Глава 2
Республиканский крейсер, грациозный, с изящными обводами, смотрелся более эффектно на фоне приземистого «Атаульфа».
Два корабля почти одновременно вышли из гиперрежима и направились в точку прибытия, отсалютовав друг другу сигнальными лазерами. Суда с интервалом в несколько минут проследовали по створу прохода в астероидном поле ближе к планете.
По неписаным правилам, уже на геостационарной орбите капитанам считалось необходимым нанести визит вежливости друг другу.
Вопрос заключался в одном: кто к кому?
Отношения между Республикой и Конфедерацией определялись как не то чтобы союзнические, но скорее, умеренно-положительные, насколько это вообще возможно в случае с капиталистической олигархией и революционной диктатурой искусственного интеллекта.
Крейсер «Варяг». Название – дань памяти о далеком земном предке. Масса покоя в полтора миллиарда тонн. Главный калибр – смешанный, 6 и 8 дюймов. Высокая скорость и дальность перемещения – все это делало корабль превосходным инструментом для стремительных атак и патрулирования подконтрольных территорий, но только не для эскадренного боя.
Тяжелой броней были прикрыты лишь отдельные важные узлы и элементы конструкции. Остальная защита – разнесенная, меньшей толщины – охватывала не весь корпус.
До Революции «Варяг» считался одним из самых быстрых кораблей в Имперском Звездном флоте. Во время катаклизма экипаж, отказавшись играть роль палачей, в числе первых перешел на сторону восставших.
Бронепалубный крейсер, с его населением в семнадцать тысяч матросов, офицеров и революционных роботов, возвращался из похода по Дальним рубежам, где демонстрировал силу молодой Республики. От форпоста к форпосту, от одной колонии или дружественной системы к другой, пару раз приняв участие в отражении пиратских набегов и мелких стычках.
Команде предстояло переправить несколько находок, артефактов примитивных цивилизаций, в Музей научной истории атеизма на Кондуите.
Рутина дальнего патруля выматывала. Отсюда – мелкие нарушения дисциплины.
Пока политкомиссары смотрели на все сквозь пальцы, точнее говоря, не повышая тактовой частоты процессора.
Матросы зубоскалили. Офицеры штудировали революционные книжки. Роботы молчали или читали староземную классику научной фантастики – настоящий фетиш для искусственных интеллектов.
Дежурные навигаторы в рубке весело переругивались с парочкой лоцманов на стационарном спутнике.
На орбите царила обычная суматоха: многочисленные мелкие грузовые корабли, и местные, и пришлые, деловито сновали туда-сюда.
Всплеск огоньков на радаре.
Столбцы цифр.
Определена примерная масса пришельца. Немаленькая!
Неожиданные возмущения на экране, означавшие прохождение через пояс астероидов крупного объекта, заставили капитана «Варяга» начать переговоры с планетарным диспетчером.
Кто-то прибывал в систему. Большой и тяжелый. Но кто же это был?
Напряжение нарастало, распространяясь волнами от боевой рубки до самых потаенных трюмов.
Как-то сами собой стихли веселье и праздная кутерьма. Роботы выходили из режима ожидания. Офицеры заняли боевые посты согласно штатного расписания.
Александр Железнов лежал на койке в крохотной арестантской каюте. В руках офицер держал томик староземного автора.
Тяга к древним книгам и эстетике дозвездной эпохи получена им от матери – интеллигентки в «тридцать третьем поколении», волею судьбы оказавшейся замужем за революционным комиссаром.
«Космический корабль размером со столичный мегаполис и экипажем свыше миллиона человек – пожалуй, слишком… – он пролистал несколько страниц малоизвестной книги тысячелетней давности. – Но техника боя верная, а насчет всего остального… „Ложных даров“ следовало бояться во все времена!»
«Тяжеловато для понимания, такое чтиво наводит на грустные размышления о прошлом!» – взгляд лейтенанта невольно соскользнул на висевшую над книжной полкой подкову.
