Часть вторая
Когда пейзаж за окном изменился, Вакс испытал потрясение: до чего же густо, оказывается, населены земли к югу от Эленделя.
Нетрудно забыть, сколько людей живет не в столице. Железная дорога шла вдоль реки, достаточно широкой для того, чтобы поглотить целые города в Дикоземье. Поселки, городишки и даже города попадались на пути тут и там и были настолько обычным делом, что поезд и пяти минут не проезжал, чтобы попасть в следующий населенный пункт. Между городами тянулись вдаль сады. Пшеница на полях кланялась и плясала. Все было зеленым и живым и свежим по вечерам, когда появлялся туман.
Вакс отвернулся от окна и принялся изучать содержимое посылки, которую ему прислала Ранетт. Внутри в подогнанном по размеру, устланном плюшем чехле лежал большой двуствольный дробовик. Рядом в собственных углублениях находилось три сферы, каждая была обмотана тонким тросом.
Сферы и тросы он ожидал. Дробовик оказался сюрпризом.
«Экспериментирую со сверхмощными зарядами, – гласила приложенная записка, – и огромными пулями, способными остановить громил или чистокровных колоссов. Пожалуйста, проверь. Не забудь во время выстрела увеличить вес. Отдача должна быть чрезвычайно сильной».
Ржавь и Разрушитель, патроны для этой штуки были шириной почти с мужское запястье! Совсем как пушка. Вакс как раз взял один, чтобы рассмотреть, когда поезд замедлился, подъезжая к станции. Еще не совсем стемнело, но в городских окнах уже горел электрический свет.
Электрические лампы. Вакс опустил патрон и переключился на окна. В отдаленных городах есть электричество?
«Ну конечно оно здесь есть, дурак», – мысленно отчитал себя Вакс.
Почему бы ему не быть? Неужели он угодил в ту же самую западню, из-за которой насмехался над другими. Начал считать, что все важное, модное или увлекательное происходит исключительно в Эленделе. Как раз то, что так раздражало, когда он жил в Дикоземье.
Поезд высадил некоторое количество пассажиров, а подобрал куда меньше. Удивительно: платформа была полна. Ждали другого поезда? Вакс присмотрелся. Нет… люди собрались и слушали, как кто-то выкрикивал нечто неразборчивое. Пока Вакс пытался прочитать надпись на одном из плакатов, которые держали собравшиеся на платформе, в поезд бросили яйцо, и оно шмякнулось прямо рядом с его окном.
Вакс отпрянул. Поезд вскоре тронулся – вслед ему полетели новые яйца, и Ваксу наконец удалось прочитать, что было написано на плакате: «ДОЛОЙ ГНЕТ ЭЛЕНДЕЛЯ!»
Гнет? Поезд пошел на поворот, позволяя хорошо разглядеть происходящее на платформе. Несколько человек спрыгнули на рельсы и потрясали кулаками вслед последнему вагону.
– Стерис, ты что-нибудь знаешь о ситуации в отдаленных городах? – закрывая присланный Ранетт ящик, спросил Вакс.
Ответа не последовало. Его невеста вот уже некоторое время сидела в кресле напротив, ссутулившись и завернувшись в одеяло, и будто не заметила ни остановки, ни яйца. Она настолько углубилась в книгу, что, если бы ту захлопнули, Стерис бы наверняка прищемило нос.
Ландри, горничная, отправилась готовить постель для хозяйки, а Уэйн занимался неизвестно чем. Так что они были в купе одни.
– Стерис?
Снова тишина. Вакс наклонил голову, пытаясь разглядеть название на корешке и понять, что же ее так увлекло, но Стерис надела на томик обложку из ткани. Он посмотрел в лицо своей невесте – она как раз перелистнула страницу и продолжила читать, широко распахнув глаза.
Нахмурившись, Вакс подошел и глянул через плечо Стерис.
– Ой! – Вздрогнув, она захлопнула книгу. – Ты что-то сказал?
– Что ты читаешь?
– Историю Нового Серана. – Стерис сунула томик под мышку.
– У тебя был такой вид…
– Не знаю, известно ли тебе, но история Серана полна треволнений. Что ты хотел спросить?
Вакс сел на прежнее место:
– Я видел на платформе толпу. Похоже, они очень сердиты на Элендель.
– А, э-э-э… ну да. Давай разберемся. Политическая ситуация… в отдаленных городах. – Стерис явно требовалась минутка, чтобы взять себя в руки. Да что такого она вычитала в исторической книжке, чтобы настолько утратить самоконтроль? – Ну, я не удивлена. Они не рады Эленделю по очевидным причинам.
– Хочешь сказать, из-за налогов? И до такой степени? – Вакс выглянул в окно, но поезд успел отъехать слишком далеко от станции. – Мы взимаем с них достаточно мало – для поддержания инфраструктуры и органов управления.
– Они бы возразили, что не нуждаются в наших органах управления, поскольку имеют собственное городское правительство. Ваксиллиум, в Бассейне многие считают, что Элендель пытается действовать так, словно наш губернатор – кто-то вроде императора… хотя с этим покончили, когда после ста лет правления лорд Рожденный Туманом отрекся от престола.
– Но наши налоги не идут в казну губернатора Араделя, – парировал Вакс. – Они идут, допустим, на жалованье констеблей, которые охраняют причалы, и на поддержание железнодорожных линий.
