2
К тому времени, когда Дуротан и Оргрим вернулись, уже стемнело. Остальные члены клана под руководством Драки деловито разбивали неказистые походные палатки. Знамена Северного Волка с символом клана – белым волком на синем фоне – вяло повисли в недвижном, сухом воздухе перед каждым шатром. Дуротан оглядел целое море построек – не только своих, но и принадлежавших другим племенам. И их знамена выглядели такими же потрепанными, каким чувствовал себя вождь после долгого пути.
Внезапно полотнища чуть всколыхнулись, и легкий ветерок донес до ноздрей Дуротана восхитительный аромат жарящегося мяса. Предводитель Волков хлопнул Оргрима по спине.
– Что бы ни выпало нам завтра, а сегодня ночью у нас будет еда!
– Мое брюхо было бы благодарно, – отозвался Оргрим. – Когда в последний раз мы отведали хоть что-то крупнее зайца?
– Не припоминаю, – сказал Дуротан, мгновенно мрачнея.
В пути им попадалось чуть ли не меньше дичи, чем на промерзшем севере. Большую часть их мясного рациона составляли мелкие грызуны. Он вспомнил талбуков, хрупких, но свирепых существ, похожих на газелей, и огромных копытней – добывать их было непросто, зато их мяса хватало на весь клан. Дуротан задумался о том, каких зверей Гул’дан сумел отыскать здесь, в сердце безводной пустыни, но потом решил, что лучше об этом не знать.
Когда они подошли к лагерю Северных Волков, их приветствовал радостный смех. Дуротан устремился вперед, туда, где вокруг одного из костров сидели Драка, Гейя и Дрек’Тар. Вместе с Оргримом Молотом Рока эти трое составляли его совет. Они всегда подсказывали ему верные решения, и Дуротан почувствовал негодование, вспомнив приказы Чернорука. Если татуированный предводитель орков добьется своего, придется оставить всех, кроме Оргрима, здесь. Другие семьи собрались вокруг таких же небольших костерков. Усталые дети дремали неподалеку. Однако Дуротан заметил, что впервые за долгие месяцы их животы были плотно набиты, и это его обрадовало.
Над огнем на нескольких вертелах поджаривались небольшие зверьки. Дуротан бросил на Оргрима скорбный взгляд. Похоже, им по-прежнему придется утолять голод тушками размером не больше кулака. И все же это было мясо, причем свежее, так что жаловаться Дуротан не собирался.
Драка сняла с огня шампур и протянула ему, и Дуротан впился в мясо зубами. Оно было все еще горячим и обжигало рот, но орку было плевать. Он и не осознавал, как давно не ел свежей дичины.
Когда первый голод отступил, Дуротан поведал остальным о том, что видели они с Оргримом, и что им сказал Чернорук. На миг воцарилось молчание.
– Кого ты возьмешь с собой? – тихо спросил Дрек’Тар.
При этом вопросе Оргрим отвел глаза. Судя по выражению его лица, друг Дуротана был искренне рад, что вождь клана – не он, и не ему придется огорчать их плохими вестями.
Дуротан перечислил имена, список которых мысленно составлял с тех пор, как они с Оргримом распрощались с Черноруком. Драки, Гейи и Дрек’Тара среди них не было. На сей раз тишина была долгой. Наконец Гейя заговорила.
– Я не стану оспаривать твое решение, мой вождь, – произнесла она. – Что касается меня, я останусь здесь. Когда нас с Дрек’Таром посетил Дух Жизни, он сказал, что мне придется остаться с кланом. Теперь я понимаю, о чем он говорил. Я шаманка, и сражаюсь недурно, но найдутся другие – моложе, сильнее и быстрее меня. К тому же я сказительница. Духи хранят тебя, но если передовой отряд падет, то уцелеет хотя бы история нашего народа.
