Вы здесь

Браслет певицы. Глава 4. Тайна браслета (У. Уилер, 2014)

Глава 4. Тайна браслета

– Да, граф Бёрлингтон пригласил меня, чтобы я разобрался с этим русским. Князем Урусовым, – без обиняков сообщил полковник Брюстер.

Он принимал Суона в своём кабинете, весьма впечатляющем. Полки были уставлены разнообразной колониальной дребеденью: фигурками, кальянами, кувшинами. В углу вместо столика стояла слоновья нога, а все стены кабинета был увешаны трофеями экзотических сафари и оружием, один вид которого мог повергнуть противника в паническое бегство. Особо впечатлял африканский трумбаш – огромный кривой и широкий нож с шипами и кривыми лезвиями, ответвлявшимися от широкой, остро заточенной лопасти. Суон осмотрел коллекцию с невольным почтением. Хозяин кабинета, полковник в отставке, с удовлетворением наблюдал за реакцией Суона.

– И что же? – спросил, наконец, Суон, занимая кресло напротив Брюстера.

– Всё – полное враньё! – решительно ответил тот.

– Что именно?

– Он – такой же медиум, как я – принцесса эфиопская! Шарлатан! Интересно, на что он рассчитывал? На чувствительность здешних дам? – полковник хохотнул.

– И всё же, нельзя ли поподробнее?

– Поподробнее? Для начала – он самозванец!

– Позвольте, нам уже совершенно точно известно, что князь Урусов…

– Да будь он хоть трижды князь! Вы знаете, как он себя отрекомендовал? Как ученика мадам Блаватской! А теперь – прикиньте, любезный инспектор, сколько лет этому князю? Никак не более тридцати! И что же, он учился у мадам Блаватской малым ребёнком[3]? Знаете ли, мне посчастливилось лично встречаться с мадам, и что-то не припомню, чтобы она окружала себя пажами из молокососов!

Полковник говорил громко, гулко, явно получая удовольствие от своей прозорливости.

– Значит, он солгал. Интересно, для чего же?..

– Мошенник! Знаете ли, производит впечатление! Если б вы видели, как дамы им интересуются. Вон, та певичка – чуть на шею ему не вешалась. Полагаю, что дамы от него так и мрут. Но даже со своего места мне было прекрасно видно, что он жульничал. Скажу вам – он тряс стол ногами, да. Если бы не убийство барона – я бы устроил ему полное разоблачение! А Бёрлингтон, он, знаете ли, прекрасный малый, но доверчив, как дитя. Хотя у него хватило ума пригласить меня.

– Что же, я вас понимаю. А что насчёт убийства барона Фицгилберта? – Суон занёс карандаш над листком своей книжицы, готовый зафиксировать лапидарный и безапелляционный ответ полковника.

– Он и убил!

– Вы это видели? – уточнил Суон.

– Нет, конечно. Никто ничего не видел. Но князь долго копался за креслами, пока наряжал нашу примадонну в её меха. Я-то встал, чтобы подвинуть ей кресло – а князь в это время ещё топтался там, сзади. Ещё баронесса Фицгилберт пустилась за своим ридикюлем, мы буквально столкнулись там, за креслом барона. А барон – ни гу-гу. Вы понимаете?

– Понимаю. Вы все там столкнулись, втроём. И что, барон никак не отреагировал, когда супруга к нему обратилась?

– Никоим образом. Ну, по крайней мере, он ничего не сказал. Он вообще сидел весь вечер эдаким букой. Нет, я понимаю – его положение диктует быть таким, но зачем он вообще пришёл на этот вечер? Да ещё и с супругой. Он на неё даже не посмотрел, когда она что-то спросила.

– А что Мелисанда фон Мюкк?

– Эта? А что, хорошая идея! Кстати, а ведь они были знакомы с бароном, а делали вид, что нет!

– Что вы имеете в виду? – опешил Суон.

– Ага! Значит, никто ничего не заметил? – полковник радостно засмеялся. – А вот я заметил. Это было перед самым началом сеанса, когда все рассаживались. Она уже сидела, а Фицгилберты прошли мимо неё. Тогда барон и спросил про её мужа. «Господин фон Мюкк в Лондоне?» – спросил он. Она что-то ответила, кажется – «да». Тогда он вновь поклонился и сказал: «Что же, передавайте ему от меня поклон», ну или что-то в этом роде.

