Глава 1 ЛЕСНЫЕ ДОЧЕРИ
1
Во тьме подвала к трем столбам были привязаны три обнаженные девушки – рыжеволосая, темноволосая и светловолосая. Их молодые тела извивались, пытаясь высвободиться – словно не девушками они были, а мухами пойманными пауком в старом мрачном чулане. А веревки-путы были не веревками вовсе, а тугой паутиной надежно сковывающей движения. Старуха-ведьма стояла рядом с ними в магическом круге охваченная огнем. Воздух был липким от напряжения – жарким и даже удушливым. Ее глаза хладнокровно сверлили столбы с добычей, сверкали в темноте желтым фосфорицирующим светом.
Во мгле блеснул заточенный острый ритуальный ножик. Его изогнутое черное лезвие со звоном рассекло воздух. Ведьма приблизилась к светловолосой девушке и вонзила голодное лезвие в нежную плоть ее живота. И девушка вскрикнула, широко раскрыв ротик, глаза ее при этом расширились и из них быстро стала утекать жизнь, заставляя угаснуть прекрасный девичий взор. С уст тонкой струйкой потекла кровь, веки медленно укрыли глаза, и голова опустилась на грудь.
Следующей стала темноволоска. Ее постигла та же скоропостижная участь. А когда очередь дошла до рыженькой – колдунья вдруг сказала:
– Не бойся дитя мое! Тебя эта участь не коснется, – голос ведьмы был исполнен злобы, но в то же время печали. А потом она громко засмеялась.
– Мама? Мамочка! – кликала ведьму рыжая. Но старуха пропала – исчезла растворившись в воздухе оставляя от себя облако пыли, и девушку охватило беспощадное пламя огня, пожирающее ее плоть своими клыками. Вокруг слышался смех невидимой толпы, изрыгающей хохот. Рыжая громко кричала, чувствуя, как горят ее волосы, как едкий дым заполняет грудь, рот и нос, но ничего не могла поделать – руки и ноги были надежно привязаны к столбу.
Глубокий надрывистый вздох разразил тишину темной комнаты. Из-за закрытых ставен прорывалась полоска белеющего света. На старой кровати проснулась маленькая рыжеволосая девочка. Она еще долго не могла придти в себя после ночного кошмара.
2
В глухом лесу, за стенами одинокого мрачного поместья слышались звонкие детские голоса. Спасенная из повозки девочка подросла. Помимо нее в доме было еще две девчонки. Грета сказала, что они теперь сестры и должны держаться вместе. Старуха дала им странные имена, но они были странными только для простых людей.
Первую девочку, ту самую, которую старуха нашла в повозке, теперь звали Веда. Веда была темноволосой и сероглазой. У нее был аккуратный носик и алые губы. Обычно она вела себя спокойно, но умудрялась постоянно влипать в неприятности.
Другую дочерь, ведьма нашла уже взросленькой посреди леса – испуганную и грязную. Ее родители сгинули в лапах неизвестного чудовища, неосторожно отправившись в лес за грибами – теперь ее звали Ворожбой. Она была светловолосой с голубыми глазами, пухлыми губами. Ее взгляд был всегда сердитым, а брови хмурыми. Она была не худой и не толстой. Взбитая девчонка при теле с круглым лицом. Девочка во всем слушала мать и среди сестер была самой занудой. Ей нравилось всех поучать, и она никогда не любила уступать сестрам.
И третью дочь Грета нарекла Проклятием. Огненно-рыженькая и самая славная из них. Ее зеленые глаза были настолько красивыми насколько и глубокими, в них можно было утонуть с головой. Зеленоглазка – так ее иногда называла Веда. Зеленоглазка была трусливой от рождения. Ей всюду мерещилась опасность. Но иногда она отдавалась этому чувству целиком и пропадала из дома…
Сестры шутливо дразнили ее Рыжиком. Она не любила это прозвище.
Девочки все время проводили вместе. Им строго-настрого запрещалось приближаться к городу или деревне. Зато весь лес был в их полном распоряжении. Где они играли днями напролет. Грета только запрещала бегать глубоко на восток. Там в чащобе можно было наткнуться на отряд далийцев или даже повстречать лешего.
