Бриллиантовые дороги. Глава 1 (Олег Ока)

© Олег Ока, 2017

ISBN 978-5-4485-6940-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

1. – Итак, боги сачкуют. Или безработица? – Захаров с размаху воткнул топор в бревно, сел и полез за сигаретой.

– Не совсем понимаю тебя, – Ирида присела рядом, нахохлилась, протянула руку, – Дай и мне уже. Тысячу лет не курила. —

– Я вижу в рядах сверхъестественных полную деградацию. В древнем Египте вы были при делах, наблюдали за Солнцем с Луной, кооперировали с греческими ребятами, души умерших принимали на тот свет. Кто-то, кажется, даже надзирал за пищеварением человеков… Впрочем, ты из древней Греции … —

Захарову было скучно, он занимался ремонтом разваливающейся баньки, дело шло никак, и появление Ириды пришлось как раз кстати. Откровенно говоря, он не понимал, почему она редко, но посещала их с Тамарой. Чисто по-человечески, понимал, много чего их связывало с её ипостасями, хорошего и тяжёлого, что хотелось пережить ещё раз, вместе. Но – богиня? Что её привязывало к человеку? Не воспоминания-же о былой дружбе? Это была дружба человеческая, основанная на взаимном доверии и человеческих слабостях и привязанностях. Но богиня, создание, не принадлежащее их миру, миру людей. Или всё-таки что-то осталось в её натуре тёплого, что хотелось поддерживать и вспоминать?

– В Греции нас срисовали с Египта. Дуаметеф, сокологоловый, следил за пищеварением людей. —

– Нашли вы ему работёнку, – хмыкнул Захар.

– Мы? Нет, это извращённая человеческая фантазия. Что только не приписывают богам. Но на самом деле приходится заниматься всем. Конечно, существует специализация, но проктологии в списке точно нет… А сейчас… Сейчас творится непонятное. Для меня, во всяком случае. —

– Может, это ты так думаешь? Ты долго отсутствовала на Олимпе. Наверное, многое изменилось, какие-то принципы отбора, приоритеты? Ведь и общество людей, наверное, не сравнить с древним. —

– В том-то и дело, что с людьми полный порядок. Они те-же самые. Учитывая технологии, конечно. Ну и сребролюбия прибавилось. Это сейчас на первом месте, мир людей таков, и тут ничего не поделаешь. Деньги определяют всё. С этим можно смириться. А вот боги, я не понимаю их, хоть одной природы. —

– Тебя долго не было, – упрямо повторил Захар. – Может быть ты, невольно, пытаешься изменить что-то под себя, очевидное принимаешь за неправильное? —

– Почему ты на меня так смотришь? Будто что-то выискиваешь? Что-то не то с моим обликом? —

– Нет, всё в порядке. А выискиваю, да. Наверное, пытаюсь увидеть Аллку. —

– Если ты в этом нуждаешься, ты её увидишь. В большинстве люди видят нас соответственно душе своей, своим страстям и желаниям. —

– Ну, уж ты скажешь! Никогда не было никаких вожделений! Аллка, да, она была уникальным человеком, так я её и воспринимал … —

– А теперь хочешь её видеть. —

– Конечно. Она ещё жива для меня. И она была настоящим, живым человеком, не марионеткой, понимаешь ты это? И она не умерла, она просто… будто спряталась в другом человеке. —

– Я понимаю, но и ты должен понять, я первична. Скорее, я была заключена в её теле, и теперь освободилась. —

– С ума сойти… В гости зайдёшь? Тамара рада будет. —

– Живёте хорошо? —

– Притираемся. Мне нравится. Она тётка простая, без завихрений. Но, конечно, скучно. Привык я к приключениям. —

– Что-ж, пойдём, похвастаешься житьём-бытьём. —

2. – Привет, Алла, ой! – сказала Тамара, увидев входящую парочку, смутилась и стала вытирать о передник мыльные руки – у неё была стирка.