Древний грубый кусок металла в консервирующей мастике. Три дырки, три замятых гвоздя с одной стороны. С другой – поистершаяся надпись. Остались лишь неровные буквы – «О», «В», «Ы» – и точка. Семейный раритет. По преданию, еще с Земли. Память от отца.
В дверь постучали – и вошли, не дожидаясь разрешения.
Младший политрук Феликс никогда не отличался склонностью к церемониям и политесам. Не позволяла природа, то есть программное обеспечение.
– О, «Дары»! Читал, читал. Скучно! – робот уставился на книгу в руках Александра. – «Таранный камень» того же автора мне как-то ближе. А самое главное, и идейно, и политически верно, несмотря на всю мистику и меднозадых козлов! Но все равно сильнее Ефремова в ту эпоху никто не работал!
Робот продолжал щеголять знанием древней литературы, лейтенант пытался его остановить:
– Ты прямо археолог, литературовед и комиссар в одном флаконе!
Робот не обиделся. Наоборот, с воодушевлением продолжил:
– Не перебивай! Выписали мы тебе увольнительное, а взыскание сняли!
– «Варяг» вышел на орбиту? – поинтересовался человек.
– Полчаса тому назад. Сейчас к капитану, а потом можешь собирать вещички! Интереснейшая планетка, я так скажу!
Робот сухощав, подтянут, если такое определение можно отнести к неорганическому носителю разума. Черная фуражка по лихому сидела на голове наискось, почти прикрывая боковой акустический сенсор. Форменная куртка из «кожи молодого дерматина», галифе, кобура с портупеей и хромовые сапоги – основные элементы униформы.
Лицо повторяло черты человека лет тридцати, несколько грубое, выполненное из металлопластика. Хитрый, проницательный взгляд. И прихоть создателя – щегольские усы «а-ля Мефистофель». Образ, подсмотренный у кого-то из революционных деятелей прошлого.
Александр рывком соскочил с кровати, натянул форменный черно-красный мундир и поспешил вслед за стремительным Феликсом.
Двоица поднялась на мостик.
Капитан Громов, видный мужчина лет сорока, с посеребренными сединой висками, спорил с местным диспетчером – организатором движения.
Александру и Феликсу пришлось немного подождать, став свидетелями интересной сцены.
Трехгорцы – трехполые яйцекладущие аборигены центральной планеты системы Потёмки. Они больше всего походили на земных броненосцев-армадиллов: с острой головой, частично покрытой наростами-чешуйками, оттопыренными ушками и глазками-бусинками.
– И все же, при моем самом глубоком уважении, вам необходимо занять эшелон сто сорок! Для безопасности прохождения коммерческих судов с орбитала до поверхности. Ваша масса слишком большая, вы искривляете траекторию…
– Почему мы должны покинуть коридор сто пятьдесят два? «Атаульф» больше нас. Он не искривляет?
– Товарищ капитан первого ранга! – официально продолжил диспетчер, поседевший от возраста и растерявший почти все лицевые чешуйки. – Речь идет о суммарной массе трех и более тел на близком векторе. Кроме того, заявку на сто пятьдесят первый эшелон подали раньше. И боюсь, вам не понравится соседство…
– …?
Загорелся соседний экран связи. Появился имперский офицер в форме капитана первого ранга.
– Честь имею, господа! – Олег Романов ровным тоном продолжил. – Мы приносим официальные извинения за прибытие раньше срока… по независящим от нас обстоятельствам. И готовы рассмотреть любые варианты орбиты…
Капитан Громов недовольно поморщился. Как и все республиканцы, он всей душой ненавидел Империю. Сборище ретроградов, фанатиков и святош, цепляющихся за традиции прошлого изо всех сил ради выдуманных целей. А по факту – за сословные привилегии правящего класса.
Единственные, к кому он испытывал «уважение», так это его вероятные противники – имперские офицеры. Школа звездоплавания считалась одной из лучших в Галактике. А замшелый и косный военно-промышленный механизм все еще мог создавать грозные корабли, наподобие того, что заходил на геостационарную орбиту в нескольких десятках кабельтовых.
