По первому льду
Все единодушны в ожидании весны. Ее ждут и к приходу ее готовятся. Но и к наступлению осени, а затем зимы мы, оказывается, тоже готовимся! Особенности этой подготовки у всех живых существ и даже у человека я узнал много позднее, в Университете.
В детстве от всех изменений в природе и в собственной жизни мы ждали только хорошего. Хотя, по большому счету, не так уж легко многим из нас жилось, чтобы быть такими неисправимыми оптимистами. Однако постоянное ожидание чего-то хорошего нас не покидало. А если и случалось что-либо негативное в окружающем мире, то мы все равно подспудно надеялись на благополучный исход. Любое неблагополучие в нашем существовании: болезни или относительная нужда – каким-то волшебным образом не мешало нам радоваться хорошему или его ожидать. Хотя это хорошее всегда возникало неожиданно и также неожиданно растворялось. Просто надо было быть стойким и надеяться.
Поэтому, может быть, будет более понятно наше ожидание чего-либо хорошего от любого времени года. Так, даже наступающая осень радовала поездками за грибами и ягодами, встречами с друзьями (после летних каникул), а позднее появилась тяга к осенней охоте и к ее радостям.
В конце осени есть период перехода от слякоти и грязи к снегу и чистоте – точнее, к отсутствию распутицы. Случалось это изменение чаще во второй половине ноября. В одну ночь замерзала река, лужи, каменела грязь, и зима вступала в свои права. Снег обычно не выпадал еще почти неделю, и это обстоятельство давало новые ощущения и радости.
Почему-то в это время, как и весной в половодье, мальчишки собирались на берегах реки и на всех водоемах, больших и маленьких. Самые отчаянные из них испытывали прочность льда, но не всегда это любопытство обходилось без последствий. В любом случае, на лед обрушивался град камней, палок и прочих тяжелых предметов. Одни желали проломить лед, а вот другие, как и я, бросали камни на первый лед и вслушивались в те звуки, которые сопровождали скольжение камня по льду. Этот звук чем-то завораживал. Он, во-первых, не повторялся – каждый камень вызывал немного разное звучание. Во-вторых, он почему-то не надоедал, а, наоборот, побуждал к дальнейшему действию – желанию добиться более сильного и долгого звука. Поэтому дня через два-три лед у берегов оказывался засыпанным остатками композиций из «музыкальных инструментов».
В ближайший выходной день – в воскресенье – меня и друзей ожидало удовольствие, ради которого можно было желать наступления зимы. Кстати, в субботу в те годы работали и не помышляли о будущей «халяве» – отдыхе два дня подряд.
В воскресное утро мы спускались к реке, отец проверял крепость льда, и начиналось наше путешествие. Лед обычно был как зеркало. Скорость скольжения на коньках год от года нарастала – мы ведь тоже подрастали. Каждый раз набиралась большая компания: кроме нас троих – отца, Иры и меня, с нами как обычно ехали соседские ребята – мои друзья. Иру брали обязательно. Для этого отец переоборудовал наши санки (салазки). Он вместо полозьев из кровельного железа приспособил полозья из дюралевых трубок. После такой «модернизации» санки просто летели по льду. А Ира восседала на этих санках. На них же мы везли часть нашего одеяния и какую-нибудь вкуснятинку – для перекуса.
Сначала ехали мимо островка до Прилук. Там разворачивались, перекусывали. Иногда ожидали под мостом прохода грузового поезда – это тоже незабываемое впечатление. Надо признать, что отец с уважением относился к паровозам – он же на них работал какое-то время. Нам тоже передалось доброе отношение к этим почти одушевленным машинам.
Потом мы катились обратно до места нашего спуска к реке с Ленинградской улицы. Иногда там тоже делали остановку, а чаще еще проезжали до Красного моста или чуть дальше. Там уже любовались колесными пароходами, стоящими у берегов до весны.
Однажды в тех местах, за Красным мостом, мы чуть не влетели в прорубь, пробитую вдоль борта какого-то парохода. Хорошо, что отец был начеку и мы вовремя успели остановиться.
Кроме обычного катания, отец учил нас пользоваться парусом для движения на коньках. Он показывал, как использовать боковые ветры для движения вперед разными галсами.
Может, этот необычный способ передвижения на коньках по реке, да еще и под парусом, так надолго остался в нашей памяти.