– В строгом смысле слова, ты прав. Но ведь налоги взимаются и с товаров, что поступают в Элендель посредством тех самых железных дорог и рек, которые мы поддерживаем. Ты заметил, что за пределами Эленделя почти нет железнодорожных путей, идущих от города к городу? Если не считать пересадочного пункта в Дориэле, все, кто хочет попасть из одного города в другой, должны путешествовать через Элендель. Хочешь отправить какой-нибудь товар из Эльмсделя в Рашекин? Приходится проезжать через Элендель. Хочешь продать металлы в Тафингдвеле? Дорога опять-таки одна – через Элендель.
– Система с общим центром абсолютно логична, – возразил Вакс.
– А еще позволяет нам брать налоги практически со всего, что продают и покупают в Бассейне, и, таким образом, налоги с отдаленных городов взимаются дважды. Сначала на поддержание железнодорожных линий, а потом за все, что мы вынуждаем провозить через столицу. Они годами пытаются добиться строительства линий, идущих кольцом по Бассейну, но пока получают лишь отказ.
– Хм… – Вакс в задумчивости откинулся на спинку сиденья.
– И с реками дела обстоят не лучше, – продолжала Стерис. – Конечно, не от нас зависит, как проходят их русла. Но все реки текут в Элендель, а в нашем ведении находится водный транспорт. Между городами есть дороги, но они ужасно неэффективны по сравнению с водными и железнодорожными путями, так что тарифы Эленделя влияют на цены по всему Бассейну. В результате никто не может сбить цены на товары, которые производятся в городе, но зато товары, которые Элендель не производит, продаются в нем со скидкой.
Вакс медленно кивнул. Он кое-что слышал о жалобах отдаленных городов. Но читал лишь то, что по этому поводу пишут в газетах Эленделя. Разъяснение Стерис заставило поразиться собственной близорукости.
– Мне следовало быть внимательнее. Возможно, надо поговорить на эту тему с Араделем.
– Вообще-то, у Эленделя есть причины поступать именно так. – Стерис отложила томик в обложке и встала, чтобы достать сумку. Вакс бросил взгляд на книгу – в ней была закладка. Потянулся, но поезд внезапно тряхнуло, и Стерис шлепнулась на свое место, поставив сумку поверх томика. – Лорд Ваксиллиум?
– Прошу прощения. Продолжай.
– Ну так вот, губернатор и Сенат хотят, чтобы обитатели Бассейна ощутили себя единой нацией, а не разделились на множество городов-государств. И используют экономику, чтобы подтолкнуть отдаленные города к принятию централизованного правления в обмен на сниженные тарифы. Даже Арадель, будучи умеренным либералом, признал, что для Бассейна в целом это хорошо. Разумеется, благородные Дома заботит не столько единство, сколько преимущества торговли в условиях, когда другую сторону держат мертвой хваткой.
– Выходит, и я получаю эти преимущества?
– Получаешь ли ты? – переспросила Стерис. – Да ты практически процветаешь благодаря им, лорд Ваксиллиум. Твои текстильные мануфактуры и заводы по металлообработке сильно пострадали бы, не будь этих тарифов. Ты дважды проголосовал за то, чтобы оставить их без изменений, и один раз – чтобы повысить.
– Я… правда?
– Ну я-то проголосовала. Ты ведь попросил меня заняться вопросом участия твоего Дома в голосовании…
– Да, знаю, – со вздохом признал Вакс.
Поезд покачивался на рельсах, снизу раздавалось ритмичное глухое постукивание. Вакс снова повернулся к окну, но никаких населенных пунктов они сейчас не проезжали, поэтому там было темно.
Туман этим вечером не появился.
– Что-то не так, лорд Ваксиллиум? – спросила Стерис. – Стоит нам заговорить о политике или бухгалтерии Дома, ты делаешься отрешенным.
– Это потому, что время от времени я ощущаю себя ребенком, Стерис. Пожалуйста, продолжай свои разъяснения. Мне еще многое предстоит узнать. Не позволяй моей глупости тебя обескуражить.
Стерис подалась вперед и положила свою руку поверх его руки:
– Эти шесть месяцев были слишком тяжелыми. Неудивительно, что у тебя пропал интерес к политике.
Вакс продолжал смотреть в окно. После первой смерти Лесси он потерял себя. На этот раз он сказал себе, что подобное не повторится, и сосредоточился на работе с констеблями. Загружал себя, как мог, лишь бы не оставалось времени на ту меланхолическую бездеятельность, которая охватила его, когда он утратил Лесси впервые.
– И все же я был дураком. Хотя есть и другая причина. Стерис, я никогда не разбирался в политике, даже когда этого требовал мой долг. Возможно, мне не хватает способностей для подобных вещей.
– За месяцы, проведенные вместе, я узнала тебя как необычайно умного человека. Головоломки, которые ты разгадывал у меня на глазах, ответы, которые ты находил, справляясь с нелегкими задачами… Они, по меньшей мере, замечательны. Ты, вне всяких сомнений, способен позаботиться о своем Доме. Прошу прощения, но я бы сказала, что дело не столько в твоих умственных способностях, сколько в том, что тебя волнует.
Вакс посмотрел на нее с улыбкой:
– Стерис, ты прелестна. Как мог кто-то когда-то решить, что ты зануда?
– Но я действительно зануда.
– Чушь.
– Даже когда я попросила тебя проверить список вещей для путешествия?
Список был длиной в двадцать семь страниц.
– До сих пор не могу поверить, что ты распихала все это по нашим сумкам.
– Все? – Стерис моргнула. – Лорд Ваксиллиум, но я далеко не все взяла с собой.
– Но список-то сделала?
