4. Лотти
Ну что тут скажешь? Я действительно выгляжу сногсшибательно.
Просто сказочно.
Что еще сказать? А то, что я не собираюсь с ним спать. Нет, сэр. Ни за что.
Правда, весь день я думала именно об этом, что уж скрывать. Даже вспоминать о нашей близости было чертовски приятно. Как это было… Что́ я чувствовала… Что мы чувствовали. От всех этих мыслей у меня кружится голова, а перед глазами плывет цветной туман. Неужели я снова увижу его? Бен… Тот самый Бен.
Стоило мне услышать его голос, как пятнадцати лет словно и не бывало. В одно мгновение я проваливаюсь в прошлое и снова сижу напротив него за расшатанным столиком, который мы занимали каждый вечер. Темнеют на фоне закатного неба оливковые деревья. Мои босые ноги покоятся у него на коленях. Жестянка холодного спрайта на столе покрывается каплями влаги. Когда-то я очень любила спрайт, просто дня не могла без него прожить, но потом позабыла об этой привычке, а вот теперь – вспомнила.
И не только о ней. На протяжении всего дня прошлое возвращается ко мне – то маленькими фрагментами, то большими развернутыми картинами. Я вспоминаю его глаза. Его запах. А еще Бен был постоянно заряжен на действия, он был весь как сжатая пружина, и это я помню лучше всего. Он заражал меня своей энергией, и из-за этого я чувствовала себя, словно мы с ним играем заглавные роли в нашем собственном фильме. Словно у нас нет ничего, кроме друг друга и сегодняшнего дня. Весь мир для нас состоял тогда только из чувств, ощущений. Я чувствовала его. Чувствовала солнце и песок, соленый пот и соленую морскую воду. Чувствовала его руки на своей коже. Все вокруг было согрето солнцем, пронизано чувством и чувственностью и казалось… странным. Непривычным. Невероятным. Существующим в каком-то особом мире, где обретают реальность желания и мечты, а грубая материя, напротив, зыблется и тает в тумане обжигающей, как солнце, страсти…
Этот звонок, пятнадцать лет спустя, тоже кажется мне странным, но по-иному. Я не могу найти ему разумного объяснения, и все же мне чудится в нем что-то волшебное. Какое-то смутное обещание, расшифровать которое я пока не могу. Как бы там ни было, каждый раз, когда я бросаю взгляд на часы, чтобы посмотреть, сколько осталось времени, я испытываю легкую дрожь. Что это, волнение? Или, может быть, предвкушение? Я не знаю. Ну, хватит прятаться в магазинах. Пора.
Мы договорились встретиться в рыбном ресторане в Клеркенвелле. Говорят, ресторан очень неплохой. По-видимому, Бен работает где-то неподалеку. Чем конкретно он занимается, я не в курсе – почему-то я об этом не спросила, что было достаточно глупо с моей стороны. Приходится наскоро искать Бена Парра в Гугле: вернувшись в офис, я ввожу его имя и фамилию в строку поиска. На Фейсбуке я его так и не нашла, зато наткнулась на сайт какой-то бумажной компании. Бен значится ее генеральным директором или кем-то в этом роде, и меня это несколько удивляет. Насколько я помню, он всегда хотел стать актером, но, быть может, у него просто не получилось. Или он банально передумал. В те времена мы очень редко говорили о том, кто кем хочет стать. Секс интересовал нас гораздо больше, а если мы и заговаривали о будущем, то только в абстрактно-отвлеченном ключе. Разумеется, мы оба мечтали перевернуть мир, сделать его лучше, но конкретных планов не строили.
Нет, я до сих помню наши разговоры допоздна о Брехте, которого читал Бен, о Чехове, которого читала я, о глобальном потеплении, о благотворительности, мировой политике, эвтаназии и прочем. Сейчас, вспоминая эти споры, я удивляюсь, до чего наивны мы были. Аргументы, которые мы приводили, были достойны разве что школьного дискуссионного куба. Впрочем, я думаю, нас до некоторой степени извиняет то, что мы были честны и серьезны. А что тут можно еще сказать – мы оба только недавно закончили шестой класс[14].
Я иду к ресторану, слегка покачиваясь на высоченных каблуках новеньких туфель. Недавно подвитые волосы упруго подпрыгивают при каждом моем шаге. Мой маникюр безупречен, а макияж можно снимать для профессиональных журналов. Джо и ее подруги постарались на славу. Стоило им услышать, что я собираюсь на свидание с бывшим бойфрендом, они вцепились в меня, словно пираньи, и заявили, что никуда меня не отпустят, пока не приведут мою внешность в полный и образцовый порядок. Они сделали мне маникюр, подкрасили и выровняли брови и даже предложили эпиляцию зоны бикини.
Никакой эпиляции я, естественно, делать не стала. Три дня назад я побывала в салоне, чтобы как следует подготовиться к жаркому, радостному сексу с Ричардом, который должен был стать естественным продолжением нашей помолвки. Увы мне! Похоже, я только зря потратила целую кучу денег.
При мысли об этом я ощущаю еще один болезненный укол прямо в сердце. Надо будет выставить Ричарду счет за услуги салона. Вложить в конверт и отослать в Сан-Франциско. Можно даже написать ему исполненную сдержанного достоинства прощальную записку, которая будет начинаться такими словами: «Дорогой Ричард. Когда ты получишь это письмо…»
Нет. Прекрати! Не думай о Ричарде, приказываю я себе. Не нужно никаких писем. Просто живи дальше, словно ничего не случилось.
Я крепче прижимаю к себе элегантную сумочку без ручек и пытаюсь успокоиться. Все предопределено, твержу я себе. Предопределено свыше и исполнено значения. Вселенная движется по своим законам, о которых можно только догадываться, но которые невозможно постичь. Только недавно я тонула в пучине отчаяния – и вдруг мне позвонил Бен. Ни с того, ни с сего. Конечно, это судьба. Рок. Фатум. Что же еще?!
И тем не менее спать с Беном я не собираюсь.
Это точно.
Перед входом в ресторан я замедляю шаг и, выхватив из сумочки маленькое зеркальце, в последний раз рассматриваю свое лицо. Черт побери, я уже успела позабыть, как здорово я выгляжу! Моя кожа буквально светится, к тому же у меня теперь совершенно новые, четко очерченные скулы (ума не приложу, как Джо удалось добиться этого с помощью одних лишь румян и осветлителя[15]) и полные, блестящие, дьявольски соблазнительные губы. В общем, сегодня я выгляжу просто роскошно. По-настоящему роскошно, и это совсем другое дело. Неписаный закон, согласно которому все встречи с прежними бойфрендами происходят именно в тот момент, когда ты только что проснулась после вчерашней пирушки и на тебе нет ничего, кроме помятой пижамы, сегодня не работает. Сегодня все случится как в сказке! За всю свою жизнь я, пожалуй, еще никогда не выглядела лучше, и мне кажется – никогда не буду выглядеть лучше, если только не найму с десяток квалифицированных стилистов и гримеров. По части внешности сегодня я достигла вершины; повторить подобное мне вряд ли удастся…
Чувствуя прилив уверенности, я распахиваю двери ресторана. Меня сразу окутывает теплая, по-домашнему уютная атмосфера, в которой витают дразнящие запахи чеснока и морепродуктов. Кабинеты отделаны кожей, на столах стоят массивные подсвечники под старину. Посетителей хватает, но в зале совершенно не шумно, и я решаю, что ресторан мне, скорее, нравится. Его, конечно, нельзя назвать по-настоящему шикарным, но это и не второразрядная тошниловка. Все здесь устроено цивилизованно и со вкусом.
