Вампир в наследство. Будьте осмотрительней в социальных сетях. Глава 3. Заброшенная Ольховка и ее ведьма (Т. Макаровских)

Смоленская область, декабрь 2014

Деревня Ольховка Смоленской области. Население на 2007 год – ноль человек. Это все, о чем писалось про дворянское гнездо, перепавшее Наталье Вороновой в наследство, в Википедии. Хорошо еще, что любознательные следопыты загрузили GPS-координаты деревни в Интернет. А то ездила бы девушка со своим суровым спутником по Смоленским бездорожьям не один день в поисках указателя на родовое поместье князя Ольховского. А от указателя у обочины осталась только ржавая труба да покосившаяся от времени совершенно ненужная жестянка, бывшая лет двадцать назад синей. Слово «Ольховка» исчезло с ее лица чуть ли не раньше, чем открошилась краска с фона. «О… хов… а» – единственные буквы, которые можно было разобрать на древнем указателе. Может, это и не Ольховка. Но Наталья привыкла ко всему относиться с оптимизмом и остановила машину у сугроба. Дальше – сплошная бездорога. Только кто-то проехал несколько дней назад на дешевых шинах за тот лес, где по данным из Википедии и должна была находиться деревня.

– Пойдем, что ли, – обратилась девушка к Косте.

– Холодно! – поежился тот. – Да и машину я бы тут не оставлял… иномарку-то…

– Пятнадцатилетняя японская помойка, – отмахнулсь девушка, – нужна только безумному дрифтеру вроде меня. Идем скорее, и не замерзнем.

– А сноуборд, который ты за собой как талисман таскаешь?

– Фи, да тут катать негде!

Ее фирменные кеды были вовсе не приспособлены на преодоление сугробов, как и кроссовки Попкова. Потому спустя метров двадцать молодые люди решили – попробовать бы пробраться в Ольховку на машине, а то еще немного, и их обувь окажется полна снега. Ненавистные Наталье валенки – вот какая обувь пришлась бы впору для штурма смоленских сугробов. Хотя, и ее алые ботинки для сноубординга сойдут. Или снегоход. Но он стоил слишком дорого: что в прокате, что в продаже. Но и Ниссан вполне успешно проложил стальным днищем путь через поле и лес прямо до небольшого разваленного поселения, ютившегося в окружении елового леса.

Черные покосившиеся от старости пара десятков домов, уныло встретили первых за непонятно какой срок гостей. От заборов, огораживающих заброшенные хибары, осталось по несколько сгнивших палок. В одном из огородов до сих пор стоял скелет пугала в грязных лохмотьях. Над пустой безжизненной Ольховкой только пролетали черные вороны и звучно каркали, нарушая кладбищенскую тишину. Далее дорога вела через старое заброшенное кладбище вверх, на холмы, коих виднелось ровно три штуки. На одном стояло три скучающих сосны, высоких, стройных, но абсолютно слабых, с несколькими немощными ветками на самом верху. Зато соседний холм был усажен кустарниками, и по самой середине склона была проложена аллея, ведущая к двухэтажному особняку с выцветшими голубыми стенами, белыми колоннами и украшениями вокруг окон. К особняку, который Наталья не раз видела во снах.

– Так вот какое это имение, – у Вороновой захватило дух, и она стояла и заворожено смотрела вдаль на большой дом, который никак не мог сравниться даже с современными дачными поселками.

– Нехило! – оценил будущую собственность своей девушки Попков. – Да тут не только на бэху хватит.

– Костя, – сухо ответила Воронова, – я тебе уже тысячу раз говорила, что не буду продавать ни имение, ни Ольховку. Это мое решение.

– А нахрена тебе эти руины? Деньги лишние? Налоги платить решила?

– Запомни раз и навсегда, Костя, – она одарила парня хищным взглядом, – я никогда не продам свою недвижимость, тем более, место мне нравится, – она обвела взглядом лежавшую посреди леса деревню и особняк, в том числе и третий холм, покрытый лесом, – и я знаю, что с ним буду делать.

