Вы здесь

Бусый Волк. Ожидание боя (Дмитрий Тедеев, 2007)

Ожидание боя

От Зайцев судить назначили двоих крепких стариков, большуху и… Лося, да не впервые. Сколько раз слепой Лось поправлял зрячих, и кривить душой перед ним было бесполезно – он всех видел насквозь. От Белок выслали большуху рода и двоих нестарых, но уже украшенных почтенными сединами мужиков, один из которых был Летобор, приёмный отец Бусого.

Глазастый парнишка заметил, как на лице Летобора законная гордость боролась с невольной досадой. Судейство в бою вроде нынешнего было честью великой. Но… как тут не подосадовать, если в кулаках уже поселился зуд предвкушения!

Встретившись взглядом с пасынком и встретив его понимающую ухмылку, Летобор сильно смутился. А Бусый с радостными воплями бросился обнимать отца. Судья на бое! Таким отцом гордился бы любой мальчишка. Бог Солнца улыбался, наблюдая за приготовлениями к празднику. Глухой торжественный гул наплывал со Светыни, сопровождаемый скрипом утаптываемого снега, задорными прибаутками, звоном бубенцов в руках у старух. Было весело и шумно, но необоримые раскаты ледяного грома господствовали надо всем, возвышая дух и давая нетерпеливое биение сердцу. В эти мгновения на льду Крупца жилось как-то особенно ярко и жарко. Бусому всё мнилось, будто вселенная раскачивалась и подрагивала у него под ногами, он даже удивился, как же этого не замечали другие: «Может, я просто не спал несколько ночей, вот мне и мерещится наяву?..»

Когда, перешучиваясь с дружками, он третий раз подряд ответил на ещё не прозвучавший вопрос, Колояр ткнул его пудовым кулаком в плечо и расхохотался:

– И ты, значит, это почувствовал?.. Добрым кулачником будешь! Ишь, как раззадорило-то тебя! У меня тоже так было в год Посвящения!..

Бусому вдруг показалось, что по одежде друга смутно пробежали красные и зелёные волны, вроде бы несвойственные выделанной овчине, но всё сразу приняло обычный вид, и он не успел как следует поразмыслить над увиденным, потому что Соболь махнул рукой, народ дружно загалдел и двинулся к середине Потешного поля.

Начиналось то, что не только Бусый считал самым занятным и важным, важнее даже, может быть, самого боя.


Вообще-то у веннов очень много родов, чьи нравы и обычаи порой весьма сильно разнятся. В иных деревнях не считается зазорным сражаться на кулаках и девкам против девок, и бабам против баб… Спроси кто сторонний, и те люди истолковали бы свой обычай так, что при всём желании не придерёшься. В самом деле, когда припирала нужда, веннские женщины ходили на врага рядом с братьями и мужьями и уж бились так бились – всё те же враги, оставшиеся в земле, соврать не дадут – ничуть не хуже мужчин. Кому, то есть, должным образом восславить потешной битвой Пламень Небесный, если не им?.. Опять-таки, попробуй кто обидь удалую красавицу, хорошо знающую, чего ради Богами дан человеку крепкий кулак на сильной руке. Небось за дочку, поднаторевшую драться, у всякой матери сердце меньше будет болеть!

Белки с Зайцами тоже знали между собой немало такого, о чём навряд ли сумели бы договориться. Но было кое-что, на чём те и другие стояли в твёрдом согласии.

«Бой, – говорили они, – он, как ни крути, оттого так и называется, что люди друг дружку бьют. А женщину кулачить, пускай и женской рукой – тьфу, святотатство, а вовсе не радость Светлым Богам…»

Да и потом… ну сами подумайте. Мужика, одетого в толстый овчинный тулуп, сколько ни лупи хоть в грудь, хоть в живот, ничего ему от этого не будет, только крепче сделается. А женщину?! Да мыслимо ли так оскорблять её право и дар, её способность вынашивать, рожать и кормить?! Да на святом празднике весеннего пробуждения жизни?..