– Понял, как надо, Захаров, – улыбнулась Ирида. – Человек не ломает голову, он просто ВОСПРИНИМАЕТ. Анализировать, это потом. И это очень хорошо показывает человека. —

– Да, как балбеса. Присаживайся… Ирида, кажется? Ты меня извини, не подумавши я. Но я рада. Чаю будешь? Я недавно варенья наварила… из украденного крыжовника. Хотя, он всё-равно без хозяина остался, так что, это и не воровство вовсе? Как с точки зрения бога? —

– Ты кого имеешь в виду? Я бог маленький, своё мнение могу высказать, это нам разрешено, своё мнение иметь. А оценки уже Сам даёт, это дело не наше, слишком много факторов нужно знать, чтобы правильно оценивать явление, нам этого не дано. С моей точки зрения, это не есть воровство. А чайку с вами я попью, даже с удовольствием. Всё-таки, знаете, иногда приятно человеком побыть, несмотря на все свинства рода человеческого… На небесах чай не пьют. —

– А что пьют? Амбру? – съехидничал Захар. – Напиток не вдохновляющий. Богам спирт надо пить, чистый. Это вещь. —

– Ничего не пьют, – сухо ответствовала Ирида. – И вам не советуют. Виноградное вино – это от Бога. А остальное … —

– Скучно рассуждаешь, но, наверное, правильно. С точки зрения богов, конечно. Человек в пьянстве буен, непредсказуем и неуправляем. —

– В отличие от бога. Ведь не может быть богов добрых и злых. Хорошими и плохими их делает людское восприятие. По сути своей боги нейтральны, как орудия воли Божьей. Не может быть ножа доброго или злого. Но людям нужны защитники, покровители, отсюда разделение. А ведь боги, исполняя ту, или иную работу, не испытывают никаких эмоций. Их беда в том, что являясь органичной частью природы, они перенимают направленную на них энергию. Восприятие людей оказывает влияние на рабочую структуру богов. Нет, они не становятся носителями зла и добра, это категории человеческой этики, но боги определяют методы воздействий, исходя из восприятия людей, ведь результат часто зависит именно от того, как люди воспримут то, или иное действие. И боги, вольные в выборе характера действий, зачастую невольно становятся пленниками человеческих оценок. Где можно поощрить человека, они ограничивают его в свободе выбора, принуждают к определённому выбору. Понимаешь, система действует по пути наименьшего сопротивления, и люди своими оценками предоставляют богу выбор воздействия не в свою пользу. Так и рождаются легенды о злых богах. Люди не подозревают, что получая от бога взбучку, они сами выбирают кнут, потому что ожидают именно этого. —

– Ох и лекцию ты прочитала, тебе надо на публику работать, деньги зарабатывать. Ну, с этим разобрались? – спросила Тамара. – А знает-ли Захаров, что ему ожидать от меня? —

– Это ты об чём? Что не так? —

Вообще-то Захаров предчувствовал уютный вечерок воспоминаний о былом, с водочкой и вяленой рыбкой, какой он уже наготовил вволю.

– Баня, – поставила вопрос ребром хозяйка. – Конечно, она готова? —

– Какая ты приземлённая, – взвыл работник. – Ты видишь, у нас почётный гость! Чучело-мяучело! —

– Нет-же, – вступилась за хозяина гостья. – С баней порядок, можете топить, пользоваться. —

– Не понял, по какому-такому щучьему велению? Вроде, заказов не было? —

Ирида потупилась, почему-то ей стало неуютно. Что-то ей подозревалось порочное в том, что она хотела сообщить, хотя, с другой стороны, ведь ничего плохого не было в том, что…

– Дело в том, Сергей, что я напрямую связана с твоим разумом. Постоянно и неразрывно. —

Захаров медленно прозревал. Тамара тоже почуяла неладное, но в чём дело, сообразить сразу не могла.

– Это с каких пряников, и кому в голову пришло такое иезуитство? —

– Такова была воля твоих друзей. Последняя воля. —

– Господи! Вы уже совсем сбрендили там со своими божественными дарами! И на кой это понадобилось?! —

– Захаров, что происходит, – заранее ледяным тоном поинтересовалась Тамара.