– Что же, это говорит только о том, что Фицгилберт знал фон Мюкка.

– И то верно. Слушайте, да она ведь запросто могла проткнуть Фицгилберта чем-нибудь! Пока она там крутилась со своей шубой… О, так они же с князем в сговоре были! – полковник был явно увлечён таким детективным сюжетом.

– И зачем же им убивать Фицгилберта? – поинтересовался Суон.

– А это уж ваша епархия, старший инспектор. Ну, покопайтесь там, в их делишках – но совершенно точно, эти двое были в сговоре! Это я вам говорю! И вот ещё что, инспектор. Не верю я в эти благопристойные викторианские семейства.

– Что вы имеете в виду? – удивился Суон.

– Ну, баронесса Фицгилберт… Ведь она к нему сзади вроде бы ближе всех подходила, – Брюстер мечтательно прикрыл глаза, видимо представляя себе, как баронесса протыкает своего мужа стилетом.

– Но что она выигрывает от смерти мужа?

– Ну мало ли что. Женщины совершенно непредсказуемы! Не думаю, чтобы тут был замешан другой мужчина, но наследство!

– Хорошо, полковник, мы это проверим. А что насчёт вашего места за столом? Вы разве не хотели сесть рядом с Урусовым, чтобы следить за его действиями?

– Разумеется, хотел. Но Фицгилберт меня опередил. И, конечно, певица – она кинулась к месту, как ошпаренная. Понятное дело, поближе к своему подельнику!

– Хорошо, хорошо, полковник. А вы не заметили на руке у мадам фон Мюкк браслета, такого массивного, с камнями? – спросил Суон.

– Боже правый, инспектор, я совершенно не разбираюсь в женских финтифлюшках, понятия не имею, что там у неё был за браслет! А что, это имеет отношение к убийству?

– Наверняка – нет, – уклончиво ответил Суон, качая головой, – просто хотел проверить.

Суон поблагодарил собеседника и заметил тоном уже неофициальным:

– Прекрасная коллекция, полковник. Очень впечатляет. А у вас, случаем, нет такого редкого кинжала, который ещё называют «мизерикордом»? Читал вот, хотелось бы увидеть собственными глазами.

– Мизерикорд? – полковник как-то собрался и напрягся. – Вы имеете в виду стилет? Европейский или японский? Я, знаете ли, не очень интересуюсь европейскими клинками. Примитив и никакой фантазии. У меня был один японский кинжал подобной формы, я его продал. Нет, инспектор, мизерикорда у теперь меня нет.

– Это не умаляет достоинств вашей коллекции, – заверил Суон. – Что вы намерены делать в отставке?

– Вот, пишу книгу, представьте себе. Об оккультных практиках дикарей. Столько, знаете ли, вранья и пустых слухов! Вуду всякое, ритуальный каннибализм, кровавые жертвоприношения, чудеса! А я пишу всё как есть, исключительно – всё как есть. Бёрлингтон отговаривает меня публиковать, но дело движется, и книга почти закончена.

– Что же, желаю вам успеха, – откланялся Суон.

* * *

Мелисанда, только что вернувшаяся с репетиции, присела к туалетному столику в будуаре и стала аккуратно снимать драгоценности. Она задержала в руке небольшое колье с аквамаринами, словно взвесила его на ладони, прикидывая, насколько оно ценно, и бережно уложила в изящный футляр.

Вошла горничная, подобрала сброшенное на спинку кресла манто, потопталась, ожидая распоряжений, и удалилась с растерянным видом. Воспитание горничных – труд тяжёлый и неблагодарный. Эта, служившая уже три месяца, всё ещё не научилась самому простому – не мешать хозяйке.

Жаль, что пришлось уволить Элизу – она была неплохой горничной. Прекрасно укладывала волосы: пожалуй, она единственная умела так причесать, чтобы овал лица выглядел безупречно, а при таком массивном (волевом – считала примадонна) подбородке это было не так просто. И девушка прекрасно паковала чемоданы – так, что никогда и ничто не мялось в дороге. Но нельзя же оставить на службе горничную, которую обвиняешь в воровстве? Элизой пришлось пожертвовать ради ожерелья из чёрного жемчуга. Подарок Фердинанда к премьере «Аиды».