Дуротан благодарно улыбнулся ей. В ее голосе не было возмущения, однако вождь знал, как сильно Гейе хотелось сражаться рядом с сыном.
– Благодарю тебя. Ты знаешь, что я вернусь за тобой, как только это будет безопасно.
– Я тоже понимаю, – печально проговорил Дрек’Тар. Он поднял руку, указывая на полоску ткани, которую всегда носил поверх невидящих глаз. – Я слеп и стар. Я буду вам только в тягость.
– Нет, – резко возразила Драка. – Сердце мое, подумай еще раз и возьми Дрек’Тара с собой. Он шаман, а Духи говорили нам, что будут там, в том мире, куда мы собираемся уйти. Пока земля, воздух, огонь, вода и жизнь с нами, тебе понадобится шаман. А Дрек’Тар лучший из нашего племени. К тому же он лекарь, и тебе могут пригодиться его видения.
По коже Дуротана пробежал холодок, волоски на предплечьях стали дыбом. Видения старого шамана не раз спасали жизни. Однажды предостережение от Духа Огня спасло целый клан. Как же он может не взять с собой Дрек’Тара?
– Ты не будешь сражаться рядом с нами, – сказал он. – Только лечить и давать советы. Ты обещаешь?
– Конечно, мой вождь. Для меня довольно чести и в том, чтобы пойти с вами.
Теперь Дуротан оглянулся на Драку.
– Я знаю, сердце мое, что ты можешь драться, но…
Он внезапно осекся и вскочил, положив руку на древко Секача.
Этот гость был почти так же громаден, как Чернорук. Свет огня обрисовывал настолько рельефную фигуру, словно она была высечена из камня. Чернорук произвел впечатление на Дуротана, но этот орк, пускай и пониже ростом, был еще более мускулистым и мощным на вид. Он был покрыт татуировками, как и вождь Орды, однако если у командующего черными от краски были руки, то у этого чернел подбородок. Его длинные волосы были собраны в узел на макушке, а глаза поблескивали в свете костра.
– Меня зовут Гром Адский Крик, и я вождь Песни Войны, – заявил орк, обводя новоприбывших взглядом. – Чернорук сообщил мне, что Северные Волки наконец-то пожаловали.
Насмешливо фыркнув, он бросил к ногам Дуротана мешок.
– Еда.
Мешок дергался, вздуваясь то с одного, то с другого боку.
– Насекомые, – пояснил Гром. – Их лучше есть сырыми и живьем.
Потом с ухмылкой добавил:
– Или можно засушить и перемолоть в муку. Вкус не так уж и плох.
– Я Дуротан, сын Гарада, сына Дуркоша, – сказал Дуротан. – Добро пожаловать к нашему костру, Гром Адский Крик, вождь Песни Войны.
Дуротан решил не представлять других членов клана, собравшихся у огня. Ни к чему было привлекать к ним лишнее внимание – особенно если он собирался взять с собой на рассвете Дрек’Тара. Он перехватил взгляд Драки. Супруга кивнула ему. Затем встала, незаметно прикоснувшись к плечам Дрек’Тара и Гейи, и отвела их к другому костру.
Дуротан махнул рукой, указывая на освободившиеся места, и Гром плюхнулся на землю рядом с ним и Оргримом. Он принял снятый с углей вертел и со смаком впился зубами в каплющее соком мясо.
– Хоть мы никогда и не встречались, – сказал Дуротан, – некоторые члены твоего клана охотились рядом с нашими угодьями, много лет назад.
– Помню, как мои соплеменники говорили, что Северные Волки – умелые и справедливые охотники. Даже если слегка… – тут он замолчал, стараясь подобрать нужное слово, – нелюдимые.
Дуротан не стал говорить Грому о том, какое мнение сложилось у Северных Волков о Песне Войны. В свое время звучали слова «вспыльчивые», «шумные», «свирепые» и «бешеные». Вместо этого вождь сказал:
– Похоже, что теперь Гул’дану удалось объединить все кланы.