Дистанция боя, между прочим.
– Господа и… товарищи! – диспетчер начал нервничать, находясь под пристальными взглядами офицеров:
– Предлагаю компромиссный вариант. Корабль тяжелого класса будет находиться дальше от поверхности, крейсер – ближе. Между ними – «Атаульф».
Командир броненосца собрался было выразить негодование, когда трехгорец прервал:
– Но эшелон прохода челноков на поверхность будет в приоритете у «Александра Шестого». Право на посадку – первоочередное.
Как заправский пианист, трехгорец прошел руками по пультам диспетчерской:
– Ваши штурманы и операторы получили координаты орбит и точек привязки. Извините, насыщенный траффик… – и отключился.
Двум капитанам ничего не осталось, кроме как козырнуть друг другу и вернуться к своим делам.
Экраны погасли.
– Чертовы любители мыльных опер! Расцеремонились с этими имперцами, будто у тех принцесса на борту! Приоритетное право… – Громов обернулся к визитерам:
– Что там? А, ты, Железнов! Давай быстрее!
– Товарищ капитан, явился насчет взыскания…
– Являются одни святые!
– Виноват. Прибыл, – поправился Железнов.
– Значит так, товарищ лейтенант Звездного флота Республики. – Громов перешел на казенный слог, начав «выкать» подчиненному:
– И я, и ваш предыдущий начальник сыты таким поведением. Аморалка! Четырнадцать выговоров за пять лет службы! Правда, ни одного по боевой части. Тут ваш послужной список безупречен – хоть к наградам представляй.
– Товарищ капитан, девять месяцев…
– Да. Без поверхности. Больше держать вас на корабле и лишать увольнительной не имею морального права. Иначе на стенку полезете. Но и одного отпустить не могу – опять наломаете дров, тем более с учетом нашего соседства… – капитан показал в сторону погасшего экрана. Многозначительно подумал минуту и отдал приказ:
– Феликс, твоей задачей становится сопровождать лейтенанта Железнова везде на поверхности, каждый час из пяти отпущенных ему дней…
– …? – робот чуть не подпрыгнул.
– Я сказал везде! Еще один такой инцидент – лейтенант будет списан на поверхность, а я буду ходатайствовать перед Киберсоветом о смене политсостава «Варяга». Все, закончили!
– Служу Советской Республике! – поочередно выпалили Александр и робот.
Проблема с увольнительной решена.
– Свободны! – отпустило их начальство.
Офицер и робот вышли с мостика.
– Ну, и как дальше? – в переходе спросил Феликс. – Капитану потом видеоотчет предоставлять обо всех твоих художествах?
– А, брось! В таком захолустье даже «переворот» серьезный не устроить! Слетаем в столицу, сходим, поглазеем на местных. Железные стены обрыдли! Что ты про эту Тмутаракань сказать можешь?
– Политическая система – конституционная монархия. Подписан торговый договор с Империей. Армия и военный флот отсутствуют как таковые. Папа, Мама и Тата – основа и идея всего общества Трехгорья. Папа и Мама делают яйцо способом, вполне похожим на земной. Для оплодотворения и донашивания яйца требуется Тата. Дальше продолжать? – занудным голосом уточнил робот, отбубнив свой монолог.
– Понятно, опустим описания и подробности. Придется быть скромными и тихими «республикано туристо».
Александр уже разочаровался в том, что не напросился на увольнительную в одном из центральных миров. Как раз тот случай, где стоило проявить терпение.
– Крещается раб Божий Гавриил во имя Отца, аминь!
– Бульк! – в добрых руках младенец даже не всхлипнул во время первого погружения.
– И Сына, аминь!
– Бултых! – малыш развел маленькие ручки и ударил по поверхности воды.
– И Святого Духа, аминь!
– Плюх…
Священник помазал новопосвященного миром – глаза и лоб, губы и ноздри, руки и ноги, грудь. Капельки святой воды блестели на нежных роговых чешуйках.
