Глава 10
Верхний этаж здания выгорел от зажигательных бомб. Сквозь зияющие дыры окон виднелись остатки перечеркивающих небо обугленных балок. Окна первого этажа были заколочены, как и у многих домов в этом районе, – цены на стекло стали неподъемными. Квартира подозреваемого находилась на третьем этаже. Дугласа привел туда Джимми Данн.
Он не ошибся, предположив, что мебель тут стоит денег. Комната содержала достаточно ценностей, чтобы одному человеку хватило лет на десять. Пожалуй, коллекция антиквариата тут была значительно лучше, чем в лавке Питера Томаса.
– Комендант дома еще не вернулся? – спросил Дуглас.
– Под дверью стоит бутылка молока. Похоже, он не ночевал.
Дуглас кивнул. По немецким правилам, после наступления комендантского часа в домах без особого на то разрешения могли оставаться лишь зарегистрированные проживающие, но это правило довольно часто нарушалось.
– Вам ничего здесь не кажется странным, Джимми? Или я просто старею…
– В каком смысле странным, сэр?
– В комнате дорогая старинная мебель, а на раковине треснутая мыльница. На полу бесценный ковер, а постель несвежая.
– Может, он просто скупердяй, сэр.
– Скупердяи нынче мыла вообще не покупают.
Дуглас стал рыться в ящиках комода, вороша рубашки и белье, преимущественно армейские.
– Должно же тут быть что-то личное… – приговаривал он. – Документы какие-нибудь, продовольственная книжка, пенсионное удостоверение…
– Большинство такие вещи с собой носит, – заметил Данн. – Дом всегда могут обокрасть, а восстанавливать бумаги тяжело и долго.
– Тем не менее он держит тут столько ценностей и даже не озаботился приличным замком. – Дуглас сунул руку в очередной ящик. – Ага! Что тут у нас?
Под старой газетой, которой было выстлано дно ящика, он нащупал конверт. Внутри оказалось полдюжины фотокарточек. Родители Споуда в саду загородного дома, рядом два маленьких ребенка. Мальчик на трехколесном велосипеде.
– Людям сложно решиться выбросить такие вещи, Джимми. Даже когда рискуешь жизнью, не так просто выбросить семью.
Следующая карточка представляла собой моментальный снимок жениха и невесты, слегка не в фокусе.
Дуглас внимательно просмотрел все фотографии. Самая большая была профессиональной – резкая, контрастная, напечатанная на глянцевой бумаге. На ней запечатлели группу лабораторных сотрудников в белых халатах, собравшихся вокруг человека преклонного возраста. Дуглас посмотрел на оборотную сторону. На штемпеле стояла дата и предупреждение, что фотография является собственностью информагентства, рядом был приклеен желтый прямоугольник бумаги с отпечатанной на машинке подписью: «Сегодня профессор Фрик празднует свое семидесятилетие. С ним в лаборатории группа коллег, которые работали над экспериментом, принесшим ему в минувшем году мировую славу. Посредством бомбардировки урана нейтронами с формированием бария и криптона он доказал прежде существовавшие теории о делении атомного ядра».
Такие узкоспециальные события редко представляли интерес для газетчиков. Дуглас проглядел приведенный ниже список ученых. Знакомых фамилий не было, за исключением доктора Джона Споуда и доктора Уильяма Споуда. Он снова посмотрел на фото, изучая лица людей, которые щурились от солнца мирным, спокойным, давно канувшим в прошлое днем.
– Это он?
– Да, сэр. Точно он.
– Господи! А рядом с ним тот самый человек, которого убили в квартире над антикварной лавкой.
– Давайте я позвоню в информагентство и выясню, кто покупал у них эту фотографию? – предложил Данн. – Прислали ее именно сюда, на этот адрес.
– Стоит попробовать.
Дуглас еще раз осмотрел комнату. Нигде не отходили обои, нигде не было никаких признаков, что тут двигали мебель или приподнимали половицы. Ничего не нашлось в бачке унитаза, а на шкафах и под ковром лежал только слой пыли.
Дуглас подошел к широкому кухонному столу, задвинутому в самый угол, чтобы освободить пространство. Пощупал под столешницей, не приклеено ли там что-нибудь липкой лентой. Затем присел на корточки и заглянул.
– Посмотрите-ка, Джимми.
Кухонные столы, как правило, снабжаются встроенным ящичком для хранения столовых приборов. Был такой и здесь – незаметный с первого взгляда, поскольку именно этой стороной стол был придвинут к стене. Вдвоем с Джимми они с трудом отодвинули тяжелый стол и раскрыли ящик.
Он оказался довольно большим, и внутри действительно лежали вилки, ложки и сломанная взбивалка для яиц. Однако основное пространство занимала рука. Правая рука из легкого сплава, развалившаяся на части в том месте, где выпало крепление. И Дуглас, как заправский фокусник, достал из кармана это самое крепление и вставил на место.
Констебль Данн отреагировал именно так, как от него ожидалось, – он изумленно присвистнул.
– Ну что ж, этого мне достаточно, – заключил Дуглас. – Деталь была найдена на месте преступления. И выскочила, вероятно, в процессе борьбы.
– Выходит, он все-таки замешан в убийстве Питера Томаса?
– Теперь можно называть это убийством Уильяма Споуда, Джимми.
Дуглас убрал деталь обратно в карман, а протез руки – на место. В ящике он заметил бумажный сверток. Внутри оказалась старенькая, но рабочая и бережно хранимая камера «Лейка» и принадлежности к ней – объективы, фильтры, светозащитный кожух и аккуратно убранный в чехол складной штатив с четырьмя ножками и каким-то большим крепежным устройством в форме кольца.
– Это тоже денег стоит, – заметил Дуглас, кладя сверток на место.
– Камеры теперь вторая валюта, – проговорил Данн, когда они придвигали стол к стене. – Знаю человека, который купил пару дюжин. Все сбережения вбухал.
– Рискованное вложение.
– Ну бумажные деньги тоже. Так вы думаете, что свидетели лгали, опознав его как Питера Томаса?
– Мы ничего не докажем, – вздохнул Дуглас. – Они будут до последнего клясться, будто именно под таким именем его и знали. Но я табачный паек за месяц готов поставить, что это ложь.
– Почему, сэр?
– Все говорили одно и то же, Джимми. Слишком много свидетелей сошлись в показаниях.
– Может, потому, что это правда!
– Правда не бывает одинаковой. Так говорите, у этого Споуда сегодня еще урок?
– Должен быть, сэр. В школе его возьмем?
– Сперва я позвоню в Скотленд-Ярд. Мой новый начальник может изъявить желание присутствовать.
Предположение оказалось верным. Штандартенфюрер Хут, по словам Гарри Вудса, выдал «типичный набор эсэсовского лая».