Мой взгляд падает на бармена, который смешивает за стойкой коктейли, и у меня, как у собаки Павлова, моментально возникает рефлекторное желание заказать холодный мохито.
Я не стану злиться на Бена, торопливо решаю я. Я не буду с ним спать, но и не стану сердиться, если он предложит что-то в этом роде. В конце концов, теперь мы оба взрослые люди и…
Ко мне приближается метрдотель. Ну, как говорится – с богом.
– Я должна встретиться здесь с… со старым другом, – говорю я. – Он должен был зарезервировать для нас столик. Его зовут Бенедикт Парр…
– Разумеется, мэм. Прошу за мной, – метрдотель ведет меня через весь зал. По пути мы огибаем не меньше десятка столиков, за которыми сидят мужчины, но ни один из них не глядит в мою сторону. Их лиц я не вижу, поэтому каждый раз мое сердце невольно замирает. Этот? Или вон тот? Господи, пожалуйста, только не этот…
Ах-х!.. Я с трудом сдерживаю рвущийся из груди крик. Конечно, я узнала его сразу – и вовсе не потому, что, завидев меня, он поднялся навстречу. Спокойнее, командую я себе. Держи себя в руках. Улыбайся. И все-таки, как странно снова увидеть его после стольких лет!..
Мой взгляд с невероятной скоростью скользит по его фигуре и лицу, словно я – участница телешоу под названием «Оцени Своего Бывшего Парня». Идиотское название, но я действительно фиксирую мельчайшие подробности – и тут же пытаюсь их оценить. Например, я вижу, что на нем рубашка со странным узором – что это может значить? Кроме того, он выше, чем я его помню, но за то время, что мы не виделись, он вряд ли мог существенно прибавить в росте. Значит, что?.. Значит, он похудел. Темные волнистые волосы, которые когда-то делали его похожим на юного греческого бога, подстрижены совсем коротко, и я гадаю, что это – дань традиции, моде, положению? Когда-то Бен носил в ухе серьгу, но сейчас ее нет и в помине – осталась только чуть заметная точка…
– Ну… в общем, привет, – говорю я.
Мне очень нравится, что я сумела произнести эти слова достаточно хладнокровно, без чрезмерного волнения, хотя при виде Бена я испытала самый настоящий восторг. Да он просто чудо! За все годы он нисколько не изменился. Пожалуй, он выглядит даже лучше, чем раньше, – взрослее, собраннее, серьезнее.
Бен слегка наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку. Это вполне взрослый, цивилизованный поцелуй. Потом он выпрямляется и окидывает меня внимательным взглядом.
– Потрясающе выглядишь, – говорит он. – Правда, потрясающе!
– Ты тоже неплохо сохранился.
– Да что я!.. – Он машет рукой. – Мне кажется, с тех пор, как мы виделись в последний раз, ты не постарела ни на один день!
– Как и ты.
Мы улыбаемся друг другу – радостно и немного удивленно. Наверное, так мог бы улыбаться человек, который сыграл в лотерею на деревенской ярмарке и получил в качестве приза тысячу фунтов вместо коробки просроченных конфет. Ни Бен, ни я просто не верим собственному везению.
А мне и впрямь повезло. С мужчиной после двадцати могут случиться самые разные вещи. Он может облысеть. Растолстеть. Обзавестись каким-нибудь нервным тиком или экземой. Слава богу, с Беном ничего подобного не произошло. Он, я уверена, тоже глядит на меня и думает: «Какое счастье, что она не обрюзгла, не поседела, не набрала шестьдесят фунтов и вообще – не превратилась в морщинистую старую ведьму».
– Прошу… – Бен гостеприимным жестом указывает на свободный стул, и я сажусь. – Ну, как ты жила все эти пятнадцать лет?
– Спасибо, неплохо. – Я улыбаюсь. – А ты?
– Грех жаловаться. – Он тоже улыбается – той самой озорной, немного лукавой улыбкой, которая так хорошо мне знакома. – Ну, считай, этот вопрос мы обсудили. Что будешь пить? Только не говори, что перешла на травяные чаи и ведешь здоровый образ жизни – я этого не вынесу.
– Смеешься?.. – Я открываю коктейльное меню. Похоже, вечер обещает быть крайне удачным. Я в этом почти не сомневаюсь, и мое настроение повышается еще на пару пунктов. – Давай-ка поглядим, что тут у них есть…
Два часа спустя я чувствую себя просто отлично. Я веселюсь напропалую, но главное даже не это. Я чувствую себя неофитом, обретшим истинную веру. Регбистом, который занес мяч в зачетную зону соперника. Это кайф, самый настоящий кайф. Вот оно, думаю я. Вот оно! Бен и я снова встретились, и нам хорошо и легко, как прежде.
Ну да, я не сдержала данное себе слово насчет алкоголя. Но сейчас мне совершенно ясно, что это было скоропалительное, необдуманное и не слишком умное решение. Когда ужинаешь с бывшим бойфрендом, которого не видела пятнадцать лет, неизбежны неловкость, напряжение, взаимное непонимание. Но если выпить несколько коктейлей, все острые углы сглаживаются сами собой, напряжение уходит, и ты начинаешь чувствовать себя свободно и непринужденно. Похоже, сегодняшний вечер способен стать одним из лучших в моей жизни – взрослой жизни, я имею в виду.
Что поражает меня больше всего, так это то, насколько хорошо мы с Беном понимаем друг друга. Словно и не было этих пятнадцати лет и мы расстались только вчера. Нам обоим снова восемнадцать, мы молоды, впечатлительны и предельно искренни. Нас не смущают ни глупые шутки, ни безумные идеи, которыми мы обмениваемся на полном серьезе, и, как и полтора десятилетия назад, мы снова готовы познавать удивительный и огромный мир. Новая пьеса, которую Бен видел на днях, выставка современного искусства, на которой побывала я (выставка была в Париже, и я ездила туда с Ричардом, но о нем я, разумеется, не упоминаю), – мы говорим об этом и о многом, многом другом. Нам есть, что сказать друг другу, есть, чем поделиться.
При этом мы не задаем друг другу банальных вопросов. Мы не говорим ни о работе, ни о бывших женах-мужьях, ни о прежних бойфрендах и подружках. Все это скучно и никому не интересно. До сегодняшнего дня я и не подозревала, как может быть приятно и… свежо, что ли, не слышать вопросов типа: «Где ты работаешь?», «Сколько получаешь?», «В каком доме ты живешь, в новом или в перестроенном?». Это не просто приятно – это раскрепощает. Я знаю, что сейчас Бен холост, он знает, что я – свободна, и это единственное, что имеет значение.
