7
Об исчезновении девушки стало известно наутро.
Тревогу подняла горничная княгини, Манефа. Она спала отдельно, в маленькой каморке, где стояли только два сундука с хозяйским добром. На том, что побольше, где были сложены дорожные вещи матери и дочери Загорских-Чарович, и укладывалась Манефа. В путешествии она командовала приходящей для уборки и мелких услуг уборщицей, посылала с поручениями, как и слуги всех знатных пассажиров, шустрого юнгу. Прекрасно зная, что княгиня не любит, когда во время утреннего туалета отвлекаются на что-то еще, Манефа сначала заглянула в смежную каюту княжны – и обнаружила, что ее нет на месте.
Тут и поднялась суматоха. Скрыть от матери исчезновение дочери, конечно, не удалось. Елена Загорская заголосила, запричитала, срываясь на крик. Манефа и князь Михаил утешали ее в два голоса.
– Тише-тише, милая, – Михаил гладил ее по плечам, – успокойся, подумай о ребенке!
– «О ребенке!» Я и так о нем постоянно думаю. А вот она? Господи, куда она делась? Она что, не понимает, что мне нельзя волноваться?
– Стало быть, не понимает.
– В ней ни капли сочувствия! Кого я вырастила? Чудовище какое-то, а не дочь! Ну почему она так со мной поступает?
– Господь с вами, княгинюшка, – хлопотала Манефа, перебирая на столике склянки с успокоительными каплями. – Почто наговариваете? Да мало ли как оно бывает? Авось встала княжна на зорьке, пошла на туман поглядеть, на реку нашу, Волгу-матушку, уж оченно она об эту пору хороша, – да и забылась. Небось сейчас прибежит, а тут вы слезы льете! Нешто так можно себя изводить?
Горничная, служившая более двадцати лет, успела привязаться и к матери, и к дочери, но одинаково не одобряла взбалмошность обеих. Правду сказать, девка последнее время совсем от рук отбилась, своевольничает. Но как ей не баловать, с такой-то матерью? Тоже ведь вертихвостка – от живого мужа уйти! Князь Владислав мужчина видный, непьющий, положительный, весь из себя благородный, а уж как жену и дочь обожал – слов нет. Потому и отпустил так легко, что любил, не хотел неволить.
Накапав успокоительного, Манефа подала на подносе стаканчик. Княгиня выпила залпом, запрокинув голову, как извозчики в трактирах водку заливают.
– Полегчало? – заботливо спросила горничная. – А то давайте я сбегаю, кликну княжну-то. Недалеко она небось…
Манефа была сама не рада, что подняла тревогу. И дернул ее черт рот открывать. Нет, рано или поздно все бы открылось, но как если княжна действительно на зорьке поднялась да и пошла по пароходу бродить в одиночестве? Любила она это дело, одной бродить, что девице ее положения совсем не пристало.
Но князь Михаил решительно поднялся с кровати, где присел на край, утешая плачущую жену.
– Я сам пойду, – заявил он, поверх поданной лакеем сорочки накидывая сюртук. – А ты останься с княгиней. Не позволяй ей вставать.
– Доктора не позвать ли?
– Позови, – подумав, согласился князь и вышел.
Конечно, он не собирался искать пропавшую падчерицу – он был уверен, что девушка сбежала еще ночью. Вместо этого Михаил Чарович поднялся на капитанский мостик.
Капитан «Царицы Елизаветы» уже был там, рядом с только-только сменившимся вахтенным матросом, и внимательно смотрел вперед. Пароход двигался против течения, постепенно наращивая ход.
– Мы немного опаздываем, – сообщил он вошедшему пассажиру, уверенный, что того интересует точность прибытия к пристани. – Нам удалось немного наверстать упущенное, но все равно до Ружи еще идти и идти. Мы делаем все возможное, но будем там на полчаса позже. Прошу меня извинить.
– Это очень прискорбно, милостивый государь, – ответил князь Михаил, – потому что мне надо быть в Руже как можно скорее.
– Увы, если бы не задержка в Дмитрове… Вы опаздываете?