– Чтобы прикинуть, что может нам понадобиться. Я чувствую себя спокойнее, если происходит неприятность, о возможности которой я уже поразмыслила. По крайней мере, если окажется, что мы что-то забыли, мне будет легче, поскольку я буду знать, что подумала о том, что эта вещь может нам понадобиться.
– Хорошо, но что тогда в ящиках? Я видел, как пыхтел Герв, затаскивая их в поезд.
– О!.. – Стерис открыла сумку, которую сняла с полки. – Ну разумеется, наша бухгалтерия.
В сумке оказалась здоровенная стопка гроссбухов.
– Путешествие было незапланированным, – начала объяснять Стерис, – а мне нужно подготовить документ о распределении обязанностей для банков к следующему месяцу. Дом Ладриан в основном пришел в себя после трат твоего дяди, но мы должны содержать книги в строгости, чтобы убедить заимодателей в своей состоятельности, иначе они не захотят с нами работать.
– У нас есть бухгалтеры, Стерис.
– Да, – согласилась она. – Но я обязана все проверить. Ну нельзя же просто взять и сдать чужую работу, не убедившись, что она сделана как следует. Кроме того, они ошиблись на три клипа в финансовых показателях этого квартала.
– Три клипа? – переспросил Вакс. – Из какой суммы?
– Пять миллионов.
– Они ошиблись всего на три сотые боксинга. Из пяти миллионов! Я бы сказал, неплохо.
– В рамках банковских требований, – уточнила Стерис, – но все равно небрежно! Эти финансовые документы – то, каким образом мы предъявляем себя миру, лорд Ваксиллиум. Если хочешь исправить впечатление, сложившееся о Доме Ладриан и его капризах, ты должен согласиться, что мы обязаны показать себя… Ну вот опять!..
Вакс вздрогнул и сел прямо:
– Прости.
– У тебя взгляд безразличный, – заметила Стерис. – Разве не ты всегда говоришь об ответственности, которую люди несут ради поддержания закона?
– Две большие разницы.
– Но твоя ответственность перед Домом…
– …привела меня сюда, Стерис. Потому-то я и вернулся. Я ее признаю. Я ее принимаю.
– Хотя она тебе не нравится.
– Человек не обязан любить свой долг. Он просто должен его выполнять.
Стерис сцепила руки на коленях, изучая его.
– Давай-ка я тебе кое-что покажу. – Она встала и начала искать на полке над сиденьем другой чемодан.
Воспользовавшись моментом, Вакс украдкой вытащил из тайника книгу, сгорая от любопытства, пролистал, пытаясь понять, что же так увлекло Стерис в истории Нового Серана…
И испытал абсолютный шок, когда оказалось, что заложенная страница содержит вовсе не исторические описания, а анатомические рисунки! А также длинный сопроводительный текст, в котором разъяснялось… человеческое воспроизводство.
В купе стало очень тихо. Вакс поднял глаза и увидел, что Стерис смотрит на него с ужасом. Она покраснела как свекла и рухнула на свое место, спрятав лицо в ладонях и издав громкий стон.
– Э-э-э… – протянул Вакс. – Кажется… хм…
– Кажется, меня сейчас вырвет.
– Я не хотел совать нос в твои дела, Стерис. Просто ты вела себя так странно и выглядела такой очарованной тем, что читала…
Она опять застонала.
Вакс почувствовал себя очень неуютно. Ему не хватало слов.
– Выходит… у тебя нет никакого… опыта в этом деле, я так понимаю.
– Я все время спрашиваю о деталях, – проговорила Стерис, без сил облокотившись на спинку сиденья и запрокинув голову так, что ее макушка уперлась в стену, а взгляд устремился в потолок. – Но никто мне ничего не объясняет. «Ты все поймешь сама, – говорят они, подмигивая и ухмыляясь. – Тело знает, что делать». Но что, если мое не знает? Что, если я все сделаю неправильно?
– Могла бы спросить меня.
– Ну да, конечно, это было бы в рамках приличий. – Стерис закрыла глаза. – Нет, в общих чертах я понимаю, что к чему, я не дура. Но я должна родить наследника. Это жизненно важно. Как же мне это сделать, если я ничего не знаю? Я попыталась расспросить проституток…
– Погоди-ка. Ты правда это сделала?
– Да. Троица очень милых юных дам; пригласила их на чай, но они заткнулись, едва узнали, кто я. Им до странности захотелось меня от чего-то уберечь, и тоже ничего не сказали. Кажется, сочли меня прелестной. Что такого прелестного можно найти в старой деве? Ты хоть понимаешь, что мне почти тридцать?
– Ясное дело, одной ногой в могиле, – хмыкнул Вакс.
– Легко шутить, когда ты мужчина, – огрызнулась Стерис. – У тебя нет крайнего срока, чтобы внести какой-нибудь полезный вклад в соглашение.
– Твоя ценность не ограничивается способностью иметь детей, Стерис.
– Это точно. У меня еще есть деньги.
– А моя роль в этом соглашении сводится к титулу, – парировал Вакс. – Между нами нет разницы.
Вжавшись в спинку кресла, Стерис несколько минут дышала сквозь стиснутые зубы. Наконец приоткрыла один глаз:
– Еще ты стрелять умеешь.
– Что еще нужно настоящей леди от мужчины!
– Смертоубийство – часть традиции. Она уходит в незапамятные времена.
Вакс улыбнулся:
– Вообще-то, если придерживаться традиций со всей строгостью – углубившись в прошлое до самой Имперской Пары, – то смертоубийством из них двоих занималась именно леди.