У всех сестер погибли родители, и им всем было по шесть лет. Возможно, старуха подбирала их по каким-то ведомым только ей причинам. Но вместе, в этом году, девочки образовывали знаменитое число зверя – 666.
Для защиты своих дочерей от нечистой силы, которая водилась в лесу в изобилии, Грета изготовила специальные защитные медальоны. Они выглядели как абсолютно круглые плоские камешки черного цвета размером с большую монету. На камешках было выгравировано всего одно слово «Protegat» что в переводе означало «Щит». Камни Грета велела повесить на шею, используя простые веревочки. В случае беды они могли на какое-то время полностью защитить их от опасности, только вот действие их было кратковременным. Но этого было достаточно, чтобы в случае беды убежать.
Девочки были всегда серьезными, мало улыбались, говорили тихо в присутствии Гретты. С такой мачехой им приходилось несладко. Она наказывала их по любому поводу и зачастую очень сурово. Старуха нередко проявляла жестокость и по натуре была холодной, неумолимой, безжалостной… но в большинстве случаев – справедливой.
***
– Где ты нашла мертвого дятла, Проклятие? – Веда, одетая в серенькое тряпье напоминающее платье с накидкой приблизилась к сестре, чтобы осмотреть ее находку. Она внимательно изучила красочное оперение птицы, легонько поглаживая ее по крылу.
– Я нашла его за старым дубом… Должно быть, он умер от старости, – ответила Проклятие голосом, в котором напрочь отсутствовали эмоции. Сестра была одета в такое же подобие тряпок, что и Веда, только на вид они были более темными – пропитанные землей и сажей.
– Пойдем, поиграем в лес? – предложила Веда.
– Не могу – Грета велела мне перебрать весь горох, – настойчиво как бы обидчиво ответила Проклятие.
– Маменька все еще сердится на тебя, за то, что ты близко подходила к городу?
– Она сказала, что в городе с меня спустят шкуру живьем. Пригрозила, что в следующий раз заставит меня стоять на горохе всю ночь, если я еще раз подойду к городу ближе, чем на пять верст (1 верста = 1,06 км), – теперь голос Проклятия был преисполнен печали.
– Тогда я поиграю с Ворожбой, – решила Веда. – Она пошла к ручью за водой.
– Постой, я хочу пойти с тобой, сестра.
– Милая сестренка я очень хочу, чтобы ты пошла со мной, но как же маменька?
– Я боюсь оставаться с ней наедине. Позже займусь горохом.
– Но ведь она рассердится!
– Ерунда! – Зеленоглазка вскинула голову так, что ее огненные волосы встрепенулись. – Я боюсь, что увидев меня без дела она обязательно заставит меня работать. И если уж получать наказание, то только когда вы рядом…
– Трусишка, тебе не стоит так бояться маменьку, – с усмешкой в глазах сказала Веда. Она сейчас стояла подбоченившись и смотрела в упор, при этом переминаясь с пяточек на носочки, и делала так до тех пор, пока Проклятие не схватила ее за плечи и не остановила.
– Она меня пугает, сестра. Я ее боюсь. Ничего не могу с собой поделать. – Сегодня утром мне приснился кошмарный сон – в нем маменька зарезала вас с сестрой как парасят, только там вы были уже взрослыми, а меня… – девочка всхлипнула, – а меня просто сожгли на костре. Я так испугалась когда проснулась. Мама сказала во сне, что меня ждет другая участь, и я почувствовала огонь… понимаешь Веда? – Он жег меня! (всхлипнула)
– Сестренка, это был просто сон. Забудь его. Если ты так боишься трусишка, то можешь пойти со мной. – Веда обняла Проклятие, схватила ее за ручку и увлекла за собой к ручью, чтобы разыскать там Ворожбу.
3
В лесу было спокойно и тихо – даже слишком тихо для этого времени года. Погода стояла по-осеннему хмурая. Многие лиственные деревья уже пожелтели, и только вечнозеленые сосны стояли невозмутимо в своем привычном наряде. Дул легкий ветер. Шуршала листва. С хвойных деревьев сыпались шишки, с иных – каштаны и желуди.
