Вакансия за тридевять парсеков. Серия «Астробиолог». Вертолет без лопастей (Светлана Липницкая)

В процессе поисков внеземной жизни астробиологу жизненно необходим спрей от комаров. На его фоне меркнут даже телескопы и пробирки. Опытный ученый проведет эксперименты хоть в ведре, а наблюдению звезд больше мешают тучи, чем отсутствие оборудования. И хотя я пока всего лишь лаборант, к выбору репеллента тоже подхожу ответственно. Практика уже не раз доказывала, что кровососы чхать хотели на запись в трудовой книжке.

Мало какой жизни охота зарождаться в зимнюю стужу, да и осеннюю слякоть лучше пересидеть под зонтиком небытия, поэтому неудивительно, что пик выездных исследований приходится на лето. Но нынешнее выдалось таким дождливым, что ясные дни и ночи уже казались чем-то фантастическим, вроде как пойти воды попить и споткнуться о нахально развалившуюся под ногами инопланетную фауну. И только сегодня, словно извиняясь за свое недостойное поведение, погода наконец исправилась, и к вечеру чернильное небо угодливо засверкало россыпью звезд.

Мы с коллегами обосновались на обширном лугу, выросшем на месте древнего озера. Местность была дикая, с нехоженым лесом вокруг, и наша база смотрелась здесь чуждо и уныло. Три жилые палатки еще как-то спасала камуфляжная расцветка, но самая крупная, белая, для мобильной лаборатории, выглядела на фоне девственной природы, как свалившийся с небес холодильник. Возле нее громоздились кейсы с собранной породой, ради которой, собственно, все это и затевалось.

Чтобы определить вероятность существования инопланетян по скинутым с геологического плеча снимкам, надо быть не астробиологом, а волшебником. Так что, после долгих споров, руководство все же дало добро на самостоятельный сбор образцов и мстительно сослало нас в эту глушь.

Впрочем, портить пейзаж нам оставалось недолго. За прошедшую с прибытия неделю мы успели собрать все запланированное, с тоски расколупать парочку реликтовых камней в походных условиях и возжелать вернуться к цивилизованным. И могли быть дома еще вчера, если бы начальник не решил найти метеорит.

С последним все было не так просто. Из-за капризов погоды и руководства наша лаборатория прибыла сюда к окончанию персеидов, когда другие уже урвали и свое, и наше. Так что, несмотря на громкое «район повышенной метеоритной активности», надежды найти такую редкость у нас почти не было, и сейчас из палатки по этому поводу лилась околонаучная ругань моих старших коллег.

С заходом солнца на лугу похолодало, от леса потянуло сыростью, и комары окончательно обнаглели, злобно зудя над ушами и предпринимая суицидальные попытки испить из наших отравленных репеллентом тел. Стоило дернуть ладонью на особо яростный укус, как старенький телескоп, еще с ручной калибровкой, мгновенно сбивался. Я мучилась с ним уже полчаса, не теряя надежды все-таки поймать в объектив реактивно проносящийся метеор и подозревая, что начальник поручил мне это бесперспективное занятие исключительно из собственной гнусности. Наша вторая лаборантка Зиночка, мявшаяся рядом для компании, трещала без умолку, скрашивая мне досуг, и все бы ничего, если бы не выбранная ею тема:

– Саш, ты когда-нибудь пришельцев видела?

Я поспешно уткнулась в объектив, корча из себя самого занятого человека в мире, лишь бы не заставили отвечать. Этот вопрос мне не задавали разве что немые. Да если бы я видела инопланетян, давно б уже по миру колесила, проматывая нобелевскую премию! И ладно бы кто другой спросил, но Зина-то должна понимать!

В наше время обыватель свято уверен, что астробиологи – это такие не совсем адекватные люди, которые лично знакомы с зелеными человечками, сверхразумом Вселенной и летающим макаронным монстром. Мы ведь ищем жизнь с другой планеты и при этом смеем называть себя учеными – удивительно, как нас на костре не сожгли до сих пор! Приводить аргументы, рассказывать об исследованиях, научных данных и спорить о теории вероятности можно до хрипоты – толку не будет.

Посвящая жизнь этой науке, я мечтала исследовать звездные карты, проводить сложнейшие опыты, вычисляя плотность атмосферы далеких планет, рассчитывать вероятность возникновения жизни в дальних уголках космоса… Будни лаборанта оказались похожи на все это примерно так же, как удав на наковальню. Мой рабочий день заполнен отчетами, бумажками и изредка – ассистированием кому-то из старших коллег в опытах, таких скучных, что хоть вой. Да, чуть не забыла: еще я отвечаю на телефонные звонки. Практически секретарь, всего и разницы, что вместо писем бизнесменов у меня пробирки, а взамен табеля – квартальный отчет по биоматериалу. Только летние выезды немного выбиваются из этой рутины, но к серьезным делам меня не допускают и здесь.

– Я тоже пока не видела. Хотя однажды показалось, будто вот они, а потом проснулась до конца и поняла, что это кот, – как ни в чем не бывало продолжила Зиночка, так и не дождавшись ответа. – Кстати, на орбите Сатурна новый спутник нашли, слышала? Шустрый такой, планету за тридцать часов облетает! Вот бы это не спутник был, а инопланетный корабль…

Знай я Зиночку похуже, может, и поверила бы, а так лишь глаза закатила. Коллега каждый день радовала нас очередным открытием века, почерпнутым в каком-нибудь «Вестнике необъяснимого» и прочих пестрящих сенсациями и заговорами от подагры газетенках.