– Так или иначе, приношу извинения за свою тираду. Она была совершенно неуместна. И обещаю после нашего бракосочетания следить за собой.
– Не говори ерунды. Мне нравится, когда с тобой происходит нечто подобное.
– Тебе нравится, когда дама в отчаянном положении?
– Мне нравится, когда ты раскрываешься с какой-нибудь неожиданной стороны. Нельзя забывать, что у людей есть разные стороны.
– Что ж, – проговорила она, берясь за книгу, – подходящий момент, чтобы продолжить мои изыскания. Наша свадьба ведь как-никак отложилась.
«Это должна была быть та самая ночь, – сообразил Вакс. – Наша первая брачная ночь».
Он знал, разумеется, но мысль об этом заставила его ощутить… что? Облегчение? Печаль? И то и другое?
– Если тебе от этого легче, – сказал Вакс, когда Стерис засунула книгу в чемодан, – нам не придется… прибегать к этому слишком часто, в особенности после того, как родится ребенок. Не думаю, что твои изыскания пригодятся больше чем для дюжины случаев или около того.
Стоило ему договорить, как Стерис поникла – ссутулилась, опустила голову. Она по-прежнему сидела к нему спиной, копаясь в чемодане, но Вакс все сразу же заметил.
Проклятье! Что за глупость он сказал! Окажись здесь Лесси, она бы за такое отдавила ему палец. На миг Вакс ощутил дурноту, потом прочистил горло:
– Это было опрометчиво с моей стороны, Стерис. Прости.
– Не надо извиняться за правду, лорд Ваксиллиум, – проговорила она, выпрямляясь и поворачиваясь к нему, вновь невозмутимая. – Именно это и предусматривает наше соглашение, как я отлично знаю. Я ведь сама его и составляла.
Вакс пересек купе, сел рядом и накрыл ее руки своими.
– Мне не нравится слышать от тебя подобные речи. Или от себя самого. Мы привыкли притворяться, что наши отношения связаны только с титулом и деньгами. Но, Стерис, после смерти Лесси… – Он задохнулся, потом перевел дух и продолжил: – Все хотели со мной поговорить. Что-нибудь мне сказать. Поболтать о том, что я, по их мнению, чувствую. Но ты просто позволила мне плакать. В чем я нуждался больше всего на свете. Спасибо.
Стерис посмотрела ему в глаза, потом сжала его руку.
– То, какие мы вместе, – продолжал Вакс, – и каким сделаем наше будущее, не должно зависеть от слов, записанных на клочке бумаги. Или даже на целой стопке. Контракт не должен нас ограничивать.
– Прошу прощения. Я-то считала, что в этом и состоит цель контракта. Определять и устанавливать границы.
– А цель жизни – пробовать эти границы на прочность. Нарушать их, прорываться наружу.
– Странная позиция. Для законника, – глядя на него искоса, заметила Стерис.
– Отнюдь. – Вакс чуть подумал, потом вернулся на свою сторону купе и достал из ящика Ранетт металлическую сферу, обмотанную длинным тросом. – Узнаешь?
– Я видела, как ты недавно разглядывал эту штуковину.
Вакс кивнул:
– Третья версия ее устройства с крюком – вроде того, которое мы использовали, чтобы забраться на вершину башни Зобелл. Смотри.
Он зажег сталь, толкнул сферу алломантией, и та понеслась к перекладине на багажной полке, волоча за собой тросик, который он держал в другой руке. Когда сфера достигла полки, Вакс толкнул луч, указывающий на переключатель, спрятанный внутри сферы. Внутри Виндикации был сходным образом спрятан предохранитель.
Из сферы выдвинулись крючья. Вакс дернул за тросик и с удовольствием увидел, что тот надежно закреплен за багажную полку.
«Куда удобнее других разработок».
Он толкнул переключатель алломантией во второй раз, и механизм со щелчком вобрал крючья внутрь. Сфера упала на кушетку возле Стерис, а Вакс, дернув за тросик, вернул ее к себе.
– Здорово придумано, – сказала Стерис. – И как это связано с нашим разговором?
Вакс опять толкнул сферу, но на этот раз не стал задействовать механизм. Вместо этого он туго натянул тросик, высвободив примерно три фута. Сфера дернулась и зависла в воздухе. Он продолжал толкать под углом вверх и от себя, одновременно удерживая тросик и не давая сфере упасть.
– Люди, они как тросы, Стерис. Мы змеимся, вьемся то туда, то сюда, вечно ищем чего-нибудь новенького. Человеческая природа требует срывать покровы тайн. Мы столько всего можем сделать, столько мест посетить. – Вакс подвинулся на сиденье, изменив собственный центр тяжести, и сфера на привязи развернулась вверх.
– Но если не будет никаких границ, – продолжал он, – мы запутаемся. Вообрази, что по этой комнате носится тысяча таких тросов. Закон нужен для того, чтобы не мешать исследовать мир другим. Без закона нет свободы. Вот почему я тот, кто я есть.
– А охота? – с неподдельным любопытством спросила Стерис. – Она тебя не интересует?
– Конечно интересует. – Вакс улыбнулся. – Это часть открытий, часть поиска. Узнавать, кто виноват. Отыскивать секреты, ответы.
Существовала, однако, и другая сторона, которую Вакса заставил признать Майлз. Некий извращенный гнев, направленный законниками на тех, кто нарушал закон, – чувство сродни зависти к посмевшим вырваться на свободу. Посмевшим отправиться туда, куда не позволено никому.
Вакс выпустил сферу – Стерис подобрала ее и начала дотошно рассматривать:
– Ты говоришь об ответах, секретах и поиске. Отчего же тогда ненавидишь политику?