– Продадим, и дело с концом! – не унимался Костя. – Купим себе по машине, квартиру в центре Челябинска или даже Екатеринбурга, тебе шубу вместо этой тупой красной перепердейки, мне дубленку, а остатки прокутим на Мальдивах! Чего напрягаться-то! Бабла за этот дом нам до конца жизни хватит.

– Это не обсуждается, – не сдавалась Наталья, – я открою здесь свой бизнес. Недвижимость должна всегда приносить прибыль, а не убытки, запомни это.

– Да дура ты долбанутая! – фыркнул Попков. – Халява ей привалила, а она еще работать думает!

Девушка отошла от него.

– Зачем ты сюда приехал? Только честно. – Она немного помолчала, потом сама ответила. – Тебе нужны мои деньги. Но ты меня не убьешь, пока этот дом не мой. А пока оформляются документы, я придумаю, как обезопасить себя. Костя, ты зачем мне про своих бывших рассказывал? Хорошим прикидывался? Давай будем честными, ладно?

– Точно, долбанутая! Не дала! Еще раз не дала! Ты меня обламываться сюда взяла, да? А я повелся как дурак привороженный.

– Нет, я думала, что в тебе есть хоть что-то человеческое, и ты захочешь открыть дело и зарабатывать деньги.

– Ау, клиенты? Вы слышали? – издевался Попков, хихикая. – Тут одна дура из Златоуста приехала. Да-да, с Урала, ага, из деревни! Она открывает ларек вино-водочный в особняке князя Ольховского! Будет княжеский погребок распродавать! Ну да, по две штуки за бутылку вина двухсотлетней давности! Эй, клиенты, вы чё, не сечете, у нее тут бизнес! Она свой особняк окупить желает! Бугагашечки!

– Понятно, – вздохнула девушка, с грустью глядя на спутника, – я отвезу тебя сегодня в Смоленск, посажу на поезд, и всё. Я ошибалась, когда думала, что ты надежней скалы.

– О, да, графиня Воронова решила умереть в лесу одна! – не останавливался Костя. – Волки, вы слышали эту новость?

Он взял первую попавшуюся палку у ближайшего к нему забора и стал пробираться по улице, ведущей к холму, где двести лет стоял пустым особняк князя.

А в голове Натальи мигом родился целый бизнес-план по возрождению Ольховки. Достаточно оформить документы в собственность на основании завещания князя. Смешно и наивно полагать, что участок ей просто так отдадут вместе с особняком на холме, но несколько взяток могли бы изменить дело. Отец неспроста выдал французскую карту и сказал: «Даже не задумывайся, денег хватит на всё!». Будь Костя не рабочим, а бухгалтером или чиновничьим сыном, он с легкостью взялся бы ей помочь и нашел бы нужные связи. А потом… потом Воронова бы развернулась, она бы взяла ссуду под развитие бизнеса, из особняка сделала бы администрацию с несколькими жилыми комнатами для себя и семьи. Построила бы базу отдыха, на лысой горе срубила бы больные сосны, поставила бы подъемник и организовала горнолыжную трассу, маленькую, несерьезную, но вполне пригодную для детей и начинающих. Перед особняком можно было бы залить каток. А вместо разрушенных крестьянских хибар не сложно возвести современные коттеджи, и разводить там самоедов, организовать прокат снегоходов да лыж, а на речке легко устроить рыбалку из проруби. Этот маленький оазис в лесу мог бы приносить большие прибыли! А если построить несколько уютных отелей, то некоторые москвичи и питерцы всерьез бы задумались – стоит ли ехать в Альпы? Оазис жил бы, в него стремились бы как двести лет назад, при князе Ольховском. Вряд ли князь Дмитрий хотел видеть свое родовое гнездо разрушенным и запущенным, распроданным на дачные участки. Не для того он оставлял завещание другу Воронову, чтобы особняк превратился в археологическую ценность.

– Я не умру! Я сделаю из Ольховки курорт! – крикнула Наталья что есть мочи и побежала к холму, с которого на въезжавших в деревню созерцал старый особняк.