Во времена моего детства лабораторий, подобных нашей, еще не было, и найти работу молодому астробилогу было труднее, чем выжать нефть из облака. Но лет десять назад какой-то благословенный ученый все же сумел пропихнуть проект с претенциозным названием «Доступная наука». Благодаря ему правительство расщедрилось аж на три десятка новых институтов, отжалев для этих нужд кучку ветхих зданий и выделив небольшой бюджет. Мне повезло вдвойне: НИИ имени Рябинова располагал вакантным местом и находился в моем родном городе. Сумасшедших, готовых сутками пахать за штатную ставку лаборанта, оказалось всего двое: я и Зиночка. К сожалению, вскоре выяснилось, что девчонка предпочитает настоящей науке фантастику, так что родственными душами нас назвать сложно. Но хоть с астрологами нас не путает, и то хорошо.

– Вряд ли инопланетяне настолько круты, что построили галактический движок раньше нас, – осторожно подметила я, чтобы и коллегу не обидеть, и собственное мнение обозначить. – Тут бы микроб найти, какой там корабль…

– Да ты что?! – возмутилась Зиночка, глядя на меня, как на святотатца. – Не будешь верить – не сбудется! Мечтать надо с размахом: чтоб космические крейсеры, межзвездные перелеты, прекрасные гуманоиды с горящим взором… Ну чего ты хохочешь?

– По-моему, мы с тобой разные книжки читаем. Что-то не помню в справочнике Биля прекрасных гуманоидов, если не считать портрета юного Эйнштейна, конечно.

– Да ну тебя, – отмахнулась девчонка, – пессимистка!

Тут она была неправа. Чтобы часами ковыряться в пробирках, пытаясь выяснить, действительно ли клеткам позарез нужна вода, надо быть урожденным оптимистом. Про воду, конечно, утрирую, но суть не меняется: мы изучаем то, чего, возможно, вообще нет. Без неуемного любопытства и веры в чудо в нашем деле свихнуться можно. Просто, в отличие от Зиночки, я надеялась найти не знойного пришельца со стальным бицепсом, а всего лишь бактерию. После всего, что я ради них вытерпела, внеземные микроорганизмы просто обязаны если не жениться на мне, то хотя бы даться в руки! Вот тогда и окупятся все годы учебы, стажировки, работы и даже сегодняшняя ночь в компании голодных комаров.

– Девочки, закругляемся! – окликнула нас высунувшаяся из белой палатки Инна Ивановна, как всегда что-то жующая. Я однажды видела, как она проводила опыт, ритмично хрустя сухариками над чашкой Петри, к вящему недовольству нашего начальника, Вилаина Иосифовича. Но, в отличие от нас, зеленых лаборантов, она могла игнорировать его бубнеж с достоинством сидящей на столбе вороны. Я бы прониклась к ней еще больше, если бы не попытки сосватать мне сына, с упором на то, что «красивой молодой девочке» необходим мужик за спиной.

Насчет красивой спорить, конечно, не хотелось, но ежеутренняя реальность мягко намекала, что дивное сочетание серых глаз с лиловыми синяками под ними и встрепанная шевелюра невнятного оттенка (вернее, пепельно-русого, как сейчас говорят по-модному) путь на обложки глянцевых журналов мне закрыли. Разве что в рубрику «Трудоголик месяца». Конечно, хороший отпуск дело бы исправил, но как, спрашивается, выкроить на него время? Убийственный график не позволял мне завести даже зверушку, не говоря уж о ком-то покрупнее и побородатее, да и не до того сейчас. Вот когда найду бактерию, тогда и посмотрим.

Лабораторная палатка была разделена надвое: с одной стороны, отгороженный клеенчатой ширмой, находился рабочий бокс, а другую мы креативно приспособили под склад и общую столовую, сгрузив туда нехитрый скарб и установив пластиковый столик, сейчас заваленный походным провиантом, аптечками, фонариками и прочей мелочевкой. Здесь мирно гудел генератор, привычно пахло дезраствором, а у входа эксцентрично совещались Вилаин и его заместитель Нинель Рустамовна. Последней совершенно не нравилась затея с метеоритами, и я по опыту знала, что в случаях разборок между этими двумя самым верным будет не вмешиваться. Мы с Зиночкой цапнули по пачке чипсов, забились в уголок, прихватив на двоих один плед, и притворились ветошью, когда распаленная Нинель перешла на ультразвук:

– Да будь здесь метеориты, их бы давно уже выкопали! Пока НИИ тянул резину, тут астероид распилить можно было! На что вы надеетесь?! Можно подумать, у нас дел нет!

– А по-вашему, мы здесь цветочки нюхаем?! Это тоже работа! – заорал в ответ Вилаин, выпячивая вперед брюшко в идеально выглаженном лабораторном халате. Как ему удалось сохранить его в таком виде средь непаханой природы, оставалось лишь гадать. – Если найдем хоть один образчик…

– У конкурентов ваш образчик! Они-то не ждали у моря погоды, третья лаборатория еще в июле приехала! Сто раз успели этот кратер обыскать, если здесь что и было, оно теперь у них! Конечно, вам времени не жаль, не у вас из-за этой задержки килограмм отчетов сгорит!

– Нинель Рустамовна, я не собираюсь упускать такой шанс из-за вашей нерасторопности!

Нинель раздулась от возмущения, зло сплюнула и выскочила из палатки, оставив начальника мрачно пыхтеть ей вслед. Обвинения, конечно, были беспочвенны, и Вилаин, кажется, сам это понял, поскольку, немного поворчав себе под нос, виновато покосился на выход и распорядился:

– Верните ее кто-нибудь, а то еще на зверя какого напорется, все-таки дикий лес.

Идти пришлось мне, потому что Инна уже сбежала в свою палатку, а Зиночка, услышав про зверя, так испуганно вытаращила глаза, будто углядела за стеной стаю вурдалаков. Налобный фонарик Нинель светился у самой кромки леса, где бесстрашная дама и обнаружилась.

– Что, самому прийти кишка тонка? – прозорливо усмехнулась она, стоило мне подойти. – Вот скажи, Саш, разве я не права? Давайте еще клад поищем, чего там! На год тут останемся, раз приехали! Тьфу!

