожению России. Столетиями критиковала английская пресса дом Романовых, воспитывая целые поколения просвещённых россиян в духе «освобождения от тирании». И под воздействием этой пропаганды идея свержение монархии в России стала постепенно стержневой идеей русской интеллигенции. Так русские стали жертвой европейской пропаганды, вдолбившей в головы просвещённых россиян «простую» мысль, что в России настанет счастье и благоденствие, как только страна избавится от монархии. И русские либералы поверили в эту ложь, несмотря на очевидный факт постепенного приближения русской монархии по своему устройству и управлению к европейским стандартам.
И с февраля месяца 1917 года вся ответственность за положение дел в стране легла на плечи либералов Временного правительства. Но одно дело – вещать с парламентской трибуны, упражняясь в либеральной риторике, и совсем другое – руководить страной. Либеральное словоблудие в принципе не могло заменить реальных мер по наведению порядка в стране.
Могут возразить, что Временное правительство было не совсем свободно в своих решениях, поскольку вынуждено было делить власть с Петроградским Советом. Однако и Совет в столице мог существовать именно в силу недееспособности либералов Временного правительства поддерживать порядок. Именно либералы своими решениями ликвидировали ответственность и дисциплину в стране, перепутав, в силу своей наивности, свободу со вседозволенностью.
По воспоминаниям А. И. Деникина, «В начале революции Временное правительство, несомненно, пользовалось широким признанием всех здравомыслящих слоёв населения. Весь старший командный состав, всё офицерство многие войсковые части, буржуазия и демократические элементы, не сбитые с толку воинствующим социализмом, были на стороне правительства…» (Деникин А. И. Очерки русской смуты.) Но Временное правительство либералов, совершенно бездарно управляя страной, в течение буквально нескольких недель растеряло кредит доверия.
В России с февраля месяца началась вакханалия либерализма, когда жители бывшей империи стали брать столько суверенитета (чужой собственности), сколько удавалось отхватить.
«Кадеты, эсеры и меньшевики хотели провести насущные преобразования в России цивилизованно, по-европейски, в рамках законности. Они не учитывали российских условий, разгула страстей, анархии, неуважения к любому закону, которые получили массовое распространение по России уже с марта 1917 г. Ф. И. Шаляпин вспоминал о Петрограде в марте 1917 г.: «Достаточно было выйти на Невский проспект, чтобы сразу почувствовать, как безумно бушует в народе анархическая стихия. Я видел, как солдаты злобно срывали со стен какие-то афиши, которые упорно наклеивали другие «граждане», и как из-за этого в разномыслящей уличной толпе возникали кровавые драки». (Думчева Н. Кончилось ваше время.)
Разгон полиции и освобождение уголовников из тюрем вылилось в страшный рост преступного беспредела, в грабежи и убийства обывателей. Никогда в России преступности в таких масштабах не бывало! В городах и сёлах стали стихийно возникать вооружённые банды (благо оружия в стране хватало), державшие население в постоянном страхе. Разбой на улицах и дорогах стал обыденным явлением. В России наступил период грабежей, насилия, воровства, спекуляций и махинаций – все захотели быстро обогатиться за счёт ближнего.
Из-за разрушения производственной дисциплины стало невозможно честно вести бизнес. В «предприниматели» устремились все, кто имел доступ к материальным ценностям. Всеобщие воровство никак не ограничивалось, что приводило к разорению страны. «Спекулянты пользовались всеобщей разрухой, наживали колоссальные состояния и растрачивали их на неслыханное мотовство или подкуп должностных лиц. Они прятали продовольствие и топливо или тайно переправляли их в Швецию. В первые четыре месяца революции, например, из петроградских городских складов почти открыто расхищались продовольственные запасы, так что имевшийся двухгодовой запас зернового хлеба сократился до такой степени, что его оказалось недостаточно для пропитания города в течение одного месяца». (Рид Д. Десять дней, которые потрясли мир.)
«Ближайшие, непосредственные, шкурные интересы буржуазии и торговцев оказались для них выше не только общенародных, общегосударственных, но и своих коренных интересов… корысть оказалась превыше всего…»
В России начался небывалый экономический кризис во всех отраслях. С февраля до середины 1917 года падение производства в отдельных отраслях достигало 40 процентов. Фабрики и заводы закрывались, а безработица выросла по стране в разы.
Начались крестьянские выступления с грабежами и поджогами поместий и расправами с «бывшими угнетателями». Уже в марте 1917 г. начались самовольные захваты земли. 17 марта помещик из Уфимской губернии телеграфировал Временному правительству: «Имение мое разгромлено, хлебные, съестные запасы, семена, породистые лошади, скот, свиней, птиц, машины, орудия, все имущество разграбили, строения сожгли. Убытки громадные». К осени крестьянское движение за землю только усилилось и крестьяне Временному правительству, отложившему решение вопроса о земле до созыва Учредительного собрания, уже абсолютно не верили.
«Постоянно с начала 1917 года ухудшалось положение с продовольствием, им не могли снабдить в достаточном количестве даже фронт: из 122 составов подавалось не более 20. В августе 1917 г. для армии заготовили лишь 28% запланированного количества хлеба, а для населения 40 – 43%, в сентябре армия получила еще меньше – 26%. Заготовки в феврале-октябре не достигли и половины (48%) потребности страны. Заготовки хлеба в августе-октябре составили лишь 33,5% установленного задания. В стране реально возникала угроза голода».