– Эти клоуны подключили мне в мозги следящую систему. Для безопасности, как я понимаю. И заодно… в общем, они постоянно подключены ко мне. Точнее говоря, вот эта красавица. —

– Я правильно поняла, ты хочешь сказать, что всё, что мы тут делаем… Ребята, за такие вещи головы отрывают! —

– И как-же с личным пространством, там, со свободой выбора? —

– Никто не ограничивают вашу свободу, пользуйтесь по полной, без оглядки. Но ведь вы натворили много чего тогда и… там. Это было просто необходимо, ведь мои… предшественники в какой-то мере несут ответственность и за то, что было, и в дальнейшем. Ребята, вы неправильно воспринимаете обстановку. Я – не человек. И я знаю обо всём, что делают люди … —

– Мне начихать, кто там что делает! Есть я, и есть моя ЛИЧНАЯ жизнь! И мне не нравится жить под неусыпным взором Большого Брата! —

– Тогда уже Большой Сестры. —

– Не потакай своему самолюбию, не такая уж ты большая. —

– Так ты и вчера за нами следила?! – вдруг сообразила Тамара и даже рот ладонью прикрыла. – Глаза твои бестыжие! —

– А что вчера было такого? – невинно осведомилась Ирида. – Что-то, как никогда, сверхъестественное? —

– Брек! Ребята, раз уж баня готова, а почему-бы не сообразить? Пойду я, затоплю уже. —

Тамара вдруг обмякла, расслабилась, в самом деле, проще просто не брать в голову, уж эти боги за бесконечность такого насмотрелись, небось с души воротит, и глаза-бы не видели. И только иногда, при взгляде на гостью, глаза Тамары загорались непонятным блеском…

– Ну, раз ты уже сориентировался, иди, топи, – милостиво разрешила она. – Давно у нас праздника не было. Может, и бабку пригласим, ей ведь тоже встряска нужна, ведь одна, и никаких стрессов. А экстрим иногда просто необходим. —

3. – Значит, ты – прародительница тех двух хороших людей. Вернее, их начало. И ты их уничтожила, – сказала бабка Галина, опрокинув третью рюмку. Захаров с Тамарой уже пол-часа пропадали в отремонтированной божественной волей бане, и было им там хорошо. Бабка угощалась, потихоньку напивалась, и Ирида с интересом наблюдала за стадиями опьянения.

– Они не уничтожены. Они возвратились в первоначальное естество. —

– Словеса, – отмахнулась экс-колдунья. – Их нет. Ни в этом мире, ни в выснем. А раз нет – они всё-равно, что умерли. —

– Ну что ты говоришь, баба Галина! – на стуле, за столом сидела Аллка и с усмешкой смотрела на пьяную старушку. – Ты слишком много пьёшь, и слишком много думаешь. Тебе надо прекращать эти развлечения. Найди сына, жени его, будут тебе внуки. Будет хорошее занятие. —

– Да где-же его найдёшь, в такой-то кутерьме. А ты, значит, с того света решила меня приветить? И как тебе там, девонька? Слишком ты серьёзно этот мир принимала. Должно, муторно там без дела сидеть? —

– Ничего, мы справляемся. А сын твой в Кандалакше, плохо ему, он возвратиться хочет, только боится, что в обиде ты на него, что в трудные времена без поддержки оставил. —

– Оставил, – ладно. Это молодым нужна была поддержка, а что нам, старикам – мы Богом держимся. Только куда мне за ним, еле передвигаюсь. Вот ты словечко там сказала-бы, чтоб услышал и задумался. Как? Пособишь? —

– Пособить можно, только ведь зачем ты, такая, ведь от стакана уже не отрываешься. Ему лишние заботы. И жену к кому он привезёт? На маету? —

– Это ты меня оскорбить хочешь? Чтоб разозлилась? А зря. Бабка Галина ещё умом-то крепка, на месте держим, помирать-то без ума не годится. Так-что всё в порядке будет, веришь? —

– Верю. – серьёзно сказала Аллка. – Но и ты думай, ведь я посматривать буду в твою сторону. —

