Глава 6
Фирсан в упор смотрел на Захара. Взгляд у него холодный, бездушный, немигающий, как у гадюки, готовой к прыжку. Захара колотил озноб.
– Я-то в чем виноват? – оправдывался он. – Я же не сам людей выбирал. Кого дали, с теми и работал. Я же не виноват, что Митроха и Пустырь с катушек съехали!
Фирсан молчал. Судя по его реакции, Захар не убедил его в своей невиновности. Но еще есть время отмазаться.
– Я им говорил, что не надо быковать. А они – да мы такие крутые, московские лохи рядом с нами не стоят… Мужика в ночном клубе отмудохали, водиле нос сломали. А из ресторана выходили, на каратеку нарвались. Митроха его толкнул, потом ударить хотел. Пустырь подключился. А каратека их одной левой – и наглушняк. И меня вырубил. Хитрый такой удар, я даже понять ничего не успел. Очнулся – Митроха лежит, рядом Пустырь. И тот без коньков, и этот…
– Но ты же на коньках, – сухо и с упреком сказал Фирсан.
Не тяжеловес он, сухопарый, но силы в нем с избытком – как физической, так и внутренней. Лицо широкое, а взгляд, как стилет – острый и глубоко проникающий. И холод в нем лютый, замораживающий…
– Митроха с Пустырем скопом налетели, и я за ними. Этому каратеке ничего не оставалось, как убивать. Митроху сделал, Пустыря, а я последний остался. Меня уже можно было не убивать. Он меня просто вырубил…
– Он тебя вырубил, ты оклемался. И вернулся домой. А Митроху оставил? И Пустыря тоже, да?
– Там же центр города, менты на каждом шагу. Я бы с трупами далеко не ушел. Пришлось бы их по-любому бросить… Если бы менты меня взяли, они бы колоть меня начали. Кто я, откуда, зачем в Москве… И пацаны мои что здесь делали… А так никто ничего не узнал. Документов у пацанов не было, так что с этим делом все в порядке…
– Точно документов не было?
– Нет, ни мобилы, ни ксивы не имелись. Все это в машине осталось. А машину я увел…
– Увел. Митроху и Пустыря в Москве оставил, а сам вернулся с пустыми руками. Я зачем вас в Москву посылал? – жестко и хлестко спросил Фирсан.
– Ну, я же не виноват, что Митроха с Пустырем накосячили!
Захар виновато склонил перед боссом голову, однако тот не принял его покаяние.
– Виноват. Тебе дали людей. И ты за них в ответе.
Сначала Фирсан ударил Захара кулаком в живот, а когда он, сложившись вдвое, упал на бок, достал вдруг пистолет и направил ствол в голову. Все правильно, бригада провалила задание, и кто-то должен ответить за это. С Митрохи уже не спросишь, с Пустыря тоже. Остается Захар…
Но Фирсан стрелять в голову не стал. Палец уже выжал почти всю слабину на спусковом крючке, когда он повел рукой в сторону. Грохот выстрела ударил по ушам, и пуля больно вошла в левую ногу.
Человеку от природы дано реагировать на боль стоном или даже воем. Но Захар подавил крик, сжал его зубами. И это понравилось Фирсану. Поэтому он больше стрелять не стал.
Саня закрывал глаза, не в силах перебороть сон. Еще бы мгновение, и он бы заснул. Но скрипнула дверь, и парень снова в боевой готовности. Хотя и не в состоянии отразить нападение. Нога прострелена, нос сломан, в ребрах трещины. Синяки под глазами, ссадины на лице, разбитые губы – не в счет.
Он боялся, что Михей со своими бандитами узнает, в какую больницу его увезли, и нагрянет к нему, чтобы довершить начатое. Были бы у него костыли, он бы ушел на них. Но их нет, а на одной ноге далеко не ускачешь. Да и в больничном вестибюле дежурит мент, который ни за что его не выпустит. Саня здесь на особом учете, потому что по его душу приходил следователь. Дело не завели, но под надзор взяли. А через окно вниз с простреленной ногой не сиганешь, да и решетки на них.
Тревога оказалась напрасной. В палату на носилках привезли больного. Медсестра быстро приготовила под погрузку кровать, а санитары уложили на нее парня с перебинтованной ногой. Он был в одних трусах, потому медсестра тут же укрыла его простыней.
– Спасибо, милая! – поблагодарил парень. – Еще бы сигару и бокал с виски…
– Могу только стакан касторки дать, – засмеялась молодая женщина, глянув на Саню, чтобы тот оценил ее остроумие.