– Я хотел сделать заявление в полицию.
– Что-то случилось? – мигом насторожился капитан.
– Да. Ночью пропала моя падчерица, княжна Владислава Загорская-Чарович, девица семнадцати лет. Необходимо как можно скорее принять все меры к задержанию.
– Простите, – капитан усмехнулся, – но я не совсем понимаю… лево руля на три, – между делом бросил он рулевому, – как могла ваша падчерица исчезнуть с парохода? Она вернулась на него вчера после вечерней остановки в Дмитрове? Мы стояли там долго, девушка могла бы…
– Не могла. Она вернулась на пароход вместе со мной, мы поужинали, она рано отправилась к себе, а утром выяснилось, что княжна не ночевала в своей каюте.
Капитан поднес к глазам подзорную трубу, но тут же опустил.
– Ничего не понимаю, – признался он.
– И понимать нечего. Она сбежала. И скорее всего, не одна. Прикажите осмотреть судно, опросить остальных пассажиров и вахтенных. Может быть, кто-то что-то видел, что прольет свет на эту историю.
На самом деле Михаилу Чаровичу было нужно узнать, не видели ли его самого, когда он «беседовал» с водяным чудовищем. Учитывая, что на «Цесаревиче Андрее» накануне произошло кровавое убийство, дело могло принять нежелательный оборот. А ему нужно было как можно дольше скрывать свое инкогнито.
В этом смысле ему повезло – ни один пассажир, ни один матрос или вахтенный не заметил ничего подозрительного. Но тщательный обыск и многократные расспросы выявили, что, во-первых, исчез один из пассажиров второго класса, купеческий посыльный из Закаменья, Петр Михайлик, а вместе с ним и одна из запасных шлюпок. Всего их на борту «Царицы Елизаветы» было две, и третью держали привязанной у борта, потому как на палубе не было места. И вот эта запасная исчезла.
Услышав об этом, Михаил Чарович не удивился.
– Теперь вы понимаете, что я имел в виду, когда говорил, что надо быть в Руже как можно скорее? – спросил он капитана. – Подозреваю, что этот самый Петр Михайлик так или иначе причастен к исчезновению княжны Владиславы Загорской. Может быть, они бежали вместе. Может быть, он похитил ее с целью получения выкупа.
– А может быть, девушка просто оказалась не в том месте не в то время, – послышался за спиной чей-то голос. Князь обернулся – на пороге капитанского мостика показался один из пассажиров. Владислава бы узнала его, это именно он беседовал с пожилой графиней. Узнал бы его и Лясота – того самого инквизитора, который из всех собравшихся на пристани Дмитрова выбрал и заговорил именно с ним.
– Что вы имеете в виду, сударь? Э-э… не имею чести…
– Юлиан Дич, к вашим услугам, – отрекомендовался вошедший. – Я имел честь беседовать с некоторыми из пассажиров и могу утверждать со всей уверенностью, что по крайней мере один из них не тот, за кого себя выдает.
– Это он! – воскликнул князь Михаил. – Он похитил мою падчерицу!
– Вполне может быть, – кивнул Юлиан Дич. – Во всяком случае, я бы не отказался побеседовать с этим человеком еще раз.
– Хорошо, – кивнул капитан. – Мы постараемся прибыть в Ружу как можно скорее, чтобы вы сделали в полицейском участке заявление о розыске вашей падчерицы и ее спутника.
Михаил Чарович подавил вздох и потихоньку отступил подальше, стараясь встать так, чтобы между ним и предложившим свои услуги Юлианом Дичем было хоть какое-нибудь препятствие. Едва колючий, тяжелый взгляд инквизитора скользнул по его лицу, он сразу понял, что этот человек способен видеть невидимое. И конечно, он быстро сообразит, кем на самом деле является так называемый «князь Чарович» и какой у него на самом деле интерес к исчезнувшей девушке. Он так долго ее выбирал, так тщательно обхаживал, подбирая обходные пути, так стремился подобраться поближе, что теперь просто не мог допустить, чтобы все его труды пошли прахом.