– А и не надо меня пугать. Если я слово сказала, можешь верить, и не сумневаться. Я ни себе, ни Богу не враг. Я ведь боюсь его, знаешь, как у Иова – «Мудрость в страхе Господнем.» Пока я одна, я делаю, куда левая нога кажет, а как отвечать за ветви свои буду, так это для меня будет основа и корень здесь, в жизни этой. —

– Это ты хорошо сказала. – Это теперь Ирида сидела напротив бабки, курила сигарету, посматривала за окно, где сгущалась уже не белая ночь. – Значит, жди гостей. в скором времени будут здесь. Через неделю, наверное. Готовь молодым горницу. Порядок в логове своём наведи. —

– Подожди, как же ты это? Уже, говоришь? Как? —

– Всё очень просто. Только что была я у сына твоего, показала ему несколько картинок, чтоб призадумался. И женщине своей расскажет, а она у него головастая, и тоже хочет спокойно, семьёй жить. Только помощь им нужна будет, поначалу-то. Подумай, чем им можно тут на жизнь подработать? Помоги советом, да и Захаровы помогут, Сергей мужик ушлый, не просто олух царя небесного, голова есть. —

Бабка покивала, опять плеснула в стакан, подумала, отставила в сторону. С улицы послышались голоса, хозяева возвращались из бани.

4. – Потом уже, когда и бабка уковыляла, так и не притронувшись больше к водке (сослалась на голову), и Тамара, поклевавши носом, ушла в спальню, пожелав им доброй (но не длинной) ночи, они продолжали думать, больше каждый о своём, но Ирида получала информацию и из размышлений Захара, и молчание часто прерывалось.

– Я не помню ничего из своего начального бытия. – Она отвечала на какие-то промелькнувшие мысли собеседника, и заодно размышляла о своём, получая таким образом мотивацию для новых логических цепочек. – В моей структуре образовалось два центра, две личности, и начальная ипостась ослабела, размылась. Я помню, как металась между двумя средоточиями энергиии, разрывалась между обязанностью исполнять функции, присущими моей природе, и ответственностью перед этими новыми личностями. Видимо, сработал инстинкт самосохранения, и я растворилась в двух, пренебрегнув своей основной сущностью. —

– А что послужило причиной вот этого разделения? Скучно стало? Захотелось новых ощущений? —

– Я – не человек. Сущность, функциональность, это определяющее моего бытия. Ничего другого быть не может. Но оно пришло, видимо, настолько сильное, что переориентировало мои функции, перенаправило, поставило новые задачи, несвойственные изначально. Этого я не помню. —

– Может быть какие-то исторические события, процессы? Что тогда вас напрягало? Мог возникнуть некий стресс, точка приложения, перенапряжения системы. Другие боги? Что тогда определяло их задачи? Это ты можешь выяснить? —

– Мы не настолько связаны друг с другом. У нас автономные энергосистемы. —

– Но существует координационный центр? Не могут системы, входящие в общую сеть, действовать в отрыве от глобальной стратегии? —

– Это Бог. Это закрытая система, откуда поступают лишь самые общие указания. Не наше это дело, реагировать на посторонние задачи. Нам доступны только ограничения, но не взаимодействия. —

– Интересная картина, – возмутился Захар, – Вы строите мир без общего плана! Поэтому он и такой дурацкий! … —

– Мы это сознаём. Много иррационального, нестыкующегося. Культуры разных центров цивилизации по своему создают картины мира, противоречащие друг другу, мы уповаем лишь на всеведение и мудрость Божью. Это основа всего. —

– Ладно, я согласен, вы всего лишь инструменты Его. Но вы обладаете разумом, пусть на уровне инстинктов и рефлексов, и у вас есть свобода выбора, а это подразумевает анализ ситуации, оценку вариантов, способов действия, то-есть, самый натуральный разум, а учитывая возможности, доступ ко всей информации Вселенной, просто какой-то сверхумный разум … —

– «Сверхумный разум» – ты говоришь о БЕЗОШИБОЧНОМ мыслительном аппарате, а это – компьютер. Просто машина. Даже не то, что вы называете искусственным интеллектом. Интеллект вынужден совершать ошибки, это самообучающаяся система, а обучение невозможно без экспериментирования, то-есть, допуска неверных решений. Для компьютера это означает – сбой системы. —