На самом деле я тоже сомневалась, что мы что-то найдем. Но это у Нинель в городе исследования, а меня терпеливо ждут расписание, дневник наблюдений и жаркая переписка с бухгалтерией о целесообразности покупки хроматографа. Выступать против задержки при таком раскладе просто невыгодно.

– Может, тут завтра новый метеорит упадет, а мы рядом, – предположила я, задирая голову к звездам. – Не зря же этот район в сводках указан.

Когда-то я надеялась, что один из небесных камешков принесет с собой мою неуловимую бактерию, но вот уже три года эту мечту жестоко бьет реальность. Трудно верить в чудо, когда удача раз за разом щелкает тебя по носу и с глумливым хохотом убегает, но отчаиваться в нашем деле точно нельзя. Все равно найду, так или иначе!

– А чего не звездолет сразу? С зелеными человечками на борту, – неожиданно скептически сморщилась Нинель. – Саш, тебе сколько, двадцать шесть? Когда я была в твоем возрасте, я тоже во все это верила. Надеялась на первый контакт и прочую чепуху. А в итоге у меня ревматизм от таких вот гуляний, а из пришельцев только Вилаин – будь он неладен! – Иосифович, который точно со звезды плашмя рухнул, раз очевидного не понимает.

– Тогда зачем вы тут работаете? – неприятно удивилась я.

– А куда деваться? – Нинель обвела луг руками, словно предлагая мне найти на нем свободную вакансию. – Я этому двадцать лет отдала, а профессия у нас, сама знаешь, специфичная. Куда мне с ней идти, на завод? Или полы мыть? Переучиваться уже поздно, лет через десять на пенсию выйду и забуду это все как страшный сон. А тебе совет: бросай, пока еще можешь. Астробиология только издали красивая, а на деле – манок для мечтателей. Иди туда, где реальные вещи изучают, а не сказки.

– Если вам не удалось, это не значит, что на всей науке надо ставить крест. Я не для того столько училась, чтобы сейчас все переиграть.

– Дурочка, – вздохнула коллега. – Ладно, пошли спать, толку тут стоять и мерзнуть.

– Я прогуляюсь.

Возвращаться не хотелось, надо было пройтись немного и развеять неприятный осадок. Интересно, давно она разочаровалась в своем деле? После первой неудачи? Десятой? А я в сорок шесть тоже буду бурчать на молодых коллег? Да, у нас не самая активная наука, но ведь когда-то люди считали Землю плоской, а Луну – недосягаемой. Новые открытия того стоят, что бы там ни говорила Нинель.

Женщина пожала плечами и ушла, а я вернулась к оставленному посреди луга телескопу. Бросить все, ха! Университет, многочисленные курсы, стажировка, работа – и все коту под хвост?!

Глупая обида не желала униматься. Разочаровываться в людях, которыми восхищаешься, – это самое противное. Но ничего. Стоит мне отыскать нужное, и Нинель первая прибежит с извинениями! Еще автограф попросит! Я стану самым уважаемым астробиологом мира и докажу, что наша наука – не пустой звук. И всем лаборантам поведаю, как в свое время меня уговаривали все бросить.

Подняв настроение фантазиями о карьерном скачке, я сложила все линзы в боксы, чтобы им не повредила ночная роса, накрыла чехлом окуляр и уже собиралась идти спать, когда на горизонте появилась падающая звезда. Суеверным человеком меня не назовешь, но раз никто не видит… Скрестив пальцы, я зажмурилась и представила, как увижу в микроскоп свою самую заветную мечту.

– Пусть оно сбудется, пусть сбудется…

Не знаю, услышала ли меня звезда, но откровенный игнор с ее стороны я ощутила, едва открыв глаза. Она продолжала лететь как ни в чем не бывало, наплевательски отнесясь не только ко мне, но и к атмосферному трению, в котором давно должна была сгореть. И если первое было в порядке вещей, то второе в реальной жизни случалось довольно редко.

Неужели метеорит?..

Я хищно подобралась, не отрывая взгляда от яркой точки: если удастся хоть примерно понять, куда он упадет, можно с чистой душой захапать находку себе. Только бы успеть туда раньше третьей лаборатории!

И тут «метеорит» окончательно пренебрег логикой и споро метнулся в сторону, чего порядочные небесные тела на моей памяти себе не позволяли. Я ошарашенно открыла рот, пытаясь сообразить, что бы это значило, и в этот момент светящийся диск резко прибавил в объеме и, заложив широкую дугу, беззвучно канул в лесу.

– Ребята! – отмерла я, бросаясь к палаткам. – Сюда! Скорее!

– Что еще стряслось? – проворчал Вилаин, выглядывая из второй справа палатки. Судя по хмурому лицу, он уже забрался в спальный мешок и экстренно вылезать оттуда ему не понравилось.

– Там аномалия! НЛО! Бежим скорее, недалеко упало! Вон над той сосной…

– Саша, не выдумывай! – сердито прервала Нинель, не соизволив даже выглянуть. – Понимаю, тебе хочется утереть мне нос после нашего разговора, но поднимать всех ради…

– Я не вру! Честное слово, там метеорит! – Я аж запрыгала, не в силах контролировать собственные эмоции. – Крупный! И близко, прямо деревья подсветились! Бежим, пока никто не хватился!

– Саша, иди спать!

– Но это правда!

– Александра! – грозно нахмурился Вилаин. – Учите матчасть! Если бы неподалеку действительно что-то рухнуло, мы бы это услышали! Булыжники с неба бесшумно не падают, вам ли не знать? Тут бы грохоту было на весь лес! Если он и был, то очень далеко, искать смысла нет, мы просто не дойдем. Идите в палатку!

Резон в его словах был, но ведь я своими глазами видела! Мало ли, почему он не шумел, как раз на месте и разобрались бы!