Белки и Зайцы держались обычая, несомненно самого правильного и угодного Небесам. У их дочек и жён было издавна заведено в Праздник ледолома завоёвывать и сокрушать Ледяную Башню, неприступное логово Мораны Смерти. Действо неизменно получалось настолько захватывающим, веселящим кровь и возвышающим дух, что многие мужчины не на шутку завидовали подругам. Да что поделаешь! Допускать мужиков к исконно женскому делу никто не собирался. Вот помогать возводить Башню и подступ к ней – Ледяной Мост – это пожалуйста. Но побеждать Морану на самом празднике следовало именно дарительницам жизни, и это было правильно и хорошо.

Башню и Мост с его Преградами загодя строили всем миром. Долбили толстенный, почти в человеческий рост, лёд, выпиливали в нём громадную Прорубь, а выпиленные глыбы чистейшего льда волокли на строительство Башни, Взгорка и Врат. Скрепляли сверкающие глыбы снегом, замешанным с водой, а когда мороз надёжно прихватывал ледяную кладку, вновь обильно поливали всю постройку водой. Выходили Башня и Мост с Преградами каменно прочными. И благодаря дневному уже тёплому солнышку – невозможно скользкими. Пройти Мост само по себе было испытанием. А уж захватить Башню, которую со всей яростью отстаивали слуги Мораны… надо ли говорить!

«Что без бою даётся, то не будет и свято…» – утверждала песня, забредшая к Белкам и Зайцам откуда-то из верховий Светыни. В самом деле, от весны к весне взятие Башни проходило по-разному, но было замечено: в те года, когда священное действо получалось на славу, огороды и поля брались за свой род[4] с особенной силой.

Нынче незавидная участь войска Мораны досталась Бельчихам. Что поделать, так уж лёг жребий. Метали его на зимний Солнцеворот, и случалось, что одни и те же защищали Башню и год, и другой, и третий подряд, но если посмотреть лет за двадцать – так на так и выходило.

У Бусого отчаянно колотилось сердце, будто он только что во весь дух одолел гору с Белый Яр высотой. Чернокожий Ульгеш неподалёку от него так сверкал жёлтыми глазищами, что Бусый вмиг понял: не зря они с Колояром полдня вчера ему растолковывали, чего ради нужно поднимать из проруби тяжёлые вёдра и передавать их по цепочке. Бельчихи с заправленными под шапки космами из льняной выбеленной кудели – мёртвыми волосами Мораны – взбирались на башенки по сторонам Врат. Зайчихи с подвязанными огненно-рыжими бородами уже собрались перед Взгорком.

– Видишь Врата, построенные на Взгорке? – прилежно объясняла старому Акануме младшенькая дочь Лося. Чернокожий гость не особенно нуждался в её разъяснениях, но это было делом, помогавшим девчушке не разреветься от обиды на мать и сестёр, не взявших её с собой: слишком мала. – Врата, это первая из Преград. Их нужно преодолеть все подряд, добираясь до Башни. Наше войско пойдёт с восточной стороны, потому что там солнце восходит. По Ледяному Мосту! Он прямой, как горячий солнечный луч, он как стрела, нацеленная прямо в Морану!

– Мост не слишком широк, – заметил старик, больше ради того, чтобы девочка чувствовала свою полезность. – Отчего светлое воинство не обойдёт Преграды и не окружит Башню?

Мост действительно был достаточно узок и к тому же являлся мостом больше по названию. Его и ограничивали не перильца, а всего лишь бороздки, прочерченные в речном льду топорами и заполненные золой.

– Ты что?! – Девочка округлила глаза, ужасаясь невежеству гостя. – По сторонам, это Мгла!.. Ледяная, стылая, страшная! Кто туда попадёт, станет пленником Мораны и будет сражаться после этого на её стороне!

Тут молчаливый Соболь дал наконец сигнал, и в отдалённый грохот ледохода вплелась звонкая песня медного рожка. Немедленно заверещали свирели, призывно ударили бубны, и раздавшийся в ответ дружный боевой крик Зайчих сменился отчаянным визгом – войско Бога Солнца ринулось на штурм первой Преграды.