2
Лондонское бюро
Джупитус плавно спускался по ступеням, и его шаги отдавались эхом. Джейк не отставал. Лестницу через равные промежутки освещали мерцающие газовые фонари, озаряя ряд древних фресок. Потускневшие и осыпающиеся, они отображали события из истории всех великих цивилизаций: Египта, Ассирии и Древних Афин; Персии, Рима и Византии; Древней Индии, Оттоманской империи и средневековой Европы. Джейка заворожили картины с изображениями королей и героев, грандиозных шествий, битв и походов.
– Это все написано Рембрандтом, – небрежно пояснил Джупитус, – когда Лондонское бюро переехало сюда в тысяча шестьсот шестьдесят седьмом. Вы слышали о Рембрандте?
– Да, кажется… – осторожно ответил Джейк.
Джупитус обернулся и высокомерно взглянул на него.
– То есть мне очень нравятся картины, – принялся объяснять Джейк. – Старые полотна, дающие представление о том, как раньше жили люди.
Он сам удивился, что вообще заговорил об этом. По правде сказать, ему действительно нравились старинные картины, но он привык хранить это в тайне: Джейку казалось, что большинству его школьных приятелей (не говоря уже о недругах) недостает определенного рода воображения. Джейк же, напротив, часто в одиночестве заглядывал в Картинную галерею Далиджа, подходил вплотную к полотнам, прикрывал глаза и воображал, что находится там, в другой эпохе. Зачастую угрюмый охранник требовал, чтобы он отошел подальше. Тогда мальчик ждал, когда он проследует мимо, и снова погружался в мечты.
Они добрались до основания лестницы. Впереди была массивная дверь. Посередине, выгравированный на латуни, красовался тот же узор, который Джейк видел в машине: песочные часы, вокруг которых вращалась пара планет. Выглядел он древним, но напомнил мальчику схему, которую он видел на уроке физики: электроны обращаются вокруг ядра атома.
Джупитус торжественно посмотрел на Джейка.
– Не так много людей попадает сюда. И жизни этих избранных безвозвратно меняются. Просто предупреждение.
Джейк невольно сглотнул.
Джупитус распахнул дверь, и они вошли внутрь.
– Я вскоре вернусь за вами. А пока посидите здесь, в сторонке.
Он показал на стул у двери, торопливо пересек помещение и скрылся в кабинете.
– Ко всеобщему сведению, у нас на все пятьдесят минут! – объявил он и захлопнул за собой дверь.
В глазах Джейка появилось изумление.
Размерами и интерьером зал напоминал огромную старую библиотеку. Не публичную, вроде местной Гринвичской, а такую, в которую можно попасть только по особому приглашению, чтобы взглянуть на древние, крайне ценные книги. Зал был двухъярусным, с винтовыми лестницами с каждой стороны, которые вели на антресоли, заставленные стеллажами со старинными книгами. На самом верху, над полками, световые люки в частых переплетах дребезжали и посвистывали под ударами бури.
Зал занимал огромный деревянный стол, освещенный мерцающими зелеными лампами. На нем были разложены старинные карты, схемы, рукописи и планы. Тут и там среди этих древностей – и, возможно, самые привлекательные из них – стояли глобусы.
В помещении кипела бурная деятельность. Люди, одетые в подобие матросской формы, быстро, но бережно паковали предметы в деревянные ящики.
Забыв о том, что Джупитус велел ему сесть, Джейк, так и не скинувший с плеча школьный ранец, осторожно подобрался к столу и принялся рассматривать один из глобусов. Тот оказался древнее всего, что мальчик когда-либо видел. Названия стран были написаны от руки старомодным почерком. Джейк, присматриваясь, придвинулся ближе. Он нашел Британию, драгоценный камень в Северном море. Под ней огромную территорию, размером почти с Азию, занимала Испания. В ее центре красовался выцветший портрет властного на вид короля. На территории Америки не было ничего, кроме нарисованных лесов и гор. Джейк всмотрелся еще пристальней. В самом низу Атлантического океана, среди бледных изображений галеонов и дельфинов, стояла едва заметная дата: «1493».
– Если не возражаете, сэр…
Рядом возник один из людей в форме. Джейк отступил на шаг в сторону, человек снял огромный древний глобус со стола и бережно убрал в ящик. Затем проложил оставшиеся просветы соломой, приладил на место крышку и накрепко прибил ее гвоздями.
Мальчик проследил взглядом за рабочим, унесшим ящик к большой распахнутой двери в дальнем конце зала. Мужчина поставил груз на тележку к другим таким же коробкам и выкатил ее в наружный коридор.
Взгляд Джейка зацепился за другой объект. В отгороженном закутке за столом работал мальчик. У него были румяные щеки, взъерошенные каштановые кудри и очки с толстыми стеклами, подлатанные клейкой лентой. Хотя мальчик казался примерно ровесником Джейка, одет он был в коричневый костюм в клетку, больше подходящий какому-нибудь чудаковатому профессору. На его плече, вытянувшись в струнку, сидел попугай. Мягкое птичье оперение поражало разнообразием цветов, от оранжевого с малиновым до темно-бирюзового.
