Часть I «Микрофон включён!» Что же делать?.
«Микрофон включён!» В телевизионной или радиостудии зажглось световое табло с таким текстом или с текстом «Всё готово!». Или по громкой связи прозвучала команда «В эфире!», или «Начали!», или «Три, два, один, ноль!», или прозвучал звонок, сообщающий о том, что трансляция началась. Или команда режиссёра «Мотор! Начали!». Или просто человек вышел на какую-либо публику, на сцену, к трибуне, вскарабкался на броневик или танк на митинге. С этого мгновения Вас будут слышать или даже слушать незнакомые люди. Вы – в центре внимания. Всякий, кто испытал такое однажды, или испытывает ежедневно, знает особое волнение этого момента. Все замирают, ждут, что будет дальше. А будет только то, что станет делать главное действующее лицо, то есть Вы, уважаемый коллега. Попробуем вместе поразмышлять о том, что это лицо может или должно делать, как делать и для чего.
1. Кого и куда ведёт ведущий телерадиопередач?
В чём основа ремесла телерадиожурналиста или иного человека, выступающего перед публикой? Какова природа его деятельности? Понятно, что в ней присутствуют две стороны: тот, кто вещает, и тот, кто смотрит и слушает, иначе говоря, «ведущий» и «ведомый».
Попробуем понять, что делает ведущий. Неважно, ведущий информационной, публицистической, быть может, развлекательной передачи или ведущий какого-то разговорно-музыкального канала, лектор, конферансье, просто свадебный тамада – это безразлично. Независимо от жанра и формы, – с момента нажатия кнопки «Микрофон включён», появления на публике ведущий организует процесс общения. Пусть вроде бы односторонний, без обратной связи.
В театре, в концерте актёр на сцене, а зрители сидят перед ним. Их видно и слышно. В кино, на радио и телевидении не так. Тут зритель где-то далеко, за объективом и микрофоном. Он нас видит и слышит, мы его – нет.
Обратимся к той, другой стороне. Для чего радиослушатель или телезритель включает телевизор или радиоприёмник, – зачем ему это надо? Оставим в стороне фоновые станции и каналы, где крутят только музыку, сообщают время и погоду. Хотя даже на «ди-джейском радио», где ведущий один либо с собеседником что-то рассказывает, – то уже есть наша профессия, журнализм[4]. В той или иной степени. Если программа построена на общении (а так и есть в подавляющем большинстве случаев), чем занято внимание аудитории, за чем следит слушатель или зритель?
В компании приятелей некий человек рассказывает бородатый анекдот, а некто другой делает то же самое, но в телевизоре или со сцены. Воспринимаем мы их по-разному. Хотя бы потому, что во втором случае не можем прервать рассказчика, вмешаться в повествование, можем только выключить или покинуть зрительный зал. А в первом случае – «выключить» не всегда удаётся, но можно переспросить, что-то уточнить, поспорить, подправить. Отличие поведения людей в эфире, на публике от обыденного – в том, что аудитория не может вмешаться в происходящее, непосредственно влиять на действия участников программы, даже если она «интерактивная».
Зрители следят за поведением людей в эфире. Значит, в этом поведении должны быть какие-то сюрпризы, журналист должен слегка озадачивать других участников передачи и зрителей, заставлять их задумываться. Всем должно быть интересно, – что же будет дальше. Представьте себе, что в телепередаче задан неожиданный вопрос. Вдруг повисла пауза. Но если режиссёр с операторами будут «держать в кадре» лица «действующих лиц» – кто-то сосредоточенно ищет ответ, кто-то чешет затылок, кто-то напряжённо ждет, что скажут другие, – в таком случае ведущий может обратить её на пользу. Таким образом можно разбудить воображение, привлечь внимание зрителей к предмету обсуждения.
Речь является носителем мысли. В повседневной речи мы это испытываем всегда. И мастерство телерадиоведущего, любого рассказчика заключается не в банальной ретрансляции сухой информации, набора звуков и слов, но в передаче аудитории мыслей, эмоций, образов, зримых и слышимых, ощущаемых элементов действительности. Цель – объяснить мысль, а не только «озвучить», то есть донести до восприятия аудитории. Важно быть услышанным, а ещё лучше – понятым.
Когда-то на радиостанцию «Гардарика» пришёл работать радиоведущим аспирант кафедры сценической речи театрального института. Он обладал большим глубоким голосом, хорошей, даже утрированной артикуляцией, произносил всё четко, громко и внятно. После очередного информационного выпуска, который он вёл, его спросили: «Что ты сейчас рассказывал?» Отвечает: «А что я, знаю что ли?! Я не об этом думаю! Я всё произнёс, а остальное – не моё дело». Человек был занят произнесением звуков, слов, а не донесением смысла. С ним скоро расстались.
2. Внимание аудитории. Как его привлечь и удерживать?
Известно, что все телевизионные и радиоканалы конкурируют, борются за так называемые рейтинги. Что это такое? Рейтинг – это количество людей (обычно в процентах от числа всего населения, включая грудных младенцев), в определённый временной период смотрящих или слушающих определённую программу. Проще говоря, такая-то телерадиокомпания, такая-то передача, такой-то журналист привлёк внимание такого-то количества людей.