Гром кивнул.
– Вы присоединились последними, – сказал он. – Был еще один, но теперь его нет. Так говорит Гул’дан.
Северные Волки беспокойно заерзали. Дуротан задался вопросом, а не идет ли речь о Красных Ходоках. Если это племя и вправду истребили до последнего орка, тем лучше, и он не станет о них скорбеть.
– Мы, – с гордостью продолжил Гром, – пришли одними из первых. Когда Гул’дан пришел к нам и рассказал, что знает путь в другие земли, богатые дичью, чистой водой и достойными противниками, мы сразу же согласились.
Расхохотавшись, он добавил:
– А что еще нужно орку?
– Мы с моим заместителем, Оргримом, встретились с Черноруком сразу же после прибытия, – сказал Дуротан. – Он рассказал мне о своих планах взять в первую волну вторжения только воинов. Мы говорили об оружии и о тех, кто применяет его в бою, но мне любопытно, как готовится к походу Гул’дан.
Гром оторвал еще кусок мяса, прикончив свою порцию, а затем швырнул прут в костер.
– Гул’дан нашел способ, с помощью которого мы сможем войти в иные земли, – ответил он. – Древний артефакт, долгое время покоившийся в земле. Гул’дана привела к нему магия, а когда мы пришли сюда, то сразу начали копать. Наконец-то мы выкопали его и завтра пустим в дело.
Дуротан удивленно поднял брови.
– Просто дырка в земле?
– Вскоре сам увидишь, – уверил его Гром. Чем больше вождь Северных Волков узнавал о планах Орды, тем меньше они ему нравились.
– Больше похоже на могилу.
– Нет, – возразил Гром. – Скорей уж, это возрождение нашего народа. Это тропа, ведущая в новый мир!
– И ты в это веришь? – спросил Оргрим. В его голосе звучало больше надежды, чем сомнения.
Гром некоторое время глядел на него. Затем он поднял одну могучую руку и наклонился вперед, протянув ее к огню. В свете костра Дуротан заметил то, что раньше скрывали тени. Как и у многих из тех, кого они с Оргримом видели на тренировочной арене, кожа Грома Адского Крика приобрела зеленоватый оттенок. И когда вождь Песни Войны заговорил, его слова были обращены к Оргриму, а не к Дуротану.
– Я верю в Гул’дана. И я верю в Демоническую магию. Его волшба смерти сделала меня сильнее.
Он согнул руку, на которой вздулся бицепс размером с арбуз.
– Ты увидишь. Ты познаешь мощь пятерых.
– Чернорук выглядит достаточно сильным и без нее, – без обиняков заявил Дуротан.
Взгляд светлых глаз Грома метнулся к вождю Северных Волков.
– Зачем быть достаточно сильным, если можно стать еще сильнее?
Его губы изогнулись, обнажая клыки. Усмешка была одновременно зловещей и дикой, и Дуротан не мог не задуматься о том, станет ли «еще сильнее» когда-нибудь «достаточно сильным», чтобы удовлетворить аппетиты Песни Войны.
К тому времени, когда Дуротан отправился в свою палатку, Драка уже спала, растянувшись на груде принесенных с севера мехов.
Когда-то она почивала бы на груде теплых, ворсистых шкур копытней, а ее домом было бы жилище вождя – прочное, внушительное сооружение из дерева и камня. И у нее было бы вдоволь свежей и здоровой еды, чтобы питать тело, служившее обиталищем не только ее воинственного духа, но и маленькой жизни, округлившей ее живот – единственную мягкую часть сильного и мускулистого тела Драки. А теперь ее плоть отделяли от камней лишь кроличьи шкурки, и клан прошагал несколько последних лиг вообще без еды.