– Ну, возможно, все дело в том, что сидеть в душной комнате и слушать, как люди жалуются, – полная противоположность совершению открытий.
– Нет! – страстно возразила Стерис. – Каждая встреча – загадка, лорд Ваксиллиум. Каковы их мотивы? Какая тихая ложь кроется в их словах и какую правду можно обнаружить? – Она бросила ему сферу, потом взяла свой чемодан и поставила на коктейльный столик в центре купе. – С финансами Дома все то же самое.
– Финансы Дома, – ровным голосом повторил Вакс.
– Да! – Покопавшись в чемодане, Стерис вытащила гроссбух. – Вот, посмотри. – Она открыла бухгалтерскую книгу и ткнула в какую-то запись.
Вакс глянул на страницу, потом – на Стерис.
«Такое возбуждение и… гроссбухи?»
– Три клипа, – произнес он вслух. – Таблицы различаются всего на каких-то три клипа. Прости, Стерис, но это настолько ничтожная сумма. По-моему, бессмысленно…
– Вовсе не бессмысленно! – перебила она, подсаживаясь ближе. – Разве ты не видишь? Ответ где-то здесь. Ну разве тебе не любопытно? Разве ты не хочешь разгадать загадку и узнать, куда они ушли?
– Ну, полагаю, ты могла бы научить меня тому, как искать, – проговорил Вакс. Сама идея его страшила, но Стерис выглядела такой счастливой.
– Вот, – начала она, вручая ему гроссбух и вытаскивая другой. – Проверь полученные товары. Сравни даты и выплаты по журналу! А я изучу расходы по текущему ремонту.
Вакс покосился на окошко в двери, наполовину ожидая увидеть в коридоре Уэйна, который до потери сознания хохочет от того, что розыгрыш удался. Но Уэйна там не оказалось. Значит, не розыгрыш. Стерис схватила свои гроссбухи и атаковала их с яростью, с какой голодный человек набрасывается на стейк.
Со вздохом откинувшись на спинку сиденья, Вакс начал сверять цифры.
Мараси остановилась на изображении монстра.
Был вечер, в вагоне-ресторане тихонько переговаривались люди, поезд, покачиваясь, преодолевал живописный изгиб железной дороги, но на миг все внимание Мараси захватила картинка. Набросок из неистовых, грубых линий, которые каким-то образом передавали нечто воистину жуткое. Большинство страниц в стопке, переданной Вен-Деллом, содержали расшифровку стенограммы вопросов, на которые ответил – или чаще не ответил – раненый кандра.
Но это… Исступленный набросок карандашами двух цветов воспроизводил ужасный облик. Горящее красное лицо с искаженным ртом, рогами и шипами вдоль обода. Черные глаза-провалы на красной коже. Не рисунок, а словно оживший детский кошмар…
В нижней части страницы имелся комментарий: «Набросок Ре-Луура, изображающий существо, описанное 8. 7. 342». Вчера.
А на следующей странице было интервью.
Вен-Делл: Опиши еще раз существо, которое ты увидел.
Ре-Луур: Тварь.
Вен-Делл: Да, тварь. Она охраняла наручи?
Ре-Луур: Нет. Нет! Она была раньше. Упала с неба.
Вен-Делл: С неба?
Ре-Луур: Из тьмы, что наверху. Она из пустоты. У нее нет глаз. Она смотрит на меня! Она смотрит на меня прямо сейчас!
Дальнейшие расспросы отложили на час, поскольку Ре-Луур, безутешно всхлипывая, забился в угол. Когда он снова расположился к беседе, то по собственной инициативе сделал этот набросок, бормоча про увиденное «нечто». С глазами существа явно что-то не так. Возможно, это штыри?
Штыри. Мараси достала из-под стола сумочку и принялась в ней копаться; пара за спиной громко рассмеялась и попросила принести еще вина. Мараси отодвинула двузарядный пистолет, который носила с собой, и вытащила тонкую книжечку – копию той, которую Железноглазый передал Ваксиллиуму.
Вот они, слова, написанные лордом Рожденным Туманом, Лестиборнесом: «Насколько я смог разобраться, гемалургия может создать практически что угодно посредством переписывания духовного аспекта. Но будь я проклят, даже у Вседержителя это не очень-то получилось. Его колоссы были великими солдатами – они способны питаться даже грязью (!), чтобы выживать, – но при этом, повинуясь прихоти, постоянно убивали друг друга и негодовали из-за того, что перестали быть людьми. Кандра лучше, но без штырей они превращаются в кучи слизи и не могут самостоятельно производить потомство.
Я веду к тому, что увлекаться экспериментами с этим аспектом гемалургии не стоит. Он практически бесполезен; существует миллион способов все испортить на каждый способ получить хороший результат. Придерживайтесь сил, связанных с переносом, так будет лучше для вас. Поверьте мне».
Было странно читать слова лорда Рожденного Туманом, звучавшие столь небрежно. Он ведь Выживший в огне, правитель, который на протяжении века благожелательно руководил человечеством, направлял его на трудном пути восстановления цивилизации. Он представлялся таким… нормальным. Даже признался в одном из абзацев, что большую часть речей для него написал Бриз, Советник Богов. Выходит, все знаменитые слова, все цитаты, приписываемые лорду Рожденному Туманом, оказались подделками.
Не то чтобы он был дураком. Нет, книгу переполняли озарения. Тревожные озарения. Лорд Рожденный Туманом, к примеру, выступал за то, чтобы собрать престарелых и смертельно больных металлорожденных и попросить их пожертвовать своими жизнями, чтобы создать эти… штыри, которые потом можно было бы использовать для создания индивидов, наделенных великой силой.