Православный киборг Василий включил акустическую систему.
Под звуки торжественного песнопения священник обошел с ребенком на руках вокруг купели.
Все говорило о том, что Церковь неизмеримо рада духовному рождению еще одного чада. Хоть и не такому румяному и розовощекому, как принято изображать на земных картинах.
Крестные родители стояли рядом, держали зажженные свечи. Толпа многочисленных родственников – в отдалении, на почтительном расстоянии. Они тихо перешептывались, обсуждали новые веяния насчет религии.
Младенец не плакал, но улыбался и радостно пищал, весело поглядывая на окружающих. Церемония подошла к концу.
– С Богом!
Священник передал ребенка на руки Тате, или как теперь правильно называли, «крестному отцу».
Аборигены Трехгорья, наивно-жизнерадостные, шумные создания, радовались как дети. Здоровый образ жизни, музыка, танцы, карнавалы – все, что составляло ранее нехитрый круг их интересов.
Жизнь – прекрасна! И так мало нужно для счастья.
Бесчисленные сериалы и мыльные оперы, транслируемые в местном эфире. Любовная драма о «несчастной двойке», страстная опера «Любовный четырехугольник». Великолепные ремесленники, механики и конструкторы, падкие на все новое, особенно в сфере культуры и духовной жизни.
Собственная религия трехгорцев напоминала буддизм с его учением о переселении душ, с включением значительного пантеона богов-предков. Миссионерская деятельность в здешних местах не считалась особо тяжелой, если бы не шаставшие по приграничным мирам раскольники и отщепенцы. Вот уж кто подлинное наказание Господне, а не эти мирные малыши!
Трехполая структура общества вызывала вопросы как с точки зрения сугубо теологической, так и в плане проведения религиозных обрядов – крещения, венчания например. Наконец, считалось пока непонятным, кто может становиться священником?
Одна отрада – учение о Святой Троице безоговорочно принялось местной интеллигенцией. Последователи других конфессий Империи не пользовались на Трехгорье особенными успехами.
Механик Хруль, ребенка которого только что окрестил отец Борис, числился в рядах новообращенных не только из любопытства, но и в надежде на заработок от «единоверцев», располагавших многочисленным флотом.
Кесарево – кесарю.
– Спасибо вам, отец Борис! – с полупоклоном армадилл передал священнику несколько местных монет. – Вы всегда желанный гость в моем доме.
– Полноте, Хруль! – священник попытался было отстранить механика.
Секундная заминка.
Возникла неловкая ситуация.
Наконец, деньги перекочевали в широкую длань киборга, вызвавшегося стать посредником.
Участники церемонии расходились, обсуждая детали богослужения.
Священник был выходцем из старинного, но захудалого дворянского рода Гагариных. Особая порода и стать выдавали в нем представителя высших слоев. Некоторая отрешенность от мира, идеалистическое умонастроение предполагали неспособность разбираться в практических вопросах.
После крещения, во время сборов церковной утвари отец Борис радостно сказал помощнику:
– Вот, Василий, еще одна душа к Богу обратилась!
– Ох, отец Борис, сколько ни служу в приходе – разные истории бывают.
– Экий ты скептик!
– Человек предполагает, а Господь располагает! – задумчиво произнес киборг. В делах житейских, несмотря на стертую исходную память, он считал себя более опытным. И тут же сердито добавил:
– Уж больно скопом они все креститься кинулись. Так не бывает!
– А что же тебе надо? Гонений, мучеников, церковных ересей, как на старой Земле? Принимают догматы, решение Собора насчет Таинств имеется, – возразил священнослужитель, – киборгов катехизировать можно, а не землян инославных нельзя?
– Не от радений духа, но корысти ради! – продолжал гнуть свою линию Василий. – А с еретиками-биогенетиками лучше не якшаться. И то правда!
– О том каждый держать ответ будет на Страшном суде Господнем! – строго и с укором произнес отец Борис.
– Вам-то виднее, батюшка, да и отчеты в епархию хорошие, – примирительно закончил разговор Василий.