Веда с Проклятием нашли Ворожбу у ручья. Она стояла на пригорке и куда-то смотрела вдаль. Девочки поравнялись с сестрой, чтобы выяснить, в чем же там дело, и тут же увидели светловолосого мальчика. Должно быть, он прибежал из города поиграть в лесу. С виду ухоженный – чистый ребенок, одетый в мешковатую теплую одежду с капюшоном. Дети долго смотрели друг на друга, молчали, не произнося ни звука.
– Вы лесные дочери, так? – первым заговорил мальчишка.
– Не отвечайте ему, маменька будет ругать, – строго сказала Ворожба. Ее голос в полумраке деревьев казался каким-то таинственным, а так как девочки стояли на возвышенности то он и вовсе напоминал эхо.
Сестры создавали впечатление мрачных детей – эдаких дикарят. Парень держался настороже, его колени были слегка согнутыми, будто бы он только наткнулся на них и размышлял об отступлении. Немного погодя он все же выдавил из себя предложение:
– Не бойтесь, я вас не выдам, – смотрел он на них как завороженный. – Давайте поиграем?! У меня есть соломенная лошадка. – Протянул девочкам палку с головой от тряпичной лошади. Белая голова игрушки выглядела слегка потертой.
Первой решилась подойти Проклятие. Она из сестер была самой непослушной и если Веда умела находить неприятности, то Зеленоглазка умудрялась находить их вдвойне. За что частенько получала нагоняй от матери и за что очень ее боялась. Вдобавок к этому Проклятие всегда вела себя странно. Она постоянно о чем-то думала, витала в облаках, ее прекрасные глаза часто застывали на месте, да и манера разговора у нее была особенной. Иногда Рыжик напоминала русалку. Словно была не от мира сего.
– Сестра вернись! Грета будет очень зла, – предупредила Ворожба.
Но Проклятие ее не слушала. Она пристально смотрела на мальчика своими глубокими зелеными глазами. А немного погодя все-таки решилась и приняла от него лошадку, взамен протянув дохлого дятла
– Ух ты-ы-ы, настоящий? – мальчик раскрыл рот от удивления.
– Да, настоящий, – не выражая никаких эмоций, ответила Проклятие. Она продолжала смотреть на него в упор. Складывалось впечатление, что девочка хочет его потрогать, изучить, ощупать – словно проверить, живой ли он или плод детского воображения – фантазия?
– Рыжик, вернись сейчас же! – не унималась сестра.
– Не называй меня Рыжиком, зануда! – возразила Проклятие, не оборачиваясь.
Рядом с Ворожбой безмолвно стояла Веда. Ей было интересно смотреть на городского мальчишку и тоже хотелось ей подойти, но не решалась она… наверно не потому что боялась, скорее в этот раз она решила прислушаться к мнению зануды-сестры.
– Га-а-анс!!! Ганс, где ты?! – послышался мужицкий крик издалека.
– Это мой отец, – улыбнулся мальчик.
– Если про нас расскажешь, мы тебя убьем, – пригрозила Проклятие, не отводя от него взгляда. – А сейчас уходи! – Девочка толкнула его в плечо, давая понять, что он больше не может оставаться с ними.
– Хорошо… Я никому о вас не расскажу. Могу я вас снова увидеть здесь? – Ганс с надеждой посмотрел через плечо, слегка прищурив глаз.
– Нет, – ответила, до этого молчавшая Веда. Ее серый взгляд был холоднее ночи.
– Мать запрещает нам играть с городскими детьми. Так что убирайся из нашего леса, – добавила хмурая Ворожба. У нее всегда был прескверный характер.
На этом дети распрощались.
Проклятие еще долго смотрела вслед убегающему мальчишке.
Девочки все свое время проводили в лесу одни, так что увидеть других детей для них было настоящим чудом.
– Правда он милый? – Рыжик нежно обняла лошадку переминая детскими пальчиками у основания головы, но ее холодное прекрасное личико не изменилось. Обычно в таких случаях дети улыбались, но только не Проклятие.