Попробуем понять природу человеческого внимания. Что мы имеем в виду, когда говорим «привлечь внимание», «удерживать внимание», «внимание занято тем-то, тем-то и тем-то»?
В толковом словаре С. И. Ожегова читаем: «Внимание – сосредоточенность мыслей, зрения или слуха на чём-нибудь…»[5] То есть состояние, когда весь человек, всё его существо занято каким-то объектом.
Нас интересует: бывают ли ситуации, какие-то мгновения, когда внимание человека совсем ничем не занято? Любой школьник, недолго подумав, ответит: «Такого не бывает. Только, если он спит». Истины ради добавим: «…или в бессознательном состоянии, когда, например, слишком сильно стукнули по голове».
Возникает следующий очень серьёзный вопрос: «А сколько объектов внимания может удерживать человек в одно мгновение?» Подчеркнём, – не в секунду, в секунде мгновений очень много. Скажем точнее – единовременно. Ведущий радиопередачи, кроме того что разговаривает со слушателями, следит за хронометражем, поглядывая на студийные часы. Если работает в студии со звукооператором, – то и за его жестами и манипуляциями. Если в студии есть собеседник, то, конечно же, и он становится важнейшим объектом внимания. Диджей, получив по телефону заявку радиослушателя на песню, изловчается, не прерывая разговор со слушателем, найти требуемый музыкальный номер и в нужный момент дать фонограмму в эфир. А телеведущий при многокамерной съёмке, кроме всего отмеченного, по служебной связи слышит команды режиссёра, следит (или должен следить) за тем, в каком он ракурсе и на какой камере зажёгся красный огонёк, то есть какая камера сейчас в эфире (за каким объективом сейчас его зритель).
Многим известны легенды о том, как великие, знаменитые персоны могли быть заняты несколькими делами одновременно. Это чудо или норма? Быть может, эти люди – полубоги, и им дано больше, чем нам, простым смертным? Обязан вас успокоить, друзья, или (что желаннее!) воодушевить: вам матушкой-Природой дано не меньше, чем Наполеону или Александру Македонскому.
Проверим.
Упражнение 1. «Дирижёр»
Все знают, что такое ритм марша: «рАз-два, рАз-два»[6], первая доля (слог) – ударная, вторая – безударная. Между прочим, это хорей, стихотворный строй, стих коего состоит из двусложных стоп (о деталях – в частях VIII и IX, стр. 151–202). Попробуйте правой рукой дирижировать маршем. Это делается так: на первой, сильной, доле рука – вниз; на второй, слабой, – вверх.
Также всем известен ритм вальса: «рАз-два-три, рАз-два-три», первая доля – ударная; вторая и третья – безударные, звучат без акцента. Это дактиль. Попробуйте дирижировать и вальсом. Только другой, левой рукой! «Раз» – рука вниз, «Два» – в сторону, «Три» – вверх. Выходит треугольник.
Совершите это одновременно: правой рукой – марш, левой – вальс. Это невозможно?!!
Почему не получается? Потому что мы пытаемся своим сознанием одновременно контролировать все объекты внимания, движения обеих рук.
Описана примитивная вариация давно известного упражнения дирижёров. Никто уже не вспоминает его придумщика, – то ли М. И. Глинка, то ли Ф. Лист. Такие упражнения дают в консерватории будущим дирижёрам симфонических оркестров. При этом предлагают более сложные размеры. Не две четверти (марш) и три четверти (вальс), а, например, четыре четверти и шесть восьмых или что-нибудь ещё похлеще.
Своим сознанием дирижёр удерживает множество объектов внимания. Читает партитуру, где все 50 строк воспроизводятся не поочередно, как в книге, а так, как в полифоническом произведении, – одновременно. Показывает каждой группе музыкальных инструментов, когда вступать, где играть громче, где – тише. И слушает, кто и как исполняет назначенное, как складывается баланс. Такова полифония.
Может быть, дирижёр – не из нашего, а из особого теста сделан? Быть может, это что-то сверхъестественное? Нет! Просто внимание этого человека хорошо тренировано. Он умеет мгновенно переключаться с одного объекта на другой и, в результате, легко управлять большим симфоническим оркестром, ещё и хором, и солистами в самой сложной кантате.
Для тренировки такого «многоплоскостного» внимания требуется сосредоточение поочередно сначала на одном объекте, потом на другом, на третьем. И быстрое переключение с первого на второй, с третьего на первый и так далее. Когда вы перестанете задумываться над своими действиями, начнёте производить их почти машинально, тогда можно будет сказать, что начали овладевать этой техникой.
Внимание телерадиоведущего должно быть тренировано не только для того, чтоб контролировать одновременно разные процессы, но чтобы завладеть нетренированным вниманием аудитории. Ведь зритель, слушатель не должен всматриваться или вслушиваться. Всматриваться и вслушиваться должны ведущие, чтобы быть легко понятыми аудиторией.