Киборг погрузил весь немудреный скарб в багажник гравицикла и сам уселся в прицепную люльку. Нахлобучил допотопный шлем «три четверти» с самодельными прорезями для сенсоров. Отряхнул расшитый религиозной атрибутикой черный кафтан, устроился поудобнее.
Когда поедем?
Священник молодцевато сел за руль и ногой, как заправский гравибайкер, резко ударил по педали стартера.
Турбина взревела, сразу набирая обороты. Транспорт, мягко раскачиваясь на силовой подушке и ускоряясь, направился на восток.
Клубы пыли устилали след миссионеров.
– Стало быть, нам, киборгам, Церковью дарована милость второй жизни. Дабы могли потрудиться во славу Господа и искупить грехи прошлого!
Отец Борис аккуратно вел машину, лавируя между барханами. Ездоки могли переговариваться, почти не повышая голоса.
– Да, Василий, иерархи на Альдебаранском соборе приняли мудрое решение: не можешь остановить прогресс – так возглавь его! Православие, самодержавие, инновационность…
– И я о том. Бессмертие – даром. Делай что хочешь – и ничего не будет! У Конфедератов – бардак и бедлам! Что хотят, то и творят. У Советов – все жестко, любые попытки усовершенствования человека под запретом. Но там другая беда.
– Знаю, Василий. Кинулись наши «братья» классовые из огня да в полымя. Свободой и благодатью Божьей пожертвовали в угоду бездушной машине. Но с Конфедерацией ты неправ. У них продление жизни не каждому доступно, лишь самым богатым.
Они могли бы еще долго обсуждать религиозные вопросы и проблемы…
– Сщ-щ-щ-щ!
Истошный вой турбин и выворачивающий душу свист аэродинамических рулей – наперерез выскочила целая колонна.
Святые небеса!
Головной аппарат чуть не зацепил служителей Господа.
Сумасшедшие. Самоубийцы. Окаянные. Рептилоиды.
Кто-то из них более или менее походил пропорциями на людей, отличаясь лишь цветом кожи-чешуи и формой головы. Пастям других мог бы позавидовать средний хищник юрского периода.
Невообразимые шлемы. Кожаная проклепанная и шипастая одежда. На одних – намордники, на других – ремни и кольца. Кто попарно, кто восседал в седлах в гордом одиночестве.
С визгами и гоготом, отпуская сальные и непристойные шуточки по поводу священника, они носились взад и вперед, намеренно пугая и сбивая отца Бориса с дороги.
– Да что же они, ироды, делают! – Василий потянулся в бардачок за аргументом посерьезнее, но остановлен Борисом.
– Подожди, не спеши…
Решение того же Альдебаранского собора давало право на самооборону, но не самим священникам, а лицам, их сопровождающим. Данный тезис послужил впоследствии основой для создания нескольких корпусов архиерейской стражи.
Один из пилотов-рептилоидов, чертами больше всего напоминавший человека, поравнялся со священником:
– Приношу искренние извинения за соплеменников! Полгода в космосе.
Борода и усы на дубленой морде человека-змеи? Нонсенс, но поди ж ты. И такие бывают!
– Угу… – вместо отца Бориса ответил киборг, он все еще готовился к схватке.
– Позвольте представиться: посол Райолинг! – рептилоид кивком заставил отъехать в сторону большую часть свиты. – Надеюсь, не сильно вас испугали! В любом случае готов загладить вину.
– Полноте вам, господин посол! Мы люди бывалые. – Священник сделал акцент на слове «люди», что ощутимо покоробило репилойда. – Да и сами погонять в свободное от службы время не прочь!
– И все же наш базовый лагерь в трехстах милях к западу от столицы. Я рад пригласить вас. Альдебаран – моя родина, поверьте, хоть и много лет прошло, мне всегда интересно узнать что-то новое!
– Не обещаю, господин посол. Проповедовать в вашей среде бесполезно!