– Но…

– Саш, да уймись ты, ради бога! – простонала из глубин общей с Нинель палатки Инна Ивановна. – Дай поспать нормально!

– Сашенька, пожалуйста! – поддержала ее Зиночка. – Мне тут одной холодно.

Я затопталась на месте, нервно кусая губу и разрываясь между страхом перед ночным лесом и горячим желанием первой успеть к такой диковинке. Ну как они не понимают! Крупный метеорит – это же такая редкость! Даже без жизни на нем, он уникален сам по себе! В любой лаборатории с руками оторвут, а эти идти не хотят!

– Быстро! – рявкнул начальник, шлепком по щеке отправляя алчно присосавшегося к ней комара в лучший мир и во избежание дальнейших споров застегивая тент с внутренней стороны.

Делать было нечего. Неохотно зайдя в нашу с Зиночкой палатку, я плюхнулась на спальный мешок, не потрудившись забраться внутрь, выключила фонарь и угрюмо отвернулась к стене.

– Что там было-то? – прошептала в темноте любопытная Зиночка, еще не успевшая обрасти коркой скептицизма.

Ответа она не дождалась, еще немного поворочалась и затихла. Я свирепо разглядывала колышущийся от ветерка тент и решала, хватит ли мне смелости уйти в одиночку. Да, лес дикий, тут действительно водятся животные – нас предупреждали перед приездом. Но каков шанс нарваться на хищника в километре от собственной базы? Да мы днем так шумели, что все зверье распугали! И вообще они летом не нападают, им и так не голодно. Венец природы я или не венец?! Ну, хотя бы шапка?..

Если сидеть в теплой палатке, пока все самое интересное происходит снаружи, немудрено разочароваться. Но я-то не Нинель, чтобы упустить свой шанс найти что-то стоящее. Так пусть отравится медведь, решивший сожрать меня на пути к открытию века!

Труднее всего было дождаться, когда все уснут. Первой на весь лагерь громогласно захрапела Инна Ивановна, умудряясь аппетитно причмокивать даже во сне. Вычислить Вилаина тоже было нетрудно, да и Зиночка сопела ощутимо. А вот понять, спит ли Нинель, было почти невозможно, разве что выползти наружу и приложить к чужой палатке ухо. Пришлось выжидать, и через несколько минут я чуть не уснула сама.

С трудом продравшись сквозь дремоту и недостойное будущего нобелевского лауреата желание плотнее укутаться в мешок, я осторожно, не включая фонарь для пущей конспирации, прокралась в лабораторную палатку. Отыскать в потемках стол оказалось просто, а вот найти на нем пустой контейнер (не в кулак же осколки собирать!) удалось не сразу. Сперва нащупалась банка «крюшона», потом опять она. Беззвучно ругнувшись, я сунула настойчивую газировку в карман безрукавки, чтоб не попадался под руку, наконец нашла бокс и даже рабочие перчатки, но, выбираясь к выходу, зацепила стол и чуть не перебудила всех грохотом. Не дожидаясь, пока меня хватятся и пришьют к спальнику во избежание, я бросилась в лес, решив больше не искушать судьбу. Теперь главное успеть вовремя!

Конец лета – коварное время года. Днем еще обманчиво тепло, но ночи уже холодные. Руки быстро покрылись гусиной кожей, а в лесной сырости закоченели даже те части тела, существование которых до сих пор оставалось тайной, и неожиданное воссоединение с ними отнюдь не радовало. Рабочие перчатки, надетые для тепла, а заодно чтоб не потерять, помогали слабо. В довершение моих бед откуда-то приползла одинокая туча, и по макушкам сосен зашелестел мелкий противный дождик. Пока он не долетал вниз, но перспектива промокнуть насквозь волновала меня сейчас меньше всего.

Собственную глупость, граничащую со слабоумием, я осознала уже через сотню шагов, когда, неуверенно оглянувшись назад, обнаружила сомкнувшиеся деревья и тьму. Вторую ошибку я совершила, понадеявшись, что достаточно будет диаметрально сменить направление, чтобы выйти обратно на луг. Что это не так, стало ясно, когда ни через пять, ни через двадцать минут лес редеть и не подумал, а проклятая поляна словно растворилась. Некоторое время я еще пыталась отыскать выход, хаотично выхватывая из темноты деревья фонарным лучом, а когда наконец признала, что заблудилась, не помнила уже не только откуда пришла, но и откуда ушла.

В ночном лесу было жутко. Зябко ежась и панически оглядываясь на каждый шорох, я замерла на месте, стараясь не паниковать. Спокойно. Я не могла уйти далеко, меня в любом случае найдут. Хотя бы в качестве обглоданных костей в чернике…

Так, собраться! Летняя ночь короткая, через пять-шесть часов рассветет, и я мигом соображу, в какую сторону двигаться. Можно, конечно, покричать, пытаясь добудиться коллег и припахать их к неурочным спасательным работам, но шуметь было откровенно боязно. Мало ли кто меня услышит, может, рядом волки бродят. Или медведи. Или маньяки! Впрочем, единственный, кто тянет на роль маньяка в этой глуши – Вилаин Иосифович. Значит, осталось не наткнуться на хищника, и дело в шляпе. В конце концов, можно развести сигнальный костер. Правда, для этого придется отыскать в насквозь промоченном дождями лесу сухие ветки и спички. Добыть единорога и то реальнее.

Над головой издевательски покачивались макушки сосен, но даже не будь их, определить направление по хорошо знакомым звездам помешал бы дождь. Я определила север по веткам, но не успела обрадоваться собственной находчивости, как с ужасом поняла, что все равно не помню, в какой стороне света находится поляна с нашим лагерем. Летчик вертолета, который выбросил нас тут со всем нашим скарбом и поспешил смыться подальше от сумасшедших ученых, готовых в такую погоду ползать по лесу, снабдил нас рацией и прочел целую лекцию о том, как мы должны себя вести, чтобы вернуться домой в полном комплекте. Но кто его слушал? Нам же в голову прийти не могло, что кто-то сунется в лес ночью, да еще в одиночку!