Между прочим, в детстве все владели подобными приёмами в совершенстве. Вспомните, как легко вам удавалось разыграть, отвлечь внимание кого-либо: «Ой! Смотри, что это там?!! – Саечка!» Ребёнку очевидно, что отвлечь внимание приятеля означает не что иное, как увлечь его чем-то, нужным тебе. Что надо делать, чтоб не думать, например, о чёрной собачке? Взрослый может быть озадачен, а кроха сразу скажет: «Нужно подумать о белом медведе». Что же должен совершать журналист, чтобы отвлечь незнакомого, находящегося неведомо где человека от его важных домашних или иных дел?..
Попробуйте ещё раз дирижировать маршем и вальсом одновременно. Медленно. Но теперь переключая внимание с одной руки на другую. Постепенно ускоряйте. Так, глядишь, и получится.
Упражнение 2. «Объекты внимания»
Какими могут быть объекты нашего внимания? Как указано в словаре и цитировано нами – зрительные, слуховые… А ещё? Осязательные, обонятельные, вкусовые… И, ещё раз вспомним словарь, – мысленные. Именно «сосредоточение мыслей» С. И. Ожегов ставит на первое место.
Итак, всё просто. Пять органов чувств – и мысль.
Когда мы говорим «внимание занято чем-то», «внимание привлечено к какому-то объекту», имеем в виду, что этот объект может быть зрительным, слуховым, осязательным, вкусовым, обонятельным. Следовательно, мы должны оперировать всеми этими способами восприятия, всеми чувствами человека, апеллировать к ним. Конечно, радиослушатель не может видеть ведущего. В эфире нет запаха, вкуса, нечего пощупать, электромагнитные волны неосязаемы. Но мы можем сказать, сделать так, чтобы слушатель реально ощутил любые цвета, даже если он дальтоник.
Важнейшие из объектов внимания – мысленные, связанные с воображением. И воображение аудитории, будьте уверены, значительно богаче, чем любой буквальный видеоряд. Воображение может нарисовать всё, что угодно – даже то, чего нет в природе.
Выберите глазами какой-нибудь неодушевлённый предмет – поверхность стены, пола, потолка, стола, – что захочется. Рассмотрите его внимательно – в нём есть особенности. В природе нет ничего идеального, и на этой поверхности можно увидеть многое из того, что мы обычно не замечаем. Целые картины.
Вслушайтесь во всё, что доносится до вашего уха. Все звуки сразу определить не удастся. Вспомним, что у человека в одно мгновение может быть только один объект внимания. Кстати, это правило Леонардо да Винчи: «Все объекты изучаем по одному». Выделите самый громкий звук, потом – самый тихий, самый низкий и самый высокий, самый дальний и самый близкий и т. д.
Вдохните носом воздух и постарайтесь определить все запахи, точно так же, по одному, по очереди. Таким же образом изучите вкусовые ощущения в полости рта.
Замрите. Тщательно ощупайте то, чего касается ваша рука (хоть правая, хоть левая). Изучите фактуру поверхности, температуру, влажность.
Теперь вспомните вход в здание – ступени, дверь, детали фасада. Нужно воспроизвести в памяти именно детали. Выходя на улицу после занятий, осмотрите всё и обратите особое внимание на те мелочи, которые не воспроизвела ваша память.
Так тренируется внимание. И творческое воображение, без коего речь не может быть ни осмысленной, ни внятной.
Всё-таки, кажется парадоксальным – зачем осязание, обоняние, вкус радио– и телеведущим?.. На радио и телевидении, вроде, никто не занимается дегустацией. Но когда ведущий той или иной кулинарной передачи описывает мелкие и, казалось бы, не очень важные детали «поведения» пищи на сковороде, он тем самым возбуждает воображение аудитории. Помогает каждому представить себе, допустим, хорошо прожаренный лук… Кто-то любит этот продукт и его запах, кто-то не любит – это уже вопрос личных предпочтений, но зрители его ощущают, даже если жаримого лука нет в кадре.
И точно так же, если в информационных передачах, при всей их сдержанности, проходит материал с такого рода ощущениями, а ведущий не умеет их передать, возбудить чувственное восприятие аудитории – он не интересен. Как не очень одушевлённый предмет.
Я, репортёр или ведущий передачи, должен физически почувствовать, представить себе, испытать состояние человека, находящегося в девятом отсеке погибающей подводной лодки «Курск». Абсолютная темнота, холод, тишина. Я должен мысленно мгновенно поставить себя на место этого человека, всё почувствовать, и только потом открывать рот. Тогда то, что я говорю, будет волновать зрителей и слушателей. Если я этого не делаю, – становлюсь говорящей машиной. Тогда ведущие не нужны, компьютер уже лучше многих из них синтезирует звуки человеческой речи.
Для того чтобы увлечь аудиторию, сначала надо увлечь себя. Если это удаётся, – есть шанс, что вас будут смотреть и слушать. Внимать, то есть «…усваивать себе слышанное или читанное, устремлять на это мысли и волю свою…»[7] Желаешь, чтоб тебе внимали, изволь «устремлять мысли и волю свою»! Но если не получилось чем-то увлечь себя, – не будешь интересен и аудитории, будешь совсем неинтересен.