Рептилоиды радостно загоготали последним словам священника. Райолинг хищно улыбнулся:
– Остаюсь вашим покорным слугой!
– Да будет дорога ваша удачной! – миролюбиво ответил священник.
На том обе стороны посчитали инцидент исчерпанным и, раскланявшись, разъехались.
Говорливый Василий молчал несколько минут. Копил в себе. Потом как прорвался:
– Райолинг, человек в прошлом… общественник, да с гнильцой. На гранты подался, на подхвате у рептилоидов работал. Потом и сам обернулся. Теперь всех в свою веру агитирует!
– Да разве ж такое возможно? Есть пластические хирурги, биоморфные маски…
– А так! Был человек – и нету теперь: чешуйчатым змеем стал! Поди, уж и яйца начал нести, или как там у них…
– Ну, Василий, ты маху дал! – возразил священник. – Уж на что в Конфедерации, в этом Содоме с Гоморрой, за жизнь раз по десять мужья женами становятся и обратно, но чтобы потомство производить?
– Цкаклы – те еще умельцы. Что мы про них знаем? В каждой бочке – затычка! А кто такие? Откуда? Сколько их? Да не одна разведка уж когти сломала! На нашу территорию можно, а к ним нельзя – религиозный запрет. Неувязочка!
– Их по праву считают одной из древнейших и могущественных рас Галактики. К счастью, неагрессивной.
– А по мне, так брехня все эти сведения и россказни, что официоз нам заливает. У Господа Бога все на виду! Да и все шельмы помечены! – киборг пустился в пространные рассуждения, пересыпая свои выводы цитатами из Писания. И никак не мог умолкнуть до самого челнока.
Тяжелый характер.
Отец Борис обладал воистину ангельским терпением, имея в свите такого ворчливого сподручного, прекрасно, впрочем, разбиравшегося не только в тонкостях церковной службы, но и в ремесле звездопроходца.
К концу дороги Василий чуть не выпал из люльки, заговорившись о долге православного киборга:
– А о чем же мечтать-то, как не о Царствии Небесном? Об электроовцах?.. Тьфу ты, мерзость западенская!
Отец Борис остановил гравицикл у посадочной опоры. Вылез. С любовью провел рукой по корпусу корабля.
Неистовый спутник наконец-то умолк.
Наступила тишина.
Обшивка, шершавая, утратившая первоначальный цвет, вся испещренная бороздами от микрометеоритов, слегка нагрелась от тепла утреннего светила.
– Да, поработал! – священник осматривал выступающие дюзы двигателей. – Им не помешает продувка и шлифовка!
Пятибашенный крестово-купольный корабль-храм серии «Византик», массой покоя в две с половиной тысячи тонн, считался несколько устаревшей, но вполне надежной моделью. Защитные термоэкраны на куполах из золотистой металлокерамики сияли в лучах восходящего солнца.
Отец Борис с детской страстью любил корабль, бывший ему домом и местом службы одновременно. Доля миссионера не способствовала стяжанию ни мирских благ, ни особенных почестей для самого что ни есть низового иерарха. Десятки планет, сотни городов и селений – в разные места закидывал его неумолимый долг пастыря.
Священник отдал указания кибернетической челяди: Василию и двум сереньким, неприметным дьячкам – готовить корабль ко взлету. Предстоял заатмосферный, но без выхода на орбиту перелет в столицу Трехгорья. То расстояние, которое рептилоиды намеревались покрыть на гравициклах более чем за сутки, челнок осилит за час.
Два события, одновременно тревоживших душу и сердце отца Бориса, совпадали. И если с первым он как-то мог справиться, отведя глаза и стараясь выходить реже за пределы храма, то от второго откреститься ну никак не представлялось возможным.
Трехгорье считалось нейтральной системой. Местная власть отличалась крайней терпимостью, доходившей в некоторых, особо категоричных мнениях до высшей степени идиотизма. А потому и приветствовала любых просветителей.
Планета выбрана местом проведения конгресса сторонников интергалактической любви. Тех самых активистов, кому обычные традиционные и не очень отношения между мужчинами и женщинами одной расы казались скучными и неинтересными.