– Дурищща! Идиотка!

– Не запрещай мне мечтать, Костя!

Она пробежала еще немного и остановилась как вкопанная. Один дом, который, может, издали и выглядел разрушенным и заброшенным, все же был обжит. Именно к нему вели следы от колес. Там же была припаркована и повидавшая немало на своем веку белая десятка. А к порогу вела цепочка округлых следов от валенок.

– Чё за нафиг? – Попков подошел к Наталье сзади и сплюнул выкуренную сигарету под ноги.

– Мы тут… не одни, – немея, произнесла девушка.

– Ну вот, и хозяин у особняка есть, а ты тут бизнес строить удумала, – протянул парень, – пойдем, оформим все по-быстрому, продадим да свалим подальше, пока эти не очухались, что у них дом спёрли, а…

Но Воронова не шелохнулась. Тут жил кто-то из местных. Их надо расспросить, все узнать! Как же она могла просто так развернуться и уехать в город к нотариусам, не поговорив с тем, кто обитает тут, возможно, не один десяток лет. Вероятно, это просто древняя старушка или дедушка, которые доживают свой век в родной деревне. Хотя, нет, откуда тогда десятка? Их дети, внуки и правнуки, давным-давно, наверное, уехали в город и забыли о существовании предков. А тут вдруг внезапно приехали проведать.

Но девушка ошиблась. Незнакомец, обитавший в Ольховке, показался сам. То была женщина лет тридцати, высокая, крепкая, в красивом полушубке из овчины, отделанном песцовыми хвостиками, и в длинной драповой юбке. Красавица словно сошла с картин Васнецова и совсем не вписывалась в атмосферу двадцать первого века. Даже Костя Попков, открыл рот, увидев это роскошное создание с длинной русой косой, перехваченной, правда, обычной бархатной резинкой.

– Здравствуйте! – сдавленно, вымолвила Наталья, глядя в румяное круглое лицо незнакомки.

– Вы… видимо… заблудились? – мягким голосом спросила женщина, подойдя к припаркованной десятке. – Эта дорога никуда не ведет уже лет десять как.

Выложить все как на духу, показать завещание князя, попросить о помощи – глупее мысли не может быть. Но что сказать, чем они с Костей тут занимались. Наталья посмотрела на носки своих синих кед на искусственном меху, которые уже начали нещадно пропускать и холод, и снег. Но творение знаменитого иностранца для сноубордистов всего мира, очевидно, не могло подсказать девушке, что делать дальше, как ответить этой русской сказочной красавице. Она и одета-то как-то не по погоде – в тонкую спортивную куртку, вязаную белую шапочку, джинсы и пресловутые кеды. Вовсе не графиня, явившаяся за наследством, а дурочка на побитой иномарке, ищущая неприятностей на свои нижние девяносто.

– Она как раз по адресу! – ляпнул вдруг Костя. – Графиня Воронова явилась за наследством и думает получить за вон те развалины свой миллион долларов! И меня приволокла! И бизнес строить удумала! Объясните ей, что зря все это.

А ведь обитательница домика и не обратила сперва внимания на высокого парня в кожаной куртке и невзрачной черной шапочке. Но, что куда более странно, женщина совершенно спокойно восприняла все сказанное им, словно она уже не первый год ждала прибытия Натальи. Ее лицо даже озарила лучезарная улыбка.

– Правда? – на полном серьезе спросила женщина.

– А чё, не видно по дуре? – усмехнулся Костя и сунул руки в карманы, чтобы выглядеть, как он считал, повнушительней. – Городская. Даже валенок у нее нет.

– У вас тоже нет валенок, – парировала женщина. – И мне кажется, девушка подавлена, но отнюдь не глупа.

– Вы чё, созвонились и сговорились?

– Я ее не знаю, Кость, – выдала Наталья, удивленно глядя на собеседницу.

Да и женщина из домика тоже первый раз видела и ее, и ее парня.

