Глава 3
Данте наблюдал, как Топси сбегает по ступенькам замка навстречу Гаэтано, подъехавшему на своем «порше». Она выглядела невероятно юной и хорошенькой в платье цвета фуксии и на невероятно высоких каблуках, подчеркивавших точеные ножки. Данте стиснул зубы, втягивая воздух. Какая ерунда. Она должна была отменить свидание. От одной мысли, что Гаэтано может ее коснуться, тело Данте сводило напряжением. Однако он не был собственником и часто являлся не единственным любовником своих женщин – это позволяло ему сохранять свою свободу. Может, дело в том, что он еще не уложил ее в постель?
– Это Гаэтано приехал за Топси? – спросила его мать со своего места за обеденным столом, рядом с Витторе. – Надеюсь, он будет хорошо себя вести, не как тот мальчик, Сиккарди.
– Сиккарди? Бруно Сиккарди? – Данте вспомнил одного из их соседей, молодого и красивого плейбоя, известного своей несдержанностью. – Она и с ним встречалась? Проклятье, она времени не теряет!
– Почему бы и нет? – поинтересовалась София. – Она все дни проводит взаперти в нашем обществе, а мы уже старые и неинтересные.
– Говори за себя, – пошутил Витторе. – Я считаю себя таким же интересным, как Сиккарди!
– Что у них произошло? – спросил Данте.
– О, ей пришлось отбиваться – она сказала, что у него рук больше, чем у осьминога, но на этом все и закончилось, – жизнерадостно сообщила София. – Топси просто так не возьмешь.
Но Данте она не прогнала. С облегчением он вспомнил произошедшее, пытаясь подавить раздражение из-за того, что Топси не отменила свидание. Он не привык иметь дело с женщиной, которая не выпрыгивала из кожи, лишь бы угодить всем его желаниям и ожиданиям, но ему это и не нравилось; Данте был уверен, что скоро Топси сменит поведение.
Топси ощущала всю неловкость внимания семьи Гаэтано к их столику. Она уже познакомилась с его мамой, его папой, одной сестрой и двумя младшими братьями – деревенский ресторан содержала вся семья, и каждый с надеждой и радостью наблюдал за тем, как Гаэтано ужинает в компании дамы. Он уже поделился с ней всеми болезненными подробностями того, как его невеста, которую он любил с детства, уехала учиться за границу и влюбилась в другого мужчину, оставив Гаэтано в наполовину построенном супружеском доме.
– Ваша живость напоминает мне… ее, – сказал Гаэтано, явно считая это комплиментом.
Топси посоветовала ему искать женщину, ничуть не похожую на его сбежавшую невесту. Оба быстро успели понять, что ничего, кроме дружбы, у них не получится, и Топси не стоило испытывать чувство вины за отсутствие романтической искры.
– Данте проявлял… эм… внимание, – с усмешкой заметил Гаэтано, – когда привозил вас в дом.
Топси покраснела:
– У нас с ним нет ничего общего.
– Вы думаете о его богатстве и титуле, – задумчиво сказал Гаэтано. – Но не стоит считать, что Данте все давалось легко.
– Разве нет? – спросила Топси, не в силах сдержать любопытство.
Гаэтано поморщился:
– Однажды, когда ему было шестнадцать, мой отец нашел его лежащим у обочины. Его сильно избили – сломали нос, ребра, все пальцы на одной руке. Он не сказал ни моему отцу, ни полиции, кто это сделал. – Гаэтано замялся. – Мои родители всегда считали, что это был его отец, Альдо. У старого графа был отвратительный характер.
Топси побледнела от ужаса, мысленно представляя себе длинные красивые пальцы Данте, и сглотнула, прогоняя тошноту.
– Если так, то в детстве ему пришлось действительно трудно.
Конец ознакомительного фрагмента.