В стране начался безудержный рост цен. Высокая инфляция привела к падению покупательной способности российского рубля с 27 до 7 копеек. Курс рубля на Лондонской бирже упал с 56,2 коп. в феврале 1917 г. до 27,3 коп. в сентябре. Временное правительство выпустило новые бумажные деньги «керенки» в таком огромном количестве, что те быстро обесценились, так что приходилось рассчитываться ими не по номиналу, а по их весу.
В армии после февраля начались кадровые чистки, в ходе которых на высшие посты назначались военачальники не по боевым заслугам, а по политической принадлежности к либерализму – значительная часть из 68 командиров корпусов и 240 командиров дивизий после февральского переворота была изгнана из армии. В противоположность этому, именно в это время совершают беспрецедентный карьерный взлет либералы-офицеры Корнилов, Деникин, Колчак. Сам Деникин писал об этом так: «Военные реформы начались с увольнения огромного числа командующих генералов… В течение нескольких недель было уволено… до полутораста старших начальников».
Как утверждает В. И. Старцев, «командующие флотами… Непенин и Колчак были назначены на свои должности благодаря ряду интриг, причем исходной точкой послужила их репутация – либералов и оппозиционеров».
А. И. Деникин в «Очерках русской смуты» писал: «Уже после февраля резко снизилась дисциплина, создание солдатских комитетов, появление агитаторов различных партий, учреждение института комиссаров Временного правительства размывали единоначалие и порождали неразбериху. Особенно ухудшилось положение летом во время и после неудачного наступления. Солдаты отказывались выходить на позиции, с трудом можно было уговорить занять оборону, а в наступление шли уже тем более немногие. К тому же не хватало продовольствия, оружия, снаряжения».
Ослабление офицерского корпуса и либеральные реформы в армии (отмена смертной казни, выборность офицеров и многое другое) привели к потере боеспособности вооружённых сил, что стало причиной военных неудач 1917 года. Армия, послушная присяге императору российскому, полностью готовая к разгрому Германии, превратилась в сборище вооружённых людей, потерявших всякий интерес не только к продолжению войны с немцами, но и к защите самой России. За несколько месяцев страна лишилась боеспособной армии.
С февраля 1917 начался стремительный рост национализма по всей территории бывшей Российской империи. Начался «парад суверенитетов»: Украина, Польша, прибалтийские страны почувствовали возможность избавиться от России. Национальные элиты различных народов Российской империи приходят к мысли воспользоваться ситуацией безвластья, сложившейся в стране, и задумываются о самоопределении своих народов. Да и в самой России появились центробежные тенденции – стал расти местечковый национализм среди исконно русских территорий, когда русские потеряли вдруг общепризнанный русский исторический центр. Процесс роста национального самосознания и сепаратных настроений идёт с ускорением, и ничто не предвещает его остановки.
«Уже весной напуганный обыватель затосковал по старым порядкам: «Устройте порядок, душа исстрадалась. Армия ваша убивает и грабит своих, милиционеры ваши – убийцы и грабители. Дайте власть, пустите немца, и вся сволочь угомонится, тоска и мрак кругом, у меня нет партии, я хочу порядка». Другие предлагали выбрать военного диктатора, а после июльских событий обыватель требует уже «обуздать демонстрантов выстрелами и побольше ранить и даже убить, сорную траву с поля вон… Без жертв мы не будем иметь покоя, а только отсрочку и воображаемый покой». (Соболев Г. Письма из 1917 года//0ктябрь 1917: величайшее событие века или социальная катастрофа. М., 1991. С. 230.)
К середине 1917 года в стране сложилась катастрофическая ситуация. «Мы можем охарактеризовать внутреннее положение России как положение развала, распыленности власти, распыленности воли, групповых устремлений, где часто царствуют частные интересы, которые… не ставят во главу угла общих интересов и которые полагают, что они преследуют действительные цели, когда на самом деле преследуют лишь мираж». (Армеев Р. Заговор контрреволюции//Известия. 1987. 30 августа.).
Передовая статья от 3 октября называлась «Волна погромов», в ней подводился итог многих публикаций: «Ежедневно газетные листы приносят длинную вереницу известий о погромах. Громят в городах и деревнях. Громят лавки и помещичьи амбары. Жгут, грабят и насилуют. Эти безобразные погромы возникают на почве неудовлетворенности народных масс своим положением; не пришел мир так скоро, как его ждали; не стал дешевле хлеб; по-прежнему нет одежды, обуви, земледельческих орудий». (Лацис О. Перечитывая «Известия» за октябрь 1917 года//Известия. 1991. 2 ноября.)
14 октября, передовая статья «На волоске» рассказывает о полной потере боеспособности русских войск, противостоящих Германии: «Неприятельские войска задерживаются в своем наступлении разве только погодой и собственной неспособностью к большим переходам».
«У нас все находится на волоске от смерти: на волоске висит продовольствие, транспорт, финансы, промышленность, армия, флот, Петроград, Временное правительство и Учредительное собрание – все решительно». «Анархия и погромы возрастают и грозят перейти в невиданное еще в истории господство прямых разбойников – состояние, которому не придумано еще имени», «России грозит государственный распад» – эти крики отчаяния и безнадёжности заполнили все российские издания.
Конец ознакомительного фрагмента.