За ужином Бен выпил куда больше коктейлей, чем я. Несмотря на это, он больше помнит о наших греческих каникулах. То и дело он вспоминает тот или иной эпизод, который я давно позабыла. Например, я забыла о турнире по покеру, забыла, как совсем рядом с нашим островом затонула рыболовная шхуна, забыла тот вечер, когда мы с Беном играли в настольный теннис с двумя австралийцами и выиграли… Но стоит ему только напомнить мне о том или ином происшествии или забавном случае, как они тотчас предстают передо мной во всех ярких подробностях.
– Как же их звали?.. – Я пытаюсь вспомнить, и морщу нос от усилий. – Гай и… Ах да, Билл! Большой Билл!
– Точно! – Мы поднимаем ладони и с размаху хлопаем ими друг о друга. Бен смеется, а я удивляюсь, как я могла за столько лет ни разу не вспомнить Большого Билла. Он действительно было большим – настоящий медведь! Обычно Билл сидел в углу веранды, пил пиво и загорал. Его огромное тело было сплошь в пирсинге – ничего подобного я никогда не видела, причем все проколы он сделал сам с помощью толстой «цыганской» иглы. Еще у него была подружка по прозвищу Пи́нки – очень приятная девушка. Однажды Большой Билл делал ей пирсинг пупка, а мы все смотрели и подбадривали обоих одобрительными воплями.
– Каламари![16] – мечтательно говорю я и даже жмурюсь от удовольствия. – Я ничего подобного в жизни не пробовала! Они были великолепны!
– И закаты, – добавляет Бен. – Помнишь, какие там были закаты?
– Конечно, помню. Разве такое можно забыть?
– А Артура помнишь? – Он задумчиво улыбается, припоминая. – Оригинальный тип!
Артур был владельцем пансиона. Мы все буквально обожали его, ловили каждое его слово. Очень славный, спокойный, умный – таких людей встречаешь, наверное, раз в жизни. За свои пятьдесят с лишним лет Артур чем только не занимался: он учился в Гарварде, потом основал собственную фирму, прогорел, обошел на парусном судне вокруг света и в конце концов осел на Иконосе, где женился на местной девушке. Каждый вечер он сидел под оливами, которые росли рядом с пансионом, потихоньку сосал спиртное и вещал о том, как однажды он обедал с Биллом Клинтоном (Клинтон якобы приглашал его работать в своей команде, но Артур отказался). Было в его жизни и немало других приключений и интересных случаев. Лично мне Артур казался невероятно мудрым, какими бывают только очень старые люди. Помню, однажды вечером я напилась и рыдала у него на плече, а он рассказывал мне какую-то удивительную, почти сказочную историю (какую именно, я сейчас не помню, но не сомневаюсь, что все это было на самом деле).
– А лестницу помнишь?..
Помню ли я лестницу? Еще бы!..
– О-ля-ля! – говорю я. – Не представляю, как мы только по ней взбирались!
Пансион, где мы жили, стоял на вершине высокого утеса, и, чтобы спуститься на пляж или подняться обратно, нужно было преодолеть сто тринадцать высеченных в скале ступенек. Ступени были довольно крутыми, однако мы взбегали по ним и спускались обратно по несколько раз на дню. Неудивительно, что я была такая худая…
– А Сару помнишь? Интересно было бы узнать, что с ней случилось.
– Сару? А как она выглядела?
– Потрясающе. У нее было великолепное тело, гладкая, как шелк, кожа… – Бен мечтательно вздыхает. – Дочь Артура, неужели не помнишь?
– Довольно смутно, – говорю я. Мне не очень нравится слышать, как Бен описывает «гладкую, как шелк» кожу другой женщины. – То есть я помню, что у Артура была дочь, но вот как она выглядела…
– Ну, может быть, она отправилась путешествовать, до того как ты приехала на остров…
Бен слегка пожимает плечами и продолжает:
– А помнишь видео о приключениях Дирка и Салли? Сколько раз мы их смотрели, а?
– «Дирк и Салли»! – ахаю я. – Ну, конечно!
– «Вместе у алтаря, вместе на улице…» – цитирует Бен, подражая голосу актера, читавшего в том фильме закадровый текст.
– «…Вместе до самой смерти!» – подхватываю я и вскидываю руку в салюте, которым обменивались наши любимые герои.
Бен и я проглядели все серии «Дирка и Салли», причем не по одному разу – главным образом потому, что в пансионе других видеокассет не было, а за завтраком нам хотелось смотреть что-то, кроме программ новостей на греческом языке. «Дирк и Салли» – это полицейский детективный сериал 70-х примерно годов. В нем рассказывается о приключениях супругов, которые познакомились еще в полицейской школе, но решили скрывать свой брак от всех, пока они будут сражаться с преступностью на городских улицах. О том, что Дирк и Салли не только напарники, но и супруги, не знает ни один человек, кроме главного злодея – серийного убийцы, который угрожает их разоблачить. Гениальный фильм!
Внезапно я вспоминаю: мы с Беном сидим в столовой на старом диване; наши ноги в эспадрильях переплетены, в руках – тосты, глаза устремлены на экран ветхой видеодвойки. Мы смотрим «Дирка и Салли» вдвоем – все остальные гости завтракают на веранде…
– Помнишь серию, в которой Салли похитил ее сосед? – говорю я. – Это был, наверное, лучший эпизод из всех.
– Нет, – не соглашается Бен. – Мне гораздо больше нравилась серия, где брат Дирка приезжает в город, чтобы жить с ними, и становится главарем мафии. Помнишь, Дирк все время спрашивает у него: где он научился готовить, а потом в коктейле оказываются наркотики?..
– Боже мой, да! Конечно, помню!
Некоторое время мы молчим, погрузившись в воспоминания.
– Никто из моих знакомых, – говорит наконец Бен, – никогда не видел «Дирка и Салли». Я специально спрашивал. Никто даже не слышал о таком фильме.
– И из моих тоже, – киваю я, хотя на самом деле я сама почти забыла об этом сериале и вспомнила только сейчас, когда Бен мне напомнил.
– А помнишь нашу лагуну? – Его мысли уже мчатся дальше.
– Лагуну? Конечно! – Я смотрю на него, и меня с головой захлестывают воспоминания. Всего мгновение – и я вновь охвачена неистовым, подростковым желанием. Лагуна… точнее, небольшая, спрятанная в скалах бухточка – это то место, где мы в первый раз сделали это вместе. В первый, но не в последний. Мы бывали там каждый день. Попасть туда можно было только на лодке, поэтому там никогда никого не было – никого, кроме нас. По пути Бен управлял парусом и почти ничего не говорил, только изредка бросал на меня многозначительный взгляд, а я просто сидела, положив ноги на борт лодки, и не думала ни о чем, кроме того, что́ нам предстояло…
Сейчас я снова смотрю на него и вижу, что и Бен думает о том же самом. Мысленно он там, в прошлом, и по его лицу хорошо видно, что он опьянен воспоминаниями не меньше моего.