– Ну, это мы завсегда успеем!.. Ой-е, мне бы морфия чуток, – поморщился пациент. – А то болеть начинает…
– Наркоз отходит.
– Вот и я о том же… Вы бы мне укольчик организовали, а я потом отблагодарю. Скоро ребята подъедут, они все привезут…
Парню было на вид лет двадцать пять. Мощный он, широкоплечий, голова крупная, черты лица будто стесанные, как у борца, которого часто возили мордой по жесткому полу. Чувствовалась в нем внутренняя раскованность, и язык у него хорошо подвешен. Но наглости в нем в меру, а хамства не просматривалось вообще. И к медсестре он обратился на «вы», хотя та была немногим старше его.
– Я у врача спрошу, – пообещала медсестра, скрываясь за дверью.
– Давай, родная, давай…
Какое-то время парень лежал, думая о чем-то своем, затем повернулся к Сане, с интересом посмотрел на него.
– Мне сказали, что у моего соседа тоже огнестрел.
Саня кивнул и приподнял край простыни, показав перебинтованную ногу.
– Чего так?
– В чужой огород неудачно зашел, – усмехнулся Саня.
– Из ружья подстрелили?
– Из ружья.
– А лицо чего разбито?
– Упал.
– Что, парашют не раскрылся? – Парень многозначительно посмотрел на его обнаженное плечо. Эмблема ВДВ там и девиз – «Никто, кроме нас».
– Да нет, парашют раскрывался…
– Где служил?
– Тульская дивизия ВДВ.
– Серьезное дело… В Чечню гоняли?
– Было дело.
– И как там, стреляют?
– Когда как.
– Понятно… Кстати, меня Олегом зовут.
– Саня.
– Боевой ты пацан, Саня… Нога болит?
– Ноет.
– И у меня… Знаешь, я в этой жизни ничего не боюсь. Надо будет, на любое дело пойду. Ну, без парашюта, например, прыгнуть или на красный свет светофора перейти. И боли, в общем-то, не боюсь. Ну, если укол, там, сделать, кровь из пальца взять. Даже на операцию без наркоза лягу, если надо. Но так, чтобы все быстро. А когда долго болит, не могу терпеть. Даже если чуть-чуть болит, места себе не нахожу…
– Я тоже так, – кивнул Саня. – Если зуб начинает болеть, я сразу к врачу иду. Лучше под бормашиной немного посидеть, чем ходить страдать…
– А если врача нет?
– Было и такое. Мы на блокпосте стояли, в горах, а у меня зуб мудрости разболелся. «Чехи» нас тогда со всех сторон обложили, а чтобы к своим пробиться, колонна с танками нужна. Или вертолет…
– А танков нет, и погода нелетная, да? – подхватил Олег.
– Что-то вроде того.
– И зуб тебе плоскогубцами вырвали?
– Ты откуда знаешь?
– Классика жанра. Плавали – знаем. Мне тоже так вырывали. Только танков там не было и вертолетов тоже. Автоматы были. Но по ту сторону колючки. У часовых на вышках…
– Сидел?
– Ошибки молодости.
– Бывает.
В дверь постучали. В палату ввалились крепкие на вид ребята с короткими стрижками.
– Захар, братуха! – прогрохотал один с широким, как у негра, носом и узкими, как у казаха, глазами.
– Как твое ничего? – так же громко и нахраписто спросил другой, такой же габаритный, но с большими навыкате глазами.
– Ничего! – ответил Олег. И засмеялся, реагируя на этот каламбур.
Смех искренний, но почему-то не очень веселый. Как будто какая-то заноза сидела у него в голове, не позволяя расслабиться.
– А ты чего, не один здесь? – покосился на Саню широконосый.
– Ну, куда привезли, – развел руками Олег.
– Беспредел! Ничего, я с лепилой поговорю, отдельную палату организую. А то как не родной…
– Да не надо отдельную палату. Тут хоть сосед, с ним поболтать можно. Саня пацан боевой, из Чечни только что…
– Из Чечни? А у нас что, госпиталь здесь? – озадаченно спросил пучеглазый.
– Да Саня в чужой огород неудачно зашел. Там его и подстрелили. Наверное, по бабам шарился, да, Саня?
– Ну, в общем, да, из-за бабы.
– Пацан из Чечни вернулся, голодный, вот его и занесло на повороте…
– Я не знаю, что там за поворот, – в раздумье покачал головой широконосый. – Только тут через ментов инфа прошла: Михей кого-то в своем огороде подстрелил. А этот «кто-то» к ментам попал… Ты это был? – пристально посмотрел на Саню парень.