Даже если журналисту, актёру, оратору приходится делать не то, что нравится, он обязан увлечь себя материалом и делать его азартно. Только тогда это будет интересно зрителям. А когда человек себя публично насилует, это вызывает лишь раздражение. Всем будет противно. Мы не в школе на оценку отвечаем, и не отчитываемся на совещании, мы общаемся с людьми, и это общение должно быть интересным обеим сторонам. Если неинтересно говорящему, ведущему, редактору, значит, и аудитории не интересно.
В пьесе Александра Кронина «Юпитер смеётся» один персонаж говорит: «В молодости надо делать то, что хочется, а в старости – не делать того, что не хочется». Мы должны уметь увлечь себя даже тем, что не нравится, и всё делать так, как будто «хочется». Либо искать другую работу.
Вернёмся к паузе. Пауза – это интрига! Это средство, способ, потому что отвечает на вопрос «Как?». Как, каким приёмом ведущий привлёк внимание зрителей к данной проблеме? Он «повесил» паузу. Зритель ждёт, что же будет дальше. Его внимание обостряется. Возникает акцент.
Всем важно (эта банальность может оказаться открытием для некоторых журналистов) не только то, «о чём», но и то, «как», то есть и содержание, и форма.
Отметим, зрители и слушатели следят за поведением людей в эфире вообще, а не только за поведением ведущего. Есть много и других объектов внимания: в студии – гости, зрители; во внестудийных материалах, при натурных или интерьерных съёмках, – например, в репортаже – происходящее вокруг корреспондента. Автор и ведущий передачи определяют объекты зрительского внимания. Первый вопрос оператора – «Что будем снимать?» В классическом радиорепортаже также присутствует окружающая корреспондента среда. Только её не видно, а слышно! Впрочем, слышно её должно быть и в телесюжете. Вы на первом плане привычно выступаете со своим сообщением, а на дальнем – кто-то увлечённо, зажигательно поёт или озорной мальчишка играет с собакой. Кто заинтересует зрителя больше?
Создателей любого аудиовизуального произведения всегда должен тревожить вопрос: «Чем в данный момент занято внимание аудитории?» За чем в данный момент следит дядя Вася, или тётя Клава, или девочка Соня, слушая радиопередачу или смотря телевизор? Чем занято их внимание в это мгновение? И если вы не находите ответа в той или иной точке сценария, в тот или иной момент ведения передачи в эфире, значит, у вас большая беда. Бо́льшая часть аудитории, если не бОлыпая, именно в этот момент выключает вас, переключает, перестраивает приёмники на другие каналы.
Обведём вопрос в рамку, поставим пять восклицательных знаков, чтоб запомнить на всю жизнь. Всё, о чём мы будем говорить далее, так или иначе связано с этим. Если забудем, – не донесём мысль до аудитории.
И зачем тогда мы будем нужны?..
3. Общение людей в эфире
Представим себе такую ситуацию. В кадре – ведущий телепередачи. И вдруг в том же кадре появляется муха, летает себе, как захочет. Где будет внимание аудитории, за чем в этот момент будет следить зритель? За мухой?!! Не странно ли? Мухи могут быть и у него в комнате в том или ином количестве, причём не телевизионные, а настоящие, создающие вполне реальные раздражения. Рядом с человеком на «крупном» или «поясном» плане, муха выглядит ничтожной точечкой на поверхности телеэкрана, – не то пылинка, не то мельчайшая техническая погрешность.
Зритель, конечно, станет с интересом наблюдать не за мухой, а за поведением человека, занятого мухой (если, разумеется, у того нет занятия иного), за тем, что он будет делать в неожиданной ситуации. Общение с человеком, пусть одностороннее, важнее общения с мухой. Что делать ведущему, чтобы возникшее обстоятельство не отвлекало зрителя от содержания передачи? Только одно – не отвлекаться самому на общение с мухой. Ведь зрителю интересно то, что интересно ведущему.
Вернёмся к началу. Есть ещё одно очень важное различие между общением в компании и общением с аудиторией в эфире. Общение в эфире организовано создателями передачи.
В жизни, в компании, как бы мы ни организовывали, ни подготавливали, ни режиссировали мероприятие с друзьями (например, празднование Нового года), общение всё равно будет спонтанным. Мы не можем точно договориться о том, что во столько-то часов, столько-то минут начинается то-то, оно длится столько-то и будет происходить так-то, а не иначе. В телевизионном и радиоэфире общение тщательно продумано и ограничено, причём, весьма жёстко.
Сколь угодно свободная передача строго организована, как минимум, по нормам хронометража. Каждая передача имеет формат[8]. Всегда существуют всевозможные рамки общения, определяются «условия игры». Например, можно включить эфирный телефон и изучать мнение слушателей или ответы на вопросы, можно использовать Интернет, провести опрос мнений в студии или на улице – вариантов масса.
Но! Общение на лекции в студенческой аудитории тоже продумано и организовано, и всё-таки это не есть передача. Что делает телепередачу телепередачей?