Второе событие относилось к священнику Гагарину напрямую. Владим, архиепископ Лирянский и Трехгорский, совершал облет епархии. Восьмидесятилетний старец был бодр и полон энергии. Он направлял все силы на благо Церкви, примером и личной отвагой вдохновляя многих мирян и клириков.
Погруженный в тяжкие думы о прошлом и будущем, священник уселся в противоперегрузочное кресло и спросил сподручных:
– Ну, все готовы? Предстартовый контроль выполнен?
– Полная мощность на оси! Статическая тяга гравиторов! – отозвался первый дьячок.
– Ионный двигатель запущен, есть контроль курса по тангажу и рысканию! – подхватил второй. – Компенсатор ускорения включен!
Выдвинувшиеся из обшивки аэродинамические рули развернулись влево-вправо. Корабль приподнялся на подушке из силовых полей на несколько метров. Красноватое свечение в корме стало белым и наконец превратилось в четыре отдельных столба голубого пламени.
Василий закончил обратный отсчет, переключил несколько тумблеров и дал знак начальству.
Священник Гагарин перекрестился, откинулся в кресле второго пилота:
– Ну, с Богом, поехали!
«Варяг» – это ли не головная боль! Добрая половина сенсоров броненосца и вся дежурная смена киберов следили за ним.
Капитан «Александра Шестого» стоял у огромного голографического экрана, отображавшего треки взлетавших с поверхности и садившихся судов. Он читал спроецированные на соседнем дисплее доклады и донесения. Потоки информации приводили в мистический трепет любого непосвященного. Или не имевшего соответствующих имплантатов. Капитан как-то обходился. Не барское это дело, железки в себе носить!
Опыт, внимание и интуиция. То, чем всегда силен человек и что недоступно роботу или гибриду.
Послушный взгляду адаптивный интерфейс подсветил и выделил заинтересовавшие человека объекты, вывел данные корабля, траекторию, информацию о наличие и составе вооружения. Однако! Явно не местная конструкция.
«Работают проповедники», – про себя отметил Романов, рассматривая недавно стартовавший с необорудованной площадки у наземных доков корабль-храм.
Тяжелые шаги грузного человека.
Капитан обернулся к вошедшему:
– Ваше высокопревосходительство, господин адмирал!
– Да, Олег! – старший офицер флота выглядел крайне довольным. Время прохождения пояса астероидов удалось сократить.
– Спасибо, удружил. Почти вполовину ускорились! Нашим девочкам так и не терпится ступить на поверхность!
– Имею честь просить о необходимости высадки!
– Зачем?
– По дипломатическим каналам получено приглашение на суд над пиратом в качестве наблюдателя от Империи. Неуважительно отказывать! Есть еще Рескрипт Государя о включении в местную политику. Демонстрация статуса.
Решение пришло неожиданно:
– Олег, мы с тобой люди тертые. – Адмирал подумал совсем немного и продолжил:
– Все равно на твоем корабле я – пассажир! И без возражений! «Варяг» на орбите – серьезный повод быть настороже. Историю ты помнишь…
– Да, они первыми подняли красную тряпку, когда началась Смута.
– Именно, корабль-символ… и некомплект экипажа на броненосце. Я несколько лет не был на мостике. Мой удел – политика и карты.
– Ты намекаешь? – осекся Олег, переходя на неуставной язык.
– Ох уж эти гражданские внизу! Приглашение адресовано старшему офицеру на корабле. Формально – мне. Адмирала-то им будет достаточно!
– Так точно. Увольнительные по минимуму. Самым надежным. И чтобы держали язык за зубами.
– Твой корабль – твое и командование! Да, и по прибытии… замолвлю на коллегии словечко, чтобы тебе оставили «Александра».
– Спасибо, брат! – капитан протянул руку.
– Потом поблагодаришь. Дай бог нам отсюда по-хорошему ноги унести. Неспроста здесь республиканские калоши шляются!