Он хорошо это обосновал в своей книжке. Доводы не тревожили бы так сильно, если бы их легко можно было сбросить со счетов.
Изучая описанные в книге гемалургические эксперименты, Мараси старалась не обращать внимания на пару позади себя. Может, на рисунке изображен новый гемалургический монстр вроде тех, кого Вакс встретил под Эленделем? Его создал Круг или, может статься, он появился на свет в результате неудачного эксперимента? Или все это опять-таки связано с неизменно эфемерным Треллом, Богом, владеющим неизвестным металлом?
В конце концов, Мараси отложила книгу и сосредоточилась на главном задании. Как найти штырь Ре-Луура? Кандра ранило во время некоего взрыва, который оторвал часть его тела, и ему пришлось бежать, бросив свою плоть, а вместе с нею и штырь.
Будучи отделенной от тела, плоть кандра сохраняла сходство с человеческой. Так что те, кто наводил порядок после взрыва, должны были просто от нее избавиться. Нужно проверить, не устроили ли нечто вроде массового захоронения людей, убитых тем взрывом. Разумеется, если Круг знал, чтó следует искать в теле кандра, штырь могли найти и забрать. Рисунки – и вероятность того, что они экспериментировали с гемалургией, – делали такую возможность вполне правдоподобной. Выходит, это еще один возможный след. И…
Что это, голос Уэйна? Мараси повернулась и посмотрела на смеющуюся пару позади себя. Ну разумеется, к ним присоединился Уэйн и мило болтал с подвыпившими пассажирами в превосходных вечерних нарядах. Сам он, как водится, был в дикоземных брюках с подтяжками, а его пыльник висел рядом на крючке.
Широко улыбнувшись Мараси, Уэйн выпил бокал за чужой счет и попрощался с попутчиками. Поезд содрогнулся, заставив задребезжать тарелки на столах, а Уэйн все с той же улыбкой до ушей скользнул на место напротив Мараси.
– Вино выклянчиваешь? – спросила Мараси.
– Не-а. Они пьют эту ерунду с пузырьками. Я ее с трудом выношу. Акценты – вот что я выклянчиваю. Эти ребята из Нового Серана. Надо ж приноровиться к тому, как там разговаривают люди.
– А-а. Ты ведь понимаешь, что в помещении принято снимать шляпу?
– Еще бы! – Уэйн приподнял перед нею шляпу, потом откинулся на спинку сиденья и каким-то образом умудрился закинуть ноги в ботинках на маленький стол. – Ты-то что здесь делаешь?
– В вагоне-ресторане? – уточнила Мараси. – Мне требовалось место, чтобы разложить бумаги.
– Вакс нанял для нас целый вагон, женщина. – Ткнув в проходящего мимо официанта, Уэйн показал на свой рот и сделал движение, словно что-то опрокинул. – Шесть или сколько там комнат, и все в нашем распоряжении.
– Может, я просто хотела побыть среди людей.
– А мы что же, не люди?
– В твоем случае все не так однозначно.
Уэйн ухмыльнулся и подмигнул; тут наконец-то подошел официант.
– Вы хотели… – начал он.
– Выпивку, – перебил Уэйн.
– Соблаговолите дать чуть более точные указания, сэр?
– Много выпивки.
Официант вздохнул, потом перевел вопросительный взгляд на Мараси, которая покачала головой, и отправился выполнять заказ.
– Никаких пузырей! – крикнул ему вслед Уэйн, заработав далеко не один сердитый взгляд. Потом повернулся к Мараси. – Ну? Отвечать на вопрос будем? От чего ты прячешься, Мараси?
Некоторое время она просто сидела, прислушиваясь к ритмичному грохоту, сопровождавшему движение поезда.
– Тебя никогда не беспокоит, что ты находишься в его тени, Уэйн?
– Чьей? Вакса? Он, конечно, растолстел, но не до такой же степени?
Уэйн улыбнулся, но улыбка померкла, когда Мараси не ответила тем же. Наступил редкостный момент серьезности: Уэйн убрал ноги со стола и, чуть подавшись вперед, подпер рукой голову.
– Не-а, – немного поразмыслив, проговорил он. – Не-а, не беспокоит. Но меня не особо и волнует, смотрят на меня или нет. Иногда жизнь легче, когда не смотрят, смекаешь? Я люблю слушать. – Уэйн внимательно посмотрел на Мараси. – Обиделась из-за того, что он решил, будто ты не справишься с заданием в одиночку?
– Нет. Но… Я ведь с самого начала взялась за изучение права и знаменитых законников, потому что хотела стать тем, кем, по мнению других, стать не могу. Я получила работу в участке и решила, будто чего-то добилась, но позже Арадель признался, что выбрал меня, потому что ему требовался человек, способный подобраться к Ваксиллиуму достаточно близко и следить за ним. Мы оба знаем, что кандра хотели поручить эту миссию ему. Ту встречу со мной только для того и устроили, чтобы попытаться его увлечь. В участке, когда у меня что-то получается, все думают, что это благодаря помощи Ваксиллиума. Иногда кажется, что я всего лишь его… придаток.
– Все совсем не так, Мараси, – возразил Уэйн. – Ты здорово помогаешь. Кроме того, от тебя приятно пахнет, а не кровью и всем прочим.
– Отлично. Только я понятия не имею, о чем ты сейчас говоришь.