Мальчик быстро печатал что-то на устройстве, слегка напоминающем пишущую машинку, только у него было меньше клавиш, а буквы на них заменяли странные символы. На задней части прибора, словно антенна, торчал длинный тонкий кристалл, шипевший и гудевший от электрических разрядов при каждом нажатии кнопки. Через некоторое время мальчик торопливо повернул рычаг на боку машинки и продолжил печатать.
– Простите. Вы загораживаете мне свет, – обратился он к Джейку, не отрывая взгляда от работы. – Если это не отослать в ближайшие пять минут, мне конец.
Когда Джейк передвинулся и встал с другой стороны стола, мальчик поднял взгляд и внимательно рассмотрел его, затем поправил на носу очки и вернулся к работе.
На столе рядом с машинкой стояла тарелка восхитительных с виду пирожных. Мальчик протянул руку, взял одно и сунул в рот. В животе у Джейка заурчало: он не ел с самого завтрака.
– Угощайтесь, пожалуйста, – предложил курчавый мальчик, очевидно, расслышавший звук. – Они с грушей и корицей. И тесто просто воздушное.
Джейк с недоумением посмотрел на него: мальчик говорил очень правильно и чересчур по-взрослому, как дикторы, читающие новости на серьезных радиостанциях. Джейк взял пирожное и вгрызся в него под пристальным взглядом разноцветной птицы.
– Он дружелюбный? – спросил он, протягивая руку так, чтобы попугай мог ее обнюхать.
Птица взвизгнула, словно баньши, встопорщила перья и захлопала крыльями. Джейк испуганно отпрянул.
– Мистер Дрейк не любит посторонних! – заметил его владелец. – Он попугай-спасатель, родом с острова Мюстик. На вашем месте я бы последовал совету мистера Коула и присел.
Мальчик продолжил печатать и бормотать себе под нос, а Джейк отступил к стулу у двери. Попугай мистер Дрейк пристально наблюдал за ним.
Мысли Джейка вернулись к событиям прошедшей недели. Вплоть до самого недавнего – около часа назад – времени ему не виделось в них ничего необычного…
Джейк Джонес жил в маленьком домике, примыкающем стеной к соседнему, на заурядной улице в непритязательном районе на юге Лондона. В распоряжении семьи было три небольших спальни, одна ванная и недостроенный зимний сад. Еще кабинет, который отец забавно называл «комнатой связи» – свалка старых компьютеров и дебри спутанных проводов. Родители Джейка, Алан и Мириам, владели магазином сантехники на главной улице района. По выходным Мириам изобретала несъедобные блюда, а Алан пытался что-нибудь сделать или починить своими руками. И то и другое заканчивалось печально: кривобокими суфле, пригоревшими соусами, лопнувшими трубами и недостроенными зимними садами.
Школа Джейка располагалась в пятнадцати минутах ходьбы через Гринвичский парк. Это была не особенно хорошая и не особенно плохая школа. В ней работали как интересные учителя, так и несколько зловредных. Джейку с трудом давалась математика, легко география и превосходно баскетбол. Он охотно пробовался на роли в каждую школьную постановку, но редко попадал куда-то помимо хора. Его увлекала история, судьбы могущественных, загадочных людей, которых он только что видел на фресках – владык и императоров, – но, к сожалению, школьный учитель истории к числу интересных не относился.
В последний раз Джейк видел родителей четыре дня назад. Они оставили ему записку, чтобы он по дороге из школы заглянул в магазин. Когда мальчик туда пришел, внутри было пусто. Он сел и стал ждать.
Магазин сантехники не был успешным. Джейк часто задумывался, как вообще это предприятие еще держится на плаву. Родители открыли его сразу после рождения сына и с тех пор старались изо всех сил. Как заметил один из множества неудовлетворенных покупателей: «Они попросту не разбираются в сантехнической керамике!»
Мальчик был склонен с этим согласиться. Мириам заведовала магазином в вихре смятения, постоянно теряя документы и квитанции, а порой и целые наборы оборудования для ванных. Алан преимущественно работал на местах, надзирая за неизбежным хаосом установки. Он был крупным мужчиной, хорошо сложенным, выше шести футов ростом, и Джейку всегда казалось, что он просто не вписывается в опрятные ванные комнаты пригорода. Не только из-за размеров, но и из-за своей неординарной личности.
Мальчик сидел и ждал, и, наконец, две знакомые фигуры влетели в демонстрационный зал.
– А вот и ты, милый, – тяжело выдохнула Мириам, пытаясь пригладить растрепанные темные локоны.