– Молодой человек, вы слишком несерьезно относитесь к наследству князя Ольховского. Если вам было поручено сопроводить эту девушку до Ольховки и обеспечить ей безопасность, вы справились, и можете быть свободны. Считайте, что это спасибо от крепостных князя Дмитрия.

– Сумасшедшая, охренела, да? Это моя невеста! – возмутился Костя.

Он схватил Наталью за руку и потянул прочь от ненормальной женщины. Он орал, что они с Вороновой уезжают, и явятся сюда только с геодезистом, чтобы обозначить границы участка, а в следующий раз приедут в Ольховку только с покупателями имущества.

– Не смей распоряжаться моим особняком! – воскликнула Воронова, вырывая руку из его крепкой хватки.

– Молодой человек, – женщина вдруг очутилась между ссорящимися Натальей и Костей, – пойдемте в хату, откормлю, обогрею, всё расскажу. А потом ступайте с Богом. Графиня – не ваша невеста. Она еще не родилась, а уже была помолвлена.

От этих слов Воронова вздрогнула. А где любовь? Она должна теперь выйти за старика, который пророчил ее в жены, пока она не появилась на свет. Сразу надо было догадаться, что это графско-княжеское наследство имеет не одного скелета в шкафу. Ей придется смириться и жить с престарелым мужем в Богом забытой Ольховке. И ни тебе гор, дрифта и сноуборда. Только покорение старшим и неравный брак. Кошмар! Неужели отец обо всем знал, когда отправлял ее сюда? А эта баба, крепостная крестьянка, как она себя называет, просто сваха. Ох, лучше уж меркантильный козёл вроде Кости, чем муж, которого она увидит первый раз при венчании.

– Не бойся, дорогая, – улыбнулась женщина. – Все не так страшно. Ну не пара этот человек тебе, али не видишь?

– Ты нас знаешь всего пять минут, сука! – огрызнулся Костя. – А уже мою невесту против меня настраиваешь.

– Успокойтесь, молодой человек, станьте добрее, внимательнее к людям. Все люди разные. Особенные. Из чувствовать надо и понимать. Глядишь, и не будут говорить, что вы кому-то не пара, – эта чудесная женщина словно не слышала дурных слов в свой адрес, а воспринимала только то, что ей самой хотелось.

– Детский сад, нет, дурдом «Ромашка»! – не переставал Костя. – Всё! Я в город! Вернусь с санитарами и полицией!

– Скатертью дорожка! – улыбнулась женщина уголками губ и перекрестила уходящего прочь парня, а потом тихо, чтобы слышала только Наталья, добавила. – По этой дороге хорошо, если раз в три дня одна машина проедет. А до нормальной трассы двадцать километров по лесу. Так что… если он не глупец, вернется через пару часов да чай у нас попросит. Иначе же… говорю я, места не обитаемые, волки тут голодные…

– Жестоко, – прижав ладонь ко рту, выговорила Наталья.

– Значит, вернется, пойдем, чай ему приготовим. Успокойся. Пусть сам поймет свою ошибку.

Два километра костылял Костя по колее от машины своей девушки. Бывшей девушки. Он окончательно и, кажется, бесповоротно решил, что с искательницей приключений жить совсем не намерен. Пускай у нее есть машина и хорошая одежда, пусть на карточке ее французских родственников лежит круглая сумма, а в Смоленской области имеется особняк. Но она еще хуже тусовщиц, лентяек и потребительниц. Ему нужна простая и неприхотливая, которая будет ждать его у теплого домашнего очага с готовым обедом. Вот такая, как эта бабища с десяткой из Ольховки. Только не сумасшедшая. Наталья для него слишком сложна и запутана. Она до безумия увлеклась своим наследством и думать забыла обо всяких отношениях. Возможно, отец ее этого и хотел. А он, Костя Попков, сам дурак, что взял отпуск и поехал через всю страну приватизировать непонятно чей особняк. Теперь он сам расплачивается за свои ошибки и тащится один через лес. Причем, уже за полдень и скоро начнет темнеть, холодать, а до областного центра тридцать с лишним километров. Пешком идти – не вариант. А ехать… на чем ехать? Если единственный, кто гуляет по дороге – колючий зимний ветер. Ближайшая остановка, которую они с Натальей проезжали – в десятке километров от поворота на Ольховку. А когда там будет следующая деревня, остается только гадать. Неуютно будет в лесу ночью. И холодно. Придется, всё-таки, наступить гордости и наглости на горло и вернуться в Ольховку, решил Костя, когда солнце начало клониться к горизонту. Пока светло, он добежал до полуразрушенного домика и вошел в теплые сени.