– Придатки плохо пахнут. И вообще выглядят неприлично. Я однажды вырезал такой у одного типа, – пояснил Уэйн.
– Уж не про аппендикс ли ты говоришь?
– Конечно. – Он помедлил. – Ну…
– Это не одно и то же.
– Точно. Я думал, ты говоришь метафорически – дескать, человеку этот самый придаток не нужен, и все такое[1].
Мараси со вздохом откинулась на спинку сиденья и потерла ладонями глаза. С чего вдруг она обсуждает подобные вещи, да еще с Уэйном?
– Понимаю. Знаю, что ты чувствуешь, Мара. Вакс… он вроде как подавляет, да?
– Его сложно винить. Он человек действия и, подозреваю, вряд ли осознает, что ведет себя властно. Он решает столько проблем! Ржавь, Уэйн, я изучала его жизнь и восхищалась тем, что он совершил! Я должна чувствовать себя счастливой от того, что ко всему этому причастна. И я чувствую, но…
– Но хочешь принадлежать себе самой, – договорил Уэйн.
– Именно!
– Никто тебя не заставляет оставаться с нами, – заметил Уэйн. – Насколько я припоминаю, Вакс поначалу немало сил потратил, уговаривая тебя не вмешиваться во все дела подряд.
– Знаю, знаю. Просто… ну, на этот раз я ненадолго поверила, что смогу сделать нечто важное самостоятельно. – Мараси тяжело вздохнула. – Знаю, глупо, но все равно досадно. Мы, конечно, справимся, разыщем тот штырь, и кандра… поблагодарят Ваксиллиума.
Уэйн с задумчивым видом кивнул.
– Знавал я одного парня, – сказал он, снова откидываясь на спинку сиденья и забрасывая ноги на стол, – которому как-то раз в голову пришла, как он считал, хорошая идея – взять людей на охоту. Горожан, смекаешь? Тех, которые ни разу не видели животного крупнее разожравшейся крысы? А в Дикоземье у нас водятся львы. Жуткие твари, у которых много зубов и…
– Я знаю, что собой представляет лев, Уэйн.
– Ну да. Так вот, Чип – это его имя – заказал плакаты, но для этого дела одолжил несколько банкнот у своей девушки. И потому она решила, что ей причитается часть той суммы, которую он соберет с людей, пожелавших отправиться в путешествие. Когда поступили первые деньги, они поссорились, и в итоге она пырнула его прямо в кобуру, если понимаешь, о чем я. И вот он такой вываливается на улицу, истекая кровью, а констебли тут как тут и говорят ему: убивать львов нельзя. Есть закон, понимаешь, и они вроде как благородное природное богатство или что-то в этом роде. Как бы там ни было, забрали они Чипа и засунули в тюрягу, где – совершенно случайно – прищемили решеткой его ржавую руку. Здорово изломали пальцы, так что теперь он не может их сгибать.
Принесли выпивку – бутылку виски и стаканчик. Велев официанту все записать на счет Ваксиллиума, Уэйн плеснул себе виски и уселся поудобнее.
– Это все? – спросила Мараси.
– Что? – не понял Уэйн. – Хочешь, чтобы с бедным парнем случилось что-то еще? Да ты садистка, Мараси. Форменная садистка.
– Я не в этом смысле… – Она перевела дух. – Твоя история имеет какое-то отношение к моей ситуации?
– Не совсем. – Глотнув виски, Уэйн вынул из кармана деревянную коробочку и достал из нее шарик жевательной резинки. – Но вот что я тебе скажу: Чипу пришлось ой как несладко. Когда я начинаю думать о том, до чего же печальна моя жизнь, то вспоминаю его и говорю себе: «Ну что ж, Уэйн. По крайней мере, ты не банкрот без члена, который даже высморкаться как следует не может». И мне становится легче.
Уэйн подмигнул Мараси, сунул жвачку в рот и выскользнул из-за стола. Помахал Ме-Лаан, щеголявшей в элегантном кружевном платье и огромной шляпе. Чтобы облачиться в подобный наряд, обычной женщине понадобился бы весьма строгий корсет, но кандра, скорее всего, просто вылепила тело согласно платью. Ужасная несправедливость.
Мараси уставилась на лежавшие перед ней записи. Уэйн уже не первый раз сбивал с толку, но в его словах наверняка крылась мудрость. Капитан Колмс попыталась углубиться в свои изыскания, но довольно скоро начала клевать носом. Было уже поздно, солнце село, и до приезда оставалось несколько часов. А значит, ничего путного она сегодня не сделает. Когда Мараси начала складывать листы обратно в папку, оттуда выпала какая-то вещица.
Нахмурившись, Мараси подняла. Небольшой тканый мешочек. Внутри оказалась маленькая серьга приверженца Пути и записка:
«На всякий случай. Ваксиллиум».
Зевнув, Мараси спрятала серьгу и покинула вагон-ресторан. Личный вагон, который Ваксиллиум арендовал для них, находился через два вагона, в конце поезда. Крепко прижимая к себе бумаги, Мараси вышла на открытую платформу между вагонами. Там дул сильный ветер. Коротышка-машинист, который несколько часов назад предлагал принести ужин прямо в купе, на этот раз ничего не сказал – лишь проводил взглядом.
Следующим был вагон первого класса с рядом частных купе по одну сторону. Коридор освещали электрические лампы. В прошлый раз, когда Мараси путешествовала поездом, они были газовыми, с яркими крепкими корпусами. Ей нравился прогресс, но электрические лампы казались куда менее надежными и начинали мигать, когда поезд тормозил или, наоборот, набирал скорость.