Боже, какая это была премьера! Мелисанда прикрыла глаза, и волна приятного возбуждения окатила всё её тело: да, она стояла на сцене, в белой тунике, на груди её лежало тяжёлое золотое ожерелье с лотосами, на голове была чудная диадема, к её ногам летели букеты, публика ревела от восторга… От виконта де Басси принесли огромную корзину опьяняюще благоухавших белых лилий. А под лилиями, в серебристой бумаге, была спрятана очаровательная маленькая сигаретница из белого золота.

У виконта был очень тонкий вкус. Даже Фердинанд не стал этого отрицать. Он очень придирчиво рассматривал вещицу, пока Мелисанда получала поздравления в гримуборной, и, как всегда, зверски ревновал. По крайней мере, тем же вечером он преподнёс ей чудное, чудное ожерелье их крупных чёрных жемчужин с ультрамариновым глубоким блеском…

Мелисанда довольно улыбнулась. Теперь это ожерелье лежало в сейфе у её итальянского поверенного, в Милане, и он уже подыскал покупателей на тридцать чёрных жемчужин; осталось только разобрать украшение и получить деньги. Эти деньги лягут на её итальянский счёт, вместе с теми, что она получила за это же ожерелье в качестве страховки от «Зигеля и Брауна». Разумеется, очень жаль Элизу. Но, в конце концов, Мелисанда же не стала доводить дело до суда, а просто вычла из её жалования стоимость бархатного футляра (он не был застрахован), да и отпустила на все четыре стороны…

Кроме всего прочего, Мелисанда считала себя очень умной и практичной женщиной. С аквамаринами придётся повременить. Одно «ограбление» в год – этого вполне достаточно. Не слишком подозрительно, жадничать не стоит. Главное – скоро она получит развод, и будет совершенно свободна. Свободна и богата. А свобода – это… больше – никаких сцен от Фердинанда, гастроли и турне везде, где она только пожелает, а не где захочет муж, это, в конце концов, постоянный контракт в Милане или Лондоне. Фердинанд почему-то резко противился заключению постоянного контракта, но Мелисанде надоело жить на чемоданах. И ещё, свобода это – любовь! Море, океан любви, купание в лучах славы и обожания!..

Мелисанда вздохнула полной грудью, ощущая, как возбуждение горячит её щёки, и заставила себя вернуться к туалету. Она положила футляр с аквамариновым гарнитуром в ящичек туалетного столика, и взгляд её невольно упал на серебряный браслет. Она вынула его и повертела в руках. Надо же, какой переполох она устроила из-за этого браслета! И как могло случиться, что она потеряла его на том сеансе? Удивительная история. Браслет был на правой руке, сперва она держала правой рукой руку князя Урусова (мурашки пробежали по телу от одного воспоминания), а потом по правую руку от неё сидел полковник Брюстер, этот вояка с мужланскими манерами. Когда она держалась за руку князя, браслет точно был на ней – он соскользнул к самой кисти и очень мешал. А потом… потом Мелисанда ничего не могла вспомнить, как ни старалась.

Но потерять браслет было бы ужасно! Фердинанд всё ещё адски ревновал её, и даже требовал отчёта о её тратах и приобретениях. Мелисанде было трудно признаться себе в том, что она боялась своего мужа. Да-да, всё дело было в том, что она ужасно боялась Фердинанда, его ледяного взгляда, его ровного бесчувственного голоса, даже звука его шагов. Он наводил на неё панический ужас.

