Свобода, овеянная ветром
Ве́лик – это мечта каждого мальчишки в те далекие времена. Это абсолютно новые ощущения и новая степень свободы! Однако новый велосипед был довольно дорог для многих семей. А там, где не было кормильца, просто отчаянно нуждались. Пожалуй, самыми обездоленными оказывались семьи, где мужчина не погиб на фронте, а пропал без вести. Им государство не помогало, да еще и ставило клеймо отверженных. Кроме того, после войны времена были еще и голодные, а многие товары были в дефиците, в том числе и велосипеды. Но особенно в дефиците были деньги.
Не знаю, где отец приобрел дамский трофейный велосипед (тогда уже говорили «достал»), но почти целый год ушел на то, чтобы приспособить советские шины и камеры к его колесам немного большего размера. Другой проблемой стало седло. Его «взрослая» высота не позволяла мне ездить на велике – ноги не доставали до педалей.
Кстати, на взрослом мужском велосипеде любой парнишка умел ездить. Позднее я тоже научился такому искусству. Для этого надо было хитро изогнуться, чтобы просунуть одну ногу сквозь раму и затем крутить педали. В таком скрюченном положении далеко не уедешь, но час-другой покататься можно.
Отец проявил инженерную смекалку, чтобы «русифицировать» велосипед: разрубив корд на шинах, подогнал их размер под советские обода. Он, кроме того, заказал знакомому сварщику металлическую основу седла, прикрепляющегося к раме нашего дамского велосипеда. Почти два года, пока не подрос, я ездил на этом седле. А потом и сестра Ира им пользовалась.
Однако научиться ездить на велосипеде было делом нелегким. Мы это знали и ждали, когда будет готов наш велик, чтобы наконец освоить это искусство.
И вот, как-то летним вечером мы пошли учиться езде на велосипеде на бульвар, идущий вдоль улицы Ленинградской, вдоль будущего стадиона пединститута. Народу там почти нет, и больших жертв не предвиделось.
Отец посадил меня на велосипед и, как полагается, проинструктировал меня, как следует на нем ехать – в какую сторону падаешь, туда и руль поворачивай и прочее. Я кивал, но, возможно, от возбуждения мало что запоминал. Посадили меня на велосипед и пустили в путь-дорогу. Отец придерживал велосипед, чтобы я не грохнулся сразу. А я взял, да и сразу поехал, да так, что отец отстал – скорость-то на велосипеде все-таки побольше, чем у бегуна. Хорошо, что мне объяснили, как надо тормозить. Я в конце бульвара (перед улицей Клары Цеткин, а теперь снова Благовещенской) остановился. Смотрю, а отец бежит ко мне с большим изумлением на лице. Подбежал и спрашивает: «Что же ты не сказал, что умеешь ездить на велосипеде?» А я: «Да не знал я, что умею». Отец: «Так не бывает – сразу на велосипеде никто не может ехать – надо хоть немного, но поучиться. Это уменье, как обучение плаванью, дается после многих попыток и долгих упражнений».
Стали других мальчишек обучать и между делом установили, откуда взялось мое уменье. Вспомнили, что года два назад были мы в Л-де в гостях у тети Клавы. С большим трудом разыскали самокаты в продаже в универмаге, близ «Гиганта». Помню, что в магазин на Кондратьевский проезд мы добирались на трамвае, а обратно уже я учился ездить на самокате, а взрослые шли пешочком. Я пытался освоить самокат, и уже при подходе к дому тети Клавы, что на Гагаринской улице, неплохо на нем катался. Вот тогда и произошло обучение езде на велосипеде, то есть я перенес его с самоката на велосипед.