Предположим, в публицистической передаче о сути журналистской профессии обсуждается тот же самый предмет, что и на лекции, присутствуют те же самые участники, даже условия могут быть теми же. И даже текст будет почти тот же. Представим себе, что в аудитории поставили четыре камеры, микрофоны… Чем будет отличаться наше поведение во время прямой трансляции или записи от поведения на лекционном занятии?
Кроме преподавателя и студентов появится ещё одна сторона, третья – Зритель. Что он внесёт в нашу деятельность? Мы уже для него будем работать. Беседуя с учениками, преподаватель станет заботиться и об интересе тех, кто наблюдает за происходящим у телеприёмников. Изменится и поведение учеников, ставших из слушателей, более или менее внимательных, действующими лицами, более или менее активными. Общение в учебном классе уже будет нацелено на других людей, другую аудиторию. Обычно человеку всё равно, грызёт он ручку или нет. Но только до того момента, когда зажигается красный огонёк на камере, и он видит (хоть боковым зрением) направленный на него объектив. Поведение человека резко меняется, как только он понимает, что за ним наблюдает множество людей.
Наука, обучение, остаются, но… Но изменилась цель общения, и появилась такая простая вещь – искусство. Почему? Потому что есть создатель этого чего-то, что уже становится произведением, пусть и импровизационным. Неважно – хорошая получается передача или не очень, но уже есть процесс творчества, более или менее успешный.
4. Приёмами каких искусств надо владеть телерадиоведущему?
Сделаем важную оговорку. В искусстве исполнители и авторы оперируют действительностью художественной, воображаемой. Журналист имеет дело только и исключительно с реальной жизнью. Но его продукт, – передача, звуковой или видеосюжет, – является результатом творческой деятельности человека, то есть искусством. Причём искусством синтетическим, в коем действуют законы разных искусств.
Некий автор придумывает передачу, пишет если не сценарий, то сценарный план. В сценарном плане не надо расписывать реплики – указываются вопрос и ключевые моменты обсуждения. Сложились эти листки – это что?.. Или кто-то написал информационное сообщение: «Там-то и там-то случилось то-то и то-то». Поставил подпись и отдал редактору. Потом этот текст будет произнесён в эфире. С каким искусством мы имеем дело, когда пишем?.. Без сомнения, с литературой. Если присутствует слово, значит, конечно же, мы сталкиваемся с литературным явлением. Только в одном случае – с совершенным, а в другом – с бессмысленной поделкой. Более того, бывает так, что приходится работать не по сценарию. Очень часто складывается непредсказуемая ситуация, например, в результате какой-то технической накладки. Приходится на ходу, уже в прямом эфире всё выстраивать и импровизировать. Но даже импровизированная речь может быть литературой. Это искусство, важная часть ремесла телерадиожурналиста – придумать, сочинить достойную зрителя передачу.
Надо понимать, что всякая фраза, каждое слово при произнесении может нести разный смысл. Видимо не то, что написано, а то, что произнесено. Любой текст можно произнести с любовью, с презрением, с ненавистью, и просто походя, между делом. Это искусство общения, исполнительское мастерство, артистизм. Как сказать значит что сказать, то есть авторское мастерство должно быть в союзе с исполнительским.
Итак, литература, исполнительство.
И, наверное, музыка. Предмет музыки – мелодия и ритм. Эти элементы присутствуют, даже если нет музыки в чистом виде. В самой речи есть ритм и мелодия (см. части VIII и IX, стр. 151– 202). В репортаже шумами создается атмосфера, некий звуковой фон. Это уже предмет музыкального творчества. Любые передачи содержат музыкальные «подкладки», «отбивки», «заставки», фон под голосом, текстом ведущего. Есть и чисто музыкальные передачи и даже каналы, где музыкальные диски крутят в эфире без лишних слов. Всё названное мы слышим.
А в телевещании есть ещё и декорации в студии, расположение персонажей в кадре, светотени, цвет, видеоряд в сюжете, в передаче. И если мы создаём нечто видимое, то это изобразительное искусство.
В радиовещании и телевидении основа – литературное творчество, исполнительское мастерство (актёрство), музыка. Три наши музы. В телевизионном вещании к ним добавляются ещё и изобразительные искусства – живопись, архитектура, скульптура. В самом широком смысле. Это совсем не значит, что режиссёр, ведущий и другие должны делать какие-то изваяния.
Суть искусства скульптуры – не только лепить человека, воссоздавать пластику его тела. Будем понимать такую деятельность значительно шире – как искусство пластических форм. Между прочим, великий актёр Федор Иванович Шаляпин очень серьёзно занимался скульптурностью позы.
Студийные декорации строятся по законам архитектурных пропорций.
Изобразительное решение видеосюжета, передачи, фильма – главный предмет деятельности оператора и телевизионного режиссёра. Пространственная композиция: какой объект в правой, какой – в левой части кадра, что вверху, что внизу, что ближе, что дальше, и чтоб голова была не обрезана. Цветовые решения, светотени. Тут действуют законы живописи.