А за столом сидели две красивые женщины: одна – его бывшая девушка Наталья, в вязаном сером свитере и шарфе вокруг шеи, а вторая – местная жительница в белой блузке и ватном жилете. Но самым главным сейчас для него были не они, а горшок, полный пирожков и горячий самовар на столе. Схватить бы все это и съесть мигом, чтобы согреться.

– А где санитары да полицейские? – изобразив искреннее удивление на лице, спросила хозяйка. – Неужели по дороге их волки растерзали.

– Замерзли они, да и я еле живой добрался, – нашелся, как ответить на ее издевку Костя.

– Так присаживайся, откушай, гостем будешь, Константин Иванович. Да, будем знакомы, меня Анной звать, Петровной Ольховской.

– Спасибо, – кивнул Костя.

Мороз выбил из него все хамство и наглость. Он готов был стать самим ангелом, лишь бы ему позволили откусить от пирожка и запить горячим чаем. Но великодушная Анна предлагала все просто так, от чистого сердца, такому Косте, каким он был. Стоило парню откусить от вкусного пирожка и распробовать на языке вкус горячей картошки с луком, как хозяйка очутилась пред ним и строго сказала:

– Но учтите, Константин Иванович, если вы меня еще раз сукой назовете, сутки голодом ходить будете. И каждый раз, как сквернословить вздумаете да мысли гнусные озвучите, я на счетчик вас поставлю. И заморю. Глазом не моргну.

Загнанным волком он посмотрел на Анну Петровну снизу вверх. Ее пышную фигуру не способна была скрыть даже ватная телогрейка. Пышная женщина. Большая душа. Тёплая и добрая. Но строгая.

– Угу, – промямлил в ответ Костя, засовывая в рот очередную горячую картошину.

Наталья охнула от напора деревенской женщины. Как она легко укротила Костю. И без обид и сквернословия! Есть чему поучиться у этой славной женщину. Воронова и не подозревала, что работягу достаточно вот так, с плеча осадить, и он станет тише воды ниже травы.

Легенды за многие годы обрастают лишними подробностями. Сказанное пятьдесят, сто, двести лет назад, становится странным и наивным. Слова «твоя прабабка велела…» выглядят как подозрительная небылица. Так и в роду знахарок, бывших крепостных Ольховских, передавался из одного поколения в другое по женской линии странный наказ. Будто надо сторожить поместье князя, потому что в начале девятнадцатого века престарелая знахарка заговорила особняк, спрятала его от чужих глаз и наложила заклятье на потомков Вороновых. Они должны были вернуться в Смоленскую губернию, чтобы разобраться с наследством своего друга, улана Дмитрия Ольховского. И ключи от особняка тоже передавались от матери-знахарки к ее дочери. Долгие годы род колдуньи жил в деревне. А потом потихоньку все перебрались кто в Смоленск, кто в Москву, кто в Польшу. А в 1998 году последняя жительница Ольховки, шестнадцатилетняя Анна Петровна, уехала в город учиться на кулинара. Потом она вышла замуж, развестись успела. Но наказу она следовала беспрекословно. Летом женщина выращивала в Ольховке овощи, а зимой приезжала, чтобы проведать свой дом. Следующей весной она планировала нанять строителей, чтобы они отремонтировали старый дом деревенских знахарок. Да и участок, прилегающий к этому дому, уже лет двадцать как был приватизирован на имя ее матери. Когда проводили перепись, конечно же, в доме никого не обнаружилось, и знахарки Ольховские значились в данных статистики как жители областного центра.