И всё же, какая милая вещица! Совсем недорогая, но очень эффектная. Браслет состоял из двух половинок, соединённых с одной стороны петельками, с другой – замком. Мелисанда повертела браслет в руках и внимательно осмотрела замочек – серебряную шпильку на цепочке, запиравшую кольца, не очень аккуратно припаянные к другой стороне браслета. Может быть, шпилька всё-таки нечаянно выпала… Мелисанда подцепила ноготком серебряный ободок, и – ах! – серебряная заглушка боковины отвалилась, и Мелисанда увидела, что браслет и вправду был дутый: внутри открылась тёмная полость. Примадонна ужасно расстроилась и стала прилаживать серебряный кусочек обратно, поднеся браслет поближе к лампе. Присоединить отломавшуюся деталь было нетрудно, но это уже не слишком занимало Мелисанду – там, в глубине, виднелся уголок чего-то белого. Мелисанда взяла булавку и осторожно подцепила ею краешек. Это была записка, туго свёрнутая крошечной трубочкой.

Что это? Откуда это?.. Мелисанда сперва округлила глаза в недоумении, а потом едва слышно засмеялась тихим, грудным смехом. Ах, боже мой, какой дурачок! Это ужасно, ужасно романтично, но можно ли так всё усложнять! Она получала любовные записки в цветах, в конфетных коробках, в носовых платках, даже во флакончиках для духов, но выкрасть её браслет с тем, чтобы оставить в нём такую крошечную записочку! Эти русские всё же такие странные. Ужасно мило, но так сложно!

Мелисанда наконец – то развернула бумажку и перестала смеяться, улыбка сошла с её губ, и она вновь растерянно уставилась на листочек не более двух дюймов шириной, где чётким почерком было выведено:

«5. Y708. sD974. X1111. Mk744…».

Примадонна в глубоком изумлении по буквам прочитала послание, одними губами проговорив все цифры, но выходила какая-то ерунда. Как ни прочитай – записка не имела никакого смысла! Мелисанда обиделась, кинула прочь бумажку, сунула сломанный браслет обратно в ящичек и посмотрела в зеркало с нескрываемой злостью. Неслыханная дерзость! Подкидывать ей какой-то ребус и считать, что она должна ломать голову над этими номерами. А впрочем… нумерология. Каббала! Ну, конечно!

Мелисанда пошарила по столику, выудила бумажку между пуховкой и склянкой кёльнской воды, и снова внимательно всмотрелась в цифры. А она не так глупа, как кто-то может подумать! Вовсе нет, она очень умная и практичная женщина, да ещё и с прекрасно развитой интуицией и тонким чутьём (не говоря уже о вокальном и актёрском талантах). Ну, что же, если князь Урусов хочет с ней поиграть, то, пожалуй, и она не станет отказывать себе в таком удовольствии!

Это ничего, что он младше её, это даже очень пикантно. Княгиня – гораздо интереснее, чем баронесса! Мелисанда посмотрела в зеркало, приподняла подбородок и полюбовалась собой. Прошлой зимой они недолго были в России. Мелисанда дала пару домашних концертов, однако, в таких домашних театрах, которые дали бы фору иным придворным. Русские меха… Да, меха, алмазы, золото, и что там ещё… Да, Императорский театр. Императорский. Говорят, у русского царя был роман с какой-то танцовщицей. Но Мелисанда гораздо лучше любой танцовщицы! Надо найти какую-нибудь книжку про Каббалу, прочитать записку, написать ответ в подобном духе, и князь у неё в руках. Или лучше найти какого-нибудь знатока, который прочитает и сам напишет ответ. Записку Мелисанда аккуратно спрятала в сумочку и засмеялась, не разжимая губ, утробным, торжествующим смехом, в театральной манере.

Но тут в коридоре послышались шаги – те самые, что наводили на примадонну ужас. Дверь открылась без стука, Фердинанд вошёл и встал за её спиной. Он смотрел на её отражение в зеркале с совершенно непроницаемым выражением лица, Мелисанда тоже смотрела в зеркало – её зрачки расширились от страха, а тяжёлый подбородок чуть съехал на сторону, моментально сделав лицо некрасивым.

– Как прошла репетиция? – сухо поинтересовался фон Мюкк.

– Что тебя интересует? Я прекрасно взяла верхнее си бемоль. Оркестр рукоплескал, – от страха Мелисанда всегда начинала дерзить.

– И что, твой новый обожатель тоже был в оркестре? – осведомился фон Мюкк.

– О ком ты?

– Ну что ты, дорогая, уже весь Лондон судачит о твоём восхитительном знакомстве с русским князем.

Мелисанда вспыхнула, но смолчала.