– Да нет, не я! – растерянно мотнул головой тот.
– Да ты не крути башкой! – внимательно смотрел на него Олег. – Мы с Михеем дел не имеем. У него своя епархия, у нас – своя. Мы за него спрашивать не будем, отвечаю…
– А врать нам не надо! – нахмурившись, угрожающе проговорил пучеглазый. – Нехорошо врать!
– Ведь мы все узнаем, – в свою очередь миролюбиво сказал Олег.
– Ну да, с Михеем дело было, – сдался Саня.
Он уже понял, с кем имеет дело. Олег оказался бандитом по кличке Захар, и к нему в палату пожаловали его дружки. Но ведь они даже не знали про него. Захар всего лишь сказал им, что произошло с ним, и они догадались, кто стрелял. Потому что разведка у них в банде поставлена хорошо.
Не стал бы Михей действовать столь тонко – человека своего к нему в больницу подсылать под видом раненого, пытаться разговорить Саню, хитростью выпытывать у него правду. Он мог просто прийти сюда и добить его. Какие могут быть церемонии, когда городская милиция куплена с потрохами?
Олег тоже бандит, но, судя по всему, из другой группировки. Михей из банды Боцмана, а Захар, возможно, подчиняется Фирсану. Эти две бригады делят город, а значит, наверняка враждуют между собой.
Лучше бы ни в чем не сознаваться. Но ведь бандиты все равно узнают, и тогда Саня может оказаться меж двух огней. Ему бы от Михея увернуться, а тут еще и Олег со своими дружками может навалиться… Тогда точно конец придет.
– Чего так?
– Он моего брата похитил.
– А говорили, что из-за бабы, – вспомнил широконосый.
– Сначала он жену моего брата похитил. К себе домой увез. А потом и брат куда-то пропал…
– Ну, Михей известный беспредельщик, он все может, – сказал Захар. – Жена твоего брата ему понравилсь, да?
– Нет, тут другое. Брат у меня сельским хозяйством занимался, а Михей на него наехал…
– Я все понял, парень, – перебил его Захар. – Ты мне потом все расскажешь. Мне с пацанами поговорить надо…
– Да нет, пусть рассказывает. А я пока к лепиле схожу. Надо с отдельной палатой порешать. Михей, в натуре, отмороженный. Если у него рамсы с этим пацаном, – широконосый недовольно глянул на Саню, – он ведь за ним и сюда прийти может. Как бы ты, Захар, под раздачу не попал…
– Да, попасть можно конкретно, – кивнул пучеглазый.
– Нет, – не согласился Захар. – Михей меня знает. Если он меня тронет, может война начаться. Боцман ему башку за это оторвет…
– Михей тебя знает. А если он зашлет кого-нибудь, кто тебя не знает? Решат с тобой, как со свидетелем, и вечная тебе память. Оно тебе надо?
Саня прекрасно понимал, о чем говорят бандиты. Они вторили его собственным мыслям. Михей мог прийти за ним, чтобы убить… Но братки переживали за своего дружка, а Саня их нисколько не волновал. Потому что он чужой…
Захар думал недолго.
– Нет, не надо. Мне своих проблем хватает…
Широконосый ушел, а он хмуро посмотрел на Саню.
– Давай рассказывай, что у тебя за рамсы с Михеем.
– А чего тут рассказывать? Михей сказал, что его люди за деньгами прибудут, приехали же другие, и Паша им деньги отдал. Михей появляется, а денег уже нет. Тогда он Ларису забрал и сказал: когда деньги будут, тогда девушку вернет.
– Другие люди, говоришь? – глянув на пучеглазого, хмыкнул Захар. – Михей в своем репертуаре. Это разводка такая. На лоха… Это его люди деньги забрали. Как лоха он твоего брата развел. Твой Паша и деньги ему отдал, и еще должен остался… А долг, я так понимаю, он выплатить не смог, поэтому Михей его к себе и забрал. Сначала жену его, потом его самого, да?
– Да, сначала ее, потом его, – с обреченным видом кивнул Саня.
– А ты, значит, хотел за них спросить?
– Хотел. Пошел к Михею, а он в меня из ружья…
– А сам из ружья его не мог?
– Нет у меня ружья. Только нож разведчика был. Я из него собаку застрелил, больше патронов не было…
– Нож разведчика – это, конечно, круто… В разведке служил?
– Нет, просто в десанте… Если бы я знал, что такое дело, я бы свою винтовку из армии прихватил.
– Какую винтовку?
– Снайперскую, Драгунова.