О музыке и изобразительных искусствах журналисту надо как можно больше знать. А приёмами литературного творчества, исполнительскими навыками необходимо овладеть практически, коль скоро писать и исполнять те или иные произведения ему приходится самому.
5. Откуда мы взялись?
Если вы зайдёте на факультет журналистики Санкт-Петербургского государственного университета, или Московского государственного университета, или Киевского, или на кафедру журналистики Одесского национального университета, то ничего подобного тому, что содержится в этой книге, не найдёте. Не будем задавать читателю вопрос «почему?». Не всякий догадается. Как ни странно, журналистов никогда не учили журналистскому ремеслу. Не только речевой технике, но даже скоростной машинописи (ныне – компьютерному набору текста), стенографии. Поди-ка объясни почему!
Любой ребёнок, не очень задумываясь, скажет, что журналист – это человек, пишущий, печатающий или говорящий. Но то – ребёнок… Вероятно, «журналистоведы» и «журологи» это всё не считают важным.
Здесь нас интересует только техника речи в профессии телерадиоведущего, сначала радиоведущего, которая появилась в Советском Союзе, в Европе и в Америке в 1920-х годах, на заре радиовещания.
Целесообразно напомнить читателю, что сначала в нашей стране к этой работе привлекали только актёров-мужчин со старым московским говором. Женщин почему-то в эфир в те времена не допускали, а дикторов тогда ещё не было. Дикторы появились чуть позже, в 1930-х годах. Их функция сначала была проста – зачитывать на специальных волнах информацию, которую во всех дальних уголках необъятной Родины в редакциях газет записывали специальные редакторы, чтобы завтра эти новости вышли на газетных полосах. Отсюда слово «диктор», – «говоритель». Он не был мастером широковещания, вопреки заблуждению в общественном сознании, как будто всё отечественное вещание в те времена держалось целиком на дикторах, – «Говорит Москва!..», «От Советского информбюро!..» Это неверно.
Дикторы позднее вошли в эфир с «сообщениями особой важности». Но, между прочим, даже во время Второй мировой войны в эфире были передачи не помпезные, а скорее несколько интимного свойства: «Письма с фронта и на фронт», радиоспектакли, музыкальные концерты… Старые мастера, в их числе и дикторы, учили обращаться не к многомиллионной аудитории, а к двум-трём своим приятелям – интимно. Термины «интимность радио», «интимность телевидения» существовали с самого момента зарождения этих средств массовой информации, причём не только в нашей стране, но во всём мире.
Действительно, телерадиоведущие и корреспонденты входят к человеку в дом и, вроде бы, должны говорить с ним один на один. А это требует естественного человеческого текста и исполнительских, актёрских приёмов донесения этого текста до слушателя (зритель – он же слушатель, как мы условились). Сегодня, слушая радио или просматривая видеопрограммы, в том числе в Интернете, человек всё равно воспринимает их индивидуально, один на один, то есть интимно. Времена, когда все обитатели коммунальной квартиры или целого подъезда собирались у телевизора коллективно смотреть «Голубой огонёк» или «КВН», или что-то иное, минули безвозвратно.
В этом учебном курсе мы попытаемся решить одну из проблем подготовки ведущих телерадиопрограмм и практики современной телерадиожурналистики. Эта проблема – отсутствие органического единства авторской и исполнительской работы журналиста в ходе общения с телерадиоаудиторией.
Истоки сложившейся ситуации в традициях советской журналистской школы и в опыте отечественного вещания 1920-1980-х годов. Школа эта была основана на разделении авторского и исполнительского творчества.
Учебные программы журналистских факультетов не предусматривают обучение студентов как авторскому мастерству (прежде журналистов учили филологи), так и практическим приёмам общения в эфире, то есть способам передачи авторской (в том числе собственной) мысли, управления вниманием аудитории. Также отсутствует воспитание речевой и пластической культуры и т. д., и т. д. Такое вполне естественно, когда в телерадиокомпаниях непосредственным общением с аудиторией занимаются специалисты, имеющие исполнительскую, как правило, актёрскую школу. В СССР их называли дикторами. Это люди, обученные специально, чтобы доносить до аудитории авторский текст, обладающие хорошим голосом, профессиональной дикцией и навыками публичного поведения, знающие фонетику, морфонологию и орфоэпию, воспитанные на произведениях классиков литературы. Самые опытные из них долгое время были носителями речевой культуры в отечественном телерадиовещании, часто исправляли языковые ошибки редакторов. Многие признанные мастера современной журналистики считают дикторов своими наставниками и учителями.
Но, так же как журналист не должен был писать, так, естественно, диктор – не мог говорить от своего имени. Он был призван «вещать» от имени государства, в общественном сознании становясь его величественным символом. И разрушение государства началось с ниспровержения его апологетов. Но главная причина исчезновения дикторов в 1990-х годах (а с ними и исполнительской культуры) – отсутствие у них практики авторского, журналистского творчества. Это просто никогда не было предметом их деятельности! Суть исполнительского искусства – работа с чужим текстом.