Ну я и влипла. А самое обидное, что даже винить некого: коллеги честно отговаривали меня от сомнительной авантюры. И о чем только думала? Что тут в потемках найти можно, кроме приключений на нижние девяносто?!

Приключения не заставили себя ждать. Пока я предавалась самобичеванию и принимала покачивающиеся кусты неподалеку за последствия легкого ветерка, они вели себя более-менее пристойно. Но стоило вынырнуть из тяжких раздумий и в сердцах пнуть какую-то кочку, как упомянутая растительность отчетливо хрустнула, закачалась и выстрелила мне в ноги серым комком.

Взаимно не представившись, мы с комком шарахнулись в разные стороны. Я с перепугу даже завизжать не успела, только прицельно метнула в неведомую тварь контейнер, а дальше мое тело драпануло без участия разума, на чистых инстинктах. Во всяком случае, ни понять, кто это был, ни запомнить направление позорного бегства от дикой природы я и не подумала.

Обгоняя собственную душу, я бежала вглубь леса, не разбирая дороги. Легкие разрывались от непривычной нагрузки, адреналин горячил кровь. Изнеженный организм задохнулся уже на первых секундах бега, но страх быть съеденной гнал вперед, пока какая-то благословенная коряга не попалась под ноги. Я споткнулась и кубарем скатилась в овраг, умудрившись в полете сбить с головы фонарь.

На дне было воды по щиколотку, так что ботинки моментально промокли насквозь, а холодная жижа, попавшая на ноги, слегка меня отрезвила. Стоя на четвереньках, я с минуту пыталась нормально вдохнуть, но воздуха каждый раз было слишком мало. Верхушки сосен частично защищали от дождя, но все равно было сыро и мерзко. Пахло хвоей, плесенью и влажной землей, а еще ни зги не было видно. Фонарь, судя по всему, утоп в грязи и даже не просвечивал, а непривыкшие к полной тьме глаза казались ослепшими.

Когда под ноги внезапно бросается что-то живое, тут не до фото на память. Единственное, что я успела понять, – оно мелкое, размером с небольшую собаку, но более жилистое. Заяц, что ли? Ну конечно! Прятался себе под кустом, а тут матерящийся лаборант кочки пинает! Наверно, испугался больше меня, бедняжка. Даже стыдно теперь перед ним.

Немного успокоившись, я попыталась найти фонарь, но тот не прощупывался. М-да, повезло мне, что темноты не боюсь. Длительное пребывание в этом овраге грозило бронхитом, циститом и острым кишечным расстройством, так что пришлось волей-неволей карабкаться наверх. Тут меня ждала очередная подлянка: бережок был глинистым, раскис под летними дождями и теперь представлял собой веселенькую горку – хоть на саночках катайся. Склизкая грязь скользила, не давая достаточной опоры. Препятствие далось нелегко, и, выкарабкавшись, я уселась прямо на землю, шумно переводя дух. Чего теперь терять-то, все равно уже изгваздалась по уши! Футболка была безвозвратно испорчена, безрукавка промокла насквозь, а в ботинках хлюпала грязная жижа. Перчатки вообще порвались, пришлось их выбросить. Испачканные брюки противно липли к икрам, ноги наотрез отказывались куда-то идти, а мозг уныло ворочал непривычно мрачные мыслишки. Сходила за мечтой!

Соображалка в таких условиях работала с натужным скрипом, будто заржавела от сырости. Остаться здесь, чтобы не заплутать окончательно, или все же попытаться самостоятельно отыскать выход? С одной стороны, в следующий раз есть шанс свалиться вместо оврага в чью-нибудь берлогу, но и сидеть тут в качестве шведского стола для полуночной тусовки комаров не хотелось. И вообще, вдруг повезет споткнуться о метеорит? Тем более, что в месте падения мог остаться пятачок выжженной травы, зарево которого при удачном стечении обстоятельств можно увидеть издали.

А что если на дерево влезть? Они здесь густо растут, далеко не посмотришь, но сверху в любом случае видно лучше, чем с земли. Надо только выбрать ствол покорявее, чтобы была опора ногам. Высоко мое избалованное городской жизнью тело не поднимется, но попробовать стоит. Может, и базу свою разгляжу.

Приободрившись, я с видом бывалого скалолаза приблизилась к ближайшей сосне. Дерево насмешливо покачивало нижними ветками на уровне моей макушки, намекая, что до венца природы мне, как лопуху до баобаба. Лихо хекнув, я взмахнула ногой, пытаясь достать до них, и с шипением свалилась к корням, зажимая старчески хрупнувшее бедро и начиная подозревать, что дикую природу недолюбливаю.

К счастью, боль вскоре отступила, а нога осталась при мне и даже работала. Повезло еще, что связки не порвала! Желания состязаться в гибкости с проклятущим деревом резко поубавилось, и я ограничилась тем, что подпрыгнула и, кое-как уцепившись за ветку, повисла на ней сарделькой. Высота прибавилась, видимость – наоборот. Я повисела еще немного, пытаясь затылком отвести от лица хвойную лапу и чувствуя себя дегустатором маленьких, пахнущих елочкой шприцов, и спрыгнула. Нет, так ничего не выйдет, надо искать другие варианты.

И тут…

Я недоверчиво прищурилась, пытаясь понять, не мерещится ли мне. Точно, в переплетении ветвей четко виднелся огонек. И не какой-нибудь там мифический, манящий путников в болото, а нормальный, яркий, явно электрический огонек! Да это же коллеги фонари зажгли, больше некому! Хотя где-то поблизости до сих пор базируется третья лаборатория… Без разницы, все равно это люди! Нашлась, ура!