Добравшись до последнего вагона, Мараси ненадолго заглянула в свое купе и пошла проведать Ваксиллиума и Стерис. Удивительное дело, они еще не спали. От Ваксиллиума этого следовало ожидать, но Стерис обычно не засиживалась допоздна.
Мараси приоткрыла скользящую дверь:
– Ваксиллиум?
Он стоял на коленях на полу, а все вокруг покрывали гроссбухи и листы бумаги. Не сводя глаз с одного из них, Ваксиллиум, едва Мараси открыла рот, чтобы спросить, чем он занят, вскинул руку в предостерегающем жесте.
Мараси нахмурилась. Да что ж такое…
– Ага! – объявил Ваксиллиум, вставая. – Нашел!
– Что? – дернулась Стерис. – Где?
– Чаевые.
– Я проверила чаевые.
– Один из докеров поздно подал заявку. – Ваксиллиум схватил какой-то листок и повернул его к Стерис. – Он дал мальчишке-посыльному в доках четыре клипа, чтобы тот доставил для него сообщение, и попросил возместить расходы. Начальник дока возместил и все оформил, но четверка у него вышла похожей на тройку, а бухгалтеры так и переписали.
Стерис уставилась на лист широко распахнутыми глазами.
– Ах ты, мерзавец! – воскликнула она, заставив Мараси моргнуть. Ни разу в жизни не слышала она таких выражений от Стерис. – Как ты это вычислил?
Вакс с ухмылкой скрестил на груди руки:
– Уэйн бы сказал, что я блистателен.
– У Уэйна умственные способности дрозофилы, – парировала Стерис. – По сравнению с ним любой блистателен. Я… – Она осеклась, заметив Мараси, и выражение ее лица сделалось более сдержанным. – Мараси. Входи. Присесть хочешь?
– Куда присесть? – Мараси огляделась. Все поверхности в купе были завалены гроссбухами и бумагами. – На багажную полку? Это что, бухгалтерия Дома?
– Я нашел потерянный клип, – сообщил Ваксиллиум. – Должен уточнить, последний, то есть этим вечером я получил два очка, поскольку Стерис нашла только один.
Мараси уставилась на Стерис, расчищавшую для нее место. Потом перевела глаза на Ваксиллиума, который стоял с листом бумаги в руке, просматривая его снова и снова, и сиял так, словно вызволил из лабиринта какой-нибудь потерянный металл.
– Потерянный клип, – повторила Мараси. – Великолепно. Может, и тут что-нибудь найдешь. – Она протянула ему страницы, полученные от Вен-Делла. – Я собираюсь поспать несколько часов.
– Хм…. А, конечно. Спасибо. – Ваксиллиум с явной неохотой отложил лист и взял папку.
– Обязательно изучи наброски чудовищ, – зевая, добавила Мараси. – А вот это было внутри. – И, бросив Ваксилиуму мешочек с серьгой, вышла в коридор.
Оказавшись в своем купе, Мараси почувствовала, что поезд замедляется. Еще один город? Или овцы опять переходят пути? Оставшаяся часть путешествия была самой живописной. Жаль, что снаружи так темно.
Мараси подошла к своей двери, первой в вагоне, и, выглянув в окно, с изумлением увидела исчезающий вдали хвост поезда. Однако не успела Мараси разинуть рот от удивления, как дверь в дальнем конце вагона распахнулась.
Человек, стоявший на платформе снаружи, направил пистолет вдоль коридора и выстрелил.
– Ну что ж, как я и предполагала, ты продемонстрировал подлинный талант в этом деле, лорд Ваксиллиум…
Вакс перестал слушать Стерис.
Поезд замедлил ход.
Пыхтение отдалилось.
Открылась дверь.
Вакс зажег сталь.
Стерис продолжала говорить, и Вакс рассеянно кивнул, инстинктивно уже совершая нужные движения. В ответ на раздавшийся щелчок толкнул влево, потом – вправо, упираясь в корпус вагона, чтобы остаться на месте.
Когда по коридору снаружи полетела пуля, толчок Вакса сбил ее с траектории и направил в стену.
«Вперед!»
Алломантическим толчком распахнув дверь, Вакс бросил серьгу – будь проклят Вен-Делл – и толкнул вправо, о металлическую раму вагонного окна. Его швырнуло влево, прямиком в коридор. Сжимая в руке Виндикацию, он врезался в стену в том же месте, куда ушла пуля, и выстрелил изумленному незнакомцу в конце коридора прямо в лоб.
У Мараси вырвался крик. Широко распахнув глаза, Стерис высунула голову в коридор. Не самый умный поступок, но она редко бывала в перестрелках.
– Спасибо, – срывающимся от потрясения голосом проговорила Мараси.
Ваксиллиум резко кивнул:
– Спрячься где-нибудь вместе с сестрой. – Он проскользнул мимо Мараси и вышел на маленькую платформу между вагонами… только вот их вагон был отцеплен и, постепенно замедляясь, катился сам по себе. Его сопровождало трое всадников.
«Лошади? – подумал Вакс. – Серьезно?»
Заметив его, всадники выразили не меньшее удивление.
Ночь была безоблачной, Красный Разрыв стоял низко над горизонтом, поэтому Вакс хорошо разглядел не только их лица, но и одежду: жилеты поверх рубашек, прочные брюки. А также большую группу всадников, мчавшуюся галопом бок о бок с удаляющимся поездом. Это не была атака, направленная на один лишь вагон, но полномасштабное вооруженное ограбление.
Конец ознакомительного фрагмента.