– А в твоём случае не могло быть сбоя? Замкнуло, и – аривидерчи. —

– Мы ошибаемся. Это само собой разумеется. Иногда даже сознательно допускаем ошибки в выборе вариантов. —

– Это ещё зачем? —

– Цивилизация должна прогрессировать, иначе наступит регресс. В преодолении нелогичности истории и сказывается прогресс. —

– Примеры. —

– Периодически человечество встаёт на путь насильственного объединения. Создания единого общества, единой культуры, как результат – единого языка, нивелирование расовых отличий… Это может привести только лишь к стагнации общества, это путь, ведущий к гибели цивилизации. И тем не менее это повторялось множество раз. Имена назвать? Ты не дурак, и имена Македонского и прочих Наполеонов тебе знакомы. Это цикличность прогресса. —

– Ваши штучки? —

– Скажем так, мы не препятствуем. А некоторые из нас находят в этом… удовлетворение своим каким-то инстинктам. Подсознательное и в нас живёт, Захаров. Мы всего-лишь боги. И в нас есть ограничения. То, что вы называете «комплексы». Тут и нужна свобода выбора. —

– А то, что происходит сейчас? Ведь идёт игра по-крупному. Ставка – как раз, выживание цивилизации. —

– Не драматизируй, обычный процесс. И такое периодически происходит в развитии любого хаотического процесса. Подъём сменяется спадом. —

– Знаю, «тёмные века», ренессанс, возрождение, прочая буколика. Только ведь люди страдают, культура в упадке … —

– Тебе не нравится время, в которое ты живёшь? —

– Уж так получилось, – пожал плечами Захар.

Ирида пытливо глядела на него, пытаясь разобраться в хитросплетениях человеческих побуждений. Логика была запутанной, как куриные следы. Преобладала злость и бессилие.

– Ты ставишь перед собой непосильные задачи, и сам понимаешь это. Онанизм какой-то. Зачем тебе это всё-таки надо? Ты прёшь даже не на ветряные мельницы, ты прёшь против землетрясения. Твои потуги – это ворон, точащий клюв об алмазную гору. —

– Наверное дело в том, что я себя люблю. Да, я нравлюсь себе. Я себя уважаю. Я о себе чрезвычайно высокого мнения. И я хочу достойного своей особы. Я хочу дожить жизнь, как человек, и среди людей. Людей, достойных меня. Людей, которых можно уважать и которыми надо восхищаться. Тогда и я буду не просто мусорным быдлом, я буду человеком. Я буду кем-то, что представляет ценность не только в моих собственных глазах, но и для мира людей. Моё существование будет иметь смысл. А ведь главное для разума – осмыслить своё место в мире. Вот поэтому я делаю всё, что в моих скромных возможностях, чтобы люди научились думать, чтобы это стало для них насущной необходимостью. А уже мыслящий человек начнёт уважать себя и любить. А это означает уважение и любовь к себе подобным. Одно выходит из другого. А в основе – любовь к себе. И желание ощущать эту любовь и из окружающего мира. Мира, в котором живут хорошие люди. Такие, как я. – Ирида терпеливо слушала эту словесную диарею, и Захар наконец-то успокоился. – Я ответил на вопрос? —

– Кажется. Но с чего ты взял, что ты хороший человек, достойный любви? —

– Потому что я центр бесконечного мироздания. Бесконечность, понимаешь, это такая штука, где любая точка есть центр всего, начало всех систем координат. —

– У Би вычитал? Тебе нужна достойная задача. Но выполнимая. Иначе ты себе шею свернёшь, и другим жизнь испортишь. Пока успокойся, мне надо подумать и сформулировать. На ближайшее время у тебя будет дело, скоро подъедет Холкин Николай, сын бабки Галины, ты его не знаешь, он дружил с Би… недолго. В основном по работе стыковались. Нужна будет ему помощь, как-то в жизни устроиться. Бабка тут не помощница, не понимает современных реалий. Может, что присоветуешь, поразмысли. По устройству дома поможешь, только деньгами и дармовщинкой не балуй, он парень колеблющийся … —