– А помнишь, как ты выхаживала меня, когда я заболел гриппом? – медленно спрашивает он. – Я никогда этого не забуду.
Гриппом?.. Хоть убей, не помню, как он болел гриппом. Впрочем, мои воспоминания о тех временах не слишком отчетливы и, по-видимому, далеко не полны. Если Бен говорит, что я ухаживала за ним, пока он болел, значит, так и было. В любом случае мне не хочется возражать и спорить, потому что это может испортить очарование нашего вечера вдвоем, поэтому я только киваю.
– Ты держала мою голову у себя на коленях, – продолжает он. – И пела мне колыбельные песни, чтобы я скорее уснул. Не настоящие колыбельные – что-то из «Битлов», кажется, но они все равно здорово успокаивали. Бо́льшую часть времени я бредил, метался, но даже сквозь жар слышал твой голос, который оставался со мной до са́мого утра… – Он делает еще глоток вина. – Ты была моим ангелом-хранителем, Лотти. Быть может, моя жизнь так сильно выбилась из колеи только потому, что тебя не было рядом.
Бен назвал меня своим ангелом-хранителем… Это звучит очень романтично, поэтому я не решаюсь спросить: как именно его жизнь выбилась из колеи, хотя мне очень интересно это узнать. Впрочем, какая разница? Каждый человек может совершить какой-нибудь неожиданный, экстравагантный поступок – и даже не один, – но проходит время, и все мы возвращаемся в свою колею. И тогда уже не имеет никакого значения, что мы делали до этого.
Бен бросает взгляд на мою правую руку.
– Кстати, как случилось, что ты не замужем?
– Не встретила подходящего парня, – небрежно отвечаю я.
– Не может быть! – удивленно говорит он. – Такая женщина, как ты… Тебе небось приходилось отгонять претендентов пинками.
– Что-то в этом роде, – смеюсь я, однако мое самообладание впервые за весь вечер дает трещину. На какое-то мгновение я утрачиваю контроль над собой и тут же вспоминаю нашу с Ричардом первую встречу. Мы познакомились в опере, что представляется довольно странным, поскольку я, откровенно говоря, не большая любительница этого искусства, да и Ричард бывает в опере достаточно редко. Но в тот день мы оба оказались там, чтобы сделать одолжение друзьям. Это был благотворительный спектакль, давали «Тоску», и Ричард был в смокинге и черном галстуке. Высокий, стройный, он выглядел на редкость элегантно и изысканно, и я от всей души завидовала стройной блондинке, которая с собственническим видом держала его под руку. Тогда мы были даже незнакомы, но я все равно подумала: как ей посчастливилось и как не повезло мне! Ричард смеялся и пил шампанское, а потом вдруг повернулся ко мне и сказал: «Прошу прощения, нас, кажется, не представили».
Этого хватило – я буквально утонула в его красивых темных глазах.
Так все начиналось. Все дальнейшее произошло само собой, точно в сказке. Как выяснилось, Ричард вовсе не был с той блондинкой, поэтому после антракта он поменялся с кем-то местами, чтобы сесть рядом со мной. В первую годовщину нашего знакомства мы снова побывали в опере, и я думала, что мы будем делать это каждый год, до конца наших дней, но…
Ну, хватит об этом. Хотя история, конечно, вполне достойна того, чтобы рассказывать ее, например, на приеме по случаю помолвки – и чтобы все гости ахали от удивления.
– Эй!.. – Бен пристально смотрит на меня. – Я, наверное, сказал что-то не то? Извини. Я не хотел тебя задеть.
– Ты меня не задел. – Я торопливо улыбаюсь и несколько раз моргаю. – Я просто задумалась о… о жизни. Ну и вообще…
– Да, конечно. Я понимаю. – Бен кивает с таким ожесточением, словно мои слова помогли ему решить какой-то невероятно сложный вопрос, ответ на который он не мог найти уже бог знает сколько времени. – Значит, ты тоже считаешь, что жизнь обошлась с тобой несправедливо?
– Еще как несправедливо! – Я тоже отпиваю глоток из своего бокала. – Конечно, я так считаю. Мне, наверное, пришлось даже хуже, чем тебе.
– Когда мне было восемнадцать и мы с тобой были там, на острове, – говорит Бен, мрачно глядя в пространство, – я знал, для чего и зачем я живу. Все было ясно и абсолютно прозрачно. Но когда начинаешь жить так называемой взрослой жизнью, эта ясность уходит. Все вдруг начинает идти неправильно, не так, как должно. Неприятности так и сыплются на тебя словно из рога изобилия, а ты… ты не можешь найти выхода из ловушки, в которой очутился. А главное, ты не можешь остановиться, чтобы просто перевести дух и разобраться, чего ты хочешь на самом деле. С тобой было то же самое?
– Ас… абсолютно. Да. – Я киваю с серьезным видом.
– Греция, Иконос, ты… Сейчас мне кажется, что это были лучшие месяцы в моей жизни. – Бен, похоже, целиком захвачен воспоминаниями. – Нас было двое, и все было просто и понятно… Все было по-настоящему, и не было никакого дерьма. А ты как считаешь? Кажется ли это время лучшим и тебе тоже?
Я мысленно перебираю прошедшее пятнадцатилетие. Да, за это время в моей жизни хватало счастливых часов и минут, но в целом я склонна с ним согласиться. Что может быть лучше юности?! Нам было восемнадцать, мы были полны сил и желания, мы могли пить всю ночь, а утром не мучиться с похмелья. Когда еще жизнь была такой беззаботной и счастливой?
Я медленно киваю:
– Да, это был лучший период в моей жизни.
– Тогда почему мы расстались, Лотти? Почему не продолжили наши отношения?
– Бат и Эдинбург. – Я пожимаю плечами. – География была против нас.
– Да, я знаю. Мы так думали, но, по-моему, это не причина, а так… ерунда! – Он сердито хмурится. – Мы были идиотами!
О проблеме географии мы в свое время действительно говорили достаточно много. Бен собирался поступать в Эдинбургский университет, а я – в Университет Бата. При таких условиях наши отношения непременно должны были рано или поздно прерваться – это был лишь вопрос времени. Вот почему мы оба решили, что нам не стоит усложнять себе жизнь и поддерживать то, что все равно обречено. Одного лета вместе вполне достаточно – так мы считали тогда.
Впрочем, наша жизнь на острове переменилась еще раньше. Сразу после пожара нас переселили в пансионы, расположенные в разных концах Иконоса, и прежняя веселая компания распалась сама собой. Кроме того, в Грецию в срочном порядке слетелись родители наших товарищей и соседей. Многие из них прибыли буквально следующим же пароходом, они везли деньги, одежду, новые паспорта взамен сгоревших в огне. Как-то в одной береговой таверне я наткнулась на Пинки, которая с печальным видом сидела там с родителями – очень дорого и модно одетой парой. По ее лицу было сразу видно: вечеринка закончилась.