Гейя настояла на том, чтобы Дуротан и Драка взяли с Хребта Ледяного Огня все, что могло напомнить им о наследии клана. Поэтому в неказистой походной палатке, чуть более прочной, чем другие, лежали герб Северных Волков и охранные идолы, вырезанные и освященные шаманом, помогавшие воинам племени и защищавшие народ от опасностей. Там же хранилось и оружие, уложенное так, чтобы быть всегда под рукой: копья, топоры, молоты, булавы, луки и стрелы, мечи. И, конечно же, Громовой Удар. Дуротан снял со спины Секач. Положив топор рядом со шкурами, он уселся и направил взор на свою супругу.
Пока взгляд Дуротана скользил по телу спящей на боку жены – от волевого, воинственного лица и гривы черных волос до округлившегося живота, мерно поднимавшегося под мехами – его окатило волной нежности. Хотя веки Драки все еще были сомкнуты, ее рука потянулась к супругу.
– Я чувствую, как ты на меня смотришь, – сказала Драка низким гортанным голосом, в котором звучали любовь и насмешливое тепло.
– Я думал, ты спишь.
– Так и было.
Она перевернулась на спину, безуспешно пытаясь улечься поудобней. Широкая, массивная ладонь мужа легла ей на живот, почти полностью накрыв его – отец молча общался с ребенком.
– Мне снилась охота в снегах.
Дуротан закрыл глаза и вздохнул. Было почти больно вспоминать острые, знакомые укусы зимы, когда мороз испытывал их тела, пока они бросались на отбивающуюся добычу. Крики, запах свежей крови, сытный вкус мяса. То были хорошие годы. Дуротан вытянулся на шкурах рядом с женой, оживляя в памяти первую ночь после возвращения Драки из Изгнания. Молодой орк выспрашивал у нее истории о ее странствиях, и они лежали рядом, точь-в-точь как сейчас, на спине – только не прикасаясь друг к другу. Они смотрели на звезды и клубы дыма, поднимающиеся от костра.
И он был счастлив.
– Я придумывала имя, – продолжила Драка.
Дуротан заворчал. Он был зол на себя самого за эту ностальгию. Сон Драки был всего лишь сном, простым и честным, а не сознательным, тщательно выпестованным воспоминанием. И время, которое мечтал вернуть Дуротан, безвозвратно ушло.
Сжав ладонь супруги в своей, он сказал, чуть поддразнивая:
– Держи его при себе, жена. Я выберу имя, когда встречусь с ним… или с ней.
– Да? – насмешливо протянула Драка. – И как же великий Дуротан сможет дать имя собственному сыну, если я не пойду с ним?
– Сыну?
Дуротан приподнялся на локте и уставился на жену, приоткрыв рот. До этого он всегда готов был принять как рождение сына, так и дочери.
Лишь бы ребенок оказался здоровым, а пол имел меньшее значение. Женщины Северных Волков были свирепыми воительницами – и Драка служила тому отличным примером. Однако традиция гласила, что титул вождя может перейти по наследству лишь к сыну.
– Что, теперь у тебя видения, как у Дрек’Тара?
Пожав плечами, она улыбнулась:
– Я просто… чувствую это.
Дуротан снова вспомнил о той первой ночи и обо всех остальных, что они с тех пор провели вместе. Ему не хотелось думать о долгой веренице ночей, которые им придется прожить друг без друга. Не хотелось думать о том, что он не будет присутствовать при рождении сына.
– А ты сможешь спрятать свой жирный живот? – спросил он, ухмыляясь в ожидании ответной колкости.
Драка, знавшая мужа вдоль и поперек, стукнула его по плечу – любовно, но довольно сильно.
– Лучше, чем ты сможешь спрятать свою жирную башку.
Из груди Дуротана вырвался искренний смех – целительный бальзам для его души, – и Драка расхохоталась вместе с ним. Они снова легли рядом, и снова ладонь Дуротана легла на ее живот, оберегая их сына. Они войдут в этот новый мир вместе.
Что бы ни случилось.