– Ничего милого в этом вонючем мальчишке нет, – с равнодушием и отвращением ответила Ворожба, а затем сплюнула наземь.
– Сестры, нам пора возвращаться. Пока Грета ничего не узнала, – забеспокоилась Веда. – Ей-то вороны мигом доложат.
В глазах Проклятия блеснула искра заинтересованности. Она спросила не сдерживая любопытства и даже немного улыбнулась, но эта улыбка была похожа на улыбку хищника, готов поклясться что в этот момент ее зеленые глаза осветились:
– Когда она нас научит говорить с птицами? – Проклятие, любовалась новой игрушкой, словно какой-то драгоценностью. Она бережно обняла ее и представила, как будет катать своих кукол вокруг поместья. Или скакать самой между ветвистых лип.
– Скоро, – ответила Веда. – Скоро наши жизни изменятся.
– Бежим! – скомандовала Ворожба, и девочки вместе побежали домой.
4
Но возвращение было нерадостным.
– Где ты это взяла?! – Грета схватила Проклятие за руку и грубо вырвала игрушечную лошадку. Она швырнула ее в печь, а затем звонко ударила по щеке виноватую дочь.
В воздухе запахло жжеными тряпками.
– Простите маменька, – сквозь слезы оправдывалась Рыжик.
Другие сестры стояли, потупив глаза.
– Я велела тебе перебрать горох, но раз ты такая самостоятельная, то вместо этого будешь на нем стоять! До самой ночи! Марш!
Рыжик послушно пошла в кладовую, прижав обе руки по швам, зачерпнула из мешка ковш гороха, высыпала в угол и встала на него коленями. Горошины тотчас впились в нежную кожу чашечек. Из чулана послышались ее жалобные всхлипы.
– А вы живо принимайтесь за уборку! И если я еще раз узнаю, что вы общались с городскими детьми, то увидите мою злобу. – Грета ругалась, все время повышая интонацию голоса. Если старуха расходилась, то даже дом съеживался от страха.
– Вы должны избегать людей всеми силами! Они вам не друзья!!! – кричала старуха, так, что мыши прижимали хвосты под полами. – Они наши враги! Есть только я и сестры! Еще есть звери да птицы! Это все с кем вам дозволенно общаться. Ясно?!
– Да маменька, прости нас, – в один голос ответили две сестры, опасаясь расправы. Строгий нрав мачехи не давал девочкам спуску ни на минуту. Они жили в большом двухэтажном каменном поместье, больше походившем на маленький форт из-за четырех декоративных башенок по углам черепично-оранжевой треугольной крыши. Точнее оранжевой она была раньше – сейчас же ее покрывал зеленоватый мох – от частых дождей в лесу было влажно.
Снаружи все здание было обмазано бетоном. Каменные окна имели деревянные ставни обитые железом. Здание снаружи было славно защищено от пожара, поэтому факелы разъяренных крестьян в случае чего, дому ведьмы были не страшны. Чего нельзя было сказать о самом лесе. Но дурная слава колдуньи служила надежной охраной.
Грета как-то рассказывала девочкам, что спустилась в лес с северных гор. Будто там за горами есть другая земля – королевство Вария. Но она ничего о нем не рассказывала. Зато рассказала, что раньше в этом доме обитали бандиты и что теперь они кормят червей в сырой земле. Грета была очень могущественной. Даже девочки не знали, сколько ей лет.
Длинный первый этаж вмещал в себя целых три просторных комнаты и несколько кладовых забитых инвентарем и припасами. Внизу был подвал, куда Грета запрещала спускаться под страхом смерти. На втором этаже располагались маленькие комнаты девочек – у каждой своя отдельная – одна следом за другой в ряд. Грета запирала их на ночь ключом, а сама спускалась в подвал и до утра оттуда не выходила.
Так было и в эту ночь. Немного поразмыслив, старуха решила освободить Проклятие от наказания, чтобы та не подслушивала и случайно не влезла в подвал.
– Убирайся в комнату! – прозвучали слова милости изо рта старой карги.