– Постой, – внезапно вспоминаю я, – разве мы не планировали как-нибудь встретиться в Лондоне? Мы даже договорились, но… что-то не получилось. Кажется, тебе пришлось куда-то лететь с родителями… в Нормандию, что ли?..
– Совершенно верно, – Бен мрачно кивает. – Мне нужно было отказаться от этой поездки, нужно было перевестись в Батский университет… – Его взгляд устремляется на меня. – Я никогда не встречал такой, как ты, Лотти. Иногда я даже думаю: как глупо с моей стороны было надеяться, что я могу быть счастлив с кем-то, кроме тебя. Идиот!
От неожиданности я едва не поперхнулась вином. В глубине души я надеялась, что Бен скажет что-то в этом роде, но, когда заветные слова наконец прозвучали, я оказалась совершенно к этому не готова. В любом случае, я никак не ожидала, что он скажет их так скоро – всего через два с половиной часа после того, как мы возобновили наше знакомство.
Между тем его голубые глаза испытующе всматриваются в мои, и я начинаю чувствовать себя несколько, гм-м… неуютно.
– Я тоже… тоже часто думаю о чем-то подобном, – выдавливаю я наконец и торопливо отправляю в рот кусочек жареной камбалы.
– Только не говори, будто ты когда-либо проводила время лучше, чем мы тогда, – говорит Бен с непонятным мне пылом. – Потому что я тебе все равно не поверю. Мне, во всяком случае, ни с кем не было так хорошо! – От избытка чувств он даже стучит по столу кулаком. – Конечно, мы были слишком молоды и могли ошибиться, сделать неправильный выбор, – добавляет Бен. – Особенно под давлением родителей… Быть может, нам обоим следовало сказать: «К черту университет, останемся вместе, и будь что будет!» И кто знает, что могло случиться тогда?.. Я этого не знаю, но мне очевидно одно: нам было хорошо вместе, и сейчас я не могу не задать себе вопрос, не потратил ли я эти пятнадцать лет зря? Вместо того чтобы просто быть с тобой, я предпочел… неважно, что́ я предпочел. Важно, что все это оказалось ерундой, никому не нужной ерундой. А ты как думаешь, Лотти?
От его напора я даже слегка растерялась и не знала, как реагировать, поэтому отправила в рот еще кусочек рыбы.
– Сейчас мы уже могли быть женаты, у нас могли быть дети – и в моей жизни могли бы появиться смысл и цель. – Тут я понимаю, что Бен обращается уже не столько ко мне, сколько к самому себе. Внешне он выглядит почти спокойным, но глубоко внутри его вскипает и рвется наружу какое-то сильное чувство. Вот только какое, я разгадать не могу.
– А ты хотел бы иметь детей? – непроизвольно вырывается у меня.
Ну и дура же я – на первом же свидании спрашивать у парня, хотел бы он иметь детей! Этот вопрос как раз из тех, после которых большинство мужчин исчезает раз и навсегда. Вот только это не первое мое свидание с Беном. И даже не десятое. Пусть это было давно, но мы с ним встречались, наверное, сто или тысячу раз, к тому же он сам первый заговорил о детях, а значит, его это волнует. Наконец, это вовсе не свидание, а… В общем, что-то другое.
– Да, хотел бы. – Он снова окидывает меня пристальным взглядом. – Семья, пеленки, коляски, прогулки в парке и все остальное – меня это нисколько не пугает.
– Меня тоже. – Отчего-то мне вдруг хочется заплакать. – Я бы тоже хотела… завести семью.
Тут я снова вспоминаю Ричарда. Я не хочу этого делать, но все получается как будто само собой. Когда-то я мечтала о том, как мы с ним будем вместе строить на дереве домик для наших близнецов, которых назовем Артур и Эдди, но теперь мои мечты обратились в прах…
При мысли об этом мне еще сильнее хочется плакать, и я торопливо лезу в сумочку в поисках салфеток. Лить слезы я не собиралась. И думать о Ричарде тоже, но увы – не всегда все получается как планируешь.
К счастью, Бен ничего не замечает. Он доливает вина в мой бокал, потом наполняет свой. Бутылка уже почти пуста, замечаю я. Когда это мы успели?
– Помнишь наш уговор?..
Его голос застает меня врасплох. О господи!.. На мгновение у меня перехватывает дыхание, я теряюсь и едва не роняю свою сумочку. Неужели он помнит?.. Но он не может, не должен… Это была просто шутка, фантазия, пожелание!.. Да, мы дали друг другу слово, но ведь мы тогда просто дурачились. В конце концов, это просто смешно!
– Как насчет того, чтобы исполнить наше обещание? – Бен не смеется. Он глядит на меня серьезно, словно действительно ожидает, что я… что мы… Да нет, не может быть, чтобы он до сих пор хотел…
– Слишком поздно, – выдавливаю я наконец. – У нас было условие: если мы оба не будем состоять в браке к тридцати годам… Но мне уже тридцать три!
– Лучше поздно, чем никогда.
Что-то толкает меня под столом. Это его нога находит мою и сбрасывает с нее туфлю.
– Моя квартира совсем рядом, – шепчет Бен и берет меня за руку. По всему моему телу бегут мурашки. Это как мышечная память… нет, лучше сказать – сексуальная память. Я помню… знаю, что будет дальше.
Но… разве этого я хочу? Что вообще со мной происходит? Думай, Лотти, думай!
– Не желаете ли взглянуть на десертное меню? – Официант вырастает возле нашего столика как из-под земли, и его голос выводит меня из транса. Я резко вскидываю голову и, пользуясь случаем, высвобождаю руку из теплых пальцев Бена.
– Д-да… спасибо.
Я проглядываю десертное меню, а в моих висках пульсирует кровь. Щеки пылают, мозг лихорадочно работает. Что мне делать? Что??!..
Благоразумие подсказывает, что лучше сдержать коней. Что я все делаю не так. Что я совершаю ошибку за ошибкой. И я действительно испытываю ощущение дежавю – через что-то подобное я уже проходила, и не раз.
В самом деле все мои так называемые «отношения» начинались одинаково. Ужин в ресторане. Легкое пожатие рук. Кровь, пульсирующая в каждой жилке. Соблазнительное белье, отсутствие волос во всех нужных местах, страстный, изобретательный, сказочный секс… Или – ужасный секс. Как в тот раз, когда я познакомилась с врачом. Кто бы мог подумать!.. Мне всегда казалось, что врачи должны немного лучше разбираться в том, как устроено человеческое тело, но… Впрочем, этого недотепу я бросила довольно быстро.
К чему это я?.. Ах да… Я хотела сказать, что завязать отношения для меня никогда не было проблемой. Проблемы, как я убедилась, начинаются потом.
Сейчас я мучительно думаю о том, как избежать этого, как изменить порочную схему. Как разбить стереотип. Что мне нужно для этого сделать? Что??!
Тем временем Бен снова завладел моей рукой; он целует внутреннюю сторону моего запястья, но я почти не замечаю этого. Мне необходимо привести в порядок мысли и принять какое-то решение. Генеральное решение. Или, если угодно, стратегическое.