Снисходительно фыркнув на несговорчивую сосну, я побежала на свет.

Первая моя мысль была глубоко нецензурной. Я собиралась экспрессивно высказать ее вслух, но так и застыла, широко раскрыв рот, вытаращив глаза и пытаясь понять, что же вижу.

На противоположном краю небольшой полянки, мерцая разноцветными огоньками и лучась ровным белым светом, стояла штуковина, навевавшая мысли о фантастических фильмах. Вытянутой формы, абсолютно обтекаемая, вся какая-то скругленная и даже на вид очень быстрая, больше всего она напоминала высокотехнологичный истребитель. Или, скорее, вертолет: по бокам виднелись два цилиндрических изгиба, в которых, должно быть, располагались лопасти. Не на шутку раздухарившийся дождь щедро поливал все вокруг, а на поверхности «вертолета» моментально испарялся, создавая впечатление, что эта штука дымится. На фоне ярких переливчатых огоньков это смотрелось довольно таинственно, если не сказать зловеще.

У подножия странной машинки обнаружились трое людей. Свет, исходивший от странного аппарата, хорошо освещал полянку, давая возможность их рассмотреть, в то время как они меня заметить не могли. И хотя расстояние мешало разглядеть лица подробно, двое из этой странной компании показались мне похожими, как близнецы. Лысые, широкоплечие и тощие – точь-в-точь вешалки, они синхронно вышагивали по поляне, как два зеркальных отражения друг друга. Оба держали в руках по приборчику, которые направляли на лес, раскачивая ими туда-сюда, будто искали сеть.

Третий был повыше ростом и с интересом осматривался, а время от времени что-то строчил в странном полупрозрачном планшете. Кисти его рук металлически поблескивали, как если бы там были какие-то крупные украшения. Только не понятно, какие именно – не перчатки же, в самом деле! Да еще такие бестолковые, прикрывающие только суставы пальцев и немного – тыльную сторону ладони. Кроме того, подозрительный тип отличался такой жгучей блондинистостью, что напоминал припорошенный сахарной пудрой колобок. Альбинос, что ли? И лысые двойняшки. М-да, в странном месте нынче слет любителей альтернативной внешности проходит…

Затаившись на краю полянки, я лихорадочно соображала. Кто эти люди? Явно какие-то данные собирают… Ученые? Одно можно сказать наверняка: это точно не третья лаборатория. Но почему нас не предупредили, что в районе работает кто-то еще? Стоит ли выйти к ним и напроситься в попутчики? А вдруг это военные, у которых приказ стрелять на поражение по заблудившимся в лесу девицам?

Хотя оружия ни у кого из них не было, на моих коллег эти ребята походили меньше всего. На всех троих были одинаковые темные комбинезоны с v-образным вырезом и светлыми нашивками на плечах и груди. Похоже, серьезная контора, раз даже корпоративная форма есть. Мы, например, просто надеваем халаты поверх обычной одежды, и то исключительно в лаборатории, а здесь вообще каждый ходит, в чем хочет. Что же они тут делают? Может, в этом лесу аномальная зона сейсмической активности, и сюда отрядили группу перспективных геологов на проверку? Или здесь водится редкий вид бобров и какой-нибудь НИИ вскладчину нанял вертолет для их изучения?

«Вертолет» с этой версией сочетался плохо. Ничего себе техника для бобров! Конечно, не все НИИ такие нищие, как наш. Я как-то участвовала в приемке новой техники и видела чужие накладные. Пара строк, прихваченных взглядом, позволила сделать вывод, что некоторые лаборатории укомплектованы по самое не могу. Их, наверное, лесной «вертолет» и не удивил бы.

Я же не могла отвести взгляд. Где еще такое увидишь? Не в лаборатории же – там одни отчеты, колбы да пробирки. Спутники, ракеты, космические телескопы мне попадались только на чертежах, хоть мы и работали с их данными почти каждый день. Что поделать, провинциальная лаборатория по большей части довольствовалась присланными данными, из серьезной техники у нас был разве что Вилаиновский металлоискатель. А тут такое футуристичное чудо, будто всамделишный корабль инопланетян! С ума сойду, если не рассмотрю поближе!

Оглянувшись на геологов-военных, или кто они там, я осторожно перебежала на другой край поляны и с любопытством высунулась из кустов.

Лопастей в окружностях не было, что сперва заставило меня усомниться в вертолетной классификации. Но потом вспомнилось, что домашние вентиляторы тоже бывают безлопастными: ветерок там дует из таких же кружков, только диаметром поменьше. Если бывают вентиляторы без лопастей, то и вертолеты, наверное, тоже могут быть? В том, что эта штука летает, сомнений быть не могло, иначе как бы она проехала по такому глухому лесу?

Легкий ветерок, гуляющий по поляне, в сырой одежде казался ледяным ураганом, от «вертолета» же шло ровное, убаюкивающее тепло, которое ощущалось даже с расстояния. Подкравшись поближе, я осторожно протянула руки к чуду техники и почувствовала, как медленно отогреваются озябшие пальцы. Представляю, как уютно внутри этой штуки!

Будто дразнясь, «вертолет» зиял открытым в брюхе шлюзом, от которого до самой земли спускались ровные белые ступенечки. Они заворожили меня, как ворону из басни – нежный голосок лисицы. Мысли в голове роились, как взбешенные дымарем пчелы.

Ну что случится плохого, если я тихонько заглянуть внутрь? Всего-то одним глазком, все равно трое ученых отошли на другой конец поляны. Даже обувь сниму, чтобы не оставлять на белом пластике ступенек грязные следы. Погреюсь буквально минутку – и быстро назад, никто и не заметит, что я там была.