Эту привлекательную женщину, смуглую, как и Джейк, окружала атмосфера чувственного тепла. У нее были большие глаза с длинными, изогнутыми ресницами и медового цвета родинка над самым уголком рта. Алан же был грубоватым и сильным, светлокожим, с густыми белокурыми волосами и намеком на бородку. Казалось, от него в любой миг можно ожидать озорной усмешки.
– Несчастье у Долорес Дивайзес. Ее сливные трубы оказались плохо подогнаны, – вздохнула Мириам, с намеком покосившись на Алана. – Мне пришлось вернуть ей деньги.
– Я мог бы потратить на их наладку целый год, – ответил ей муж, – но Долорес Дивайзес ни за что не удовлетворили бы эти сливные трубы!
Последовало недолгое молчание, как бывало всегда, а затем Алана с Мириам разобрал смех. У них обоих было превосходное чувство юмора. Насмешить их могло что угодно, но обычно это были определенного рода личности: высокомерный управляющий банком или напыщенный клиент вроде Долорес Дивайзес. Они предпочитали смеяться над этим, а не позволять обстоятельствам себя расстраивать.
Мириам повернулась к сыну.
– А теперь мы должны тебе кое-что сказать, – сообщила она, пытаясь сохранить радостный тон. – Нам придется уехать на несколько дней.
Джейк почувствовал досаду.
– Это я виновата – перепутала даты, – не теряя бодрости, продолжила мама. – Выставка-продажа в Бирмингеме. Невероятно скучно, но нам необходимо – как там сказал бухгалтер? – «расширить ассортимент товаров».
– Гранит и песчаник сейчас как раз в моде, – робко добавил Алан.
– Мы отбываем сегодня же, прямо отсюда, – заключила Мириам, кивнув на уже собранный красный чемодан за стойкой. – Роз поживет здесь, пока нас не будет. Хорошо, милый? – мягко уточнила она.
Джейк постарался кивнуть, но удалось ему только пожать плечами. Родители начали посещать эти выставки три года назад – поначалу лишь раз в год, но в этом году уже дважды срывались с места, в обоих случаях объявив о своем отъезде в последнюю минуту.
– Мы вернемся в пятницу днем! – улыбнулась Мириам, взъерошив густые кудри Джейка. – И тогда полностью посвятим себя тебе.
– Мы задумали кое-какие сюрпризы, – вмешался Алан. – И большие!
Мириам крепко стиснула сына в объятиях.
– Как же мы тебя любим!
Джейк позволил ей немного себя потискать, прежде чем отстранился. Он как раз одергивал школьный пиджак, когда уже папа сгреб его в медвежьи объятия.
– Береги себя, сынок, – велел он, будто отец из голливудского фильма.
Мальчик высвободился.
– Спасибо. Как бы там ни было, желаю вам хорошо провести время, – пробормотал он, не глядя на них, и выскочил из магазина на ветреную улицу.
Всю дорогу, идя через Гринвичский парк, он дулся, а затем дотемна просидел на скамейке. Он сожалел, что толком не попрощался с родителями, но хотел их задеть.
Не прошло и часа, как Джейк передумал. В один момент он простил родителей, и тут же его обуяло настоятельное желание вернуться в магазин до их отъезда. С колотящимся сердцем он помчался по улице.
Но прибежал слишком поздно: магазин оказался закрыт, свет погашен, красный чемодан исчез.
Как ему и обещали, сестра Алана Роз приехала этим же вечером. Джейку она очень нравилась – эксцентричная, откровенная и крайне занятная особа. Она всегда носила множество позвякивающих браслетов, привезенных из поездок по всему миру. Тетя была из тех людей, кто охотно заговаривает с незнакомцами, и вечно твердила Джейку: «Жизнь коротка, так что оттягивайся, как можешь».
Когда она присматривала за племянником, бывало забавно, но сегодня, сразу же после окончания уроков, Джейк буквально вылетел из школы. Родители обещали вернуться в пятницу, и он хотел попасть домой как можно быстрее. И снова он спешил через Гринвичский парк. Когда перед ним развернулась вся панорама Лондона, он заметил огромные черные тучи, грозно наползающие с горизонта.
Именно тогда Джупитус Коул и шофер Норланд выступили из тени перед Королевской обсерваторией.
Разумеется, Джейк еще не скоро осознал, почему они выбрали именно это место: именно в Королевской обсерватории в тысяча шестьсот шестьдесят восьмом году мистер Гук из недавно основанного Королевского общества, среди прочих, начал работу над сопряжением пространства и времени.
Знакомство с Коулом и Норландом состоялось совсем недавно, а теперь Джейк сидел в этом удивительном зале, а его жизнь, как предостерег его Джупитус, вот-вот должна была «безвозвратно измениться».
Дверь в кабинет внезапно распахнулась.
– Теперь можете войти, мистер Джонес, – кратко пригласил Джупитус.
Джейк встал и подошел к двери. На миг он словно прирос к месту, оглянулся и обнаружил, что все смотрят на него. Поняв, что он засек их, люди поспешно вернулись к собственным делам, а Джейк вошел в кабинет.