– Что-нибудь не так? – Бен смотрит на меня, не отнимая губ от моего запястья. – Ты напряжена… Зря. Не надо сопротивляться, Лотти, это должно случиться. Ты и я… Предопределение. Ты сама это знаешь.
Его взгляд становится томным, хмельным, невероятно сексуальным. Я хорошо помню этот взгляд – так он смотрел на меня когда-то. Невольно я начинаю возбуждаться и уже почти готова уступить… В конце концов, должна же я как-то вознаградить себя за страдания, которые причинил мне Ричард. Ночь изысканного, жаркого секса с моим первым бойфрендом подошла бы для этого как нельзя лучше. Я, во всяком случае, ни секунды не сомневаюсь, что заслуживаю чего-то в этом роде.
Но тут мне в голову приходит другая мысль. а вдруг у меня есть шанс превратить сегодняшнюю встречу с Беном в нечто большее, чем одна-единственная ночь великолепного секса? Мне кажется – это вовсе не исключено, но как этого добиться? Как лучше разыграть карты, которые у меня на руках?
Я уверена, что поняла бы это очень быстро, если бы моя голова не кружилась так сильно от вина и от его поцелуев.
– Послушай, Бен, ты должен понять… – я снова отнимаю у него руку. – Нам уже не по восемнадцать, и я не хочу просто спать с тобой. Мне нужно… нужны другие вещи. Брак. Семья. Дети. Я хочу строить свою жизнь с кем-то, кто мне близок, понимаешь?
– Но ведь и я хочу того же! – нетерпеливо перебивает он. – Ты что, меня совсем не слушаешь? Я тоже хочу быть с человеком, который мне дорог. С тобой. К сожалению, я слишком поздно понял, что мне нужна именно ты, но… Поверь, Лотти, все это время я любил только тебя, хотя и не сознавал этого.
Неужели он и правда меня любит?.. Слезы снова подступают к моим глазам, и сдерживать их становится все труднее. Я смотрю на Бена и понимаю, что я тоже никогда не переставала любить его. Как и он, я не сознавала этого, потому что моя любовь была приглушенной, неяркой, как музыка на заднем плане, но сейчас она вспыхнула с новой силой, превратившись во всепоглощающую страсть.
– Я тоже не переставала тебя любить, – говорю я, и голос мой дрожит от напряжения. – Я любила тебя все эти пятнадцать лет.
– Пятнадцать лет! – Бен стискивает мою руку с такой силой, что мне даже становится немного больно. – Мы совершили страшную глупость, когда расстались!
Как это романтично, думаю я. Вот какую историю нужно рассказывать гостям на собственной свадьбе и слушать их охи и ахи. «Мы расстались на долгие пятнадцать лет, но потом снова нашли друг друга». Нет, не «расстались», а «были разлучены». Это звучит гораздо лучше. Таинственнее.
– Мы потратили много времени зря, и теперь нам нужно наверстывать то, что мы потеряли, – говорит Бен и прижимает мои пальцы к губам. – Дорогая Лотти, любимая!..
Его слова словно бальзам, который льется на мои свежие раны. Прикосновение его губ к моей коже кажется невыразимо приятным. На мгновение я даже закрываю глаза, но тревожные сигналы продолжают звенеть у меня в голове. Нет! Я не должна допустить, чтобы и на этот раз все пошло прахом. Мне нельзя ошибиться, иначе…
– Нет! – говорю я вслух и в очередной раз отнимаю у него свою руку. – Остановись, Бен, не надо! Я знаю, чем все закончится, и я… я этого не вынесу. Я не хочу, чтобы все повторилось снова.
– О чем ты? – Бен, кажется, совершенно искренне недоумевает. – Ведь я только целовал твои пальцы!
Язык у него слегка заплетается. «Я т’лько ц’ловал…» Впрочем, моя речь, наверное, тоже звучит не слишком внятно. После целой бутылки-то!..
Я жду, пока официант сметет с нашего стола крошки, и продолжаю, слегка подавшись вперед и чуть понизив голос:
– Я не знаю, как складывалась твоя жизнь, но в моей жизни было много всего… разного, и я слишком хорошо знаю, что будет потом. Ты целуешь мои пальцы. Я целую тебя в ответ. Потом мы занимаемся сексом. У нас отличный секс, он нам нравится, и мы делаем это снова и снова, как одержимые. Нам кажется, что мы влюблены, и мы начинаем жить вместе. Изредка мы ездим на уик-энд в Котсволд, может быть, даже покупаем вместе диван. Или книжный шкаф в «Икее». Так проходит два или три года, и вроде бы нам пора пожениться и жить дальше, но… этого почему-то так и не происходит. Наши чувства остывают, отношения теряют остроту, мы все чаще ссоримся и в конце концов расстаемся. И это… это совершенно ужасно.
Мне так жаль наших отношений, которые я только что описала, что у меня снова перехватывает горло, и я не могу продолжать. Но я уверена, что права. То, о чем я говорила, неизбежно – и это очень, очень печально.
Бена, похоже, тоже расстраивает описанный мною сценарий.
– Допустим, ты права, – говорит он настороженно. – Ну а вдруг наши чувства не остынут? Что тогда?
– К сожалению, этого не избежать, – отвечаю я, глядя на него сквозь застилающие глаза слезы. – Это закон. Так случается всегда. Поверь мне, я знаю… За свою жизнь я много раз расставалась с парнями, и все всегда происходило одинаково.
– Ну а если мы не станем покупать этот диван? И не поедем в «Икею» за книжным шкафом? – Он пытается шутить, но я-то говорю совершенно серьезно. Мне вдруг приходит в голову, что на протяжении целых пятнадцати лет своей жизни я то сходилась с мужчинами, то расходилась и в результате осталась у разбитого корыта. Не стану спорить: когда живешь с кем-то, это может быть очень приятно, однако подобное сожительство ни к чему хорошему не приводит. Возьмем последний пример – Ричарда… Да, я встречалась с ним, жила с ним, и что теперь? Точнее, где теперь Ричард, и где – я?
– Ну, я-то знаю, почему ты расставалась со всеми мужчинами, которые у тебя были, – говорит Бен. – Они тебе просто не подходили. Но я – это совсем другое дело!..
– С чего ты взял, будто ты мне подходишь?
– Потому что… потому… Черт! Не знаю! – Он запускает обе руки себе в волосы и смотрит на меня жалобно. – О’кей, будь по-твоему. Давай сделаем все, как полагается. Скажи, Лотти, ты выйдешь за меня замуж?
– Молчи уж!.. – Я смеюсь. – Нет, правда, Бен, не обижайся. Я имела в виду вовсе не тебя, а вообще… общую ситуацию…
– Но я же серьезно! Выходи за меня, Лотти!
– Не смешно. – Я делаю глоток вина из бокала. Большой такой глоток…
– Нет, правда. Давай поженимся.
– Перестань, Бен.
– Выходи за меня замуж, Лотти! – На этот раз он произносит эти слова достаточно громко, и парочка за соседним столиком оборачивается в нашу сторону. Оба улыбаются, а я готова сквозь землю провалиться.