«А вдруг это все-таки военные? Вдруг это секретный объект, и ты совершишь преступление, войдя туда?» – испуганно проблеяла моя внутренняя трусиха.

Ну не убьют же меня, в самом деле! Зато будет, что коллегам рассказать. Метеорит не нашла, но все равно не зря прошлась…

Согреться хотелось так сильно, что сомнения отошли на второй план. Убедившись, что «геологи» пока не собираются возвращаться, я под барабанную дробь сердца поставила разутую и наскоро оттертую от грязи ногу на теплую, будто прогретую солнцем ступеньку и замерла, ожидая чего-то страшного.

Но ничего не случилось. Не взвыла сирена, разрывая ночную тишину, из шлюза не высунулись стволы пулеметов, а люди даже не посмотрели в мою сторону, продолжая разгуливать по полянке как ни в чем не бывало. Осмелев, я вскарабкалась наверх, тщательно проверяя, не оставляю ли следов, но белый пластик будто впитывал влагу, мгновенно высушивая мокрые пятна. Внутри «вертолета» было изумительно тепло, светло и… пусто.

Нет, правда – пусто. Никаких приборов, рычагов, тумблеров и даже кресел для экипажа. Только белый полукруг стен со световым контуром по краю. Иллюминаторов тоже не было, хотя, готова поклясться, что снаружи видела затемненное стекло. Вот тебе и чудо техники! Обыкновенный муляж: снаружи красиво, а внутри полая коробка. Сплошной обман, а я-то думала…

Что ж, зато теперь все более-менее встало на свои места: должно быть, тут просто снимают кино. Будь здесь еще одна группа ученых, мы бы наверняка о ней знали: все новые НИИ общаются между собой и ведут общую базу. А вот кино нас никоим образом не касается, и предупреждать о выборе места для съемок никто бы не стал. Правда, не совсем понятно, куда делись операторы, режиссер, сценаристы и прочие необходимые этому действу люди. Может, еще не приехали или ушли на перерыв? А актеры внизу бродят, съемочную площадку осматривают. Интересно, про что фильм? Вот бы про космос, как раз декорации соответствующие! Или про какую-нибудь дождливую планету и далекое будущее. Здорово!

Продолжая осматриваться, а заодно и отогреваться, я на цыпочках двинулась вдоль стены. К кино я относилась равнодушно, но побывать на настоящей съемочной площадке все равно было интересно. На стене была едва заметная щелочка, и я протянула к ней руку.

Кусок стены так неожиданно отъехал в сторону, что я едва не выронила облепленную грязью обувку на безупречно чистый пол. Сунув нос в открывшуюся нишу, я заранее состроила виновато-извиняющуюся мину на случай, если там будет кто-то из съемочной группы, но это оказался обыкновенный шкаф. Причем бардак, который там царил, не поддавался описанию.

Прямо на полу, игнорируя три пустые полки, валялась гора трухлявого тряпья весьма несвежего вида. Над этим безобразием немым укором располагалась вешалка с целым набором разномастных плечиков с чехлами, надежно закрепленных на перекладине. Брезгливо приподнятый мною платок выглядел так, будто его пережевал и выплюнул огромный мазутный монстр. Ну у них и гримерка! Прибраться не могли, что ли?

И тут за стеной что-то бухнуло.

Присев с перепугу, я быстро огляделась, но в кабине пока никого не было. Зато за белыми панелями кто-то громко охнул, что-то сердито пробормотал и затопал вдоль стены.

В голову запоздало пришло, что за вторжение на съемочную площадку и нахальный осмотр декораций могут и штраф впаять, а прихватить деньги в лес я как-то не догадалась. Еще не хватало, чтоб меня арестовали! Решать, что делать, нужно было быстро, и я юркнула в захламленную гримерку, остервенело дергая дверцу, которая и не подумала сдвинуться хоть на сантиметр. Несколько драгоценных секунд понадобилось на то, чтобы понять, что из этого ничего не выйдет, и броситься в гору тряпок, зарываясь в них с головой.

Словно издеваясь, дверка с тихим шорохом скользнула на место, и в тот же миг кто-то вошел в кабину, бурча и постанывая. Мне оставалось лишь затаить дыхание и остервенело грызть ногти в отчаянной попытке хоть немного успокоить нервы. Надеюсь, дверца закрылась до того, как сюда вошли, иначе меня мигом рассекретят, и кто знает, что будет дальше. Голос за стеной был не слишком довольным. Слов не разобрать, но судя по тону, его обладатель был чему-то не рад. Лишь бы не моему визиту!

В шкафу пахло мылом, плесенью и луком, но было на удивление уютно. Даже свет был: узкая полоска непонятного материала, который мягко тлел, разгоняя темноту. Я пригрелась под тряпками и жалела только, что нельзя переодеться во что-нибудь сухое, не привлекая к себе внимания шумной возней. Хотя это, наверное, и к лучшему: если меня найдут, пусть увидят несчастную замурзанную девушку, а не нахальную особу, примеряющую сценические костюмы.

Вошедший тем временем прошелся по кабине, на миг задержавшись возле шкафа (мое сердце пропустило удар), с кряхтением опустился на что-то скрипнувшее и защелкал кнопками, каждая из которых отзывалась мелодичным писком. Пока я пыталась понять, откуда в пустой кабине взялись тумблеры и кресло, где-то глубоко в недрах декоративного вертолета начало зарождаться мерное гудение. С каждой нажатой кнопкой оно крепчало, и вскоре пол шкафчика ощутимо завибрировал. Все это прочно ассоциировалось с пилотом, разогревающим двигатель.

Черт возьми, если это аудиозапись, то она на редкость натуральная! Но не может же эта штука и впрямь сейчас взлететь? Я убедила себя, что это всего лишь декорация, и к тому, что «вертолет» может оказаться настоящим, была морально не готова. Но звуки и вибрация убеждали в обратном. Версия с фильмом казалась все глупее с каждой секундой.