И все же наказ передавался не зря. Графы Вороновы тоже всерьез отнеслись к завещанию, оставленному много лет назад. И теперь графиня со знахаркой встретились. Но в эту историю оказался вовлечен еще один человек, Костя Попков. Очевидно, прибыл он сюда не случайно, поняла Анна. И она прекрасно знала, откуда он такой взялся. Потому что во всей этой истории за двести лет не произошло еще ничего случайного. Колдуньи из Ольховки не позволили. Будто Бог на небесах следил за князем Ольховским и разыгрывал с ним какую-то занятную пьесу. Как по нотам.

Социальная сеть. Отличное место для колдуньи. Анна Ольховская и не подозревала, какой инструмент для ведьмы создали программисты. Она бы и не догадалась, если бы темной зимней ночью 2009 года она, раздосадованная предательством любимого мужа, не отправилась на прогулку по этой сети. Он только говорил, что любил. Десять лет рассказывал сказки, дарил цветы и на руках носил. Но он не стремился расставаться ни с одной из своих бывших. И Анну этот паршивец Ванька собирался оставить своей лучшей подругой после развода. Только для колдуньи из Ольховки отношения с мужчиной развивались всегда только в одном направлении. Нет дружбы после развода. Всё. Мосты сожжены. Но досада об утраченных впустую десяти годах жизни терзала Анну настолько сильно, что ей очень хотелось отомстить Ваньке. Этот кучерявый красавчик не ценил ее борщей да блинов с пирожками, нравились ему Иннка да Маринка, с которыми он гулял еще до свадьбы с Ольховской. И от этого на душе у ведьмы кошки скребли. Еще больше обидно ей было от досады, какой же слепой и тупой она жила все эти десять лет, когда любила изо всей души и отдавала себя Ваньке без остатка.

Она и о предательстве-то узнала через Интернет, когда случайно увидела перепост фотографии с Иннкой в ночном клубе, где та весьма недвусмысленно целовалась с Иваном. Иннка. Кто она? Всего лишь танцовщица из клуба, которая снимала штаны перед мужиками каждый вечер. Да, она стройная, похожа на фотомодель с глянцевой обложки мужского журнала. Не то, что Анна с ее пятидесятым размером – дородная бабища, о которой когда-то Некрасов сложил стихотворение про коней на скаку да избу горящую. Но Петровну совсем не смущало, что если она и станет фотомоделью, то исключительно для журнала «Колхозница». Ее смущало другое – как человек мог лгать ей столько лет? Неужели Анна была нужна ему только как кухарка? От досады Анна отправилась на страницу соперницы, откуда она узнала столько нового о своем муже, что сама диву далась. Всё. Развод и девичья фамилия. Ольховская – звучит гордо, не то, что Шарашкина. Но наследственная ведьма решила оставить напоследок Ваньке Шарашкину знатный подарок, о котором он не подозревал и не догадывался.

Повариха Анна распечатала его фотографию и прокляла по всем правилам, как ее учила родная бабка. Проткнула глаза и сердце красной ниткой да прочитала черные слова. И завещала ведьма Шарашкину страдать от одиночества, пока она не возлюбит кого другого. Вожделенно следила Анна за страницей бывшего и радовалась, когда понимала: одинок он как последний осенний лист. Ни одна, даже бывшая, в его сторону больше не смотрела. Но Ольховская молчала о своем колдовстве. Она чувствовала себя царицей, способной управлять чужими судьбами. Но на душе у женщины кошки скребли. Перед Богом за подлость было стыдно. Молилась она каждый день, пытаясь выпросить у Бога прощения, но легче Ольховской не становилось. Прийти к Ваньке и рассказать обо всем советовал ей батюшка. Но этого Анне хотелось меньше всего. И она решила действовать по-своему. Как ведьма.