Девочки спешно побежали наверх, а когда Грета догнала их, стоная и охая от старости, то заперла надежно каждую дверь.
– Пусть вам не снятся кошмары, – устало проворчала старуха, запирая последнюю дверь. Она сухо прокашляла и побрела по ступенькам вниз пока ее шаги не стихли, и не послышался скрип отпираемого люка в подвал.
Чтобы не бояться темноты девочки говорили друг с другом через мышиные норы в стенах меж комнатами. Для этого им приходилось становиться на четвереньки и наклоняться к самому полу. Из нор дурно пахло прелостью и пометом, но это был единственный способ общения дочерей после полуночи.
– Веда, мне страшно, – шептала Проклятие через дырочку.
– Не бойся Рыжик, мы с тобой рядом, просто стена разделяет нас, но мы рядом. Ты приложи руку к стене, и я приложу свою, тогда мы сможем объединиться.
Рыжая девочка приложила ладошку к стене.
– Чувствуешь? – прошептала Веда.
Стена словно осветилась в воображении сестер и стала теплой, а потом будто растворилась и девочки ощутили друг друга ладонями.
– Да… чувствую, – ответила Проклятие затаив дыхание. Она вплотную прижалась к стене, ощущая теперь ее действительный каменистый холод. Девочка почувствовала запах камня. На душе стало спокойней. Обычно она больше всех боялась темноты. Ей трудней остальных сестер жилось в мрачном лесу. Проклятие говорила им по секрету, что когда вырастет, мечтает убежать далеко-далеко, повидать мир, города и чужие земли – в душе Рыжик была мечтательницей. Но сестры ее отговаривали. Они боялась, что покидать родной лес слишком опасно.
– Тебе больно родная? – спросила Веда жалея сестру.
– Щека горит как сковорода… – прошептала Проклятие.
Но их разговор прервал пронзительный крик Ворожбы.
– Что такое сестра?! – кинулась к стене Проклятие.
– Здесь домовик! Он обижает меня.
– Домовик? О пресвятые отцы! Что же делать?
– Помоги мне Зеленоглазка! – кричала Ворожба.
– Приложи руку к стене, и я приложу свою, тогда тебе страшно не будет, – дрожащим голосом проговорила Проклятие. – Меня так научила Веда!
– Приложила, но он не уходит! Страшный какой – косматый весь, шерстью поросший. Мамочки!
– Проклятие!!! Передай Ворожбе, чтобы ложилась спать! – пыталась через свою комнату докричаться Веда. На втором этаже царил жуткий шум. Девочки так кричали, что если б Грета не была занята в своем подвале, то обязательно поставила бы их всех на горох. Но для таких случаев в доме и жил домовой. Это Грета его к ним специально подсылала, чтобы за порядком следил…
– Успокойтесь девочки! Если спать ляжете – он отстанет! – пыталась вразумить их Веда, ведь она знала, зачем приходит домовой.
Стоило ей это сказать, как домовик через мышиные норы проскочил прямо к ней. Выскочил, весь такой: ногами стучит, руками машет, так и грозится поколотить. Но слов его не слышно – словно немой. Рот раскрывает, а слов нет. Мохнатый такой, низенький с локоток ростом, в муке весь и в мышином помете. Вот только Веда его не боялась.
Даже попыталась с ним подружиться.
– Не серчай дедушка домовик. Мы с сестрами сию минуту спать ляжем. Вот возьми себе за беспокойство. Я у Греты стащила из гостинцев деревенских. – Ведочка протянула домашнему духу кусочек сахара. Домовик подношение принял, но пальцем все равно погрозил. На этом сестры легли в кровати.
Иногда отчаявшиеся крестьяне обращались к Грете за помощью. Она кого-то лечила, а кому-то специально вредила, чтобы дары несли и боялись. За счет этих подношений они и жили в глухом лесу. А что-то собирали сами.
– Доброй ночи Веточка, – постучала в стену Проклятие.
– И тебе Рыжик, – постучала Веда в ответ.
– И тебе Варечка!
– И вам сестры, – ответила Ворожба.