– А ты что, снайпером в Чечне был? – с интересом спросил Захар.
– Да.
– И как?
– Что – как?
– Сколько человек завалил?
– Если чисто снайперов, то четырех, а если всего, то одиннадцать.
– Круто… Чеченцы кровником тебя не объявили? – засмеялся Захар. – А то у них с этим делом просто…
– Да нет, я же в честном бою. Там ведь и меня завалить могли…
– Значит, чеченцев тебе бояться не надо? За тобой сюда они не придут, нет?
– Не придут.
– А Михей может. Он беспредельщик знатный.
В палату зашел широконосый и объявил, что вопрос решен. В тот же час Захара перевели в другую палату, а Саня остался в одиночестве наедине со своими проблемами. Никто ему не поможет – самому нужно выкручиваться…
Когда в палату вошла медсестра, Саня попросился в туалет, и женщина с тягостным вздохом взялась за «утку».
– А может, лучше костыли? Я бы сам сходил.
– Рано еще.
– Да я осторожно.
– Следователь не велел костыли давать…
– Так я схожу, и вы костыли у меня потом заберете.
Женщина кивнула, принесла костыли, помогла Сане встать на них. И даже сопроводила его до туалета, а потом обратно до палаты. После чего «разоружила».
Похоже, Саня точно здесь на особом счету. Уж не Михей ли попросил следователя попридержать его здесь, пока он решает какие-то другие, более важные дела? Когда освободится, тогда и Саню можно будет порешить…
Взгляд его упал на переносную вешалку с «рогами» для шапок. Она стояла на четырех лапах, что придавало ей устойчивости. Костылей у него нет, но можно воспользоваться этой вешалкой. Хоть какая-то опора.
Парень ждал ночи, когда больничные коридоры опустеют. Вдруг ему повезет пройти милицейский пост в больничном холле. А есть еще приемный покой, там тоже выход…
Но поздно вечером в палату вернулся Захар. Какие-то совсем еще молодые люди в кожаных куртках принесли его вместе с кроватью на прежнее место.
– Хреновая там палата, – сказал он, когда добровольные санитары ушли. – На юг выходит, солнце слишком жаркое, а кондиционера нет. Короче, совок совком…
– Здесь тоже кондиционера нет, – заметил Саня.
– Так солнце не такое жаркое…
– А если Михей?
– Ты видел пацанов, которые меня сюда принесли? Это моя охрана. Они там за дверью сидеть будут. Стволы у них. Так что за меня не переживай…
– А за себя?
– За себя переживать будешь, когда меня отсюда выпишут. Или когда сам уйдешь… Михей тебе жизни не даст. Пока не добьет, не успокоится. Выход у тебя, парень, только один – бежать отсюда как можно дальше…
– А Паша?.. Может, он еще жив?
– А если нет?
– Если нет, надо будет отомстить.
– Если ты мужик, то отомстить, конечно, надо. Только где ты винтовку возьмешь?
– Винтовку? – спохватился Саня. – Какую винтовку?
Он, конечно, совсем не прочь отомстить своему обидчику. Но строить столь опасные планы с таким же бандитом, как Михей, это уже слишком.
– Вот и я говорю, какую? – Проницательно и насмешливо глянул на него Захар. – Я тебе в этом помогать не собираюсь, так что лучше закрыть тему. Тебе бы сейчас из ситуации выкрутиться, а потом уже с винтовкой вопрос решать…
– Винтовку всегда найти можно. Было бы желание.
– Например?
– Мы же закрыли тему.
– Это я закрыл. А ты открыл… Да ты говори, говори. Это нормально. Груз у тебя на душе, выговориться надо… Где винтовку достать можно?
– Ну, в Чечню можно съездить. Это трудно, если бояться. А если нет, то запросто можно туда-сюда сгонять. Там этого добра навалом. Пацаны, если что, помогут… Только я никуда не поеду.
– Понятное дело… А что за пацаны? Друзья твои?
– Нет, не друзья. Мои друзья уже дембельнулись. Осень девяносто четвертого осталась. Там у меня много знакомых ребят…
– Но ты никуда не поедешь.
– Нет.
– И правильно. Если очень захотеть, то ствол и здесь можно найти… Но не будем об этом. Ты мне про Чечню расскажи. Как там сейчас дела?
– Как сажа бела…
Саня стал рассказывать о Чечне, как весной девяносто пятого их туда забросили, как они оказались в самом пекле, но Захар слушал вполуха, а вскоре и вовсе заснул. Поздно уже, а ему недавно сделали обезболивающий укол. Его можно понять…