Демократизация телерадиовещания увеличила число вещательных компаний и вытеснила из эфира официозную стилистику. Но количество журналистов, обладающих как авторским, так и исполнительским талантом и соответствующей подготовкой, способных оперативно (такова специфика современного телерадиовещания) создавать и исполнять в эфире произведения журналистики – не увеличилось. Возникли проблемы.
Сколь угодно хорошо пишущий, но не имеющий исполнительского опыта, человек сам препятствует восприятию аудиторией его текста и замысла. На смену официальному стилю приходит дилетантский, школярский, когда ведущий в высоком темпе, монотонно тараторит текст, будто «на оценку», лишь бы скорее «оттарабанить». Визгливые базарные интонации, больной голос, ненормативное произношение, «проглатывание» звуков и целых слов, скованность, напряжённость корреспондента или ведущего, подсознательно раздражающая зрителя… Одного из этих или подобных проявлений достаточно, чтобы не быть услышанным и понятым.
Человеку даже с хорошим актёрским образованием, но без журналистской школы и опыта (как ни странно, выпускников актёрских школ чаще используют крупные, так называемые «диджейские», радиостанции), в процессе ведения передачи, не построенной по сценарным и журналистским правилам, приходится «заполнять» эфир бессодержательной болтовнёй, пестрящей смысловыми и стилистическими ошибками. Бывает, что аудитории нечего ни слушать, ни воспринимать.
Эти проблемы решаемы. Необходимо подготовить специалистов, владеющих всеми перечисленными навыками и знаниями в совокупности. И данная книга, надеемся, поможет в этом.
6. Наши инструменты
Важная часть работы по освоению нашего ремесла – дрессировка авторских и исполнительских навыков. Слово «дрессировка» употреблено не случайно. Определённые навыки должны быть натренированы. Это требует систематической работы в течение какого-то времени, тренинга, самодрессировки.
Например, можно послушать лекции, прочесть книги о дыхании, но этого будет недостаточно. Нужно не только знать, но и уметь. Для того чтоб у вас было профессиональное дыхание, его нужно натренировать. Как на аудиторных занятиях, так и упражняясь самостоятельно. Причём таким образом, чтобы вашим будущим слушателям не приходилось напряжённо вслушиваться и разбираться в том, что вы произнесли в эфире. Слушатели этого обычно не любят, они вас выключат. Надо всё натренировать так, чтобы они не выключали свои приёмники из-за того, что вы верещите, как на одесском базаре. Ибо, как мы уже отметили, общение в эфире отличается от обыденного тем, что оно – есть искусство.
Самая вольная, самая хулиганская передача должна быть искусной, что совсем не означает применение только высокого стиля, величавости, пафоса и прочих изысков. Искусно сделанная передача – это, прежде всего, качественная, добротная и, как следствие, увлекательная, интересная передача. Для этого надо натренировать себя так, чтобы мысли и чувства легко выливались на бумагу, в звуки, слова и фразы, а факт вашего общения с аудиторией был подкреплён средствами общения с нею.
В отличие от живописца, использующего кисти, краски, холст и мольберт, мы должны совершенствовать нас самих, так как создаём произведения из самих себя, и как авторы, и как исполнители. Наши главные инструменты – это наши душа и тело, включая всё, приятное и неприятное.
В данном случае, единственный инструмент человека, средство его авторского и исполнительского творчества – это он сам. Этот инструмент прекрасно создан природой, а нам предстоит научиться ухаживать за ним, чистить, настраивать, поддерживать в рабочем состоянии.
Зритель следит за поведением человека, то есть за жизнью человеческого духа (в первую очередь) и жизнью человеческого тела. Дух нельзя отследить – мысли и чувства не передаются непосредственно из мозга в мозг. Поведение человеческого духа проявляется и воспринимается через поведение человеческого тела, через движение руки, звучание голоса. Мысли передаются в материальной форме. И эту материальную часть необходимо очень хорошо натренировать.
7. Об эстетстве
То, о чём идёт речь и пойдёт далее, – не есть эстетство. Да, конечно, происходящее на публике, в эфире должно быть эстетично, но эстетичность, в первую очередь, предполагает уместность. В одном случае можно и должно употребить низкий стиль, а в другом – нельзя. Потому что передача, то или иное выступление должны быть гармонично организованы. Если это передача из подворотни, светские манеры в ней могут стать только контрастным средством специфического общения. И, наоборот, в иной ситуации, в среде интеллектуальной элиты дворовые речь и поведение могут использоваться лишь как специально организованный акцент. А вовсе не потому, что журналист иначе просто не умеет. Что безобразно. Именно потому, что не умеет, то есть не владеет ремеслом, искусством.
В материалах о работе служб спасения вынуждены закрывать звуковым генератором нецензурные выражения персонажей (впрочем, узнаваемые по артикуляции), но там это уместно, оправданно. В другой передаче всё то же – отвратительно.
Нам неинтересно эстетство, нам важна логика. Искусство – это тоже логика. Мы не должны заботиться о том, красиво или некрасиво. Важно – оправданно или нет.