Идея проклятий да приворотов через Интернет понравилась Анне, и решила она открыть свой бизнес. Не беда, что образование у нее поварское, книг по менеджменту да бухучету немало продают, и читать она умеет. И закон на ее стороне и позволяет зарегистрировать частное предприятие в подвальной квартирке в центре Смоленска. Главное – реклама и несколько удачных сеансов самой белой магии. И пошел к Анне неисчерпаемый поток клиенток, наделенных «венцами безбрачия». Не открывала ведьма своего секрета, только имя спрашивала да возраст, проводила некий ритуал для отвода глаз и отпускала клиентку. А сама открывала ноутбук и искала тех, на кого приворот изготовить, тех, кого прогнать из сердца вон. Только на проклятья у Ольховской было табу. Своего ей хватало. Бога боялась. Себе – еще ладно, вымолит она со временем у Господа прощения, докажет умнику на небесах, что Шарашкин козел непроходимый и подлец конченый. А другим – ни в коем случае, только добро нести да со здоровьем помогать. Ни за какие деньги она не проклинала. Ни за рубли, ни за доллары, ни даже за фунты стерлингов.

Да через год в Крыму случился у колдуньи небольшой курортный роман. Она совсем голову потеряла от сибирского бизнесмена, который и думать забыл о смоленской ведьме после возвращения домой. Но этого оказалось достаточно, чтобы с Шарашкина слетело ведьмино проклятье и он умудрился жениться на студентке Ксюхе. О, колдунья рвала и метала, когда обнаружила на странице в Сети парную фотографию Шарашкина с этой, которая была страшнее ядерной войны. Как можно было полюбить это нескладное создание с грубыми широкими губами, туповатой улыбочкой и орлиным носом. Ксюха на редкой фотографии была изображена без бутылки с пивом. Девушку, видимо, и приметил проклятый Иван только потому, что никому больше нужна такая не была. Счастье из нее после свадьбы било фонтаном. Фотографий она выкладывала уйму: вот я на пятом месяце, вот на девятом, а вот и моя красавица дочь.

Поганая зависть застлала глаза Анны, которая битых десять лет мечтала о ребенке. Об их с Шарашкиным ребенке. А тут какая-то уродина умудрилась родить ему. Ведьма не могла это просто так оставить. И наказать Ксюху за глупость хотелось еще больше. Стояла полная луна, когда Анна села с распечаткой фотографии счастливой Ксюхи с младенцем за стол, взяла иголку с красной нитью и начала нашептывать проклятье…

– Нельзя показывать младенца, посторонним, об этом все забыли, – рассказывала Ольховская Наталье Вороновой и ее спутнику, которого все больше захватывал рассказ о бизнесе смоленской ведьмы и история ее изощренных проклятий.

– Боже мой, – только и смогла вымолвить Наталья, – зачем вы невинного ребенка-то?

– Это козленок, а не ребенок. Дочь козла. На ней теперь увесистый венец безбрачия и печать одиночества. Но заклятие развеется, когда я продолжу свой род либо отец ее попросит у меня прощения за все подлости. Его отец убил мою любовь, он украл у меня молодость, а я должна видеть эту Ксюху Вконтакте и радоваться ее счастью? А потом корить себя, что не ценила Шарашкина? Еще чего! А знаете, почему я это все рассказываю?

Наталья и Костя безмолвно смотрели на наследную ведьму. Такая прекрасная женщина, а сколько грехов взяла она на душу. Хорошо еще, только венцы навесила, а могла же проклясть на болезнь или смерть. Но Анна боялась Бога, и об этом она повторяла очень часто. Обиженная и оскорбленная, она встала на дорогу подлой мести, а не отправилась в поисках своего счастья.

– Воронова! – резка сменила тему Анна. – Не много ли статусов ты обновляешь Вконтакте?

– Всего раз в сутки и без картинок, – на этот вопрос юная графиня прекрасно знала ответ.

– Слава Господу, что без картинок.

– Жалко, лайков маловато… – вздохнула девушка.

Зато Костя, кажется, сделал выводы из рассказа молодой ведьмы:

– К чему клонишь, Петровна?