– Ш-ш!.. – раздражительно шикаю я на Бена. – Хватит уже!..
Но Бен не унимается. К вящему моему ужасу, он проворно вскакивает со стула, потом падает передо мной на колени и хватает мои руки. Теперь уже не только пара за соседним столом, но и бо́льшая половина посетителей ресторана глядит в нашу сторону.
Мое сердце стучит, как паровой молот. Нет, думаю я. Ни в коем случае. Ни за что.
– Шарлотта Грейвени, – произносит Бен и слегка покачивается. – На протяжении полутора десятков лет я гонялся за вашими бледными подобиями. Сейчас я здесь, с вами, и никуда вас не отпущу, пока вы не скажете мне «да». Без вас моя жизнь была унылой и мрачной, но сейчас передо мной вспыхнул свет надежды. Не погасите же этот маяк! Скажите, готовы ли вы оказать мне честь и сделаться моей женой?
Меня охватывает странное ощущение. Руки и ноги становятся будто ватными, в голове плывет туман, но, даже несмотря на это, я отчетливо понимаю: Бен говорит серьезно. Он на самом деле делает мне предложение. Настоящее предложение.
– Ты пьян, – слабо парирую я.
– Не настолько, чтобы не отвечать за свои действия. Так ты выйдешь за меня замуж? – повторяет он.
– Но ведь я тебя почти не знаю. Я имею в виду – нынешнего тебя. – Я через силу усмехаюсь. – Я не знаю, чем ты зарабатываешь на жизнь, не знаю даже, где ты живешь, не знаю, чего ты хочешь и к чему стремишься…
– Я зарабатываю на жизнь производством и продажей бумаги, а живу в Шордиче[17]. Что касается того, чего я хочу… Я хочу снова стать таким же счастливым, каким был, когда мы были вместе. Я хочу просыпаться по утрам и видеть твои глаза. Хочу заниматься с тобой любовью и иметь детей, у которых была бы твоя улыбка. Я знаю, прошло много времени, но я все тот же Бен… – Он прищурился, совсем как когда-то. – Выходи за меня, а?..
Я смотрю на него и не знаю, что сделать, что сказать. Я еле дышу, и в голове у меня звенит, но я не могу сказать, то ли это праздничный благовест, то ли тревожный набат.
Откровенно говоря, я даже не думала, что Бен может по-прежнему питать ко мне какие-то сильные чувства. То, что происходит сейчас, превосходит любые, самые необузданные фантазии и мечты. Мне и в голову не приходило, что он по-прежнему меня любит – спустя столько-то лет! И не просто любит, но хочет на мне жениться. Хочет иметь от меня детей…
Шум в моей голове становится несколько более упорядоченным, и мне начинает казаться, будто я различаю звуки скрипки. Почему бы и нет, внезапно думаю я. Вдруг это и есть то, о чем я мечтала? Ричард не смог дать мне того, что́ я хотела, но Бен сможет.
Бен!..
В моем бокале больше нет вина, поэтому я хватаю стакан с водой и осушаю его одним огромным глотком. Мне нужно срочно промочить горло и заодно привести в порядок взъерошенные мысли. Не нужно горячиться, уговариваю я себя. Нужно как следует все обдумать, взвесить, вспомнить… Ссорились ли мы с Беном, пока жили в пансионе? Нет. Было ли мне приятно с ним общаться? Да. Он мне нравится? Очень. Что еще мне следовало бы знать о потенциальном муже?
– А у тебя соски́ не проколоты? – неожиданно выпаливаю я и хмурюсь. – Терпеть не могу проколотые соски́ у мужчин.
– Нет. Вот, смотри!.. – Бен подчеркнуто театральным жестом распахивает ворот рубашки. Сыплются пуговицы, и мой взгляд почти помимо моей воли устремляется на его грудь – почти безволосую, мускулистую, покрытую ровным золотистым загаром. Гм-м… Похоже, Бен до сих пор не утратил своей юношеской сексапильности.
– Все, что от тебя требуется, это сказать «да»! – Бен широко разводит руки в стороны и едва не теряет равновесие. Все-таки мы оба порядочно выпили. – Скажи «да», Лотти, и ты никогда не будешь об этом жалеть. Мы слишком много теряем в жизни, потому что слишком много думаем, давай же хоть раз доверимся не разуму, а чувствам. Мы и так потеряли пятнадцать лет, Лотти, так давай же любить друг друга. Любовь – единственное, ради чего стоит рисковать. Не думай, просто скажи «да».
Он прав, конечно. Мы с ним действительно любим друг друга. Давно любим. И он хочет, чтобы у наших детей были мои глаза, моя улыбка… Еще никто и никогда не говорил мне ничего подобного. Даже Ричард.
В голове по-прежнему все плывет, но не от вина, точнее – не только от вина. Я стараюсь рассуждать здраво, но то и дело теряю почву под ногами. Главный вопрос по-прежнему состоит в том, насколько Бен серьезен. Действительно ли он хочет на мне жениться или попросту пытается уговорить меня с ним переспать? Или, другими словами, то ли сегодня – самый значительный день в моей жизни, то ли я просто идиотка?
– Ну, может быть… – бормочу я наконец.
– Может быть?
– Не торопи меня… дай мне минуточку… – я хватаю сумочку и удаляюсь в дамскую комнату. Мне действительно нужно подумать. Подумать как следует, и чтобы никто не мешал. Это довольно сложная задача, тем более что комната вокруг меня тихо вращается, а мое лицо в зеркале над раковиной почему-то двоится, и все же я стараюсь, стараюсь изо всех сил.
У нас может получиться, решаю я. Я в этом почти уверена. Но как сделать так, чтобы все складывалось именно так, как мне хочется, как не попасть на ту, не раз хоженную, стезю, которая в прошлом неизменно заканчивалась горьким разочарованием?
Расчесывая волосы, я вспоминаю все первые свидания с моими прежними бойфрендами. Как все начиналось тогда… Сколько раз в своей жизни я оказывалась в дамских комнатах ресторанов и, поправляя прическу или подводя губы, гадала: он или не он? Каждый раз я бывала полна самых радужных надежд – и каждый раз оказывалась в тупике. Что я делала не так? Что мне нужно сделать теперь, чтобы не ошибиться? Или – лучше – чего мне не следует делать из того, что я делаю всегда?
Внезапно я вспоминаю книгу, которую просматривала утром перед встречей со студентками Бирмингемского университета. Она называлась «Поворот на 180°…» Мне нравится, как это звучит. Похоже, это именно то, что мне нужно. Изменить бизнес-стратегию. Поменять вектор. Вот только как это сделать?..
И тут мне на ум приходят слова пожилой леди, которые прозвучали в тот злополучный вечер, когда Ричард… Нет, к черту Ричарда! Там было что-то важное, нужно только сосредоточиться как следует и вспомнить… Ага, вот! «Мужчины – все равно что хищники в джунглях. Когда им удается поймать добычу, они сжирают ее без остатка, а потом дрыхнут, довольные». Гм-м… в этом что-то есть. Определенно. Похоже, старушка не была такой уж сумасшедшей, как я тогда решила.