– Ты уже осыпала его дарами и ласками? И что, что на этот раз? Портсигар? Кольцо? Твои аквамарины? Браслет? – Мелисанда вздрогнула и закусила губу.

– Ах, браслет! Где он? Я спрашиваю – где твой браслет?

– Да здесь он, здесь! Просто он сломался. Замóк. Я чуть не потеряла его. Случайно. Соскользнул. И князь Урусов тут совершенно ни при чём! Я не видела его ни разу после приёма у Бёрлингтона!

– Си бемоль у тебя получается гораздо лучше, чем врать. Браслет.

Мелисанда достала браслет и буквально бросила мужу с ненавистью и страхом. Фон Мюкк с брезгливым выражением лица повертел вещицу в руках, с грохотом швырнул на туалетный столик и, играя желваками, буквально прошипел:

– Пока ты всё ещё моя жена, ты будешь вести себя как баронесса фон Мюкк. Иначе… иначе твой развод будет концом твоей карьеры. Скандальным провалом твоей оперетки!

– Мерзавец! Изверг! – закричала Мелисанда вслед удаляющемуся мужу, кинулась на софу, зарыдала, но, когда шаги затихли в коридоре, быстро успокоилась, встала, припудрила лицо, и ещё раз посмотрела на загадочную записку. Конечно, от Фердинанда можно было ожидать всего, что угодно; стоило ускорить бракоразводный процесс, и, не теряя времени, списаться с князем Урусовым.

* * *

Ива сидела на козетке, вытянув ноги в шёлковых домашних туфельках, и читала прессу. Пол под сиденьем был устлан разворошёнными газетами, Ива просматривала одну за одной из толстой стопки, что лежала на придвинутом столике, небрежно складывала и бросала на пол. Алоиз деликатно постучал в дверь, проскользнул по газетному ковру, подобрал часть и, держа подмышкой неаккуратную пачку, сообщил госпоже тихо, словно боясь отвлечь её от чтения неуместно громким голосом:

– С посыльным записка от баронессы фон Мюкк. Прочесть?

– От баронессы? Как интересно! – Ива отбросила очередную газету так, что она, взмахнув страницами как крыльями, вспорхнула и разлетелась на листы. Алоиз попытался поймать их, но не смог, а только неловко сбил несколько страниц и остался на месте, выжидающе глядя на Иву.

– Ну, и где же записка? – Алоиз спохватился, перехватил газеты под другую руку и протянул изящный конверт. Ива быстро просмотрела письмо в несколько строк и задумчиво подняла глаза.

– Просит о встрече. Сегодня же и строго конфиденциально. Посыльный ещё тут? Подай прибор, я напишу, пусть приходит. Кто бы мог подумать. Алоиз, приготовь тут всё наилучшим образом.

– С драпировками и цветами?

– Да, пожалуй.

– Подать гороскоп?

– О, да, Алоиз!

– Изволите с шаром? – уточнил секретарь, сияя.

– Можно без шара, но свечей побольше.

– Слушаюсь, – почти радостно откликнулся Алоиз, в его глазах неожиданно заплясали восторженные искры. Он спустился по лестнице, непривычным голосом что-то фальшиво мурлыча себе под нос, по дороге взглянул в зеркало, поправил несколько волосков, портивших пробор, и, сияя, вручил посыльному ответ от мисс Ивы. В секретарской он, продолжая напевать, с воодушевлением принялся за уборку на своём столе. Он был счастлив теперь. События последнего времени повергали его в отчаяние: госпожа не устраивала сеансов, не принимала клиентов, сослала его в отпуск и вообще – ему казалось, что госпожа совершенно покончила со своим магическим делом и более не нуждалась в его, Алоиза, услугах. Сколько прекрасных гороскопов он составил за последние недели! Какие дивные карточные колоды привёз из Сибиу[4]! Он уж испугался, что всё это было напрасно, однако… Нет-нет, всё возвращается на круги своя, сегодня мисс Ива будет принимать баронессу фон Мюкк, и госпоже нужны гороскоп и свечи; и карты он тоже положит на стол, они непременно понравятся мисс Иве, старинные гадальные карты с миниатюрами из древних манускриптов, он сам выбрал их…