– Ох, дура же ты, графиня… Ты знаешь, кто твои статусы читает? – охала Анна.

– Ну да, друзья, потому что мой профиль виден только друзьям! И не надо меня запугивать своими проклятьями! Я не трус! Я проклятий не боюсь! Я достаточно сильна, чтобы противостоять им!

– Не достаточно, – перебила ее ведьма. – Тобой можно манипулировать. Я проверила. Будь осторожней со статусами Вконтакте. Хотя бы, пока ты разбираешься с особняком, графиня!

«Деревенские ведьмы – знатоки Интернета!» – подумалось в этот момент Наталье. Юношеский максимализм не давал покоя. Ведьма проклинает всех через Вконтакте, смех да и только. Сказки! Именно этот статус она кинет сегодня вечером в социальную сеть и обязательно сопроводит картинкой роскошной русской красавицы. А потом и о проклятьях ее напишет. Глядишь, этому козлу Шарашкину дойдет через перепост, кто проклял его дочь.

Но деревенская ведьма, услышав от Натальи все, что услышала, только улыбнулась. Нет ни одного человека, которым Анна не могла манипулировать через распечатку фотографии. Профиль только для друзей – смешно. А знает ли Воронова всех своих друзей? Или только считает, что знает?

Петербург, осень 1814 г.

Княжна Шолохова обожала танцевать. Она мечтала делать это исключительно с князем Дмитрием, с которым осенью была назначена помолвка. Однако отец предпочитал посещать балы, на которые не приглашали Ольховского. Потому скучающей юной особе приходилось кружиться в вальсе с разными партнерами: молодыми и престарелыми, пылкими и влюбляющимися в нее с первого взгляда, и просто равнодушными. Она представляла на месте каждого из танцоров только князя Дмитрия. И стремилась танцевать как можно больше, потому что ей нравились эти фантазии.

Так было и в Петербурге, когда Оленька приняла приглашение от некого иностранца, представившегося румынским графом Андрэем Марку. Он совсем не походил на высокого статного Дмитрия, но был настолько галантен, что Оленьке не захотелось отказывать. Этот худощавый иностранец способен был обворожить. Его оружием обольщения выла отнюдь не широкая улыбка, как у Ольховского, а хитрый лисий взгляд. Он прекрасно говорил по-французски, и с первых движений в танце заговорил с княжной Шолоховой. Заискивающе, немного вызывающе.

Он читал ее словно открытую книгу. Будто у него давно имелся ключик от всех ее альбомов. И они завели разговор о Дмитрии Ольховском, такой прекрасной для Оленьки теме.

– О, да я знавал князя Дмитрия, – подхватил ее хвалебную речь иностранец, – добрейшей души человек. В 1812 году русская армия останавливалась неподалеку от нашего замка. И князь Дмитрий со своим чудесным другом проявили себя отважными воинами. Долго рассказывать, но я давно не видал такого смелого самоотверженного человека. Только не спрашивайте, что он для меня сделал. Он спас самое дорогое, что у меня есть.

– Я влюбилась в него с первого взгляда! – восторженно говорила Шолохова о своем возлюбленном. – И после ваших слов люблю еще больше!

Этот холодный остроносый маленький иностранец, казавшийся совсем безэмоциональным на первый взгляд, понимал каждую ее мысль.

– В него невозможно не влюбиться с первого взгляда! – это Оленька тоже знала. – Потому, княжна, если вы собираетесь за него замуж, вам придется не спускать с него глаз. Как бы другая красавица не захотела владеть им всецело.

Разговор об их общем знакомом продолжался несколько туров. И Андрэй, этот немолодой мужчина, будто желал говорить только о князе, ему нравилось плавать в океане воспоминаний княжны Шолоховой, он обожал ее мысли об этом человеке. А Оленьки ни на секунду не задумалась, зачем таинственному иностранцу князь Дмитрий. Наверняка, он что-то захотел продать князю.

Оленька почти угадала. Но если бы она знала, зачем приехал Андрэй Марку, то была бы с ним отнюдь не так любезна.