10. К черту сантименты!
Следов насильственной смерти на теле Ирины Королевой не обнаружили. Михаил был прав: молодая женщина умерла от сердечного приступа, или, как говорят в таких случаях, «скончалась от разрыва сердца». Чего она могла так сильно испугаться здесь, в этом заброшенном коридоре, в перерыве между выполнением своих обычных обязанностей, никто сказать, разумеется, не мог. И лишь Михаил Поречников немного пролил свет на это темное дело.
– Она была сильно взволнована с самого начала, – сказал он оперативникам, обследовавшим коридор. – Я это увидел сразу.
Мариша Садовская в стороне нервно курила свои противные ментоловые сигареты. Весь коридор провонял дымом. Услышав последнее заявление экстрасенса, она стала прислушиваться.
– Что именно вы увидели? – спросил оперативник.
– Ну, как вам сказать… – Мишка начал колебаться.
Менты, конечно, понимали, что находятся на съемочной площадке популярного шоу, но готовы ли они стать его участниками? Как им объяснить, что именно он увидел и почувствовал в тот момент, когда Ирина Королева появилась на сцене? Мент, задававший вопросы, молодой белобрысый парень в кожаной куртке и джинсах, судя по выражению лица и по некоторым внутренним предпосылкам, был начисто лишен фантазии и вряд ли мог стать зрителем подобного телешоу. Вот бы сюда капитана Баранова с его святой верой в амулет с «водопроводной водой из Иерусалима»!..
– Я некоторым образом психолог, – выкрутился Мишка, – и могу видеть издалека. У нее был учащенный пульс, вспотели подмышки и ступни. Дрожали пальцы, срывался голос, и она постоянно куда-то оглядывалась. Ну, что еще…
– Достаточно, – сказал оперативник. Он, пожалуй, был удивлен, но не более того. – Зрение у вас прекрасное, молодой человек. Что-то конкретное можете сказать?
Михаил обиделся. Что ж, ребята, коли такая информация вас не впечатляет…
– Если вы дадите мне осмотреть труп, я скажу больше, – сказал он.
Оперативник опустил папку с бумагой, в которую заносил показания, скрестил руки.
– Так, еще раз, только медленнее.
– Я прошу вас предоставить мне возможность осмотреть труп. Я могу помочь.
Оперативник вздохнул, но ничего не сказал. Маришка Садовская затушила недокуренную сигарету в обрубке трубы, торчащем из стены, и поспешила на помощь.
– Можете ему поверить, старлей, это наш контингент, поисковик. Он полчаса назад нашел карлика в ящике… Вы вообще смотрите наше шоу?
– Жена смотрит.
– Ну вот, позвоните жене и спросите…
– Не надо.
Без лишних слов старший лейтенант пригласил Мишку за собой.
«Блин, куда я иду?» – подумал Михаил. Он только сейчас понял, что впервые в своей экстрасенсорной практике будет осматривать настоящий свежий труп. С давно умершими людьми, слетевшими с катушек, безумными или добрыми призраками он уже сталкивался, но над «парным мясом» еще не колдовал. Очевидно, сказалась сегодняшняя эйфория, в которой так или иначе пребывали все, кто добился хоть сколько-нибудь заметных успехов на шоу. Вот что делает с человеком свет телевизионных юпитеров и команда «Пишем!».
Ирина Королева лежала у стены прямо под плакатом советских времен о вреде тотального воровства. Вернее, изначально сидела, но в роковую минуту сползла вниз, упершись локтем в пол. Это была поза телезрителя, прилегшего на диван для просмотра любимого сериала.
– Господи, – не удержался Михаил. Его сердце тоже готово было выпрыгнуть из груди.
Глаза женщины с лопнувшими капиллярами были открыты, полный ужаса взгляд был направлен в противоположную стену. Губы цвета протухшей в отключенном холодильнике курицы были чуть-чуть приоткрыты, обнажая аккуратные зубки. Черт возьми, еще вчера эта женщина была полна жизни и здоровья и даже готовилась к чему-то грандиозному…
Михаил опустил голову и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы остановить слезы. Он не ожидал, что будет так скверно.
Справа неслышно подошла Садовская.
– Найдете эту сволочь, и я сделаю вас победителем шоу.
– Что?!
Маришка посмотрела на него. Похоже, она тоже успела всплакнуть. От железной леди, какой она предстала на ознакомительной встрече, мало что осталось.
– Я говорю, найдите эту сволочь… Если тут кто-нибудь замешан, конечно… Забудьте, что я говорила про шоу…
Михаил кивнул: вот так-то лучше, дорогой продюсер.
– Я могу подойти ближе? – спросил он у ментов, которые в большом количестве сновали по коридору. Получив молчаливое одобрение, он сделал шаг вперед, присел на корточки перед телом. Вытянул руки ладонями вверх, начал играть пальцами. Закрыл глаза.
Менты притихли. Даже скептически настроенный старший лейтенант в кожанке решил отложить телефонный звонок и остановился неподалеку с зажатой в руке телефонной трубкой.
Михаил сидел около минуты, прислушиваясь к своим ощущениям. Поразительным открытием для него стало то, что он все еще чувствует Ирину как живого человека! Он даже открыл глаза, посмотрел в ее лицо, потом обернулся к ментам.
– Она точно мертва?
– Мертвее не бывает, – фыркнул старлей.
Михаил скроил гримасу и отвернулся. «Конечно, работа у тебя, офицер, способствует развитию цинизма, но не до такой же степени!»
Он вернулся к своему занятию… Ирина действительно еще пульсировала в этом теле, будто пыталась вернуться назад, но это было уже не в ее власти. «Оставь, уходи, – послал ей импульс Миша, – все кончено. Мне очень жаль…»
Ее ресницы дрогнули.