Законы искусств – это в первую очередь законы восприятия: текста, содержания, форм, звуковых, зрительных объектов, которые люди используют для общения. И эти законы нам интересны для того, чтобы искусно, иначе говоря, правильно, эффективно построить взаимодействие с аудиторией. То есть адекватными средствами получать желаемый или требуемый результат – реакцию людей. Законы и правила искусств нужны, чтобы точно прогнозировать: в этот момент, именно на этой минуте и этой секунде, в этом месте передачи зритель подумает о том-то или почувствует то-то.
Завершается довольно длинный монолог. Давно не было вопросов для размышления. Вы, наверняка, почувствовали, что стало немного скучновато. Ведь до этого характер нашего общения постоянно менялся, – то монолог, то вопросы для размышлений и обсуждения. Именно в этом месте ваше внимание должно притупиться – не потому, что наскучил предмет или рассказчик стал неинтересен, а в силу композиционного построения диалога с вами.
Но, уткнувшись в книжку, вы, видимо, ещё не уснули. Поблагодарим за это друг друга и закончим раздел на оптимистичном, мажорном аккорде, на перемене мизансцены и всего нашего поведения. Но прежде чем перейдём к освоению комплекса упражнений, сделаем первые выводы и наметим направления самостоятельной работы.
Выводы
1. Главное, не как красиво мы изъясняемся, лексически, грамматически, по голосовым или дикционным параметрам, а то, что в итоге воспринимает слушающий из ему адресованного.
2. Внимание – это сосредоточение человека на том или ином объекте. Рейтинг телевизионного или радиоканала – это количество людей, внимание которых он привлёк и удерживает в определённое время. Внимание любого человека в той или иной мере всегда занято каким-то объектом: слуховым, зрительным, обонятельным, вкусовым, осязательным или мысленным. При этом единовременно человек сосредоточивается лишь на одном из них.
Многоплоскостное внимание – это навык профессионалов. Оно тренируется путём мгновенного сосредоточения то на одном объекте, то на другом. Аудитория, в основном, этим навыком не владеет.
3. Предмет деятельности телерадиожурналиста – коммуникация, общение множества людей. Это общение от обыденного отличается лишь тем, что оно, во-первых, одностороннее (вещатель – зритель или слушатель), во-вторых, специальным образом организовано и, в-третьих, организовано искусно. Более ничем.
4. Все согласились с тем, что в радиовещании в полном объёме действуют законы (объективные законы!) литературы, музыки, актёрства. В телевещании к ним добавляются ещё и законы изобразительных искусств. Их знание требуется для того, чтобы вызвать нужное восприятие материала зрителями и слушателями.
5. Мы попытались понять происхождение профессии ведущего телевизионных и радиопрограмм и обнаружили причины, природу возникающих нынче проблем в отсутствии союза авторских навыков с исполнительскими. Вам и вашим коллегам, быть может, это пригодится для того, чтоб не допускать ошибок предшественников.
6. Кажется, у нас не вызвало споров то, что у ведущего кроме авторучки, микрофона, телекамер есть главный инструмент его творчества – это он сам, его интеллект, чувства, речь, пластика его тела. Договорились вместе учиться бережно, но смело, по-хозяйски пользоваться этим хрупким, но надёжным устройством. Максимально эффективно.
7. Нами выделены три главных составляющих профессии: речевая техника, авторское и исполнительское мастерство. Оговоримся, что речь, конечно, содержит и авторские, и исполнительские элементы. Но коли нам придётся постоянно разговаривать с аудиторией, то технику и культуру речи мы поставили на первое место, выделив в самостоятельную книгу.
Задания
1. Найдите время, чтобы прослушать и просмотреть информационные передачи (начнём именно с информационного вещания) одного или нескольких телеканалов в течение суток, если получится, – недели. Постарайтесь записать их для многократного прослушивания и просмотра. Зафиксируйте (письменно!) моменты, когда вам было интересно, хотелось воспринимать происходящее в эфире, и моменты, когда вы оставались безразличными, и больше хотелось заняться какими-то другими делами. Особо отметьте мгновения, вызвавшие ваше раздражение. Если в звуко-или видеозаписи, то отдельно при первом восприятии и при многократном.
Попытайтесь определить причины неудач и успехов ведущих и корреспондентов с тех точек зрения, которые мы наметили. Заведите для этого особый дневник. Этот дневник потребуется для изучения и других разделов книги.
2. Освойте упражнение «Дирижёр» так, чтобы не задумываться, куда направляется одна рука, куда – другая. Сначала делайте упражнение медленно, по мере освоения ускоряйте. Овладев простейшим, усложняйте движения. Придумайте их сами.
3. Научитесь всматриваться, вслушиваться, внюхиваться, прощупывать, вдумываться или вспоминать и т. д., как это было описано (упражнение «Объекты внимания»). Будет полезно, если воспринятое вами будет зафиксировано на бумаге, в уже заведённом для этого дневнике, очень лаконично. Не впечатления, настроения, размышления (школьных сочинений писать не нужно), а исключительно конкретные детали реальности, замеченные вами: «Аптека. Улица. Фонарь». Можно уточнить, какая аптека, какая улица, какой фонарь, – естественно, не названия, а особенные подробности, отличающие именно эту аптеку и улицу, этот фонарь от всех прочих.