Времени больше не оставалось, придется вылезать и сдаваться. Кто знает, откуда прилетела эта машинка? Может, с какой-нибудь сверхсекретной базы, где моему внезапному появлению совершенно не обрадуются. Явно же непростая техника – вон, даже кнопки в ней откуда ни возьмись появляются.

С сожалением выкарабкавшись из горы теплых тряпок, я присела на нее сверху, набираясь смелости. Всегда побаивалась разговаривать с незнакомыми людьми, а сейчас и вовсе покрылась холодным потом. Но идти надо. Так, сейчас встану и пойду, они меня не съедят. Вот прямо сейчас! Уже почти иду…

Попытки собраться с духом растянулись: идти на заклание было страшно до колик. Вдобавок вернулись трое «геологов» с поляны и тут же затараторили, рассаживаясь по местам и щелкая какими-то застежками.

Удивляться еще трем креслам, невесть откуда появившимся в недавно совсем пустой кабине, я уже не стала. Куда хуже было то, что экипаж говорил на совершенно незнакомом языке. Это что, шпионы какие-то? Или вообще преступники! Вдруг они устанавливали в лесу бомбу, а теперь спешат покинуть опасный район?!

«Планировали геноцид местных белок?» – усомнился внутренний голос.

Даже если нет, как с ними договариваться? Мы же друг друга просто не поймем! Тут на родном-то не всегда слова правильно подбираешь… Речь была певучая, но абсолютно незнакомая. Лингвистика – не мой конек, институтская программа латыни выжала из меня все соки. Кажется, ученые говорили на каком-то африканском диалекте. Или французском? А вот эти отрывистые звуки больше похожи на немецкие… Да что же это?! Ни одного знакомого слова, фразы, обрывка предложения! Точно шпионы! Но что они делали в лесу?

«Тестировали биооружие, – шепнуло сознание. – И ты теперь заразилась чем-то страшным».

По телу немедленно распространился нестерпимый зуд. Я ожесточенно зачесалась, с ужасом ища признаки страшной хвори. Общее самочувствие тоже пугало: болело все, включая ресницы, брови и прочие лишенные нервов части несчастного организма, ощутимо познабливало, а в довершение кошмара свербело в носу.

Со слезами выскочить из шкафа и броситься к экипажу с криками «где противоядие, мерзавцы» мне не дал взвывший басом двигатель. Я успела только заткнуть уши, а в следующую секунду «вертолет» будто подпрыгнул и вдруг резко рванул вперед.

Я с размаху хлопнулась затылком в пол, отнюдь не по своей воле перейдя из сидячего положения в лежачее. Костюмы вместе со мной по инерции проскользили к краю шкафа и с силой впечатались в стену. Оставалось лишь пустить слезу и возблагодарить замызганные тряпки за то, что они так удачно попали под голову, – чуть левее, и удар был бы значительно сильнее. Меня прижало к полу так, что трудно было поднять руку, а вот-вот, глядишь, и целиком раздавит.

Не думала, что когда-либо испытаю на себе все прелести перегрузки! Быть неучтенным пассажиром сверхзвукового истребителя оказалось ох как несладко. Если бы не тряпье, частично приглушившее давление и смягчившее опору, так легко бы точно не отделалась. Какая-то пуговица разъяренным кротом впивалась мне в бок, а перед глазами мелькали черные мушки.

Через несколько незабываемых мгновений давление убавилось, однако радоваться было рано. Пол накренился куда-то вбок, увлекая меня к противоположной стенке шкафа. Я чуть не свернула шею, повезло, что руки выставить успела. Разумеется, все тряпки комом перелетели за мной, похоронив измученное тело под лавиной грязной одежды. Вешалка осталась на месте, удивительным образом выровнявшись вместе с потолком.

Я еще долго лежала, приходя в себя, прежде чем рискнула сесть, на всякий случай придерживаясь за стену дрожащей рукой. Теперь понятно, почему тут такой бардак! Если они каждый раз так взлетают, удивительно, что вообще что-то цело!

Судя по ровному гулу двигателя, мы продолжали двигаться, но тряска закончилась вместе с перегрузкой. Странный полет. Сперва страшный разгон, рокот, прижимная сила – и вдруг относительная тишина и такой плавный ход, будто на пути совсем нет… воздуха.

Нет. Ну нет же, этого не может быть! Мы не могли выйти в космос так быстро – нет аппаратов, способных развить такую скорость. А если бы и были, перегрузка была бы намного, намного сильнее! У меня не было бы шансов пережить ее без скафандра и анатомического кресла, а ведь я даже не потеряла сознание!

Несмотря на разумные доводы, эта версия никак не желала покидать голову. Она прочно укоренилась где-то на подкорке и потихоньку сводила меня с ума, не желая отступать ни перед какими фактами.

Что теперь делать, тоже было непонятно. Даже если я сейчас выйду с повинной, вряд ли экипаж посадит свою футуристичную штуковину ради меня. Еще вниз сбросят и хорошо, если парашют дадут. Нет уж, лучше подождать с признаниями до приземления.

Съежившись на горе тряпок, я закрыла глаза и попыталась отрешиться от странных звуков, незнакомых запахов и мыслей о том, во что же меня угораздило вляпаться.

Лететь пришлось долго, я раз триста успела передумать и двести – решиться выйти, но каждый раз в последний момент находила повод остаться на месте. Приступы паники сменялись каким-то отупением и снова возвращались, чтобы замкнуть круг. В конце концов я почти успокоилась, решив действовать по обстоятельствам. И даже почти задремала – видимо, дала о себе знать эмоциональная и физическая перегрузка, – когда сильный толчок привел меня в чувство. «Вертолет» тряхнуло, потом внизу что-то грохнуло, и гудение двигателя быстро пошло на спад.

Похоже, мы прибыли.