Миша едва не отпрянул с воплем.
– Что-то не так? – заинтересовался старлей.
– Нет, все в порядке… – Миша сделал глубокий вдох, задержал воздух и выдохнул. Все, давай дело говори, хватит соплей.
– Так, запоминайте или записывайте за мной. – Он закрыл глаза и принялся натирать левый висок. – Он пришел справа… Вон оттуда… Она увидела его издалека…
Старший лейтенант действительно принялся записывать.
– Он? – спросила Садовская. – Это был мужчина?
Михаил покачал головой.
– Не знаю… Я вижу пока только размытый силуэт, поэтому и говорю «он». Точнее сказать не могу… Так, он идет медленно… Она его не может разглядеть отчетливо, так же как и я, но боится… Очень сильно боится… Черт, так можно бояться только смерти, когда ты точно знаешь, что тебе конец… Не иначе…
Старлей хмыкнул. Михаил не мог оставить это без ответа. Он на секунду прервался, повернулся к нему:
– Слушайте, вам когда-нибудь приставляли пистолет ко лбу?
Мент ничего не ответил, но заметно смутился.
– Вижу, что нет. Тогда помолчите и дайте мне закончить, а потом будете оставлять комментарии.
Маришка Садовская мысленно поаплодировала.
Михаил между тем заканчивал:
– Словом, она умерла до того, как к ней подошел этот человек. Он ее не трогал, но смертельно напугал… Кто-то еще заходил в этот коридор?
– Лешка Кузьмичев, наш звуковик, – пояснила Садовская. – Его уже допросили.
– Что он сказал?
– Ничего особенного, – подключился лейтенант. – Вышел покурить, ничего такого не видел и не слышал.
– Так и сказал? – удивилась Марина.
– Да. А что такого?
Вместо нее ответил Михаил, уже поднявшийся на ноги.
– Он не курит. Я угадал?
Марина кивнула. Кажется, она подустала. До нее дошло наконец, что именно произошло у нее под носом, на съемочной площадке ее любимого реалити-шоу, и открытие это не доставило ей большого удовольствия.
– Да… Он не курит. И не пьет, и матом не ругается.
– Тогда что он мог здесь делать?
Она пожала плечами.
– Лейтенант, вам не помешает допросить его еще раз.
– Разумеется… В общем, что вы можете сказать насчет ее смерти?
Михаил бросил еще один взгляд на тело. «Прощай, мне жаль».
– Ее точно не убивали… Во всяком случае, я не вижу ни малейших признаков физического контакта с ней, который повлек бы смерть. Вот не могу сказать, можно ли считать убийством удачную попытку напугать до смерти. Есть в Уголовном кодексе такие статьи?
– В нашем Уголовном кодексе найдется все, – улыбнулся оперативник. – Ладно, спасибо за помощь.
– На здоровье.
Старший лейтенант начал отдавать своим парням новые распоряжения, а Михаил и Маришка вышли из коридора.
Съемочная площадка уже не выглядела рабочей. Тут и там сновали какие-то взволнованные люди, что-то делали, суетились. У Михаила возникли ассоциации с антрактом в цирке, когда униформисты готовят манеж к выходу хищников.
– Что теперь будете делать? – спросил он.
Марина закурила новую сигарету, с мрачным удовольствием затянулась.
– Сами как думаете?
– Я-то думаю, что надо прекратить съемки и, может быть, даже свернуть шоу. Но что-то мне подсказывает, что вы поступите иначе.
Марина выпустила струю дыма и кивнула.
– Ваше «что-то» правильно подсказывает. В программу вбухана чертова уйма денег, задействованы сотни людей, первый эфир уже через неделю… Можете меня распять, но матч состоится в любую погоду… И к черту сантименты!
Миша улыбнулся, и улыбка получилась снисходительной.
– Прямо уж к черту? Хотите знать мое мнение, Марина?
– Ну?
– Вы на самом деле не такая уж черствая и циничная дама. Не скрою, этот образ вам вполне идет как продюсеру и вообще как успешной молодой женщине, но под вашей толстой кожей скрывается…
– Так, стоп! – остановила его Маришка, бросая на пол недокуренную сигарету (она их теперь так и курила – по чуть-чуть, сразу вышвыривая окурок подальше). – Если мне понадобится психоаналитик, я вас позову, а сейчас меня волнуют более приземленные вещи.
– Например?
– Леша Кузьмичев. После допроса он отпросился домой, сказал, что плохо себя чувствует.
– Не исключено.
Они постояли, помолчали немного. Затем Маришка повернулась к молодому человеку:
– Миш… Кхм… ничего, что так? Не слишком фамильярно?
– Конечно. Можно и на ты, если хотите.
– Нет, с этим пока повременим.
– Извольте. Я вас слушаю.
Она колебалась. Пожалуй, в эту минуту ее толстая продюсерская кожа ненадолго была сброшена, как шкура змеи.
– Миш, не уходите из шоу.
Он не ответил.
– Вы ведь скептически ко всему этому относитесь, верно?
Он кивнул.
– Тем не менее я прошу вас задержаться. У меня такое ощущение, что с нами кто-то решил поиграть.
Михаил удивленно вскинул брови.
– Да-да, не удивляйтесь. Я пока ничего не могу сказать наверняка, но у меня плохие предчувствия…
– …и, судя по вашему нынешнему статусу, предчувствия вас редко обманывают.
– Совершенно верно, почти никогда. Так вы обещаете мне?
Миша сунул руки в карманы, качнулся на каблуках. Униформисты по-прежнему сновали по ангару, ассистенты режиссера все так же кричали что-то в свои миниатюрные рации.
Да, матч состоится в любую погоду, и к черту сантименты!
– Что могут обещать люди, Марина? – вздохнул экстрасенс. – Но я попробую.