И вдруг на меня снисходит озарение. Я даже перестаю расчесывать волосы и опускаю руку со щеткой. Есть!.. Похоже, я – гений. Я, Лотти Грейвени, разверну свою бизнес-стратегию на сто восемьдесят градусов и добьюсь успеха! Как, оказывается, все просто – мне нужно только делать противоположное тому, что я делала со всеми своими предыдущими бойфрендами.
Я снова смотрю на себя в зеркало. Мое лицо перестало плавать и двоиться, но взгляд у меня немножечко дикий. Это, впрочем, вполне объяснимо. Я была взволнована, возбуждена, а сейчас и вовсе испытываю что-то вроде блаженной эйфории, и вино здесь ни при чем. Я нашла выход, нашла! Наверное, мою радость можно сравнить с восторгом ученого, который только что открыл новую элементарную частицу, способную перевернуть с ног на голову всю современную физику. Что касается меня, то я собираюсь изменить нечто гораздо большее, чем одну из отраслей современной науки. Наконец-то я смогу изменить собственную жизнь!
Все еще слегка покачиваясь, я возвращаюсь в зал и подхожу к нашему столику.
– Никакого секса, – говорю я твердо.
– Что-что?
– Никакого секса до свадьбы, – поясняю я свою мысль и сажусь. – Хочешь – соглашайся, не хочешь – как хочешь.
– Что-о?! – Бен выглядит ошеломленным, но я только безмятежно улыбаюсь. С каждой секундой моя идея нравится мне все больше. Блестящий ход! Если Бен действительно меня любит, он подождет. Кроме того, небольшое воздержание послужит гарантией, что наши чувства не успеют остыть или потерять остроту. Наоборот, с каждым днем мы будем хотеть друг друга все сильнее, и когда наконец соединимся в браке… В общем, нас обоих ждет просто сумасшедший медовый месяц – неистовый, блаженный, страстный. Словом, такой, каким и должен быть всякий нормальный медовый месяц.
Ворот рубашки Бена все еще расстегнут, и я представляю его голым, лежащим на огромной, засыпанной лепестками роз кровати в каком-нибудь роскошном отеле. При одной мысли об этом я начинаю трепетать как школьница.
– Ты шутишь? – спрашивает он, и лицо его слегка вытягивается. Еще бы, такой облом! – Но… Почему?
– Я хочу, чтобы с тобой у меня все было по-другому, – объясняю я. – Не как раньше, а по-другому. Ведь мы любим друг друга, так? Значит, мы оба должны постараться, чтобы у нас все получилось.
– Я любил тебя целых пятнадцать лет, Лотти. – Бен качает головой. – Мы с тобой потеряли пятнадцать долбаных лет, а теперь ты предлагаешь…
– Не ругайся, – перебиваю я его. – Да, я предлагаю подождать еще немножко. Всего несколько дней, Бен! Зато потом у нас с тобой будет настоящая брачная ночь. Сам подумай, как это будет здорово! Да мы с тобой будем просто задыхаться от желания!.. – Я сбрасываю с ноги туфлю, медленно веду ступней по внутренней поверхности его икры, и Бен застывает, словно в трансе. Этот прием никогда не подводит. Рекомендую – действует безотказно.
Довольно долгое время мы оба молчим, но это не значит, будто между нами ничего не происходит. Мы, так сказать, общаемся без слов.
– Вообще-то… – хрипло произносит он наконец, – это действительно может быть очень… приятно.
– Еще как приятно! – как бы невзначай я расстегиваю пару верхних пуговичек на своей блузке и слегка наклоняюсь вперед. Сегодня на мне надет лифчик пуш-ап, и открывающийся ему вид способен загипнотизировать любого, если только он не импотент и не гей. Моя нога под столом перестает гладить его бедро и поднимается выше, Бен окончательно лишается дара речи.
– Помнишь, как мы праздновали твой день рождения? – говорю я низким, проникновенным голосом. – Вечером, на пляже?.. Мы можем повторить это, если захотим.
Только для этого мне придется надеть специальные защитные наколенники, думаю я. В тот раз я здорово расцарапала кожу на коленях, а синяки не сходили почти целую неделю.
Бен как будто читает мысли. Закрыв глаза, он чуть слышно мычит.
– Ты меня просто убиваешь!
– Это будет волшебно! – говорю я и вспоминаю, как мы лежим, обнявшись, в моей комнате в пансионе, освещенные только дрожащим светом ароматических свечей…
– Ты хоть представляешь, насколько ты сексуальна? – бормочет он. – О, как бы мне хотелось сейчас забраться под этот стол и… – Он хватает меня за руку и начинает легонько покусывать кончик моего большего пальца. На этот раз я не убираю руку. Все мое тело мгновенно отзывается на прикосновение его губ и зубов, и мне хочется чувствовать их везде. Я помню, как это было тогда. Я помню… Как я могла это забыть?!
– Значит, ты хочешь, чтобы у нас была брачная ночь? – говорит Бен. Моя нога под столом все еще находится у него в промежности, и я чувствую ступней твердое доказательство того, что ему это нравится. Заодно я убеждаюсь, что его тело по-прежнему функционирует как надо.
– Да, – я киваю.
– А ты не боишься, что я до нее не доживу? Просто умру от желания?
– То же самое относится и ко мне, – уверяю я. – Но потом… Только представь, как мы оба взорвемся!
Он берет мой большой палец в рот целиком и начинает его посасывать, и меня как будто пронзает электрический ток. Пожалуй, пора уходить, пока официант не посоветовал нам не валять дурака, а просто снять комнату в ближайшем отеле.
А когда Ричард узнает!..
Нет. К черту Ричарда. Все это не имеет к нему никакого отношения. В конце концов, я встретилась с Беном вовсе не назло ему, а просто потому, что Бен мне нравится. Он – моя судьба, и наша с ним сегодняшняя встреча – это начало. Первая серия долгой, романтической саги со счастливым концом, в которой мы с Беном играем главные роли, а Ричард упоминается только вскользь и в прошедшем времени.
Я знаю, что пьяна. Знаю, что все происходит слишком быстро. И тем не менее у меня нет никаких сомнений, что все правильно, что именно так все должно быть. И если рана в моей душе еще не зажила окончательно, то отношения с Беном вполне способны стать тем живительным бальзамом, который поможет мне справиться с болью и начать новую жизнь. Расстаться с Ричардом мне было суждено. Мне суждено было страдать, чтобы очистить карму и получить в награду обручальное кольцо и самый горячий секс в моей жизни.
Я чувствую себя так, словно выиграла лотерею не тысячу фунтов, а, по крайней мере, миллион!
Глаза Бена уже совсем остекленели. Мое дыхание с каждой минутой становится все более частым и прерывистым. Я уже не могу это выносить! Пожалуй, нужно остановиться, пока я еще в силах себя контролировать.
– Так когда мы поженимся? – спрашиваю я хриплым шепотом.
– Скоро, – бормочет он невнятно. – Очень, очень скоро…